Гоблин поневоле или Изменчивый Мир

— Приручение Высшей души! — Не выдержал, и воскликнул я, тут же заткнувшись.

Но старика не смутил мой секундный порыв. Он лишь спокойно кивнул:

— Да. Через намёки, зацепки и советы я сумел выявить способ приручения Высшей сущности, а вместе с этим получить Силу. Настоящую и первоначальную — Силу, которой владели ещё наши предки, которой, именем духов, обладали даже малые дети, но которая была утеряна сквозь время. Но, как ты знаешь, для вызова любой души нужна... дань. — Я понятливо кивнул. — И для необходимого обряда нужна была своя дань тоже. И она была огромна...

— Вы принесли в жертву гоблина... — догадался я.

— Всё так, мой мальчик. Но не гоблина. Гоблинов. Несколько десятков моих соклановцев окропили кровью землю, я победил вызванного Высшего и подчинил его своей воле, получив Силу и способность управлять стихиями земли без обрядов и подношений. Но рагх клана призвал Великих, указав им на моё деяние на праведном суде. И те признали тягостность моего преступления. И я был клеймён и изгнан, вынужден жить в одиночестве, не имея и шанса проявить себя. А теперь скажи мне, мой мальчик, — он чуть нагнулся вперёд, и прошептал одними губами: — Стоит ли Сила того?

Затем он, кряхтя, поднялся и, сцепив руки за спиной в замок, поплёлся прочь из комнаты, оставив меня лишь наедине со своими мыслями. А, хотя нет, не совсем наедине: на его кресле осталась лежать всё ещё испускающая назойливый жёлтый дымок трубка, которая, надо сказать, резала глаз. Я невольно усмехнулся: старый хитрец специально оставил её здесь, прямо на виду — мол, возьми, ученик, не помешает в тягостных размышлениях... А, к чёрту! — я махнул рукой и потянулся к трубке, — почему бы, в конце концов, и нет?

Вкус у Путничьей травы оказался безобразным: жгучим, терпким и немного кислым. Но зато в голове как будто стало намного просторнее и легче, грустные и тяжёлые мысли абсолютно покинули её, оставив место для новых размышлений. Я развалился в кресле, впервые в своей жизни затягиваясь и раздумывая над словами Отшельника.

Убийство всё ещё было для меня проблемой. Не монстров, нет — с этими болотными жителями у меня разговор короткий, немало их перебил за время, что провёл за обучением у Отшельника. А вот самих гоблинов... И тут дело даже не в вероятности получить Метку: кокнул ребят из другого клана, это само собой разумеющееся дело, так сказать, житейское. Даже если и попытаются осудить, то вряд ли дело дойдёт до такой жестокой кары. В этом плане Отшельник либо просто сглупил, либо не имел особых вариантов, вырезая собственных соклановцев. Но, чёрт, я ни разу не убивал гоблина! Лар-ин-Лин, этот подонок, не в счёт, да и о его дальнейшей судьбе я и не знаю, при мне он был жив, пускай и в скверном здравии, так что... на моём счету — ноль смертей нынешних собратьев, которых теперь, по истечению такого количества времени, я имел полное право так называть. Скажи мне убить гоблина, будь я человеком — убил бы, понимай я, за что. А так... теперь это было скорее похоже на задачу солдата партизанить на территории врага, убивая противника, который отличен от тебя лишь местом жительства и ничем другим. У него может быть семья, дети, жизнь, в конце концов! Но с другой стороны...

Я видел, на что способны гоблины. Знаю, что за каждым есть если не множество, то хотя бы один грешок, который нельзя ни простить, ни понять. Но это уже вопрос скорее философский, из разряда "кто не грешен — пусть первым бросит в меня камень". Вопрос в данном конкретном случае придётся ставить ребром и жёстко: во-первых, смогу ли я вообще это сделать, и так ли уж нужна мне эта Сила?

Нахмурившись, я и не заметил, что уже давно просто вдыхаю дым из трубки, не кладя ту в рот. Опомнившись, отложил её в сторону и спрыгнул на пол, стиснув Пха и посмотрев на искрящегося духа огня. Затем мысленно приказал патрулирующим окрестности элементалям собраться у дуба.

Решение принято.

* * *

Магрон-оун-Наг, глава торгового каравана клана Бессмертной Тени, довольно улыбнулся, рассматривая проходящую мимо процессию из рабов. Захваченные им недавно несколько ферм всё слабеющего и слабеющего клана Ловкой Птицы принесли его собственному клану довольно большие запасы провизии с водой, несколько умелых, пускай и неопытных шаманов, множество крепких мужчин и даже несколько женщин, которые шли, гонимые плетьми наездников, позвякивая цепями и бросая на него ненавистные взгляды. Но скоро у них не хватит сил и на это, потому как вся энергия будет уходить лишь в шлёпанье по болотной жиже, ибо длительный переход через все Западные Болота в цепях и тяжёлых кованных железных обручах на руках, ногах и шеях — далеко не увеселительная прогулка.

Глава каравана развернул своего рявкнувшего от бесцеремонного отношения Ула и проскакал лёгкой рысью к одному из надзирателей. Одетый в богатую кольчугу старшего надзирателя гоблин, завидев своего господина, приложил правый кулак к сердцу:

— Все мы смертны, — поприветствовал он Магрон-оун-Нага.

— Лишь Тень бессмертна, — традиционно кивнул ему в ответ гоблин и обвёл взглядом плетущихся друг за другом бесконечной цепью пленников: — Были какие-нибудь проблемы?

Тот в ответ лишь прыснул в кулак, попутно наградив ударом плетью проходящего мимо слишком уж заинтересовавшегося разговором пленника:

— Да какие проблемы, господин оун?! Единственное что — все хотят жрать, ноют... Привычное дело!

Магрон-оун-Наг задумчиво почесал затылок. Приставку "оун", что значит "властвующий над караванами", не давали первому попавшемуся проходимцу, и гоблин был не глуп, совсем не глуп. И не заметить, что в вечерних сумерках в округе не слышно даже шипящих рагхакков, коих в этих местах полно, не мог. А вот дальше уже стоял вопрос: стоило ли тревожиться по этому поводу, или всё-таки гоблин, что не первый год водил караван своего клана и грабил поселения его противников, немного двинулся на подозрении всего и вся? Наконец, задумчиво причмокнув, он мысленно махнул на это рукой и вновь пришпорил пускающего слюни негодования Ула, направив его во главу процессии. Как раз для того, чтобы, подъехав к оставленным впереди воинам, вскинуть руку, останавливая весь караван. Зашипели ящеры, неуверенно потянулись к мечам и копьям стражники, сняли с поясов котелки шаманы. А сам Магрон-оун-Наг, полушёпотом приказав паре воинов последовать за ним, спешился и потопал, протискиваясь сквозь болотную жижу, к застывшему прямо на их пути незнакомцу.

Незнакомец был одет как шаман. Несколько амулетов на шее, котелок на поясе, сумка с ингредиентами — всё это лишь подтверждало то, что незваный гоблин не был простым бродягой. А Пха, что пришелец держал в руке, выявляло в нём аля. И глава каравана, медленно ступая в сторону молча наблюдавшего за ним шамана, всё никак не мог понять: что делает этот странный индивид в глубокой чаще болот, в такое время, без сопровождения? Следовавшие за ним воины, видимо, разделяли его волнения, обнажив клинки.

— Уважаемый, — протянул Магрон-оун-Наг, остановившись в десятке шагов от так и не пошевелившегося незнакомца. — Могу ли я узнать ваше имя? Клан? Вы не из Бессмертной Тени, я вас никогда не видел, а в своём клане я знаю всех. Так кто вы?

Пришелец продолжал молчать. И это не на шутку разозлило главу каравана:

— Послушайте, любезный, — продолжил он более угрожающим тоном. — Может, вы глухой, или немой? Или... тупой? В любом случае, сегодня мы набрали достаточно рабов, и ещё один... болезный нам не нужен. Так что вам, повезло, кто бы вы ни были, духи вас подери, и потому просто уйдите с дороги и пропустите караван.

Пришелец молчал, и лишь накинутые на его плечи, свисавшие до голеней шкуры развевались на лёгком назойливом ветерке. А сам он как будто являл собой странно-реалистичную статую. Магрон-оун-Наг сплюнул, обернувшись к только ожидавшим приказа боевым шаманам и готовым кинуться на незнакомца воинам, намереваясь отдать приказ силой убрать негодяя с дороги, как вдруг позади него раздался голос:

— Вы сейчас же прикажете своим воинам бросить оружия, — пришелец говорил спокойным и даже немного мелодичным, словно читающим по листу, голосом: — А шаманам бросить свои котелки. Всех рабов отпустите, дадите им еды. Оставите своих Улов. В таком случае я вас не убью.

Глава каравана обернулся к зарвавшемуся проходимцу с взлетевшими до небес бровями и такими выпученными глазами, что те вот-вот намеревались вытянуться в некое подобие яиц. А затем громко, схватившись за живот и зажмурившись, заржал.

Его поддержал дружеский смех всего каравана, кроме рабов — те всё также угрюмо молчали, про себя в уме прикидывая, каким образом прикончат этого идиота, который решил, что именно он здесь диктует условия. Но пришелец не придал раскатистому, словно гром, смеху, что разнёсся далеко за территорию Западных Болот, никакого значения, продолжая стоять всё с тем же непробиваемым выражением лица, как будто ему это абсурдное предложение не казалось смешным. Более того, он, кажется, считал, что оно является единственно верным. В отличие от Магрон-оун-Нага...

Отсмеявшись, глава каравана вытер вылезшие от смеха слёзы, и взял себя в руки, продолжая тихо похихикивать. Вместе с ним постепенно утихли и остальные члены каравана, потеряв всё напряжение, вызванное неожиданной задержкой. Теперь для всех них незваный гоблин был всего лишь шутом, временной увеселительной помехой, цель которой была немного разбавить скучный и однообразный маршрут.

— Ты, — указал Магрон-оун-Нага своим толстым пальцем на пришельца. — Остряк! Спасибо, что повеселил! За это я дам тебе второй шанс, несмотря на то, что ты нас, всё-таки, задержал... Вали отсюда и...

Но незнакомец с Пха, на котором болтались три странного вида черепа, уже его не слушал. И если бы кто-то сквозь хихиканье главы каравана смог услышать его слова, то он услышал бы разочарованное: "Что ж, я хотя бы попытался...". А затем караван затих. Ибо его перебил раскат приближающихся исполинских шагов, от которых по воде пошла неуверенная рябь, постепенно всё набирающая и набирающая силу. Магрон-оун-Наг среагировал быстрее всех, прокричав воинам приказ убить незнакомца, но было уже поздно. Два потускневших амулета — две выпущенные молнии — два обгоревших трупа на месте стражников.

Парочка шаманов, что была порасторопней и поумней, уже сидела по пояс в жиже, дрожащими руками насыпая ингредиенты для зелья, но в следующую секунду из полутьмы чащи вынырнуло четыре великана, в которых застывшие от изумления шаманы узнали земляных элементалей, прежде чем погибли от размашистого удара прыгнувшего к ним монстра. В караване началась паника: пленники гремели цепями и кричали, пытаясь разбежаться, но связывающая их воедино цепь этому мало способствовала; Улы, рыча, встали на дыбы, побросав своих наездников, что с громким бульканьем падали в болотную жижу. Элементали действовали быстро, слаженно и продуманно: первыми расправлялись с шаманами, которые действительно представляли из себя угрозу, не обращая внимание на пытающихся тыкать в них своими железяками стражников. Магрон-оун-Наг, схватившись за голову, пытался взять ситуацию под контроль:

— Воины! Занять позиции по защите шаманов! Три к одному! Три к одному, рагхакки вы бесполезные! Держать оборону!

Его крик даже сумел дойти до нескольких отплёвывающихся после падения в воду гоблинов, которые тут же ретиво принялись исполнять приказ, но были мимоходом отправлены в мир духов выпущенными из-за спины караванщика несколькими огненными шарами. Тот в гневе обернулся к медленно приближающимся пришельцу, единственному, кто сохранял хладнокровие в образовавшемся хаосе, и, стиснув зубы, зарычал, выхватывая собственный коротенький меч, который больше был именно украшением, а не оружием.

Незнакомец хмыкнул — впервые его лицо изменилось, губы плавно перетекли в улыбку — а затем перехватил свой Пха двумя руками. Отбил неумелый выпад от Магрон-оун-Нага и легко, даже как-то сонно, ушёл ещё от нескольких ударов, неожиданно для караванщика вскинув над собой посох, попутно нанося удар его толстым концом гоблину под подбородок, отчего тот вскрикнул и, выронив меч, изогнулся, пропустив удар острым концом посоха, что пробил ему насквозь горло. Зеленокожий захрипел, замахал руками, ещё не до конца осознав, что мёртв. И, застыв статуей, медленно сполз с посоха, рухнув в воду, по которой начали расплываться кровавые пятна.

Вытерев наконечник рукавом рубахи, пришелец поднял взгляд на окрестности и удовлетворённо кивнул: элементали добивали оставшихся воинов, которые уже не оказывали никакого сопротивления, только пытались с дикими визгами сбежать с поля боя, запрыгивая на непослушных Улов. Но каменные монстры с лёгкостью их перехватывали, прерывая крики ужаса и никак не реагируя на мольбы о помиловании. А ведь он предлагал им просто уйти...

Пленные рабы жались к немногочисленным торчащим из болотной жизни валунам и деревьям — кто куда смог дотянуться. Цепь между ними натянулась настолько, что явно приносила им дикую боль, но для гоблинов-рабов это было лучше, чем попасть под случайный удар не особо интересующихся по кому бить элементалей. Когда битва окончилась, этот небольшой участок болот почти полностью окрасился в ярко-алый, ни один из воинов или шаманов, сопровождавших караван, не выжил. Выполнив свою задачу, великаны встали по стойке смирно, и лишь один из них, испускающий ярко-зелёный фосфоресцирующий свет, степенно прошествовал к шаману и преклонил колени, отчего водная гладь вокруг него на мгновение превратилась в мини-цунами. Улыбнувшись, пришелец, лишь по одной ему известной причине, протянул вперёд руку и погладил массивную, покрытую мхом голову истукана, а затем, не глядя выпустил из амулета ярко-синюю молнию, которая, извиваясь и шипя, метнулась между ахнувшими и зажмурившимися от ужаса рабами, со звоном ломая сковывающие их цепи.

— Вы свободны, — проговорил незнакомец, как только молния, освободив последнего пленника, угасла. — Но если кого-нибудь в течении минуты я замечу или услышу поблизости, то он присоединится к ним, — тут гоблин красочно обвёл взглядом поле сражения.

Больше слов и не требовалось: бывшие рабы, не издав ни звука, повыскакивали из своих укрытий и помчались разномастной толпой в обратном от движения разгромленного каравана направлении. Лишь один, совсем ещё молодой гоблин, даже не получивший своего имени, чей интерес пересилил чувство самосохранения, спрятавшись в кустах неподалёку, неуверенно выглянул из-за них, стараясь разглядеть, что будет дальше.

Незнакомец, с размаху воткнув свой Пха в ближайший более-менее твёрдый участок земли, прошёл к одному из мертвецов и, нагнувшись над ним, вытащил из-за пояса кинжал. А затем... малыш прикрыл рот руками, чтобы, не дай духи, не закричать, и бросился догонять своих.

ГЛАВА 9

Маленькая война, или большие трудности.

Я ещё раз оглядел окрестности и удовлетворённо кивнул.

Довольно большой участок земли, который я выбрал для призыва, идеально подходил для ритуала: почти всю его площадь занимала суша, пускай и вязкая, как глина — но другой почти на болотах и не встретить. Небольшая кучка деревьев, сваленная неподалёку моими элементалями, оставившая после себя лишь несколько неаккуратных пеньков, сейчас активно поедалась гремлинами — небольшими (Правда, выше меня чуть ли не на две головы), горбатыми существами, призванными из стихии земли, с густым волосяным покровом, заострёнными ушками и очень острыми клыками и когтями — шестой уровень вызова духа, когда духи обретают более-менее живую оболочку. По сути, они были не такими уж и сильными, но живучими, ловкими, и на призыв и поддержание одного гремлина тратилось не очень большое количество энергии, так что вызвал я их в количестве тридцати воинов, и сейчас они крошили стволы деревьев своими зубами, словно бобры, отрывая себе куски побольше и мастеря что-то вроде снарядов и небольших дубин. В общем, сброд, но сброд необходимый.