Мессир барон 1-11

Ханубис выругался вслух, отряхивая руки. Правую ладонь жгло, как если бы ее опалило кислотой, а в голове радужно вспыхивали предвестники близкой мигрени.

Лашка блестела под слишком резким солнечным светом. Форель лежала на земле и тихо стонала. Ханубис присел на корточки и добил ее, а потом уничтожил тело. Дрянная шутка.

Самое печальное в Арсолире, думал он, собирая разбросанные вещи, это то, что он был напрасным.

Глава седьмая

— Прекрасны дни черемухи и сирени, но ночи — прекрасней стократ!.. — продекламировал Йо, когда они подъехали к роще, похожей сейчас на огромное благоуханное облако. Откинувшись в седле, менестрель подставил лицо солнечному лучу, вдохнул полной грудью и блаженно улыбнулся. — Когда луны встают над холмами, и птицы сплетают свои голоса в гимне слиянию вечно юных светил... и тра-та-та-та... И мир полон любви, и любовь оживляет мир...

— А дальше? — живо спросил Марвин. Он тоже улыбался. Честно говоря, Йо удивился, когда тот позвал его на конную прогулку без всякой конкретной цели, вроде выбивания денег с должников или демонстрирования благородным гостям красот и достопримечательностей вотчины. В последнее время они то и дело чем-то таким занимались. А уж когда выяснилось, что едут они втроем — Марвин, Йо и Рико, — менестрель усомнился, не спит ли.

— Дальше надо бы ввести обращение к прекрасной деве, умоляя ее прийти и насладиться, — сказал Йо. — Но, насколько я помню, песня кончается именно здесь, без конкретики.

— Твой перевод со старшей речи?

— Ну да, откуда еще?.. Люди бы обязательно приплели деву, — сорвав на ходу цветущую ветку, Йо воткнул ее Соколу в гриву. — У них иначе не бывает

— А эльфы меньше думают о девах? — спросил Марвин, подняв брови.

— Эльфийские девы крайне сообразительны и храбры, — назидательно сказал менестрель. — И не нуждаются в точных инструкциях. Им и так все ясно.

— Да?.. -переспросил Марвин, и лицо у него стало какое-то странное, или это просто тень на него упала? Так или иначе, Йо поспешил сменить тему:

— А как так вышло, что у тебя сегодня никаких дел нет?

— Я заслужил день отдыха, — судя по тону, этот вопрос тоже не стоило задавать. — И пусть хоть одна сука скажет, что нет!.. После того, как я две декады подряд, изо дня в день, умасливал соседей, строя из себя невесть что, после того, как я ходил на волков с Гуго ор-Люсилером, чтоб его Бездна взяла, после того, как ублюдок Лутц накатал кляузу Эрику, а зальтцфлутские сволочи в очередной раз решили испортить все, что можно...

— Конечно, заслужил!.. — поспешил вставить Йо.

— А мой отец говорит, что у хорошего хозяина дела сами идут, — тихо, но явственно сказал Рико.

Марвин посмотрел на него отсутствующим взором, хотел, судя по всему, выругаться, но вместо этого пришпорил своего буланого и унесся по роще галопом, только ветки закачались.

Йо вздохнул и в свою очередь уставился на мрачного оруженосца, слишком маленького для мохнатой лошади. Тот нахохлился, поджав губы.

— Ну и зачем ты это сейчас сказал? — поинтересовался менестрель.

— Само вырвалось, — равнодушно ответил Рико.

— Прекрасны дни черемухи и сирени... — пробормотал Йо. Паренек был пока слишком маленьким для героя баллады, но все у него было впереди. И сюжеты тех баллад, что пришли Йо на ум, не внушали особого оптимизма. Как бы беды не вышло... — Не знаю, Рико, за кого ты принял Мар... мессира, но одно могу тебе сказать совершенно точно. Ты ошибаешься. И зла он тебе вовсе не желает.

— Я видел — кто он, — буркнул Рико. Убрал с лица прядь волос. Нос у него был знатный, фамильный. — И мне без разницы, чего он желает. И судачить об этом с каждым бродягой я тоже не буду.

— М-да, понял, — Йо со вздохом отвернулся к деревьям. Наверное, каждому новорожденному орчику, кроме колыбели, мечика и пони, дарят еще масочку с выражением ледяного презреньица. А что, полезная штука. — Вот интересно, он нас впереди ждать будет? А то я бы позавтракал. Вот какая там лужайка милая...

— Ну, давай подождем здесь, — согласился Рико. — Все равно он не сказал за ним ехать.

Они разложили припасы на траве, такой зеленой, будто ее раскрашивали вручную, и, взяв по куску хлеба с сыром, сели ждать. Сидели молча, только иногда поглядывая друг на друга. Потом Йо потянулся за гитарой.

Он чувствовал, что может сложить сегодня песню, — настоящую. Но если слова это тоже Сила — не стоит ли сберечь их для более важных дел? Когда Йо спросил про Митю, Марвин посмотрел на него так, что у менестреля чуть волосы дыбом не встали, да и вообще, в замке творилось что-то очень странное и очень нехорошее. Раньше Йо и не подозревал, что могут быть вещи важнее настоящих песен, но вот — выяснилось.

Но хотя бы прикоснуться к ней он мог, и Йо начал потихоньку перебирать аккорды. Вот так — ветер и море, звезды из колючего хрусталя, кровь на кромке прибоя, хрустит песок. Или не море — озеро, туман пляшет на берегах, и яблони цветут, но какой же холод... Нет, все не то. Не так.

— Я однажды побывал на озере Арсо, — сказал Йо оруженосцу. — Уже после Арсолира. Там клубился туман, а в тумане умирали люди. Мы с Марвином спустились туда, но я потерял его и остался один.

Рико промолчал.

— И тогда я достал гитару и начал петь. Я пел, и на голос мой приходили заблудшие, живые и мертвые, и я играл им. И знаешь, некоторые из тех песен — совсем дурацкие, а вот с тех пор мне нравятся.

— Что вы там забыли? — буркнул Рико, разглядывая на свет собственные пальцы, довольно грязные, надо сказать.

— Ну, вообще-то, мэтр Ханубис освободил души павших на Арсолире воинов из плена Короля-Мертвеца, — скромно сообщил Йо. — Но я туда не за тем ехал. Я хотел увидеть чудо.

— И увидел?

— Еще бы!

— Да, — сказал Рико. — Силен ты врать.

— Силен, но сейчас не вру, — возразил Йо. — А впрочем, не важно.

Он опять заиграл, на этот раз о солнечных бликах и лиловых гроздьях сирени, — знай, перебирай, ищи цветок о пяти лепестках, и пусть обязательно повезет тебе, пусть тебе повезет...

— И мессир Марвин был на озере? — уточнил Рико, сделав себе еще бутерброд. Йо кивнул. — И что он там делал?

— Не знаю, я же заблудился. Помогал мэтру Ханубису, наверно.

— А.

Скоро к ним вернулся Марвин. Спешился, бросил поводья, швырнул перчатки в траву, присел на попону. Вид у него был такой, словно он понятия не имел, где очутился.

— Рико, пойди погуляй, — сказал он.

— Я еще не доел, мессир.

— Возьми с собой.

Пока Рико нарочито медленно поднимался, Марвин опять вскочил, начал расхаживать по траве. Йо чувствовал в нем темную Силу, и это было нелепо — в такой теплый, хороший денек. Вся природа радуется жизни, лишь у мессира по расписанию война, или, может, трагедия, — и почему бы ему просто не жить спокойно? А главное, Йо чувствовал, что и сам виноват. Нельзя было сбегать после озера, нужно было остаться хоть на пару дней с Марвином и Флорой, показать им, что на самом-то деле мир хорош, все хорошо.

— Зачем ты так с ним разговариваешь? — все-таки спросил Йо, когда Рико убрел куда-то вглубь рощи, а Марвин опять присел на попону, выщипывая из земли травинки.

— Как — так? — бросил Марвин. — Я с ним разговариваю так же, как говорил со мной отец. А что?

— По-моему, он обижается. Может, тебе с ним разговаривать, как с тобой мэтр Ханубис?

Марвин опять поднял брови, этим новым, не свойственным ему жестом.

— Я ему не враг.

— Может... может тебе с ним разговаривать, как ты хотел бы, чтобы говорили с тобой на его месте? — попробовал сформулировать Йо.

— А как бы я хотел, чтобы со мной говорили, если бы я находился на положении заложника в доме врага моего отца? — спросил Марвин холодно. Провел рукой по лицу. — Не важно... Я не об этом собирался тебя спросить.

— Ну, понятно, — пожал плечами Йо. — Ты заметил, какая в этом году сирень пышная?.. Ладно, не злись... Пиво тебе передать?

— Не надо. Йо... расскажи мне про Орну.

— Про Орну?

— Ты мне обещал когда-то, помнишь?

— Ну... да. Прямо сейчас?..

— Да, Йо, прямо сейчас, — повторил Марвин, заглянув менестрелю в глаза. Взгляд у него был неприятный. — Что тебе мешает?

— Ну... подготовиться бы надо, — сказал Йо. Провел рукой по струнам. Отложил гитару и приложился к бутылке с пивом. Марвин наблюдал за ним неотрывно. Вытерев губы, менестрель опять взял гитару. — Ладно, слушай. Слушай.

Казалось ужасно лишним заводить сейчас, в дни черемухи и сирени, под светом солнца, разговор о смерти и боли.

— ...после того, как она умерла, эльфы обрекли ее имя забвению, но я знаю, что ее звали Линдаэр или Линдаэль.

— Линдаэр, — повторил Марвин. Кивнул. — Давай, Йо, дальше...

— Она родилась в Кейр-Онте. Ее родители были... ну, скажем так, садовники. Ее цветком была маргаритка или незабудка, не знаю точно, такой маленький цветочек, который можно изобразить одним штрихом. Когда началась война, она была еще ребенком.

В Вирне хранятся... хранились несколько ее писем. Там я этот цветок и видел, ну и читал, понятно... Она писала, что первым ее воспоминанием были горящие деревья, город в огне. А потом зола, и копоть, и смерть, и долгое-долгое бегство, и когда раненые умирали, некому было похоронить их. О детях тогда некому было заботиться — и, может быть, поэтому о ней, обо всей этой истории, предпочли забыть: Эта вина много больше, чем Дети Света могли бы вынести. Я понимаю... но ты не о том спрашивал. Каждую ночь ей снился огонь. Город в кольце огня. И ей могли бы помочь — это я знаю точно, — но она выбрала хранить память. Так она писала.

Мне все-таки кажется, что хранить память и чувствовать боль, это не одно и то же. Но тогда... тогда весь мир померк. Не только для детей Кейр-Онте, для всех.

Она не из жестокости вернулась в Кейр-Онте. Точнее, жестокости в ней было много, но суть была в другом. Это... я не могу сказать, ни на одном из языков. Ритуал? Присяга?.. Отказ от мира, где равно невозможны Кейр-Онте и геронтская бойня, признание реальности — ... отказ от нее?.. Я не знаю, Марвин...

— Так я и думал, — коротко и непонятно ответил Марвин. На подстилке перед ним уже громоздился целый ворох выдранных травинок.— Откуда она знала некромантию?

— Да знала ли?.. Может быть, она просто сделала так, что будущее не могло сложиться иначе. Эльфы умеют. Ну или знала... в Совете есть много книг. Тот же Ленерро ар-Диелне писал про некромантию... еще теоретически. Она могла прочитать.

— Да. Забавно.

На взгляд Йо, совершенно ничего забавного в этом не было. Да и не похоже, чтобы Марвин забавлялся. И все-таки, зачем ему это знать? Просто потому, что он жил около ее колодца?

— Давай дальше, Йо.

— Что еще тебе рассказать?.. Она вернулась в Кейр-Онте не одна, с ней были еще четверо. Один из них — полукровка. Дитя насилия. Они умерли вместе с ней. А дальше... было то, что было.

— Да.

— Говорят еще, что ее пытались остановить. За ней послали мага, но она оказалась хитрее и сумела его пленить. После геронтской бойни он не вернулся. Ушел в Гильдию. Это я тоже понимаю... тяжело вернуться к тем, в ком разочаровался.

— Остановить — в каком смысле?

— В человеческом, Марвин, — сказал Йо, и понял вдруг, что больше говорить не может, потому что горло сжалось в комок, и от этого больно. Потому что нельзя говорить о таком среди черемухи и сирени, потому что не может цвести сирень в мире, где были Кейр-Онте и геронтская бойня, где был Арсолир, где... — В человеческом... — повторил он шепотом.

И заплакал.

Потом Марвин пытался его утешить, неловко трогая за плечо и суя под нос бутылку с пивом, а Рико пялился на них из-за куста. И Йо пил, отпускал шуточку и опять принимался рыдать. Он сам не знал, что с ним такое происходит. В последний раз его так приложило на похоронах Ворона, когда двое суток все мешали полынную настойку с "гномьей", а потом тогдашнего парня Лильке застукали у дверей ломбарда, куда он потащил ее же лютню, и вместо того, чтобы устыдиться и раскаяться, тот начал качать права и угрожать, и выглядел он совсем мерзко, а Лильке стояла, сложив руки на круглом животике, и смотрела вдаль, не говоря ни слова... Да, после того, как ублюдка сбросили с причала, Йо рыдал вот так же, но тогда он еще громко сетовал на несовершенства мира, да и был гораздо, гораздо пьянее.

Гроза началась неожиданно. Солнце зашло за тучу, а в следующий миг на черемуху и сирень обрушился сплошной поток холодной воды. Рыдать вместе с природой оказалось некомфортно, и Йо бросился собирать вещи наперегонки с Марвином и Рико.

Когда они доскакали до конца рощи, дождь кончился так же неожиданно, как и начинался, а менестрель вполне вернулся в обычное расположение духа.

— Надо было наломать букет для Флоры, — сказал он Марвину. — А у нее уютно, правда ведь? Подушечки эти, вышивки...

— Да уж, — улыбнулся и Марвин. — И сундук... резной. Кстати, ты не знаешь, что она все время пишет?

— Стихи она пишет. Только ей ни слова, ладно?..

— Конечно. И как у нее получается?

— Ты не хочешь этого знать!..

— Так плохо?

— О!..

— А у ворот переполох, — сказал Рико, отнимая ладонь ото лба. — Похоже, не могут ваши люди без вас обойтись, мессир.

Марвин опять погнал коня галопом. Йо — за ним.

У ворот, в плотном кольце дружинников, теснились друг к другу двое на боевых холеных конях. Один из них был в черной некромантской мантии, второй — в блестящем панцире вроде тех, что носят вениты. И, судя по злому гулу голосов, в чем бы ни было дело, оно никак не могло решиться без Марвина.

* * *

Кловис как-то не подумал, что в замке ор-Мехтера его встретят настолько неласково. Нет, он помнил, конечно, что первый его визит в эту глушь отметился самоубийством старого барона, но не придал тому особого значения. Наоборот, он даже обрадовался, что места знакомые, да и Мехтера-младшего еще раз повидать было забавно, — ну надо же, пацан все-таки осмелился сбежать к Ханубису, а ведь такой мозгляк на вид.

Но когда Кловис объяснялся с часовым у ворот, неведомо откуда вдруг образовался лысый и кривоногий дядька, который открыл пасть и начал гавкать что-то злобное об "убийцах", потрясая мечом. За ним сбежался еще десяток олухов, и все залаяли, пытаясь оттеснить Кловиса с Кордом во двор. Конечно, Кловис не сомневался, что запросто может их раскидать и сбежать — но какого хрена?..

— Кловис, что надо этим почтенным людям?.. — спросил Корд, переводя взгляд с одного клоуна на другого. Братик всегда отличался наивностью.

— Они собираются нас повесить, — пояснил Кловис, но вынужден был отвлечься, поскольку очередной из кандидатов в кунсткамеру протянул лапы к поводьям Демона, от чего тот, понятно, клацнул зубами и начал плясать. — Убери руки, чурбан! — Кловис дернул поводья, и Демон эффектно взвился на дыбы. Вояки шарахнулись в стороны. — С дуба вы, что ли, рухнули, что на людей бросаетесь?

— С коней слезайте, — гавкнул лысый, — и оружие кидайте, а то мы вам по болту в голову засадим и скажем, что так и было!.. Данными мне уполномочиями объявляю вас арестованными за убийство, сопротивление считаю доказательством!..