Сталкер-2 Путь в Зону

— Я хорошенько задолжал Сидоровичу, потому выполню его просьбу, временно укрыв вас у себя, но знайте — ваше присутствие нас не сильно радует, — профессор сразу же выложил карты на стол, дав нам сделать лишь по паре глотков чая. — Мы и так шестой месяц сидим в полной блокаде, а припасы, знаете ли, совсем не безграничны. Да и мне бы хотелось, чтобы о моих исследованиях знало как можно меньше людей.

— Что-то жутко незаконное? — Вкрадчиво поинтересовался у него.

— Нет, молодой человек, — профессор громко хохотнул. — Хотя тут как посмотреть — официального права заниматься исследованиями в Зоне меня всё же лишили. Если вам, конечно, интересно, я расскажу.

Мы с Юркой синхронно кивнули головами, а я ещё отметил — несмотря на заметную опаску, профессору хотелось поговорить или просто выговориться. А нормальная компания здесь, походу, отсутствовала.

— Не так давно я был в составе исследовательской группы 'Янтаря', вы, должно быть, хорошо знаете о ней, — отметив наши кивки, профессор продолжил: — Темой моих исследований являлись пространственные аномалии, и мне почти удалось приоткрыть завесу их тайны и подобраться к объяснению эффекта мгновенного перемещения через них на большое расстояние. В перспективе можно было задумываться над раскрытием тайны настоящей телепортации материальных объектов уже и вне Зоны, — профессор взял паузу в разговоре и отхлебнул чаю из парящей чашки.

Мы же сейчас обратились полностью в слух.

— И вот когда основная исследовательская работа была практически завершена, собраны данные, а дальше можно приступать к теоретическим изысканиям с хорошими перспективами, мою тему перехватил прибывший на 'Янтарь' академик Гольдштейн, — лицо профессора на секунду исказила жуткая ненависть, пусть и быстро задавленная привычкой держать лицо. — У него богатые и влиятельные покровители, потому шансов сохранить за собой приоритет исследования у меня не было. Я, конечно, проделал всё, чтобы максимально помешать ему овладеть моими наработками, за это он настоял на моём исключении из научного коллектива и насильно депортировать из Зоны... — голос профессора заметно дрогнул, его лицо руки резко побелели, он снова переживал те события, как будто они произошли только вчера.

И лишь пара глотков горячего чая из чашки помогла ему чуток успокоиться.

— Но у меня тоже есть влиятельные покровители и солидный коллектив поддержки из числа моих учеников и ассистентов, — продолжил он рассказ после молчаливой паузы. — Мы организовали собственную экспедицию, создав базу на месте одной из моих исследовательских лабораторий на краю Зоны, из которой никто не удосужился вывезти научное оборудование. База была не здесь, а в деревне Грязево, которую сейчас заняли бандиты, — профессор тяжело вздохнул и снова пригубил горячий чай.

Мы хорошо видели, как тяжело даётся ему этот рассказ, но именно выговариваясь перед практически незнакомыми людьми, он пытался перепрожить ещё раз саму ситуацию и перестать остро реагировать на неё. Хороший психологический приём.

— Чувствительная аппаратура в Зоне часто сбоит или вовсе быстро выходит из строя, и только тут, на самом краю, она работает более-менее устойчиво, — профессор видел наш интерес и продолжал рассказывать. — Плюс именно тут когда-то нашли очень удобную для исследований пространственную аномалию вокруг большого острова посреди болот. Благодаря старым наработкам, мне удалось сделать управляемый проход через границу аномалии, и мы успели перенести большую часть быстро сборных строений и научного оборудования сюда, прежде чем на болота откуда-то пришла банда Геваркадзе, — снова резко напрягшееся лицо и плотно сжатые губы.

Профессор явно воспринимал всё происходящее вокруг него слишком близко к сердцу, переживая как за себя, так и за доверившихся ему людей. Не хотел бы я когда-то оказаться на его месте.

— Он, кстати, не сам по себе тут оказался, — продолжил он рассказ после очередной паузы, сумев побороть нахлынувшие эмоции. — Прознав о моих делах, Гольдштейн сделал всё возможное для окончательного устранения конкурента. А с методами он и раньше не считался, как мне позже донесли. Но академику невдомёк, что мои прежние наработки, которые он положил в основу уже своих исследований, принципиально ошибочны, их дальнейшая разработка совершенно бесперспективна. Я и сам не так давно это понял, проведя здесь серию новых экспериментов, — и вот тут лицо академика натурально просияло.

Представляю, какой он испытал восторг, сумев красиво переиграть своего главного врага. Обмануть так, что тот даже не подозревает о возможном обмане и продолжает тратить силы на тупиковое направление.

— В результате же мы сейчас имеем сложную ситуацию... — восторг победы как резко нахлынул, так и сгинул без следа, сменившись хорошо заметной обычной усталостью. — Мы сидим тут, на острове, как бойцы в осаждённой крепости, без моего дозволения сюда никто не может проникнуть, но и нам высунуть носа наружу не позволяют. Геваркадзе приказано убивать всех, кто попытается пройти сюда или выйти отсюда. У него больше сотни отпетых убийц, а у нас всего двадцать три человека, причём оружие в руках умеют держать только двое. По реке нас тоже сторожат, наши разведчики видели секреты наёмников на другом берегу. И если ничего принципиально не изменится, то через пару месяцев у нас закончатся съестные припасы и придётся бросить всё и как-то прорываться из Зоны, благо до внешнего периметра тут рукой подать.

Рассказав нам про своё незавидное положение, профессор чуточку повеселел. Ибо сложно постоянно пребывать под тяжелым гнётом сложившихся обстоятельств, ими нужно с кем-то поделиться.

— А договориться с бандитами вы не пытались? — Задал профессору вопрос Юрка.

— Бесполезно! — Зло фыркнул тот. — Признаться — мне нечего им предложить. Денег нет, артефактов тоже, всё, что мы когда-то добывали, сразу уходило в оплату за припасы и оборудование, а помогать Гольдштейну через них я и вовсе не намерен. Да и вряд ли они пойдут на переговоры, им проще дождаться, когда мы сами отдадим всё, что они только попросят.

— Да, кстати, совсем забыл, — я резко подхватился, вспомнив про презент Сидоровича. — Мы вам кое-что принесли, а отдать забыли, — метнувшись к рюкзаку, вытащил из него закрытый на тугих защёлках длинный тубус из твёрдого ударопрочного пластика, передав его профессору.

— О! Мощный электрический генератор на артефактах! — Радостно воскликнул тот, заглянув внутрь. — Вот удружил старый пройдоха, так удружил. А я ведь его о чём-то и просить давно стесняюсь. Ладно, молодые люди, посидел я с вами, чуток отдохнул, развеялся, теперь пора и делом заняться. Алексей вас проводит через лес к домику на самом берегу реки, который вы сможете как-то обустроить под себя. Он давно заброшен, крыша частично обвалилась, но стены там каменные, есть большой подвал, рядом действующий колодец. Вместе с нами, увы, поселить не смогу. Идите, возьмите на сладе рулон полиэтилена, доски, инструменты, и приводите жилище в порядок. О том, как нам дальше жить, поговорим завтра, когда обустроитесь, — нас настойчиво поторапливали освободить помещение, напоили горячим чаем и на том спасибо.

Молчаливый парень с дробовиком провёл нас по лесу к высокому берегу реки, где в весьма живописном месте с большими светлыми соснами стоял заброшенный одиночный каменный дом, как бы ещё не дореволюционной постройки. Крыша дома наполовину провалилась внутрь, стёкол и рам в окнах нет — всё давно сгнило.

— Профессор дал команду нашему кладовщику выдать всё необходимое для обустройства, — молчаливый парень всё же заговорил. — Но я вам советую обращаться к нему лишь ближе к вечеру, так как он дежурил ночью по базе и сейчас будет сильно не в духе. Дорогу, думаю, вы и сами теперь найдёте.

Мы синхронно кивнули.

Проводник развернулся и пошел обратно к базе. Мы же по-быстрому осмотрели заброшенный дом, обнаружив вход в большой сухой подвал с дюжиной закрывающихся обитыми железными полосам дубовыми дверями комнаток, где когда-то хранили продукты. От усталости мы едва держались на ногах и, найдя условно-безопасное местечко, расстелили туристические коврики и завалились спать.

Проспавшись до вечера и наведавшись к кладовщику, мы были им банально посланы куда подальше.

— Ничего нет, и не ждите! — Грубо кинул он нам. — Если вы сталкеры — тащитесь в свою проклятую Зону и там ищите, а ко мне лучше не лезьте. И профессору я так и скажу, нефиг тут потакать всяким, когда самим всего не хватает.

Нарвавшись на жесткий отлуп, мы синхронно пожали плечами и без споров вернулись к своему временному жилищу. По правде говоря — нам и одного подвала хватит, какая-то вентиляция там есть, движение воздуха вполне ощущается, приладить крепкую дверь к входу и все дела, чем мы дружно и занялись, благодаря наличию у меня инструментов. Они хоть и для ремонта электронной аппаратуры предназначены, но одна мощная отвёртка и столярный молоток с гвоздодёром там нашлись.

За пару часов ковыряний перевесили дверь из одной комнатушки на крепкий дубовый косяк входа, размеры чётко совпали, что совсем неудивительно. Осталось найти подходящий замок для приличия и тогда получится вообще шикарно. Мало ли какие посторонние пожалуют. Хотя откуда они тут вообще возьмутся на полностью окруженном пространственной аномалией острове? Разве только местные хозяева пожалуют. Но мы им вроде бы пока не враги.

К ночи погода окончательно испортилась, подул ледяной ветер, а с неба посыпала мелкая снежная крупа. Мы залезли в тёплый подвал, направили яркий луч тактического фонарика с 'вечной батарейкой' в потолок, получив пристойное рассеянное освещение, решивши заняться личными делами. Я хотел разобрать трофеи с блокпоста, Юрка же собирался почитать на своём КПК, как я понял, он разжился какой-то новой художественной книжкой.

— Итак, приступим... — буркнув себе под нос, первым из рюкзака я достал кейс с артефактами. Надеялся обнаружить там что-то особенное, однако все как один контейнеры были заполнены исключительно 'вспышками'. Ровно двадцать штук.

— Где столько набрал? — Спросил Юрка, одним глазом наблюдая за моими действиями.

— Майор Василенко подарил, — ответил ему с лёгкой ехидцей в голосе.

— Ликвидный товар, — хмыкнул напарник. — Сидорович за каждый даст по тысяче рублей, хотя скупщику 'Долга' можно легко впарить и по полторы.

— Ты, погляжу, хорошо ориентируешься в ценах, — заметил я. — Расскажешь, кому и чего стоит нести?

— Разбираюсь, работа такая, — хохотнул Юрка. — Я ко многим сталкерским группировкам вхож, половину Зоны оббегал. Но сразу тебе скажу — деньги в Зоне совсем не главное. За принесённые в нужные руки артефакты можно приобрести хорошее отношение, тебя пустят на контролируемые территории и разрешат пошарить с детектором в аномалиях. Вдруг ты удачливее их сборщиков и готов влезть туда, куда другие боятся сунуться. В Большой Зоне царствует бартер. Меняют одни артефакты на другие, выменивают снарягу и оружие, патроны за деньги ближе к центру вообще хрен купишь. И только около внешнего периметра деньги действительно многое решают, хотя даже продажные девки предпочтут артефакт бумажкам.

— Тут и продажные девки есть? — Сильно воодушевился я, так как в молодом теле постепенно копилось вполне естественное напряжение и постепенно начинало тлетворно давить на мозги.

— А как же! — Рассмеялся напарник. — Вот, от 'Свалки' ведёт проход и дорога в сторону 'Нового периметра', а там большое село Лядское... — и, заметив, мой недоумённый взгляд, добавил: — Букву 'Б' в начале убрали для приличия, — после чего опять громко захохотал, я присоединился к нему. — Там, кстати, не только одни продажные девки, — отсмеявшись, продолжил он меня просвещать. — То место облюбовано множеством 'детей Зоны', новичками в основном, откуда они позже расползаются по всей Зоне. Там сидят несколько жадных перекупщиков, а также раз в месяц на пару дней открывается вольный базар. Толпа всякого народа из-за периметра приваливает — государственные скупщики и официальные представители производителей снаряги, богатые туристы и охотники, желающие пощекотать нервишки и ищущие проводников вместе с охранниками. На время работы базара там даже враждующие группировки заключают перемирие.

— Вот не пойму, как тогда перекупщики и тот же Сидорович выкручиваются, когда на базар скупщики от государства приходят? — Мне вдруг стало сильно интересно.

— Так ведь цены! — Фыркнул Юрка. — Официалы скупают всё буквально за копейки, — пояснил он. — Прайс у них там официально утверждённый и пересмотру не подлежащий! — Ещё одна красноречивая усмешка. — А снаряжение нам продают минимум втридорога. Разве только у них можно всяким эксклюзивом разжиться, если сильно повезёт. Экспериментальные модели, излишки экипировки элитных вояк. Перекупщики же имеют свои контрабандные каналы, потому чихать хотели на государственных скупщиков, предлагая сталкерам более выгодную цену за хабар.

— А какой смысл тогда тем же скупщикам сюда тащиться? — Я окончательно перестал что-то понимать.

— Некоторые сталкеры, особенно 'дети Зоны', хотят получить официальное право на нахождение за периметром Зоны Отчуждения, ради этого и сдают артефакты скупщикам, — напарник пояснил тонкий момент. — Для них это источник каких-то заданий и чего-то ещё. Как наберёшь у тех скупщиков достаточную репутацию, они нужные бумажки тебе и оформят. Нам, вольным, тоже такое разрешение весьма полезно, случайно попадёшься патрулю, отделаешься лишь потерей хабара. Главное с ними не борзеть.

— У тебя-то такие бумажки есть? — Ехидно поинтересовался у него.

— А как же! — Юрка заговорщицки подмигнул. — В моей работе без них никуда — пришлось конкретно потратиться, да и Сидорович помог. Нарвёшься на патруль вояк или военных сталкеров — залётного 'нелегала' скорее пристрелят и фамилии не спросят. Это с бандитами и группировками они ведут себя предельно вежливо, а одиночек за людей давно не считают.

— И одиночки терпят такое отношение? — Я серьёзно изумился.

— Кто как, кто как... — хохотнул напарник, продекларировав: — 'Вояка в Зоне — это халявное оружие, патроны и обязательно рулон мягкой туалетной бумаги', — после чего опять громко рассмеялся.

— Отвечают полной взаимностью, значит, — наконец-то понял его главную мысль.

— По возможности... — отсмеявшись, заметил тот. — А вообще просто стараются не попадаться воякам на глаза. С охотничьими ружьями и помповыми дробовиками против них с автоматами и пулемётами хрен попрёшь.

— Так вооружитесь нормальными стволами, кто мешает? — Я опять выразил искреннее недоумение.

— Одиночка с боевым стволом — законная дичь для всех прочих, — ответил Юрка резко посерьёзневшим тоном. — Даже группировки вооружены в основном охотничьим оружием, хотя и имеют боевые отряды с серьёзными стволами. И официальное разрешение на пребывание в Зоне Отчуждения не даёт права на ношение боевого оружия. Вот военные сталкеры это право имеют и им активно пользуются к своему благу. Потому бы я на твоём месте... — тут он внимательно осмотрел меня, — лучше упрятал бы свой пистолет. А то смотри вон, рукоять демонстративно выпирает из-под плаща. Лучше сделай себе подмышечную кобуру, с ней надёжнее.