— Конечно, ребенок, — ответил ее отец. — Подойди, обними еще раз меня и твою мать, и можешь идти спать.
Рёаана поднялась по лестнице в свою комнату, где она разожгла огонь в камине, одела ночную рубашку и, как частенько делала, уселась на веранде, откуда днем открывался великолепный вид на Озеро Колдуотер и окружающие его долины, а по ночам, как сейчас, она видела мигающие огоньки из деревни того же имени. Сегодня ночной ветер был достаточно холоден, и она недолго оставалась на открытой веранде, но, тем не менее, этого времени вполне достаточно для нас, чтобы дать ее быстрый портрет.
Для Тиасы она была немного низковата, но настолько хорошо сложена, что даже самый суровый критик не смог бы найти ни малейшего изъяна в ее фигуре. А что касается ее лица, и здесь, тоже, природа наградила ее всем, что мог бы потребовать от нее поклонник женской красоты. У нее были узкие, если нам разрешат так выразиться, кошачьи глаза под бровями, которые, будучи того же цвета, что и волосы, были настолько светло-коричневыми, что казались белыми; и эти глаза, которые резко выделялись на ее лице, казалось сверкали и искрили озорством или удовольствием и немедленно располагали к себе. У нее были уши ее Дома, то есть более острые, чем у Атир, но все-таки не такие, как у Дзуров. Кроме того у нее был прямой нос, полные губы, сильный благородный подбородок, а когда она распускала свои длинные волосы и они волной падали на плечи, обожавший ее отец качал головой и заранее жалел тех, попадет под ее очарование, если она решит стать кокеткой.
Когда мы опять посмотрим на нее, то обнаружим, что она не пошла обратно в комнату, так что давайте послушаем беседу, которая она вела сама с собой, как это любят делать многие Тиасы.
— Ясно, — начала она, — что Папочка чем-то расстроен и что-то скрывает от меня. Я думаю, что мне надо бы рассердиться на него за то, что он общается со мной как с ребенком, но я хорошо знаю его и уверена, что останусь для него ребенком даже тогда, когда мне будет две тысячи лет, так что нет никакого смысла сердиться. Хотела бы я сделать что-то такое, чтобы помочь ему. Но, конечно, Мамочка сделает все, что требуется, как она всегда это делает.
— Давайте спросим себя, — продолжала она, глядя сверху на спящие долины, — что я буду делать, когда их не будет рядом со мной, готовых всегда протянуть руку или дать совет? Так как определенно придет день, когда я сама выйду из дома в окружающий мир. Даже сейчас я чувствую, что настало время идти, исследовать находить — или, скорее, — сотворить мое собственное место в этом мире.
— Возможно это будет очень скоро. Правда, мне еще многому надо научиться; тем не менее и того, что я знаю, вполне достаточно, чтобы оставить свой след в мире. Ах, если бы я родилась во время Империи; тогда я бы смогла путешествовать по всему миру, чтобы найти свое место. Да, но бесполезно жаловаться на то, что ты не в состоянии изменить.
Она уперлась взглядом в ночь, задрожала, и внезапно осознала, что замерзла, после чего вернулась в комнату и юркнула в теплую кровать.
После того, как дочь ушла спать, Рёаанак и Малипон уселись на кухне и поели мягких булочек с хорошим маслом и местным рассыпчатым пикантным сыром, за которыми последовали сушенные фиги и сухари, которые Рёаанак всегда ел, потому что считал, что они помогают сохранить крепкие зубы. Потом все это запили крепленым яблочным сидром, сделаным из яблок их собственного фруктого сада и выдержанном при самой холодной температуре, которую можно было найти зимой недалеко от дома в недрах горы — той самой горы, которую они оба могли, по меньшей мере днем, видеть через открытое окно кухни, и которая всегда была погружена в оранжево-красное Затемнение. Даже сейчас, ночью, они помнили вид из окна, и, внутренним зрением, видели его так, как если бы был день.
— Милорд, — сказала Малипон.
— Да, миледи?
— У меня есть идея.
— Я прекрасно знаю, как вы хороши в этом.
— Да, верно, у меня часто бывают идеи.
— И, моя дорогая, значительно чаще правильные, чем неправильные.
— Возможно и эту вы найдете правильной.
— И это не удивит меня. Возможно, если вы расскажите мне свою идею, я соглашусь с ней.
— Мы увидим это очень скоро, так как я уже готова высказать вам ее.
— Немедленно? Тогда я весь внимание.
— Вот она: По моему, милорд, вы больше всего озабочены тем, чтобы скрыть неприятности от Рёааны.
— А! Это именно то, что вы думаете?
— Да, мой любимый.
— Ну, вы не очень далеко от правды, мое дорогое сердечко.
— А!
— Видите ли, я верю, что есть кое-кто, кто возразит этому Кане, и, более того, этот кое-кто возразит огнем и мечом.
— И вы озабочены тем, что вы — его вассал?
Рёаанак покачал головой. — Нет, как раз это не главная причина. Наше соглашение очень ограничено, и включает в себя кое-какие пункты о дани, обязательство не восставать против него, но не требует от меня воевать на его стороне.
— Но что тогда?
Рёаанак вздохнул. — Даже хотя от меня и не требуется, чтобы я воевал за него или защищал его, мы, как вы понимаете, находимся в самом сердце его владений.
— Но, милорд муж, мне представляется, что если конфликт действительно начнется, мы будем находимся очень далеко от того, что драконы называют "линией фронта".
— То, что вы сказали, правда, моя дорогая жена, и тем не менее—
— Да? Тем не менее?
— Это правда только в том случае, если конфликт будет в форме традиционных военных действий.
— О, понимаю. И вы думаете, что все будет иначе?
— Меня беспокоит то, что этот кто-то может ударить в самое сердце. Именно этого я, в конечном счете, опасаюсь.
— Я согласна, что это возможно, милорд. Но что из того?
— Что из того? Я беспокоюсь за нашу дочь.
— Да, это правда. И мне бы очень не хотелось видеть ее в центре такого конфликта; я боюсь, что буду неспособна защитить ее.
— Это в точности моя мысль.
Малипон кивнула и сказала, — Да, я понимаю. И все-таки—
— Да?
— Что мы можем сделать?
— О, что до этого, то я должен признаться, что у меня нет никаких идей. Но я думаю, что сделал свою часть, объявив о проблеме; теперь ваш черед, миледи, найти ее решение.
Малипон улыбнулась и сказала, — Как, вы считаете, что я могу найти решение этой проблемы?
— Я не удивлюсь, если так они и будет.
— Я не могу придумать ничего другого, как отослать ее отсюда.
Рёаанак вздохнул. — Да, вы правы, и это все, что я тоже сумел придумать. Но, кстати, куда мы отошлем ее? Вы же знаете, что все наши родственники живут здесь, поблизости, и таким образом она не будет в большей безопасности с, к примеру, моей сестрой, Баронессой Шейлбрук, чем здесь, у нас.
Малипон какое-то время размышляла, а потом сказала. — Вы знаете, не правда ли, что мой брат, Шаликар, женился на женщине по имени Норисса.
— Да, и что с того? Вы же знаете, что Шаликар и Норисса живут не больше, чем в сорока милях от нашей двери; именно из-за этого мы часто становимся жертвами экспериментов вашего брата по производству нового вина из самых разных фруктов.
— Да, это верно, только—
— Ну?
— У Нориссы есть сестра.
— Ага! Вот об этом я не знал.
— Но я знаю об этом, так как она часто рассказывает о ней; и на самом деле мой брат и его жена время от времени говорят о том, чтобы посетить эту сестру, хотя они никогда не делают этого из-за того, что творится на дорогах в наше время.
— Ну и кто эта знаменитая сестра?
— Откровенно признаться, милорд, я не помню ее имя, тем не менее знаю, что она Графиня Уайткрест, и в ее графстве находится прибрежный город Адриланка.
— И вы думаете, что графиня сможет приютить нашу дочь до тех пор, пока опасность не пройдет?
— Я думаю, что если я попрошу моего брата, то мой брат не сможет отказать мне — и, тем более, его жена не сможет отказать ему, а сестра не сможет отказать Нориссе.
Рёаанак кивнул. — Но это будет трудно для нашей дочки.
— И намного труднее нам, милорд. Она так молода!
— Да, действительно. И все-таки, скажу я вам, я думаю, что это самое лучшее решение проблемы.
— Ну, с этим я спорить не буду. Вот только—
— Да?
— Дороги в наше время едва ли можно назвать безопасными.
Рёаанак хихикнул. — Вы забыли, что я вассал Каны. Осколки и черепки! Хоть для чего-нибудь это хорошо! Я использую свои права как вассала и добьюсь эскорта для нее.
Малипон кивнула. — Да, теперь я успокоюсь на этот счет.
— Итак?
— Итак я напишу своему брату, это будет завтра... и мы посмотрим.
— Да, сделайте это, моя дорогая жена. А скажем ли мы Рёаане об этом деле?
— Я считаю, милорд, что нечего тратить время, обсуждая это. Правда, она очень молода, но она уже не ребенок, и должна знать, что мы собираемся делать и почему.
— И с этим планом я согласен, — сказал Рёаанак.
— Очень хорошо, тогда завтра мы поговорим с ней, после чего напишем письмо моему брату.
— Великолепно, мы совершенно согласны во мнениях.
— Да. И мы будем еще более согласны, если—
— Да, если?
— Если мы согласимся, что пришло время идти спать.
— А, я настолько согласен и с этим планом, что пойду вперед вас и с удовольствием зажгу дрова, которые уже лежат в камине нашей спальни.
— И это будет самое лучшее, поверьте мне, милорд, так как я так устала, что мои глаза закрываются сами по себе, совершенно не спрашивая меня о согласии.
— Тогда, миледи, давайте удостоверимся, что эти знаменитые глаза пока открыты, прежде чем они закроются.
И, согласившись на это, двое Тиас отправились в кровать, и, после длинного и громкого сна, встали на следующее утро, готовые выполнить придуманный накануне план.
Шестнадцатая Глава
Как Пиро повстречался с разбойниками, на что вроде бы и рассчитывал
Был красный рассвет и был холодный ветер с юга, когда для Пиро, Китраана и Лара начался следующий этап их путешествия к Горе Дзур. Какое-то время они ехали в молчании; Лар молчал, потому что пытался приучить себя быть поменьше говорить; а остальные молчали потому, что глубоко погрузились в свои мысли, которые касались главным образом цели их путешествия. Особенно это не давало покоя Пиро по причинам, которые нет необходимости объяснять, если читатель хоть на мгновение поставит себя на место юного Тиасы: Путешествовать к Горе Дзур на встречу с Чародейкой, о которой так много говорят и мало знают, в сопровождении самых разных смутных опасений и часто-рассказываемых историй о ее могуществе, темпераменте и возможностях, само по себе вполне достаточно, чтобы занять воображение тысяч Пиро.
Дорога почти не требовала внимания: направление было хорошо известно и Лар, который когда-то жил в этих местах, знал все приметы и ориентиры. — И, — сказал Китраан, который совсем недавно проезжал здесь, — очень скоро мы увидим Гору Дзур вдалеке, и тогда нам будет совсем легко ехать дальше. Услышав слова Китраана Лар не смог подавить дрожи; Дракон и Тиаса предпочли не заметить ее.
Через день или два местность стала напоминать травянистую равнину, перемежавшуюся с небольшими рощами и лесками, тем не менее дороги все еще были, или, по меньшей мере, тропинки, и они шли, согласно Лару, достаточно близко к тому направлению, в котором им требовалось ехать. По ночам они забирались в один из лесков, находили там поляну и спали на ней, поддерживая огонь всю ночь. Через несколько дней эти небольшие леса стали становиться все гуще и гуще, и попадались все чаще и чаще, и вскоре то, через что они ехали, можно было назвать, не опасаясь ошибки, густым лесом.
Примерно в это время Тиаса заметил, что в поведении Лара появились необычные черты, и это длилось до тех пор пока, наконец, Пиро не почувствовал, что нужно сделать ему замечание. — Мой добрый Лар, — сказал он, — мне кажется, что последние день или два ты ведешь себя странно.
— Как, лорд, странно? — сказал Текла.
— Так мне кажется. Вы заметили это, Китраан?
— Вы знаете, — сказал Китраан, подумав, — мне кажется, что я это заметил, хотя не обращал на это особого внимания буквально до этого момента.
— Тогда, — сказал Пиро, — факт можно считать доказанным.
— И тем не менее, милорд, — сказал Лар, — я признаюсь, что не в состоянии понять, что именно в моем поведении показалось вам странным.
— Хорошо, я немедленно объясню.
— Я слушаю.
— Тогда начнем. Во первых—
— Да, что во-первых?
— Мне показалось, что уже день или два ты возбужден и встревожен.
— Как, я?
— Да, ты.
— Я допускаю, что это возможно.
— И, во-вторых—
— Есть еще?
— Да. Во вторых ты часто оглядываешься и смотришь через плечо.
— Неужели я это делаю?
— Да. И так часто, что я это заметил.
— Н-да. Может быть и это правда.
— Итак, есть ли у тебя причины для такого поведения?
— Очень возможно.
— И?
— Во-первых, Ваше Лордство могло отметить, что у меня вообще нервный характер.
— Этого я не отрицаю. И следовательно?
— Вдобавок у меня острый слух и острое зрение, которое обычно бывает у тех, кто много жил в дебрях.
— Очень хорошо.
— И, помимо этого, я награжден с рождения определенной живостью воображения, которая время от времени вызывает во мне беспокойство и тревогу.
— Лар, ты должен согласиться, что, как объяснение, эти причины никуда не годятся.
— Тогда я должен объяснить больше.
— Я буду очень рад, если ты так и сделаешь.
— Тогда вот: У меня родилась и все больше и больше крепнет мысль о том, что последние несколько дней—
— Да?
— за нами наблюдают.
— Как, наблюдают?
— Да, и даже следуют по пятам.
— Невозможно! — сказал Китраан.
— Почему невозможно? — сказал Пиро.
— Ну, тогда неудачно, — поправился Драконлорд.
— Да, согласен, не повезло, — сказал Пиро. — Но, Лар, ты уверен?
— Абсолютно нет, милорд. Если бы я был уверен, я бы определенно рассказал вам об этом.
— А, понимаю. Хорошо, а можешь ли ты представить себе, кто может наблюдать и красться за нами?
— Я извиняюсь, что говорю так, но да, я могу. У меня, как я уже имел честь упомянуть, очень хорошо развито воображение.
— Ну, и что оно рассказало тебе?
— Мы едем по той самой местности, где я жил, когда был бандитом.
— Как, — сказал Китраан, — Ты, бандит?
— Или, скорее, поваром у бандитов.
— Тогда быть может это та самая банда?
— Или другая, такая же, как та, милорд. Совершенно невероятно, чтобы это была та, так как с ними произошел прискорбный случай.
— Что ты имеешь в виду, говоря о случае?
— Я прошу у Ваше Лордства прощения, действительно, в том что случилось, не было ничего случайного.
Китраан поглядел на Лара с неприкрытым удивлением. Пиро, со своей стороны, сказал, — Хорошо, но что нам надо делать? По меньшей мере мы предупреждены. И еще, если за нами действительно следят бандиты, почему они до сих пор не напали на нас?
— Именно это, милорд, в точности то, над чем я ломаю голову.
