"Тени таятся во мраке"

В общем, хорошо, что с организацией Вашего "опричного Приказа" и оформлением сразу четкого разделения обязанностей между нами, исчезает излишнее дублирование в работе ведомств, отвечающих за борьбу со скрытыми внутренними и внешними врагами Российского государства, это скоре, — к лучшему.

Хотя во многих случаях конкуренция идет во благо, но... одно ведь дело делаем. Так что, можете на меня впредь вполне полагаться и в делах, и в жизни. На правах старшего товарища всегда подскажу что-то, если хитрые вопросы будут. И наверху поддержу Вас и словом и делом. Вы, как я надеюсь, и сами это уже поняли. Как-никак, а три месяца мы с Вами — плечо в плечо, — Дурново аккуратно наполнил коньяком хрустальные рюмочки, — Ну, что, Сергей Васильевич? Как говорится, за боевое товарищество!

— Принимается, Петр Николаевич. Спасибо. Со своей стороны, и я обещаю Вам мою посильную помощь и немедленное разрешение всех ведомственных стычек, коие по ходу дела будут иногда возникнуть у наших подчиненных. Вы, знаете, конечно, про мое личное отношение к господину фон Плеве. Но уверяю Вас, что нашим с Вами взаимоотношениям, полному личному и служебному доверию, это обстоятельство никогда не станет помехой. Я не ревнив, в диктаторы не мечу, да и никогда не метил. То же самое полагаю и про Вас.

А, коли, дело мы делаем общее, то и делить, в свете вышесказанного, нам нечего. Я искренне надеюсь на товарищеские и дружеские отношения, как меж нами персонально, так и между ведомствами, нашему попечению Императором порученными. Прозит...

Кстати, Петр Николаевич, я давно хотел Вас спросить: как Вы оцениваете итоги объяснения Государя со своими милыми дядюшками? И что Вы вообще думаете об этой мерзкопакостнейшей истории?

— Думаю я, что мягкость Государя может и ему, и нам всем, со временем аукнуться очень серьезно. Понимаю, конечно, как ему не хочется выметать сор из избы. Из дворцов, в смысле. Но сделать правильные выводы из случившегося и разрешить Вам серьезную работу по отслеживанию впредь тому подобных "семейных инициатив", участия в них отдельного офицерского элемента, и, в первую очередь, гвардейцев, надобно было еще вчера. Вместо того, чтобы сидеть на пороховой бочке в ожидании второго пришествия.

— Вы полагаете, что возможно повторение "банкета"?

— Скажу Вам больше, Сергей Васильевич. Я в этом не сомневаюсь ни на йоту. Сами-то рассудите: информация о роковой болезни Наследника Цесаревича — больше не тайна в узких кругах. Это чудесно, конечно, что господин Банщиков как раз подоспел со своей техникой лечебных переливаний. Но бедный мальчуган может просто случайно серьезно пораниться, и его никакие ухищрения докторов не спасут. Так что в очереди претендентов на трон неизбежно будет нарастать волнение. И нетерпение...

— Но ведь Михаил Александрович вернулся из Маньчжурии не просто возмужавшим, но, на мой взгляд, человеком, способным на жесткие, прагматичные поступки. Памятная его бесхарактерность почила в бозе. Чего, как я понимаю, многие не ожидали.

— Судите по его отказу в помиловании мерзавцу Ивкову и двум японским шпионам? Или по утверждению скандальных отставок среди интендантского генералитета?

— И по этому — тоже, но не только...

— А не находите ли, друг мой, что ТАКОЙ Михаил, как возможный будущий русский самодержец, кое-кому видится гораздо менее приятной альтернативой, чем инвалид-гемофилик Алексей? Кроме того, как я понимаю, Михаил Александрович — возможный претендент на руку единственной дочери кайзера Вильгельма. И этот династический альянс сделает русско-германское столкновение практически невероятным.

Лично я буду только приветствовать такой поворот наших политических дел, да и не только я один. Однако у подобного расклада есть и масса влиятельных противников. Очень влиятельных, смею Вас заверить. Вот и получается, что нам с Вами, любезный мой Сергей Васильевич, надо эту голову беречь едва ли не с большим рвением, чем голову самого Николая Александровича.

— Согласен. То, что брат Государя может стать мишенью для определенных сил как в самой России, так и внешних, это очевидно. Тем более, что о явной смене его личностных приоритетов говорят не слова, а дела. Игрушкой в чьих-то руках он никак уже не будет. Кстати говоря, но и Государь прямо предусмотрел такую угрозу.

Петр Николаевич, Вы позволите, если я Вам задам один не вполне удобный вопрос?

— Ну, что же с Вами поделаешь, мой дорогой. Ведь сейчас Вы вправе задавать любые вопросы кому угодно, кроме Регента, — рассмеялся Дурново.

— Вот об этом и хочу спросить. Не обиделись ли Вы на меня, не дай Бог, за то, что Государь на время его отъезда именно так расставил фигуры на доске?

— Я!? Да Господь с Вами! Мы не первый день знаем друг друга, и вопрос возраста или опыта тут не играет никакой роли. Его решение о том, что в случае гибели Михаила именно Вы наделяетесь практически диктаторскими полномочиями, и именно к Вам переходят в подчинение как гарантированно верные Государю гвардейские полки, так и весь аппарат МВД, — самое разумное. Если не сказать — единственно логичное.

Мне ли ревновать? О чем Вы? Откровенно говоря, я только приветствую, что наш Император, выслушав предложения Плеве, все обдумал и поступил по-своему. А уж когда я узнал, что он прислушался к моему мнению и вместо Императрицы регентом на все время отсутствия брата стал Михаил Александрович, тут просто гора с плеч упала.

Что же до Ваших полномочий, Сергей Васильевич, то это же просто подстраховка в данном случае. Необходимая, но я полагаю, таковой она и останется. Это тем более ясно после первых шагов Михаила в новом качестве. Никто его на глупости не сподвигнет, это вполне очевидно. И никто не рискнет покуситься. В данное время, по крайней мере. Вы же видите, что Гвардия на руках его носит, а все молодое офицерство любого интригана за него просто прикончит.

А вот то, что фон Плеве не сможет оказаться в Вашей роли наедине со своими мыслями и соблазнами, это очень хорошо! Как и то, что своим решением Император показал ему новую конфигурацию фигур на доске. Каждая из которых должна помнить как, когда и против кого она играет. При данном устойчивом раскладе у меня, слава Богу, не появится ни малейшего повода выказать открытое неповиновение вышестоящему начальнику.

Вы меня поняли, конечно?.. А то — "обида"! Вот уж насмешили старика.

— Простите меня, Бога ради. И спасибо огромное. Прямо камень с души моей сняли, целую глыбу гранитную, дорогой мой Петр Николаевич. И... значит, решено. Буду-ка я подыскивать домик где-нибудь здесь, рядом с Вами.

— Ну, вот то-то же. Ладно, в этом дельце я помогу Вам. Поговорю с Юхо и его теткой, поварихой. Хильда и он тут в окрестностях всех почти знают. Через недельку-другую у Вас полный расклад будет на руках.

Так, что? За наше будущее соседство, дорогой мой?

— Принимается! Прозит...

— Кстати, Сергей Васильевич, Вы ведь оценили оперативность Михаила, когда он в первый же вечер после приезда в столицу разворошил всех в Анничковом? И как я понял, его там страховал кто-то из Ваших офицеров?

— Грустно, конечно, что именно вокруг Вдовствующей Императрицы собралось все это общество, согласен с Вами. Но ведь наличие недовольных, высокопоставленных недовольных, теми шагами, что начал предпринимать Государь в деле реформирования нашего внутреннего устройства — момент неизбежный. И то, что Михаил Александрович вот так вот — сразу, жестко и принципиально показал на чьей он стороне, по-моему, совершенно правильно. Меня же больше беспокоит то, что туда кроме наших местных "героев" зачастили и некоторые представители иностранного дипкорпуса...

Что же касается страховки, да. Конечно, она была. Как же еще?

— Хорошо, тогда ставлю вопрос в лоб, — рассмеялся Дурново, — Меня очень интересует этот Ваш новый офицер. Многое из предложеного этим талантливым самородком, о чем мне говорил Государь, я хочу внедрить в нашей полицейской работе. Причем как можно скорее. Обещаю: переманивать не буду.

* * *

— Курите, курите, Сергей Васильевич. Я сам — ни-ни, совершенно не прельщает, но к любителям подымить отношусь вполне снисходительно...

Значит, Вы хотите узнать мое мнение о недавнем "германском набеге" на Питер? — Дурново вздохнул, задумчиво глядя вдаль. Туда, где на иссине-стальной глади почти очистившегося ото льда Финского залива, у самого горизонта, белели паруса какого-то одинокого кораблика, — Ну, что же. Извольте-с.

Я полагаю, что вопреки множеству "фи да фе" и истеричным страхам, что сегодня муссируются в некоторых наших либеральных газетках и салонных сплетнях, событие это для нас сравнимо по своей значимости только с выигрышем в минувшей войне.

Вильгельм II готов на все, ради союза с нами. И, слава Богу, что нашего венценосца никому не удалось от идеи сближения с немцами отвратить. А я, знаете ли, не раз бывал ранее свидетелем тому, как его изначально верные и логичные решения после бесед с разными господами-советчиками, вроде Сергея Юльевича или родных дядюшек Государя, превращались в нечто совершенно противоположное. Так что, поздравляю Вас, да и всех нас: у России сегодня ЕСТЬ Император. Но, простите, я отвлекся.

Сами посудите: что нам с Германией делить? Или же с немцами австрийскими? Нам мало поляков? Нам нужны подлецы-униаты Галичины, славяне по крови, но давно уже потерянные нами по душе? Нам нужно, чтобы этот беспокойный элемент, многократно усилившись числом, начал мутить мазепеньщиной голову тугодума-малоросса?

Или Вы думаете, что германец так и жаждет оттяпать у нас земли с белоруссами и малороссийцами, получив у себя на восточной окраине постоянно действующий гнойник, упрямо тяготеющий к России? И положив за это в войне с нею сотни тысяч, если не миллионы, собственно германцев? Привисленский край и Остзейские губернии, очевидно, тоже не стоят таких жертв. И последние — в особенности, так как приближение немецких границ к российской столице автоматически создает источник напряжения в отношениях между нашими двумя странами. Политически — это очень рискованный шаг.

Зачем нам с Вами считать немцев глупцами? Они прекрасно понимают, что за свои промышленные фабрикаты, обладающие наивысочайшим качеством и весьма умеренной, а от того привлекательной ценой, всегда получат от России пшеницу по устраивающей их расценке и в достаточном количестве. Объективно, нтересы юнкерства будут все меньше влиять на Weltpolitik Рейха, как мировой промышленной державы. Это неизбежно. А она, эта самая бюловская мировая политика, уже вошла в неизбежное антогонистическое противоречие с великобританскими интересами. Но никак не с российскими!

Я уж молчу о том, как много немцев живет у нас. Они честно и прилежно трудятся на общероссийское благо, входят в число наших самых уважаемых дворянских фамилий. А сколько, на их фоне, "русских" англичан или французов?

Немец охотно и легко едет в Россию. Настолько легко, — Дурново многозначительно поднял вверх указательный палец, — Что даже... слишком легко! Лично я полагаю, что нам необходимо этот процесс тактично ограничивать. Надо направлять немцев-переселенцев не в Белую или Малую Русь, не в Остзейский край или на Волгу, а за Урал. К Байкалу. В Маньчжурию и на Дальний Восток. Сейчас нам требуется ускоренное промышленное развитие этих земель. А значит, — низбежно удвоение Сибирской дороги, стройка новых заводов в городах по ней. Вот где немцы и их деньги — как раз к нашему двору!

В отличие от англичан или французов, немцы-капиталисты большей частью, вместе со своими капиталами, сами часто переезжают в Россию. Этим их свойством во многом объясняется многочисленность у нас немецких заводчиков и фабрикантов, по сравнению с англичанами и французами. Те сидят себе за границей, до копейки выбирая из России вырабатываемые на их предприятиях барыши.

Что бы ни говорили, но немцы, в отличие от других иностранцев, скоро осваиваются у нас, быстро русеют. Кто не видал французов и англичан, чуть не всю жизнь проживших в России, и, однако, ни слова по-русски не говорящих? Напротив того, много ли видано немцев, которые хотябы с акцентом, пусть ломаным языком, но всеже не объяснялись бы по-русски? Мало того! Кто из нас не видал чисто русских людей, православных, всей душой преданных государственным началам России и, однако же, только лишь в первом или во втором поколениях происходящих от немецких выходцев?

А вот сие по Вашей части персонально, Сергей Васильевич. Сейчас многие у нас судачат про немецкое шпионство. Говорят, что мол, чуть не каждый прижившийся или временно приехавший в Россию немец — шпион, и все такое. Что же, пожалуй, с учетом немецкой организованности в ферейны, логика в таких рассуждениях есть.

Но, во-первых, что в первую голову даст им шпионаж в дружественной державе? Безусловно, это скорейшее выявление тех мест, где немецкая предприимчивость может быстро приложить к делу и росту немецкий же капитал. Так это и в наших же интересах! А во-вторых, так ли уж много нам от немцев придется скрывать при такой политической конъюнктуре? Вряд-ли. А уж то, что действительно нужно спрятать, нужно прятать за семь замков. И в этом сто раз прав Ваш Василий Балк. Я его меморандум о Гостайне прочел весьма внимательно. И почти со всеми его идеями полностью солидарен.

Далее. Я уже затронул этот вопрос, но еще раз сделаю акцент на отношениях Англии и Германии, поскольку, в моем понимании, именно вокруг них в данный момент крутится вся кухня мировой политики. Соперничество этих двух держав неминуемо должно их привести к вооруженной борьбе. Причем исход ее, судя по всему, станет смертоносным для побежденной империи. Слишком уж несовместимы их интересы. Одновременное великодержавное существование их рано или поздно окажется невозможным.

С одной стороны, — островное государство, мировое значение которого зиждется на владычестве над морями, мировой торговле и бесчисленных колониях. С другой стороны, — мощная континентальная держава, ограниченная территория которой недостаточна для возросшего населения. Поэтому она прямо и открыто заявила, что будущее ее на морях, в колониях. Она со сказочной быстротой развила огромную мировую торговлю, построила для ее охраны грозный военный флот и знаменитой маркой "Made in Germany" создала смертельную опасность промышленно-экономическому благосостоянию соперницы.

Естественно, Англия не сдастся без боя, и между нею и Германией неизбежна борьба не на жизнь, а на смерть. Но их схватка ни в коем случае не сведется к единоборству. Слишком не равны силы и недостаточно уязвимы они друг для друга. Германия способна вызвать восстание в Индии, в Южной Америке и, в особенности опасное для англичан, восстание в Ирландии. Может парализовать путем крейсерской войны и даже каперства британскую морскую торговлю, тем создав для метрополии крупные продовольственные затруднения. Но, при всей смелости германских военачальников, едва ли они дерзнут на высадку в Англии до того момента, пока на морях господствуют вражеские эскадры.

Что же касается Англии, то для нее Германия совершенно неуязвима. Все, что для нее доступно: захватить германские колонии, прекратить германскую морскую торговлю, в самом благоприятном случае, — разгромить германский флот. Но и только. Этим лишь, вынудить противника к миру нельзя. Во всяком случае, в свете дружбы Вильгельма с султаном, немецкий поход в Индию не выглядит полной утопией.