Level Up

Я кричу, но тут же давлюсь залившейся в глотку желеобразной кислотой.

Задыхаюсь, грудь раздирает изнутри, и мой болевой порог многократно превышен. Скребу пол руками, отчаянно пытаясь выбраться, понимаю безнадежность, а мысли в этот момент почему-то крутятся вокруг очевидной связи между интерфейсом, стариком Панюковым и так удачно подвернувшимся сегодня Виницким.

Я теряю сознание...

...но окончательно не умираю. Сквозь забытье слышу чьи-то голоса вокруг:

— ...разве стал убегать, Хфор? И потом — студень? Вы серьезно? Он же даже понятия не имеет о стихийной...

— ...допущен преждевременный контакт с другим кандидатом...

— Он упоминал деда...

— Кислотный...

— Чем? Голыми руками?.. Проверяйте своих!

— ...эффект неожиданности!

— ...объекта свидетельствует о низком уровне...

— Деинсталляция интерфейса Augmented Reality произведена успешно!

— ...Приехали!

Меня кто-то пихает в плечо. Открываю глаза.

— Приехали, говорю, сынок! Просыпайся! — я в машине, и меня трясет, ухватив за ворот рубашки, усатый таксист.

— Куда приехали? — у меня полная дезориентация в пространстве и времени. — Мы где?

— В Караганде! — рычит водитель. — Тебе 'Серебро' нужно было? Вот оно, твое 'Серебро'!

— Серебро... — я смотрю в окно и вижу ресторан. — Сколько с меня?

— Шесть сотен.

Расплачиваюсь и, с трудом двигая онемевшим телом, вылезаю из машины. Такси резко трогается и уезжает.

Дождь уже закончился. Я смотрю под ноги и понимаю, что стою в луже. Выхожу из нее и ощущаю вибрацию в кармане брюк. Вытаскиваю телефон — номер мне не знаком.

— Да!

— Ты где потерялся, пропаданец? — голос Павла весел и бодр. — Шеф тебя требует, уже весь ресторан на уши подняли, еле твой номер нашли — хорошо у Дарьи был записан!

— Шеф? Вы же сказали не приезжать...

— Что? Кто сказал? Я?

Слышу, как он, прикрыв ладонью трубку, орет в сторону: 'Вы что, черти, охренели? Кто сказал Панфилову не приезжать сюда?'.

— Короче, Филипп, ты далеко? Сможешь подъехать?

Я смотрю на горящую вывеску 'Серебра', на шумную гомонящую толпу на летней веранде ресторана.... В голове вертится какая-то важная мысль.

— Недалеко, — отвечаю, помолчав. — Скоро буду.

— Понял, ждем, — Павел заканчивает разговор.

С замершим сердцем звоню Кире. Слышу долгие протяжные гудки, покрываюсь потом, получаю системный алерт о недопустимой частоте сердечных сокращений, и, когда уже успеваю оплакать сестру, слышу ее бодрый обеспокоенный голос:

— Филя! Ты чего так поздно звонишь? Все нормально?

— Все прекрасно, сестричка, — я облегченно улыбаюсь и выдыхаю. — Соскучился. Как ты?

— Представляешь, я чуть под грузовик не попала!..

— Что случилось?

— Да с парковки шла домой, переходила дорогу и, вот же дура, шла, уткнувшись под ноги! А тут ливень, ветер, из-за капюшона ничего не видно.... — Кира замолкает, погрузившись в воспоминания, слышу, как она всхлипывает. — Вдруг чувствую, в заднем кармане телефон вибрирует. Остановилась посмотреть, кто звонит, и тут в полуметре от меня проносится 'КамАЗ'!

— Слава Богу! Я как чувствовал, что что-то случилось! А кто звонил-то?

— Не знаю, — растерянно отвечает сестра. — Номер не определился, а ответить я не успела... 

Глава 16. Смешайте всё в одном ведре

'Труднее всего человеку дается то, что дается не ему'

Жванецкий М. М.

В час, который я себе отмерил на поездку от офиса через дом к ресторану, я не уложился.

Некоторое время стою у 'Серебра', пытаясь разобраться, что за идиотский сон мне приснился в такси. Его детали уже ускользают, но главное я помню. Кошмар использовал мои подсознательные страхи: потерю близкого человека — а Кира мне, наверное, ближе, чем родители; принуждение к каким-то действиям ради человечества — что может быть ужаснее для такого безответственного лентяя, как я? Лишение интерфейса, в конце концов, — он же для меня шанс из шансов! А, еще это чертов кислотный студень! С моей бленнофобией хуже моба не представить!

Очень странный сон. Очень. Ещё и эти непонятные совпадения — едва не погибшая Кира, погибшая во сне, невероятно удачный звонок, спасший ей жизнь, связь Панюкова с Виницким...

Чтобы убедиться, что это действительно мне приснилось, и интерфейс все еще при мне, активирую Марту.

— Привет, Фил! — она все так же жизнерадостна, в том же коротком платье и жует жвачку.

— Привет! — хоть и рад ее видеть, но болтать с ней времени нет. — И пока!

Переступаю порог ресторана спустя почти два часа после того, как все покинули стены офиса.

— Здравствуйте! — жизнерадостно улыбается мне девушка на входе в 'Серебро'. — Вас ожидают?

— Добрый вечер, да, наша компания у вас гуляет сегодня, — вижу ее приподнятую бровь и уточняю. — 'Ультрапак'.

— Я вас провожу, — она кивает и ведет меня через просторный затемненный общий зал мимо столиков и барной стойки. На небольшой сцене неизвестная певичка под фонограмму исполняет что-то томное и заунывное.

Мы поднимаемся по лестнице с крутыми ступеньками — довольно опасной для любого нетрезвого человека — и попадаем в малый зал. Вижу, что официоз уже закончен, и вечер перестал быть томным: Петр Иванович с парой замов и Павлом раскинулись в креслах за отдельным низким столиком, неспешно потягивая то ли коньяк, то ли виски, и дымят сигарами. Сотрудники за большим общим столом уже разбились на компании. На небольшом балкончике толпятся продажники, курят и слушают очередную байку Гриши Бойко. Слышу громогласный гогот толстого Кирилла. Впрочем, гогот быстро переходит в раздирающий кашель.

Корпоративные мероприятия мне не нравятся — все эти тренинги, тимбилдинги и семинары. Но хуже всего, на мой взгляд прожжённого интроверта — корпоративы. Нет, не те дружеские посиделки по интересам с коллегами, не коллективные пьянки, а именно корпоративы, инициируемые руководством — овцы и бараны нужны для того, чтобы их стричь, а управлять ими легче в стаде, культивирующим хомячковые ценности и крысиные бега. Пожрут, побухают на халяву, а потом снова за весла!

Каждая такая гулянка обнажает в людях все худшее, чтобы обычно маскируется рабочими отношениями — лицемерие, тщеславие, подлость, бесстыдство и похоть. Руководство произносит пылкие патриотические масштаба фирмы речи и по-барски смотрит на крепостных — гуляй, средний класс! Следом спускается команда пить водку и радоваться — когда еще в таком заведении побываешь? Сотрудники яростно, до стертых ладоней, аплодируют и дружно опрокидывают рюмки, перешептываясь нелицеприятными для менеджмента эпитетами. К экватору гулянки водители панибратствуют с айтишниками, рекламщики танцуют с бухгалтерией, юрист надрывается в караоке, а секретарша босса чувствует себя королевой вечера и пьет на брудершафт с ведущим аналитиком, который визуально промониторил прелести красавицы и жаждет перейти к более глубокой аналитике...

— Филипп! — орет через весь зал, перекрикивая музыку, Павел.

Он машет мне, приглашая за их стол, и я понимаю, что влип окончательно — жизни мне в этой компании не будет, сто пудов, запишут в любимчики. Иду к ним.

— О, какие люди! — Петр Иванович уже раскраснелся, снял пиджак, галстук и закатил рукава рубашки. — Филипп, красавец ты наш! Иди сюда, дай я тебя обниму!

Его шкала настроения забита под завязку — он действительно счастлив. Похоже, алкоголь усиливает текущие эмоции, проверить это у меня возможности пока не было, но, кажется, сейчас придется. Жму ему руку и даю себя приобнять, он крепко стискивает меня в объятьях и бьет по спине.

— Садись, хлопец! — он делает знак, и один из его замов, с которым я не знаком, пододвигает еще одно кресло рядом с шефом.

— Сигару? — спрашивает меня Павел.

— Недавно бросил, спасибо, — отказываюсь, чуть виновато улыбаясь.

— Тогда выпей с нами! — призывает шеф, и тот же зам, уже подсуетившийся организацией дополнительного бокала, наливает мне какого-то дорогого пойла.

Мельком смотрю инфу: да, это виски, 18 лет заявленной выдержки, среднерыночная стоимость — 17892,14 рубля; в составе вода — 63,9%, этанол — 36% и сотые доли процента разных микроэлементов. В этот момент в моих глазах происходит окончательный крах почитания дорогих брендов, который начался еще на моем последнем шопинге.

Я вижу их искренний, пусть и меркантильный, интерес ко мне. Умом все понимаю, и чем я для них являюсь — курочкой, несущей золотые яйца, и к чему это особое отношение, но мне почему-то приятно их внимание. Мне надо собраться и не дать заморочить себе голову, 'Ультрапак' мне нужен только как финансовый трамплин, который позволит некоторое время не думать о деньгах и сосредоточиться на собственном развитии.

Петр Иванович встает, и, чуть пошатываясь с пяток на носки, держит речь. Глядя на него, встают все за нашим столиком, и даже коллеги за большим столом затихают — слушают. Говорит шеф долго, с ностальгией вспоминая времена, как они восемь лет назад начинали, как непросто было организовать производство, как к нему пришел 'вот этот молодой пацан Пашка' и организовал продажи.... С его сигары, которой он то и дело тычет то в 'Пашку', то в своих замов, вспоминая их появление в компании, отваливается под собственным весом пепел. Понимаю, что это будет долгий тост и опускаю вытянутую руку с бокалом, устав держать ее на весу.

— ...И вот сегодня очередной виток в истории нашей компании — договор с 'Джей Мартом'. Спасибо ему, — шеф кивает в мою сторону, но сигарой не тычет и, наконец, заканчивает тост. — Будем!

Все с восторгом кричат 'Ай да тост!', чокаются бокалами — тамблерами, как подсказывает система, и выпивают. Пригубливаю и я. Не то, чтобы я такой трезвенник, но, на мой взгляд, пить в малознакомой компании, да еще и в присутствии начальства — неразумно. Замечаю, что генеральный наблюдает за мной. Заметив, что я не допил, он суровеет лицом и недовольно качает головой.

— А ты чего? Пей до дна!

— Петр Иванович...

— Пей, говорю!

Даю слабину под его напором и осуждающими взглядами вмиг посерьезневших лиц. Беру этот чертов тамблер с вискарем и опрокидываю, выпивая залпом. Выдыхаю. Лицо шефа добреет, а я получаю двухчасовой минорный дебаф опьянения с минусом к ловкости, восприятию и самообладанию. Замечаю, что чуть поднялись показатели уверенности и настроения.

— Вот! Молодчик, хлопчик! — Петр Иванович доволен. — Двигай кресло ближе, а то шумная музыка тут. Поговорим.

Я сажусь ближе, а Павел и замы начинают обсуждать грядущий Мундиаль — Чемпионат мира по футболу, и наши шансы на нем.

— Кто о чем, а эти о футболе! — восклицает директор и резко меняет тему. — Где задержался?

— Собаку ездил выгулять, весь день терпела, Пётр Иванович, — отвечаю, думая, что и здесь честность будет лучшей политикой.

— Уважаю! — говорит он. — Собака — лучший друг человека, а друзей надо ценить. Так ты один?

— Пока женат, Петр Иванович.

— В каком смысле 'пока'? А жена твоя где?

Мне не нравится, что его это интересует, но юлить и врать нет смысла.

— Расходимся мы. Съехала к родителям. Не сошлись.

— Ох, беда! — он качает головой. — Но я тебе вот что скажу, Филипп. Помиритесь! Помиритесь же?

— Помиримся, — легко с ним соглашаюсь и улыбаюсь. — Куда мы денемся?

— Вот и хорошо! Вот и молодец! Давай краба, — он крепко жмет мою руку. — Ладно, расскажи немного о себе, чем ты живешь, к чему стремишься?

— Петр Иванович, мне уже за тридцать. Недавно осознал, что всю жизнь плыл по течению... Короче, решил, пока не поздно, взяться за ум. Вот, к вам на работу почти устроился, бегаю, в тренажерный зал хожу, хорошие книги читаю...

— А что за книги? — интересуется Павел, который, оказывается, тоже слушает.

— По работе, в основном. Сейчас дочитываю 'Жесткие продажи'.

— Кеннеди?

— Да, его.

— А 'Гибкие продажи' читал? Очень рекомендую!

— Паша, — вмешивается Петр Иванович. — Давай вы потом обсудите список рекомендуемой тобой литературы?

— Всё-всё-всё, Петр Иванович! — Павел откидывается в кресло и затягивается сигарой.

— Ты сказал, что 'почти устроился' к нам... — директор хмыкает. — Я тебе говорю — уже. Уже устроился! С утра зайдешь с документами в отдел кадров, пусть готовят приказ без всяких испытательных сроков. Паша, ты слышал?

Павел кивает.

— Ты себя уже показал. Ладно, хлопец, иди за стол, поешь, выпей с ребятами, а мы тут о своем поговорим, — говорит шеф, отодвигается от меня и жестом показывает заму освежить бокалы.

Я собираюсь задать вопрос о бонусе, как система награждает меня выполнением квеста и захлестнувшим тело удовольствием.

Квест 'Шанс одного дня' выполнен.

Вы заключили контракт на поставку упаковочной продукции компании 'Ультрапак'.

Получены очки опыта: 1500.

Получены дополнительные очки опыта: 500 (нетривиальное решение).

Повышена удовлетворенность: +20%.

До следующего уровня осталось совсем немного! Мне так хорошо, что по телу пробегает дрожь, и мне стоит усилий не выдать себя. Удовлетворенность немного не дотягивает до ста процентов, чтобы снова стать счастливым, для этого мне надо поесть и поспать.

Еще одним бонусом за выполненный квест становятся улучшившиеся отношения с Павлом:

Ваша репутация у Павла Андреевича Горюнова повысилась.

Текущее отношение: Дружелюбие 5/60.

Встряхнув себя, обращаюсь к шефу:

— Петр Иванович...

— Да? — он, кажется, недоволен, что я все еще сижу с ними.

— Только один вопрос. Бонус за 'Джей Март' будет?

— Бонус... Ишь ты какой шустрый! Бонус, ты слышал, Паша? Ха-ха-ха! — директор начинает громко смеяться. — Вот молодежь, ха-ха, никакой идеи, б..., лишь бы урвать!

Павел, кивая, улыбается, но не смеется. Чувствую, как мне изменяет хладнокровие — а сам-то он? Пульс учащается, и я еле сдерживаюсь, чтобы не плюнуть и послать всю эту компанию к чертям волколачьим. Бонус даже в один процент от многомиллионных ежемесячных платежей — и мне с моими потребностями, по сути, и не нужны дополнительные продажи, на жизнь бы хватало с лихвой.

Не подавая вида, жду ответа и держу улыбку на лице — ой, как смешно, Петр Иванович!

Отсмеявшись, этот жлоб коротко отвечает:

— Это на усмотрение непосредственного руководства. Паш, что скажешь?

— Формально, о бонусе не может быть и речи. Мы и без того идем тебе, Филипп, на уступки, принимая тебя в штат без испытательного срока. Но! Как разовое материальное поощрение — почему бы и нет? Завтра должна упасть предоплата от Германа, с нее можем выплатить премию в размере... — Павел что-то прикидывает в уме. — Хорошо, пусть будет двадцать тысяч.

Да у меня на поездки, плавки и гостевой визит ушло почти десять! И это при прокачанной репутации? Точно, кинули бы, будь отношение ко мне чуть хуже.

Видимо, мое разочарование отражается на лице.

— Что, мало? — Павел, кажется, издевается. — Хорошо, пусть будет двадцать пять. Все, коллега, свободен!

— Можешь идти, — разрешает Петр Иванович.

Вспоминается: 'Человек, ты можешь идти'. Во мне все кипит, я резко встаю, собираясь послать их на хрен, но сдерживаюсь, — пусть сначала выплатят премию. А пока надо сохранить лицо и сыграть по их правилам.