.
-Черт, и зачем вы только додумались ускорить процесс?! — Сокрушался Сор, ассистируя Кёргину около операционного стола.
-Ну кто мог знать, что в ранку набежит гной?! Луше дайте мне лезвие! — Сокрушался учёный, промывая кожу возле нагноившейся раны Каргаделя.
-Да все на это указывало! Вы ведь даже не промыли рану! — Продолжал критиковать Сор.
-Разговором делу не поможешь! Пинцет!
Первые несколько суток рана кади не подавала никаких признаков воспаления, продолжая привычный процесс регенерации, но на четвертые сутки рана стала быстро нагнаиваться, что было, по меньшей мере странно.
Огромный пузырь, размером с персик, вздулся всего лишь за 1 день, после чего хотел было распространиться, если бы Эрган не додумался поставить банку прямо на гнойник, не затрагивая здоровую кожу.
-Но странно, что гнойник так быстро вырос. — Задумчиво сказал Кёргин, вылавливая полившийся гной.
Кстати сам Каргадель в сознание не приходил из-за потери крови и нарастающей высокой лихорадки, что держалась в последние дни.
Быстро очистив рану от гноя, учёный начал осматривать рану. Всё же семя остороха не должно было являться причиной инфекции, но терять из виду эту причину всё же не стоило.
Но то, что открылось взгляду Кёргина поразило его.
-Что там? — Спросил Сор, увидев реакцию учёного.
-Помните я рассказывал, что осторох может адаптироваться к неким особенностям во время своей жизни? Так вот — похоже эта адаптация имеет свой пик во время первых нескольких дней. — Оглушено поведал он, так и не отходя от раны.
Сор заглянул внутрь раны и увидел, чем так поразился Кёргин. Фактический это была кость тёмно-металлического цвета с множеством отверстий в ней, из которых сочился гной.
-И что тут такого? — Непонимающе спросил Сор.
-Я не знаю, как это всё работает, но можно сказать только одно — осторох начал помогать организму бороться с заражением, изменив при этом свою структуру.
-Хочешь сказать, что теперь мальчишке не страшны болезни?
-Не совсем. Скорее всего его кости теперь будут спокойно извлекать из окружающей плоти гной и, возможно, яды, отправляя их к самому краю кожи.
-А что на счет текущего состояния Кади? — Обеспокоился Сор.
-Видите — из некоторых дырочек гной уже не сочится, значит выздоровление не за горами, а на данный момент предлагаю оставить этот участок открытым, дабы не пришлось вновь вскрывать гнойник.
-А не попадёт туда другая зараза?
-Если не будете лезть туда грязными руками, то все будет хорошо. Ладно, тут мы закончили, можете нести его вниз.
Сору очень не понравилась неожиданная новость о применении остороха, но он ничего не мог сделать, поэтому позволил Кёргину делать все, что ему заблагорассудится, так как толком не понимал, что это за растение такое.
Стоп. — Резко остановил он себя. — Кёргин сказал что в первые дни семя быстро адаптируется. Тогда почему бы…
-Слушай, друг, а сможем ли мы использовать его состояние? — Спросил Сор, заглушив крик своей совести внутри.
-Использовать? В принципе можно, но для этого придётся работать очень аккуратно.
Они изначально хотели использовать остороха только для одной цели — укрепления костей Каргаделя дабы скомпенсировать отсутствие оболочки. А чтобы укрепить их — нужно их ломать.
-Мальчик без сознания, поэтому боли не должен почувствовать. — Сделал вывод Кёргин, подготавливая небольшой молоточек.
Сказано-сделано.
*Кхгр*
В одну секунду лучевая кость Кади была сломана, но реакции на боль не было.
-И вправду не почувствовал. — Сделал вывод учёный.
-Ты не был уверен, что он не почувствует?! — Ужаснулся Сор.
-Я учёный, а не врач. И даже если я и знаю о медицине больше, чем местные лекари, то это не значит, что я знаю всё. — Быстро протараторил Кёргин, переворачивая руку для нанесения удара с внутренней стороны.
*Кхгр*
Пару часов они ломали различные кости маленького мальчика, но закончив это действо убедились, что все переломы уже не были видны, кроме синяков, конечно же.
-Завтра повторим, но пройдёмся уже по другим местам, а то рискуем отменой эффекта семени.
Гной продолжал выделяться из раны, но теперь его было куда меньше.
Подхватив Кади, Сор двинулся в подземелье.
Лучше Эргану не говорить, что мы делаем с парнем, иначе шуму будет… — Думал про себя Сор, постепенно спускаясь все ниже и ниже в ледяные глубины башни.
Спокойное, словно лесной ручей, чувство маны исходило от глубин этого места, но это уж точно не было угрозой для академии… пока что…
Зайдя в привычную со вкусом украшенную железную дверь, Сор оказался в столовой для Кади.
Что же мы делаем, господи. — Начал было отчаиваться он, но мигом оборвал себя. — Мир меняется, не важно слаб ты или силён, он заденет тебя, но на такой случай уж лучше быть сильным и влиять на его перемены, нежели быть слабым и стать жертвой обстоятельств. Я набрал этих детей только для этого. Я выращу из них прекрасных людей, что будут изменять этот мир, не дав им прозябать в его низах.
Дойдя до спальни Кади, он положил полураздетого мальчика на кровать и ушёл, прикрыв того тёплым одеялом.
И как только свет из коридора затух, в спальне появились непонятные шорохи.
Сначала они были похожи на слабенькое трение ладоней рук, но постепенно нарастали, пока не сравнялись по шуму с шорохом во время бега по пластунски.
Его издавало бесформенное нечто, состоящее из множества непонятных конечностей, что постоянно меняли свою форму, и самого тела, что даже будь в комнате свет, было бы чёрным.
Зародившись восемь лет назад в этом подземелье, эти существа уже вовсю считали его своим домом.
Лидер стаи находился на самом нижнем уровне всего подземелья — в месте скопления хладных вод. И сейчас он спал, ибо решил, что всё обустройство пещеры останется не тронутым если не навечно, так на пару веков, и он может спокойно поспать. Жаль, что он так и не узнал, что людишки вновь пришли в эти края и теперь претендуют на его вотчину.
Что до его стаи, то они медленно распространялись по всему подземелью, пока, в конце концов, оно не закончилось. По крайней мере они так думали. И уж тогда они начали во всю сражаться меж собой в полумраке пещер, что освещались от кристаллов маны.
И вот однажды, во время одной из таких сражений, один юный раненый змий, чьё племя проиграло в битве за ключевую точку подземелья, не нашел другого выхода, кроме как воспользоваться маленьким для обычного взрослого проходом.
Тогда он ещё удивлялся, почему камень в этой части подземелья столь обработанный и думал, что сейчас ему придется встретиться с другим племенем. Но вот только он не нашёл других сородичей, но он нашёл идеальное жильё для себя.
Все проёмы были заделанными странными конструкциями, которые были то из железа, то из прогнившего дерева, что разрушалось от одного только касания.
Тогда он попробовал на вкус гнилое дерево и ему это понравилось. Горькое, но при этом для него оно имело некую неуловимую сладость. Сам того не замечая он за пару лет съел все двери в этой части подземелья.
Но эту досаду он заел давно сгнившими фруктами и заплесневелым зерном, что было куда вкуснее гнилых деревьев.
Ну а еще слизняки. Слизняки были не особо вкусными как фрукты, но их было куда больше и они постоянно пополнялись из туннеля, чей пол был залит водой.
Спустя пол года припасы закончились и змий полностью перебрался в тот самый залитый туннель, поедая слизняков и мокриц так, словно те были маленькими кусочками чипсов в уголку упаковки.
И вот, однажды, он почувствовал что-то постороннее в этой странной пещере и решил узнать, что же это такое.
Существо, что никогда не видело ранее людей, было, мягко сказать, ошеломлено, увидев их в своём доме. В тот день он никогда не испытывал подобного страха и быстро забился в самый недоступный уголок туннеля.
Спустя какое-то время он успокоился и хотел было пойти на разведку, дабы узнать, что это за твари вообще и с чем их едят.
На счет первого он узнал очень быстро, ибо видел, что они делали с завалами, которые ему не были подвластны. Ну а второе он предпочёл не узнавать, так как, убедившись в их силе, он не хотел связываться со столь несуразными существами со странной формой тела.
Закидывая в рот всё больше и больше хрустящих мокриц, змий думал, что же ему делать, как вдруг мимо него, шлёпая по воде, пробежал человек. Он был куда меньше встреченных им ранее и от него несло чем то другим. Точнее он не источал от себя сильных запахов маны, что было из ряда вон выходящее.
Тонкий аромат, подобный фруктовому, нёсся от него сквозь сырость сего места, от чего змий оставил своё привычное занятие и начал бесшумно преследовать его.
Он видел, что мальчик уже почувствовал его, но не мог найти того опираясь только на свои сияющие глаза.
Змий же, по своей природе сотканный из концентрированной маны, мог видеть все вокруг себя, даже не имея глаз.
Постепенно он начал сокращать расстояние меж ним и человеком, ежедневно привязываясь к нему все больше и больше.
И вот, однажды, когда змий приблизился к телу мальчика ближе, чем на метр, он ярко почувствовал тот самый фруктовый запах, который он чувствовал на расстоянии.
Этот запах был подобно ободряющему аммиаку, правда без всей этой противности. Он исходил не от самого тела мальчика, а от чего-то внутри.
Тогда змий и решил, что это сокровище не может быть как съедено, так и отдано в чужие руки. Тогда он решил хранить своё сокровище от посторонних.
Но сокровище было внутри мальчика, и он боялся нарушить этот хрупкий баланс, ибо если он убьёт человека, то не факт, что запах останется.
Для этого он даже перебрался в покои человека, предварительно убедившись, что это тот самый, в чьей плоти есть сокровище.
Спустя какое то время змий, обучившись азам речи, понял, что его сокровище зовут Кади, и он вскоре должен будет ненадолго покинуть это место, но змий не мог этого так оставить.
Тогда он с трудом смог вырваться из подземелья и попасть в мир, где нет потолка, что немного смутило его. Под немного подразумевается полный разрыв шаблона, конечно же.
Глава 18.
Оправившись от культурного шока, молодой, по человеческим меркам, змий, перемахнув через стены, словно это полуметровый забор, начал буквально по пятам следовал за удаляющимся конвоем, стараясь не попадаться на глаз и на чувства присутствия сопровождающих, что, как оказалось, было не самым легким делом.
Прокрадываясь через лес, что был выстроен из гладкоствольных деревьев наподобие сосны, он несколько раз чуть ли не подставлялся, но в ту же секунду останавливался в тени нескольких деревьев. Но как только он сумел приноровиться к лесному ландшафту, такие ситуации сразу же прекратились, а сам змий стал передвигаться бесшумно, цепляясь за стволы вековых деревьев.
Через некоторое время он, уже зацепившись за несколько деревьев сразу, словно паук на паутине, начал рассматривать странные манёвры людей и гномов, стараясь понять их намерения, которые стали ясны после того, как аромат сокровища просто заполонил лес.
Вначале змий хотел было рвануть к Кади, но слегка застрявшее «щупальце» и реакция окружающих его существ остановили его. С первой проблемой еще можно было справиться, просто разъединив контакт с той порцией маны, но восполнить эту порцию можно было примерно килограммом мокриц.
А что до окружения, то в окрестностях множество существ двинулись в сторону его ненаглядного сокровища.
Возмутительно! — Подумал бы он, если бы умел формулировать мысли в слова.
И тогда начался бой. Этот бой поразил змия, так как единственные сражения, что он видел, были, как правило, между десятью особями.
Но он не мог присоединиться к ним, так как должен был соблюдать статус инкогнито. Почему? Он просто заметил Эргана, что разламывал черепа варгов. Первобытный страх перед этим существом появился у змия ещё при первой встрече, но он понимал, что этот человек так же охраняет сокровище.
Но посреди наблюдения он заметил одну странность, а именно небольшую пластинку в небе, что источала из себя маны столько, сколько бы не могла иметь обычная металлическая пластинка.
Тогда он, слегка поднапрягшись, вырвал свою конечность из засады, прихватив при этом небольшую ветку.
Быстро соорудив из неё два маленьких «боеприпаса» — обработанных кольев, змий уничтожил пластинку, зацепив при этом и её носителя.
На этом он решил удалиться, дабы не мешать работать другому хранителю его маленького сокровища внутри мальчика.
Барьера из полыхающего огня он не заметил, так как люди умеют лишь манипулировать маной, а змий может гораздо больше. Эту ситуацию можно сравнить с нынешним Каргаделем и элитным телохранителем императора.
Но в настоящее время змий очень жалел, что поступил так.
В начале мальчик просто лежал и спал, но вскоре его состояние ухудшилось, из-за чего змий не находил себе места, а теперь… А теперь он мало того как болел, так ещё и все тело было покрыто синяками!
Сейчас змию ничего не мешало просто вырваться из подземелья и прибить всех причастных, но он просто не мог уйти от кровати. Тело мальчика постоянно нагревалось, что очень беспокоило его, поэтому он обволакивал всё тело и охлаждал его.
И так каждый день, пока Кади не пришел в себя.
Что за… — Первая мысль посетившая голову мальчика.
Боль всего тела и груди в частности последовала за ней словно пуля. Точнее пули. Множество пуль, выпущенных из крупнокалиберного пулемета.
Любое, даже самое слабое движение отдавало болью.
-Росту, однако. — Ухмыльнувшись, сказал он в пустоту, вспомнив факт из прошлой жизни.
Попытавшись поднять руку к лицу, он столкнулся как будто с препятствием, но спустя секунду это чувство исчезло, как и небольшое давление сверху.
Немного попрактиковавшись в простейших движениях, он сумел привыкнуть к боли, и теперь он был готов к подъёму.
Прямо как какой-то мех с сервоприводами. Осталось только характерный звук придать.— Подумал Каргадель, упёршись локтями о кровать и поднимая туловище.
Запустить ходовую часть! — Скомандовал он про себя, опуская ноги на холодный пол подземелья.
Включить гироскоп, мощность двигателей на тридцать процентов.
Быстро заняв вертикально положение, голова Кади не выдержала и закружилась, вследствие чего он был вынужден вновь опуститься на кровать.
Механик мигом починил гироскоп! Сегодня мы запустим эту развалюху! — Продолжал командовать Кади.
Сейчас у него было просто отличное настроение, так как последнее, что он помнит это встреча с патриархом, и тот факт, что он выжил, не мог не радовать его.
Со второй попытки он всё же смог встать, из-за чего в командной рубке открыли шампанское.
Но дурачества на этом не закончились, и он продолжал изображать меха.
Захватить цель дверная ручка.
Вот только из-за абсолютной темноты он ничего не видел, поэтому шёл на ощупь, не забывая шагать подобно роботу. Однако резкий удар голой ноги мигом прервал его дурачества.
