Дыхание в басовом ключе

Меня напрягало не это, а то, что он звонил. Много. Двенадцать оставшихся без ответа звонков, практически сразу после того, как мы с Олежеком ушли. И одна смс-ка: "Да возьми ж ты трубку!". Было еще несколько звонков от Дэна и пара с незнакомого мне номера.

Я не ответила. И не перезвонила. Зачем? Я свои деньги отработала, все остальное — не мои проблемы. Нам дальше не по пути, так что адьёс. Но я не понимала, зачем он меня так настойчиво ищет. И, оставаясь честной с самой собой, должна признать, что первое, что я сделала сегодня утром, было проверить телефон. Шес не звонил. И это, к моей злости и панике, расстроило. Вот именно поэтому я и не хотела ни видеть его больше, ни слышать, ни каким-либо другим образом пересекаться с ним — не желаю наступать на эти грабли. Все привилегии целиком и полностью уступаю той блондинке и иже с ней.

Я пообещала себе больше не возвращаться к этой теме и не думать о том, что могло бы быть, если бы. И у меня, признаться, неплохо получалось, пока неугомонная Боженова не начала задавать свои каверзные вопросы. И вот тут-то меня и проняло. Я даже пару раз брала в руки телефон и находила в списке контактов тот, что был обозначен, как Алек Снегов. Но в последний момент одергивала себя и убирала палец с кнопки с рисунком зеленой телефонной трубки. Если я ему нужна, сам позвонит. А не позвонит, ну что ж, значит не судьба. Обидно, но к лучшему.

Вот в таком рассеянном и немного угрюмом состоянии я и приехала на работу. Понедельник вообще день, как известно, тяжелый и пакостный, а с таким настроением и подавно. Хоть вешайся.

Мой первый урок был посвящен музыкальным обозначениям и нотации. Очень интересно, да. Особенно, подросткам, ни разу в жизни не державшим в руках партитуру и считающим Бетховена милым говорящим сенбернаром.

— Когда головка ноты берется в круглые скобки, — вяло сообщала я своим столь же безразличным слушателям, — это называется анти-акцент и означает, что она будет звучать заметно мягче, чем окружающие ноты. Посмотрите пожалуйста на доску. Это отрывок из известного всем вам, — ну да, ну да... — "Щелкунчика". Кто может показать мне, какая часть будет мягче остальных? Никто? Хорошо, продолжим...

— Прикинь, — раздалось с дальней парты, где увлеченно общались между собой двое парней, не обращая никакого внимания ни на меня, ни на доску. — Шес пел вчера!

— О! Че, серьезно? — и разочарованный вздох. — А я билеты не достал... Блин!

Опять этот Шес! Да когда же это закончится? И тут меня осенило. На моих уроках почему такая низкая посещаемость? Правильно, не интересно им. А если?..

— Ребята, — позвала я. — А кто был на концерте Рельефа в пятницу?

На меня удивленно посмотрели (о, оказывается, меня всё же слушают, просто игнорируют) и через несколько секунд вверх неуверенно потянулись четыре руки. Надо же, кроме того парня с дальней парты, весь класс, ага. Ну, ладно. Я помедлила еще немного и тоже подняла руку.

— Серьезно? — сидящая отдельно от всех девочка, очень похожая на атаковавших нас вчера поклонниц, даже подавилась жвачкой. Кажется, ее зовут Марина. — Вы там тоже были?

— Ну, да. А почему тебя это удивляет?

— Да просто вы, и вдруг рок...

— Жалко, что мы вас не видели, — отозвался тот самый парнишка с задней парты.

Видели, видели... Господи, храни Гриню с ее гримом!

— У меня есть там знакомый, — добавила я контрольный в голову. — Так, что я даже за кулисы попала.

— Че, правда?

— Серьезно?

— Бли-и-ин!

— И как они?

— Кто, они? — сделала я вид, что не поняла.

— Ребята из Рельефа. Какие они?

— Очень приятные, — ага. За одним исключением, под два метра ростом. — Было интересно с ними пообщаться.

— А правда, что Шес и Дэн парочка? — заставила меня подавиться продолжением Марина.

— Ты дура? — тут же парировал тот парень, что не попал на концерт. — Дэн и Шес? Совсем с ума сошла?

— Тема, ну а что? Они такие лапочки!

— Дэн с Леголасом! — авторитетно отрезал оказавшийся Артемом. Стыдоба — я их даже по именам не знаю. — А у Шеса вообще невеста есть!

— Ой, да ладно! — подключилась еще одна девчонка. — Эта ваша Борцова чьей только невестой не была. Виктория Владимировна, ну скажите им!

— Ну, насколько я знаю, насчёт Дэна и Леголаса это полный бред, хотя бы и потому, что Леголас жуткий бабник, — разочарованный вздох с передней парты. — И про невесту мне тоже ничего не говорили, — а что, святая правда, между прочим... — Думаю, не стоит верить всему, о чем пишут в бульварной прессе.

— А расскажите что-нибудь настоящее? — попросили меня. Вот он, момент, ради которого все и затевалось.

— Настоящее? — сделала я вид, что задумалась. — Вы, например, знали, что Шес окончил консерваторию?

— Правда? А зачем?

— Что значит, зачем?

— Ну, он же и так классный ударник! Зачем ему какая-то стремная консерватория?

— А как бы он, по-вашему, стал таким хорошим ударником, если бы не учил все это, — я ткнула пальцем себе через плечо в доску, с расписанным на ней отрывком из "Щелкунчика". — Большая сцена это вам не в подвале на гитаре бренчать.

— Так он что, тоже учил про эти ваши акценты? — ну надо же, слушали, оказывается.

— Ну, конечно. А как же по-другому?

— Это во второй строчке, да? — внезапно выдал Артем, неуверенно косясь на меня.

— Что во второй строчке?

— Ну, вы спрашивали, какие ноты будут мягче? Это там, где круглые скобки?

— Правильно, — получилось! Бог мой, получилось!

— А почему там скобки круглые, а внизу квадратные? — поинтересовалась Марина.

Я попыталась незаметно перевести дыхание. Ура! Они, наконец-то, слушают! Вот теперь можно вернуться к уроку.

— Квадратные скобки означают...

На мой следующий урок изволили явиться уже десять человек. Рекорд, если хотите. Который, впрочем, был тут же побит — на третьем их было двенадцать. И они не просто просиживали время. Они в самом деле выглядели заинтересованными. В начале каждого урока мы немного говорили о столичных рокерах, а потом, впервые с тех пор, как я преподаю в этой школе, учились. Знаете, какое это замечательное чувство — наконец-то ощутить, что ты что-то делаешь? Что-то даешь? А всего-то и нужно было, подобрать к ним ключик. Кто же знал, что ключик окажется басовым?

Домой я вернулась счастливая и окрыленная. Никто и ничто не мог испортить мне настроение! Я чувствовала себя, как после первого и, без сомнения, удачного свидания. Даже Олег обратил внимание и в изумлении понаблюдав минут пятнадцать, как я беззаботной бабочкой порхаю по квартире, со смешком уточнил:

— Так, он все же позвонил?

— Кто? — я, включив в плеере свою любимую композицию Снежного, вытащила один из наушников, чтобы слышать брата. Вообще-то, душа требовала врубить на всю громкость колонок и танцевать, но Даня уже спал.

— Темноволосый этот, из группы. Ну, со сломанной рукой.

— Тьфу на тебя! — никто не испортит мне настроение, никто не испортит... — Ты не поверишь. Сегодня в лицее...

Я, захлебываясь от восторга, пересказывала хихикающему Олегу события сегодняшнего дня, особое внимание уделяя предполагаемым интимным связям между рокерами, когда зазвонил телефон.

— Дольная, ты дома? — раздался в ухе шепот Ромкиной жены. Я в недоумении уставилась на трубку стационарного телефона, из которой этот шепот и звучал.

— Нет. Я автоответчик.

— А Олег? — продолжил допытываться допотопный аппарат.

— Олег, что? Автоответчик или дома?

— Кто там? — рявкнул Олег.

— Т-с-с! Данька спит!

— О! Олежек дома! — обрадовалась Ленка, все еще, почему-то шепотом. — Руки в ноги и бегом ко мне!

— Зачем?

— В гости, Дольная! Давай быстрее!

— Какие гости, Лен. Я уже спать собралась...

— Какой спать?! — взвизгнула она и тут же перешла опять на шепот. — Ты мне обещала. Давай быстро, одна нога там, вторая уже здесь! И морду нарисуй покрасившее.

— Ох. Что ты уже задумала?

— Ничего, — ага, так я и поверила. — Коньячку попьем, в картишки перекинемся...

— А морду зачем рисовать?

— Для профилактики! Все, жду. Возражения не принимаются!

На самом деле дома мне делать было нечего, спать еще не хотелось, брат тоже, вроде, никуда не собирался. Так что против гостей я, в принципе, не возражала.

Тем более, Ленкино идиотское требование накраситься зарождало туманное подозрение, что каким-то образом ей удалось притащить к себе и Алека. Я была совсем не против такого хода событий. Совсем-совсем. Все мои предыдущие философствования на тему "оно и лучше" и "на нет и суда нет" были забыты и я, тешимая невнятной надеждой, через час уже стояла у входа в квартиру Боженовых, вся из себя при полном параде и даже с моим любимым киевским тортиком.

— Привет, родная, — обнял меня на пороге Романыч и, забрав жакет и сладкое, кинул в ноги тапочки. — Мы тебя уже заждались.

Ромка стоял рядом со мной, но из зала в глубине квартиры абсолютно отчетливо доносился мужской смех. Сердце сладко екнуло.

— Романыч, а кто у вас? — старательно разыгрываем безразличие.

— Да все свои, не переживай. Давай проходи, я пока тортик порежу.

Он уже ускакал в сторону кухни и тут я, шаря в потемках прихожей, куда бы приткнуть свои туфли, на что-то наткнулась. При ближайшем рассмотрении это "что-то" оказалось подозрительно знакомыми высокими шнурованными ботинками сорок последнего размера. Ах, ты ж... Мучимая смутными подозрениями, я осторожно заглянула в зал.

— Викто-о-о-рия! — вскинулась Ленка. — А я и не знала, что ты собиралась подъехать! Какое замечательное совпадение. И Алек вот тоже заскочил. Ты же знаешь Алека, да? Мы как раз собирались пульку расписать. Будешь с нами?

— Э... Привет... Да, буду, наверное, — попробуй, откажись тут.

Я во все глаза уставилась на подскочившего вдруг блондина, улыбавшегося мне во весь рот.

— Конечно, знакомы! — заявил он, направляясь в мою сторону с явным намерением ... Обнять? Поцеловать? — Ты еще помнишь про наш ужин? Я все телефоны оборвал. Ты чего не отвечала? У меня так комплекс неполноценности разовьется.

Он всё же обнял меня и чмокнул в щеку. И он улыбался. Улыбался мне. И звонил! Как же я пропустила? От сердца отлегло и душа снова воспарила. Все порядке. Он хочет пойти со мной на свидание. И обувь в прихожей не Шеса, а его. Все в порядке...

Мой взгляд опустился вниз и я замерла. Алек был обут. Обут?! И в тот же момент сзади на плечо опустилась тяжелая рука и хриплый голос заявил откуда-то над головой:

— Какие люди! Я уже думал в розыск подавать.

Медленно, стараясь не делать резких движений, я повернулась и уставилась в зеленые щедро подведенные черным глаза.

— Я тебя искал, — заявил Шес. — Пошли на кухню. Поговорить надо.

Глава 18

Мы уже минут пять сидели на шикарной, оформленной специально для этого приглашенным дизайнером, кухне Боженовых и молчали. Просто смотрели друг на друга и молчали.

Наконец, я не выдержала и встала приготовить нам кофе, чтобы хоть чем-то занять себя. И в тот же момент Шес тихо поинтересовался, сверля взглядом мою напряженную спину:

— Почему ты сбежала в пятницу?

— Я не сбежала, — включив кофеварку и вставив в нее первую капсулу, я повернулась к нему лицом. — Я же говорила, у меня сын маленький.

— Да-да, я в курсе, — отмахнулся он. — Так почему ты сбежала?

— Да не сбегала я! Что ты прицепился, как репейник?

— Репейник?

— Репейник! Знаешь, такая взъерошенная и противная колючка?

— Я взъерошенный или колючий? — улыбаясь, уточнил он.

— Может, противный? — улыбнулась я в ответ.

Вот ничего не могу с собой поделать — бесит он меня абсолютно непередаваемо, но стоит ему улыбнуться...

Он так редко улыбается чужим. Да практически никогда, насколько я успела понять. Обычно он суров, холоден и равнодушен к окружающим. Как при таком "ледяном" характере он умудряется устраивать все те дебоши, о которых регулярно сообщают газеты, и крутить такое количество романов, оставалось для меня тайной за семью замками. Не для одной меня, впрочем.

Если верить прессе, он мог разнести вдребезги пополам какой-нибудь паб только за то, что ему подали виски не в том бокале, а потом с каменным и непроницаемым лицом отвечать газетчикам свое неизменное "без комментариев". Его за это и прозвали в СМИ "Ледяным Драконом". Вообще, удивительно, как при таком поведении он до сих пор за решетку не загремел? Ведь была же пару лет назад та история, как он мужика какого-то чуть ли не до полусмерти избил. И ничего. Сидит не на нарах, а напротив меня, и лыбится. Причем мило так, по-домашнему.

Он вообще абсолютно другой со "своими" и с "чужими". Как два разных человека, ей Богу! Вот, например, как-то не заметила я за три дня, что мы провели бок о бок в не самой, надо сказать, спокойной обстановке, тех самых прославивших его неконтролируемых вспышек ярости. Ехидна? Да! Язва? Безусловно! Хам, нахал, пошляк, самовлюбленный придурок? Да, да, да и еще раз да! Но дебошир и вандал? Что-то я не заметила...

Может, это у него сезонное? Как у котов по весне? Или же сидит на чем-то, вот и лыбится? Кстати!

— Чего лыбишься? — бухнула я на стол перед ним чашку с кофе и опять отвернулась к машине, чтобы сделать еще одну, себе. — Говори, что хотел, и пошли к ребятам.

— Хм... Ну ладно. Я, в общем-то, хотел сделать тебе предложение...

— Чего?!

— ...от которого ты не сможешь отказаться.

— Блондинке своей предложения делай! — не подумав, ляпнула я, и тут же закрыла рот ладонью правой руки — Ой!

— Так вот, почему ты сбежала! — осклабился Шес.

— Да нет же! — вот же ж... репейник! — Какое мне дело до твоих пассий? Просто Даня был сам, да и я устала.

— Ну ладно, — протянул он, поглаживая указательным пальцем проколотую бровь. — И все же так, во избежание недоразумений. Блондинку зовут Ева. И она не пассия, а проблема.

— Это, дорогой, не моя проблема.

— Так и не моя!

— А чья? — помню я, помню, как она на тебе висла!

— Вообще-то, Алека.

— Как Алека? — я просто опешила.

Как же так? Как Алека? Он же мне предлагал... Хотя, что именно он мне предлагал? Сходить в ресторан. Все. Какие претензии? И все же я уточнила:

— Это его девушка?

— Хм... Ты ставишь меня в неловкое положение, детка. Мне бы очень хотелось сказать, что да, но, на самом деле, скорее, нет.

— И как это понимать?

— Как хочешь, — шикарный ответ, ненавижу! — Я же говорю, она его проблема. Вот у него и спрашивай. А я так, мимо проходил, под руку попался.

— Ваша Ева на всем, что попадает под руку, вот так виснет?

— Ага, — просто и односложно ответил он, отхлебывая из чашки. Я не ожидала такого ответа. Думала, он будет оправдываться, мол, я не я и корова не моя, тебе показалось и вообще, это не то, что ты думаешь. — Да ну ее к чертям! Давай поговорим о нас?

— Есть мы? — не смешите мои тапочки, у них помпончик может развязаться.

— Будет, если договоримся.

— Нет-нет-нет! — выставила я вперед правую руку, раскрытой ладонью в его сторону. — Даже не пытайся! Я не буду с тобой встречаться!