Страница произведения
Войти
Зарегистрироваться
Страница произведения

3. Собаке - собачья смерть


Опубликован:
25.09.2010 — 25.06.2011
Аннотация:
Последняя книга трилогии о брате Гальярде, его друзьях и врагах. Из трех обетов - книга о бедности.
Предыдущая глава  
↓ Содержание ↓
  Следующая глава
 
 

— Кто отца-то убил? — строго спросила женщина мужчину, своего племянника, бывшего выше ее на голову; спросила, будто имела право спрашивать. Антуан отстраненно подивился — почему отца, ведь никто не убивал Кривого — или то о Бермоне, приемном отце? — и только Марселев ответ объяснил ему:

— Безнос, головой повредившись.

Отец — это же Аймер, уму непостижимо, Аймер и есть отец. И это его убили.

— Чужой рутьер. Есть надежда еще, — Антуан встретил глаза Гаузьи — темные, странные... умоляющие. Вот какие это были глаза — будто кричала она, только не имела голоса.

— Антуан... Брат Антуан. Один виновник мертв. Другие... далеко другие. Будете говорить... Уж вспомните, что Марсель сейчас уходит.

Антуан не сразу понял, о чем она. Он сделал наконец, что хотел: опустился на землю рядом с телом Аймера, ища, чем разрезать путы. Нельзя было позволить брату лежать скорчившись, чтобы потом с хрустом распрямляли ему окоченевшие члены: раз участвовав в забое скота, брат-проповедник хорошо запомнил, как скоро твердеет мертвая плоть.

Ножа не было, ничего не было, и Антуан тщетно теребил узлы, пока серп Гаузьи разом не перервал ткань под его руками, едва не поранив ему пальцы.

— Вспомните ведь? Что Марсель уходит сейчас, — с тихой настойчивостью повторила она, заглядывая старому знакомцу в самые глаза, и так странно было слышать ее слова над мертвым Аймером вместо какого-нибудь Lux perpetua, что Антуан даже понял, в чем дело. Понял — и перевел взгляд с лица ее на острие серпа: чудо снопов, вот они, твои кровоточащие снопы, брат Антуан. Замахнулся селянин серпом на святого Доминика... и стала сочиться кровью пшеница в руках злеца. Лицо Гаузьи светило сверху вниз, как бледная луна, — такое, в общем-то, похожее на лицо ее племянника.

Что надо сделать? Кивнуть, сказать — вспомню? Я обещаю?

— Если я дойду, я... скажу приору.

Врать сейчас никак не получалось. Не при Аймере. Может, теперь и не получится никогда.

— Мы уйдем. И ты уходи. — Гаузья отстранилась и резко перестала быть похожей на Марселя. — Не медли, в деревню иди. Доберешься ли? Цел?

— А ты? — невпопад спросил Антуан, и не думая подниматься. Женщина поняла его вопрос совершенно верно — некогда было гадать.

— Ничего мне не будет. Не тронет меня никто. А если и тронет... так не до смерти, я привычная. О себе думай.

Марсель уже вышел, не дожидаясь тетки; было слышно, как он ругнулся, запнувшись за что-то в сумерках снаружи. Лишь тот, кто очень хорошо знал Марселя Большого, мог бы сказать, насколько ему теперь страшно — а сестра отца его знала его лучше, чем хорошо.

Антуан сидел молча, унимая дрожь; взгляд Гаузьи ощущался как сильное тепло, тревога, хотя женщина и не говорила ни слова, не торопила, давая время справиться с собой. Он знал, что она ждет — но не мог, совершенно не мог сделать этого: осесть грудой, закрыть лицо руками, плакать, плакать наконец.

Повернув к ожидающей женщине голову, он сказал, слыша свой голос как бы со стороны — слишком высокий, слишком спокойный:

— Не пойду я, Гаузья. Ты ступай. Пусть с утра заберут нас. От на Брюниссанды придут, с носилками.

— Опасно, — просто сказала женщина, не споря, лишь утверждая — все с той же великой усталостью, когда среди летнего отдыха жница засыпает, едва выпускает из рук серп.

— Что же, что опасно. Убийца Аймера не вернется — он безумец, а не дурак, он уже небось на полпути к Праду. Раймон тем паче. С Марселем ты домой пойдешь. А я до утра так его... тело не оставлю.

В подтверждение своих слов он обернулся на малый шорох: черная тень, огромная от близости к источнику пламени, проскользнула прыжками по одному из трупов и исчезла — мышка? Крыса? Не разобрать. Вот еще одна шмыгнула в дальней пещере. Эти мелкие зверьки шуршали в углах во время их плена, подбирая крошки человечьего житья; пару раз задевали Антуана с Аймером по ночам, шарясь в прелой соломе. Теперь, когда шум и голоса утихли, они собирались на запах свежей крови. А есть ведь зверье и покрупнее.

Что-то надо было еще сказать, поднять глаза и сказать ей, прежде чем отпустить свое сердце и оказаться окончательно здесь.

— Гаузья... благодарю тебя.

Но никакой Гаузьи уже не было.

На шатких ногах, уже начиная отслеживать по всему телу очажки боли, Антуан двинулся ей вдогон; путь до выхода из пещеры был долог, как для младенца или глубокого старика. У порога стояла позабытая всеми корзина благословенных еретических хлебов — хорошенькая трапеза на сегодня, брат Антуан! Принимай, что Бог послал, рассудив по-своему. Есть уже не хотелось — голод ушел, оставив сплошную слабость от недоедания и горя. Но более всего поразило Антуана, что за порогом не царила ночь, столь ожидаемая после рваного свечного света. Это был вечер — душистый сабартесский вечер, когда последние оранжевые языки заката еще тянутся по синеве, а в самой высоте, споря с закатным заревом, уже сияет первая звезда. Не так уж много времени прошло, пока один век переходил в другой; свечи сгорели меньше, чем наполовину. И, увидев прозрачную эту звезду, мигавшую в окошко ветвей, Антуан понял, что брат его действительно умер, что это залитое кровью тело — и в самом деле его Аймер, а он, Антуан, окончательно остался жив. Не в силах найти слов человеческого языка, он выгнулся навстречу кроткой звезде и завыл от горя. Завыл по-собачьи, оплакивая брата всем телом, — и замолчал, взяв себя в руки, только когда со стороны деревни отозвался далекий нестройный вой: это собаки Мон-Марселя отозвались на его скорбь, признавая брата-доминиканца за своего.

В пустой пещере было очень холодно. Антуан прошел по ней, собирая и гася свечи — все, кроме одной: огонь нужно было беречь. В малых делах находя спасение от Аймеровой смерти, он уложил тела, водой из найденной баклаги помыл брату лицо. Помедлив, заставил себя омыть лицо и Бермону. Вот человек, который воспитал его, который бил его, который бил его мать, от которого он сбежал в другой мир, под руку Господню... И сейчас он лежал в ногах у Антуана слабее младенца, беспомощнее связанного: он мертв, его задрал Черт. Побрал, так сказать. Ты ведь просил об этом, христианин, задыхаясь от боли и несвободы — сколько раз ты просил — и вряд ли у Господа — чтобы черт его побрал? Ты и впрямь хотел этого?

Складывая Бермону руки на груди, Антуан с великим облегчением, похожим на брезгливость, понял, что никогда этого по-настоящему не хотел. Губы отчима никак не хотели смыкаться, левое веко тоже то и дело поднималось, выкатывая темный кровавый глаз; после нескольких попыток Антуан оставил его как есть и целиком вернулся уже к своему лучшему другу. Хабит Аймера был ужасен — грязный, залитый кровью спереди, с оборванным понизу скапулиром. Когда начнут делить реликвии, каждый клочок его будет драгоценностью, сам в себе сказал Антуан — и, наклонившись, прижал Аймеров скапулир к своему лицу. Он пах прелыми листьями, потом, землей... Аймером, в конце концов. Не оставляй меня, брат. Я же никогда тебя не оставлю. Я потом буду читать все нужные молитвы, и сегодня, и каждый день, — но сейчас позволь мне просто... просто поговорить.

Нужно было перенести постель, лечь рядом с ним. И еще перестать кашлять. На землю прилечь нельзя, постелить хотя бы пару досок — все кругом в крови, впрочем, я, наверное, и сам не лучше. Запалив на время еще одну свечку, Антуан тихо запел De Profundis, чтобы себя подбодрить, и с этим псалмом наведался в дальнюю пещеру, целую вечность служившую им двоим тюрьмою. Поднимая доску с налипшими влажными листьями, снова беззвучно заплакал: безумец, как он был счастлив тогда — вспоминай теперь прекрасные дни, когда лежали тут и молились вдвоем! Что-то твердое скатилось с доски и упало ему под ноги; пошарив, Антуан поднял крупный, почти с ладонь, крест. Распятие, давным-давно сорванное руками безносого Жака с Аймеровых четок.

Доска вырвалась из рук, стукнула о землю: Антуан ткнулся лицом в чашу обеих рук, хранящих распятие, и даже не задумываясь подтянул свой пустой обрывок четок. Здесь оно теперь будет, меч у пояса, препояшешь себя по бедру мечом Твоим, Сильный. Я вовсе не сильный, но и я пригожусь — если каждый будет делать хотя бы только то, что может, конечно, Господи, мы отобьемся.

10. Тайна брата Гальярда

Жарким июльским утром, незадолго до торжества Магдалины, вышел на улицу Ферьер невысокий брат-проповедник. Шел он со стороны кладбища — всего несколько лет как появилось свое кладбище в Жакобене, а уже успело вырасти, обещая простереться до самой улицы, так что еще лет пять — и придется переносить стену. Вид у молодого человека был далеко не такой, какого ожидают от брата, работавшего у могил: не казался он ни скорбным, ни задумчивым, шагал скоро, улыбаясь своим мыслям. Рассеянным он тоже не был — по крайней мере мальчишку, исподтишка следившего за ним и прыснувшего в переулок, он заметил сразу. Приостановившись, монах какое-то время молча смотрел в сторону, куда скрылся преследователь, но сам вроде бы не собирался идти за ним. Потом позвал:

— Зачем ты прячешься? Иди сюда.

Из-за угла дома показалась виноватая черная голова. Следом за головой — и весь человечек. Брат Антуан де на Рика — а это был именно он — смутно узнал эту каракулевую шапку волос, смуглую тощую фигуру — где-то мимо колыбельки парня явно проходили мавры — и манеру сцеплять руки на груди, то ли защищаясь, то ли декларируя свою полную ото всех независимость.

— Ты ведь не в первый раз тут, — это был не вопрос, и потому не требовал ответа. Мальчик приблизился еще на пару шагов, однако все держался на расстоянии. В полосе света, в которую июль и утро обращали каменную улицу, было особенно ясно видно, как грязно он одет.

— Я тебя видел у главных ворот, — вспомнил Антуан. — Несколько раз. Видел ведь? И еще, пожалуй, в храме. Ты откуда?

— Уж неделю как в Тулузе.

Ответ не слишком информативный, но на первое время сойдет.

— Ты ищешь кого-нибудь? Кого-то из нашего монастыря?

То, что мальчик буркнул в ответ, могло быть как согласием, так и отрицанием; куда важнее для Антуана было то, что он густо покраснел. С некоторых пор — может быть, со смерти отца Гальярда — Антуан научился наконец видеть — и, что особенно важно, делать выводы.

— Я иду сейчас за город, в Бракивилль; прибыл Ошский епископ, а у меня к нему дело. Хочешь проводить меня или...?

— Хочу, — даже не дослушав до альтернативы, выпалил мальчишка. И разом оказался рядом — после осторожного наблюдения издалека подскочив едва ли не вплотную. — Сумку вашу понести могу, дадите? Я не вор, вот крест вам, — он перекрестил сердце, заранее оправдываясь, и еще покраснел.

— Верю, что ты человек честный. Но сумка не тяжелая, несколько бумаг — и все. Правда.

— А какое дело у вас к епископу?

— В одной деревне в его диоцезе нет священника, нужно, чтобы он назначил, — сам удивляясь, что отвечает на расспросы уличного паренька, ответил Антуан — и перехватил инициативу. — Ты лучше о себе расскажи. Ты ведь не из Тулузы?

— Не. Я с гор. — Мальчик исподлобья рассматривал спутника, словно решая, насколько ему можно доверять. Вблизи он казался старше, чем издалека — не такой уж мальчишка, лет семнадцать, наверное, просто невысокий и худой, вот и легко перепутать.

— С гор?

— Ну, из-под Фуа.

— Я сам из тех мест, — мягко упомянул Антуан, но приставать с вопросами не стал. Путь предстоял довольно долгий, через половину города, за стены. Однако никогда не надоедало ему ходить по Тулузе; это было особенное счастье — мерить мостовую шагами, слушая стук собственных сандалий о круглые ее темные камушки. Кивать ярким лицам, мелькавшим навстречу и из окон — лавочки открывались, синие и серые и черные ставни стучали о красные стены. Еще не жарко, уже очень светло, лучшее время в летней Тулузе, антуановой Тулузе, где на одних улицах достанешь руками от стены до стены, а на других могут легко разъехаться три повозки. Пыль, камень, гомон, свет. Лучшее место в мире.

— Так значит, ты захотел стать братом-проповедником, — продолжил Антуан уже у самой городской стены.

Юноша слегка споткнулся. Антуан сдержал улыбку. Привыкай быть Гальярдом, привыкай.

— Догадаться вовсе несложно, — объяснил он, чтобы успокоить паренька. — Судя по твоей одежде, по тому, что ты явно голоден... Прости, сейчас нечем тебя покормить, на обратном пути что-нибудь придумаем... Судя по тому, что ты явственно живешь некоторое время на улице, я делаю вывод, что ты ушел из дома, а не приехал с родными по торговым делам. Кто отец твой? Не последний человек в своей деревне?

— Байль, — уже оправившись, буркнул черноголовый. Нарочно принялся ковырять башмаком мостовую, чтобы сохранить остатки независимости. Самый башмак — из хорошей кожи, но уже порванный в двух местах — рассказывал о нем куда больше, чем его неразговорчивый рот.

— Я и гляжу, ты не из бедной семьи. Одежда хорошая, хоть и смены ты не захватил. К любой подлой работе не привычен, иначе нашел бы за один день себе, чем прокормиться. Да и пришел сюда не работы искать, а... доли своей. Ну, какой же я еще вывод мог сделать, присовокупив к выводам, что ты обретаешься возле нашего монастыря? Знаешь, еще поза-позапрошлый Магистр, Иордан, говорил: если видите юношу, изо дня в день сидящего у ваших ворот... наверняка решите, что он желает войти.

— Я добром просился, — парня внезапно прорвало, и Антуан по той же Гальярдовой мудрости знал, что нужно просто помолчать и послушать. — Отец же даже католик... вроде католик, пока до дела не дойдет, до десятины там или до меня. А тут встал горой — для того ли я тебя растил, все отдавал, чтобы ты меня послал к чертям ради каких-то... — Юноша взглянул виновато, не стал продолжать. — Убирайся, в общем, говорит, к своим попам, только не жди ни обола денег, и помощи тоже не жди. Думал, напугает. А я и убрался. Кто не оставит отца своего, и мать свою, и этих своих... разных других родственников — ради Господа, тот недостоин Господа, так Он Сам и сказал.

Как легко вы все — мы все — говорите... говорим... об оставлении, подумал Антуан, щурясь на тень платановой листвы, волной бегущую под ногами. Но об этом тоже не время сейчас. Не время рассуждать о том, как бежим мы от оставляемых, чтобы через сотни лиг, проделанных по кругу, столкнуться с ними лицом к лицу — и, глядя в эти лица, так сильно похожие на твое собственное, узнавать и Лицо Божие, и Ему одному отвечать.

Вслух же он сказал куда сочувственней:

— Что же, дело достойное. Время покажет, правда ли Господь тебя призывает.

И не глядя он знал, как вскинулся юноша на эти слова — как же, кто-то (да хоть сам Папа) посмел усомниться в его призвании! Чтобы избежать очередных высоких речей, свойственных юности, страху и одиночеству, Антуан продолжил:

— Ты меня проводил — а я тебя провожу. К нашему настоятелю. Поговорите с ним. Звать-то тебя как? — спохватился он на самом первом вопросе, который, как нередко случается, пропустил задать вовремя.

И только чуть-чуть вздрогнул — чему тут удивляться, мы же в Тулузене — когда юноша назвался, хриплый от нежданной удачи:

123 ... 1819202122
Предыдущая глава  
↓ Содержание ↓
  Следующая глава



Иные расы и виды существ 11 списков
Ангелы (Произведений: 91)
Оборотни (Произведений: 181)
Орки, гоблины, гномы, назгулы, тролли (Произведений: 41)
Эльфы, эльфы-полукровки, дроу (Произведений: 230)
Привидения, призраки, полтергейсты, духи (Произведений: 74)
Боги, полубоги, божественные сущности (Произведений: 165)
Вампиры (Произведений: 241)
Демоны (Произведений: 265)
Драконы (Произведений: 164)
Особенная раса, вид (созданные автором) (Произведений: 122)
Редкие расы (но не авторские) (Произведений: 107)
Профессии, занятия, стили жизни 8 списков
Внутренний мир человека. Мысли и жизнь 4 списка
Миры фэнтези и фантастики: каноны, апокрифы, смешение жанров 7 списков
О взаимоотношениях 7 списков
Герои 13 списков
Земля 6 списков
Альтернативная история (Произведений: 213)
Аномальные зоны (Произведений: 73)
Городские истории (Произведений: 306)
Исторические фантазии (Произведений: 98)
Постапокалиптика (Произведений: 104)
Стилизации и этнические мотивы (Произведений: 130)
Попадалово 5 списков
Противостояние 9 списков
О чувствах 3 списка
Следующее поколение 4 списка
Детское фэнтези (Произведений: 39)
Для самых маленьких (Произведений: 34)
О животных (Произведений: 48)
Поучительные сказки, притчи (Произведений: 82)
Закрыть
Закрыть
Закрыть
↑ Вверх