Эрлик в тумане

Кан остановился напротив, прислушиваясь к своим ощущениям. Ничего, будто это была не девушка, а фонарный столб. Удивительно, как можно было так существовать и не существовать одновременно. Он шагнул вперед, встав почти вплотную к ней. Тома выглядела неважно, и ее запах, который обычные люди не чуяли, тоже изменился. Она всегда казалась несчастной и запуганной жертвой, но Кан давно научился подавлять инстинкты, возникающие у него при виде таких людей. Подобные женщины — настолько легкая добыча, что никакого интереса не представляли. Он склонился к ее уху и тихо проговорил:

— Ты ни о чем не хочешь меня попросить?

Она задержала дыхание, чтобы спустя несколько секунд прошептать свое "нет".

— А ты видела эту встречу в своих трансах? Ведь это важная точка, Тома. Многое зависит от того, как ты мне ответишь. — Теперь он говорил еще тише, касаясь губами ее волос. — Ответишь так, и события пойдут по одному пути. Ответишь иначе, и они пойдут по другому. Все зависит от тебя. Прими решение. Ты ведь видела все варианты будущего. И уже выбрала свой. Неважно, что ты наговорила близнецам. Я знаю, куда ты нас ведешь. И мне интересно сыграть с тобой в твою игру.

Она уперлась ладонью ему в ребра, пытаясь оттолкнуть. Кан только улыбнулся.

— А я знаю, куда хочешь ты, — прошептала она с неожиданной яростью. — Отойди от меня прочь!

Он почувствовал, как она собирает силу для заклинания, и с трудом сдержался, чтобы не вонзить лезвия ей в живот. Это было сильнее любого сексуального желания, но до сих пор ему удавалось себя контролировать, и теперь он отстранился от девушки. Тома вывернулась, взбежала по лестнице и быстро скрылась в коридоре.

Ева Селим знала, что однажды это случится, и двойной сигнал тревоги, раздавшийся в ее каюте поздно вечером, не стал для нее неожиданностью. У Саар снова возникли неприятности. Но на этот раз они были и у Кана.

Дверь в каюту Саар открывалась лишь наполовину, но Еве этого хватило, чтобы протиснуться внутрь. В одной из своих личин — юной девушки андрогинного вида, — Саар лежала на кровати без сознания; обе ее ноги и постель были в крови, вдоль правого бедра шла глубокая длинная рана. Прежде, чем потерять сознание, колдунья успела частично остановить кровь, но сейчас она текла вновь. За полуоткрытой дверью Ева увидела Кана. Тот тоже потерял сознание, однако на его теле не было никаких следов травм. Ева не любила ругаться, но сейчас ей было трудно удержаться от крепких фраз. Сперва она обработала рану Саар, а потом вызвала Вайдица, чтобы переправить их в медицинский отсек.

Теперь ей предстояло сообщить об этом близнецам. Чем дольше она их знала, тем больше убеждалась, что их манера поведения — не более чем роль, которую они выбрали для удобства общения. Знай Ева теорию Саар о том, что тело отражает душу, она бы согласилась, хотя, в отличие от Саар, не отнеслась бы к ней буквально.

Закончив с делами, она связалась с Микой, но ее надежды не оправдались — братья уже покинули аппаратную и уехали к себе в каюту, — поэтому пришлось спускаться вниз, хотя она не любила находиться на их территории.

Близнецы сидели на кровати и выглядели не слишком довольными ее визитом.

— У меня две новости: одна плохая, другая интересная, — сказала Ева, останавливаясь посреди черно-белой каюты. В комнатах братьев никогда не было ничего похожего на стулья. — Сначала плохая. Оборотень снова напал на Саар. На этот раз все куда серьезнее — они оба в медотсеке. У Саар глубокая рана и большая потеря крови. К нашему всеобщему счастью, бедренная артерия не задета, иначе мы с немалой вероятностью могли бы ее потерять. Пару дней я за ней понаблюдаю, а потом она сможет вернуться...

— Что с Каном? — прервал ее Джулиус.

— Без Саар...

— Без Саар все было бы плохо, но не критично, а без Кана у нас нет ни единого шанса, — отрезал близнец. Ева обозлилась:

— То есть тебе неважно, что ее жизнь под постоянной угрозой, и она может погибнуть, потому что связалась с сумасшедшим оборотнем?

— Прибереги свою женскую солидарность для другого раза! — рявкнул Джулиус. — И отвечай, черт подери, на вопрос!

Она уставилась на него в изумлении, но потом взяла себя в руки.

— Кан... сейчас он находится в странном состоянии. Судя по всему, Саар ударила его заклинанием, и пока она не очнется, мы не узнаем, каким. Теоретически это должно быть что-то очень простое, но он не приходил в себя слишком долго, и его общее состояние менялось не в лучшую сторону. Я проверила и выяснила... надеюсь, вы помните, что вытворяет наш мозг с момента входа в аномалию? Так вот, сейчас этим процессом у него охвачены не только зрительные участки, но и все остальные. Он похож на разгоняющийся процессор, хотя нейроны просто физически не могут ускорять свое взаимодействие до такой степени. И все же это происходит. Скорость их работы растет. Для организма это плохо. На свой метаболизм мозгу нужно много энергии, а при такой невероятной скорости он забирает себе ресурсы ускоренными темпами. Мы можем поддерживать его состояние только до определенного предела. В конце концов, если это не прекратится, органы начнут отказывать.

Близнецы молчали. Увидев, что они начали внутренний диалог, Ева почувствовала себя не в своей тарелке: она осталась наедине с фамилиаром. Он был где-то здесь — возможно, прятался под кроватью или в ванной комнате; ей представилось, что неподалеку находится шприц с наркотиком, с которого невозможно слезть, и сейчас этот шприц никто не контролирует. Он мог внезапно появиться из воздуха и всадить в нее весь свой заряд.

— Ты можешь вывести его из этого состояния? — спросил Джулиус. Ева вздрогнула от неожиданности.

— Я не знаю, что это за состояние. Чем-то оно похоже на кому, но комы бывают разные, а тут я пока не представляю, за что браться. Мне нужно время.

— Времени нет. Кан должен быть на ногах.

Ева молча смотрела на Джулиуса. Тот поднял брови.

— Что?

— Я разговаривала с капитаном Ормондом. Объяснила ситуацию с влиянием аномалии, и он дал согласие на вмешательство. Со стороны его команды никаких неприятностей больше не будет. Контроль минимальный. Так что, Джулиус, если вдруг ты захочешь...

— Все, Ева, иди, — перебил ее близнец. — И сделай что-нибудь такое, чтобы он очнулся. Команду Ормонда я тебе прощаю, но остальных не трогай. Завтра ты вправишь мозги Саар, а мы — Кану, когда он вернется. И заметь, — добавил он, — я сказал "когда", а не "если".

Оставшись одни, братья повели разговор о событиях дня, и их диалоги, проходившие безмолвно, делали их похожими на причудливый манекен. Даже Балгур, усыплявший их, чтобы они успевали отдыхать, не осмеливался касаться близнецов во время таких бесед.

В эти минуты они оставляли мир знакомой материи, где им больше некуда было расти. Они преодолели его притяжение — не без труда, сказали бы братья, и не без помощи, добавил бы фамилиар, если б умел формулировать мысли словами. Мир, в котором они оказывались наедине друг с другом и становились чем-то третьим, отличным от двух братьев Морган, невозможно было описать привычными терминами, разве что формулами. Разговор был долгим только для них — снаружи прошло не больше десяти минут. Потом они уснули. Балгур забрался под кровать и вылез оттуда только утром, чтобы разбудить близнецов, когда им позвонила Ева.

14.

Они появились в медотсеке через несколько секунд после того, как Ева бросила на пол заклинание портального выхода. Перед визитом близнецов Саар переправили в лабораторию Вайдица, освободив место для их кресла, и теперь она, уже вернувшись к своему привычному облику, наблюдала за происходящим с выражением мрачным и злым.

— Рассказывай, — велел Джулиус.

— Вряд ли это возможно, — ответил Кан. С момента, когда он очнулся, прошел почти час, но ему так и не удалось собраться с мыслями. — У меня нет слов для таких ощущений.

— Начни с простого. Движение, цвет, звуки, формы...

Несколько секунд Кан смотрел на близнецов, переводя взгляд с одного на другого.

— Ни форм, ни звуков там не было. Было движение, но не последовательное, — наконец, ответил он. — Как будто в одном месте происходило много всего одновременно. Но воспринимал я это по отдельности, словно целое делилось на смысловые слои.

— И что именно происходило одновременно?

— Я не знаю. Там двигалось что-то очень большое, как горы или астероиды. Но это только образ, потому что ничего материального я не видел. Просто ощущал движение чего-то огромного... — Он нахмурился. — Эти массы... как же объяснить... в общем, в них была информация. Или они сами были информацией... Слушайте, я понятия не имею, что это такое и как это описать. Саар вырубила меня разрядом, словно электрический угорь, — он покосился на отсек Вайдица, потом скользнул взглядом по Еве, скрестившей руки на груди, и улыбнулся.

— Раз уж ты об этом заговорил, — произнес Джулиус, — мы хотим тебя предупредить: еще одна такая выходка с риском для жизни вас обоих, еще одна драка, рана, насилие любого рода, и остаток пути ты проведешь в клетке на палубе.

Улыбка Кана стала еще шире.

— Я сказал что-то смешное? — обозлился Джулиус. Кан засмеялся.

— Извините. Это и правда смешно. Но ничего такого больше не будет. Я не хотел ее ранить. Это случайность. Саар иногда бывает... слишком строгой.

— Что еще ты видел? — спросил Франц.

— Мне кажется, будь у меня время, я бы понял, что за информация в этих движущихся массах. По крайней мере, хотя бы в какой-то из них.

— Может, это были Соседи? — спросила Ева.

Близнецы посмотрели на нее, и Кан кивнул:

— Очень может быть. Тогда они чертовски интересные создания. Но все же непонятно, где я был, и почему в разных измерениях они выглядят по-разному?

— Ева, покажи нам какой-нибудь скан! — велел Джулиус, и близнецы развернулись к монитору. Ева открыла папку, выбрала один из самых ярких снимков, и тот незамедлительно возник над столом во всей своей трехмерной красе.

Братья выглядели так, словно им открылась истина.

— Это проекция! — торжественно заявил Джулиус. — Проекция за проекцией через все измерения, и в каждом из них они принимают разные формы, в зависимости от условий среды. Вы понимаете, что это значит?

Его восторгов никто не разделил. Кан пожал плечами:

— Вы думаете, Соседи — нечто вроде изображения?

— Это... — Джулиус указал на разноцветный мозг, — не просто изображение. Это информация, выраженная определенным образом. Мы все — такая информация. Эта модель. Снимок на экране. Твой мозг. Три образа, три материальные системы, которые отражают одно и то же.

— То есть где-то есть изначальные Соседи, которые проецируют себя во все измерения?

— Может быть, действительно существует нечто, чья проекция принимает форму Соседей на Земле, в измерениях петли или там, куда переместилось твое сознание. Их формы различны, но все они являются отражениями чего-то одного, как этот снимок на экране компьютера и трехмерная модель отражают твой мозг. Либо, — продолжил Франц, — ничего такого не существует, и Соседи — это не проекции, а осколки, рассыпавшиеся по разным измерениям и когда-то бывшие единым целым.

— Значит, мой мозг тоже может оказаться проекцией, которая на Земле приняла одну форму, в компьютере — другую, а над столом — третью?

— Не слишком удачная аналогия. Твой мозг — не самостоятельная система, а Соседи, похоже, достаточно автономны. Возможно, на нас такие проекции не распространяются. Иначе это был бы платонизм.

— Это и есть платонизм, — фыркнул Кан. — Идея Соседей, воплощенная во многих мирах.

— А теперь убери из этого собственно идею. — сказал Франц. — Оставь только распространение.

Кан подумал.

— Вы считаете, Соседи могут быть проявлением закона природы? — спросил он. — Вроде гравитации или электромагнитных сил? И что это может быть за закон?

Близнецы синхронно покачали головами.

— Мы не знаем. Или пока не знаем, — ответил Франц. — Через несколько дней у нас появится шанс кое-что выяснить, а пока... — близнецы подкатили к печати портала, — есть более насущные задачи. Например, проследить, чтобы вы с Саар не поубивали друг друга, пока мы не попадем на "Эрлик".

Они въехали в печать и исчезли из медотсека. Ева стерла заклинание и посмотрела на Кана. Он ожидал услышать выговор из-за ранения Саар, но если медик и хотела ему что-то сказать, то отложила обвинительную речь до других времен.

— Как бы ты объяснил происходящее с нашим мозгом? — спросила она. — Почему его странная активность может никак на нас не сказываться?

— Только если на самом деле ее нет, — ответил Кан. — По крайней мере, в нашем измерении.

— Значит, эта активность происходит где-то еще?

— Нет! — Кан спрыгнул с кровати, вдохновленный внезапным озарением. — То есть да, где-то происходит какая-то активность, которая, возможно, с нами связана, которую мы отражаем, или которая отражает нас. И мы видим ее, когда картируем мозг. С нашим мозгом ничего не происходит, он лишь переносит эту проекцию происходящего в другом измерении сюда, в наше, где она принимает форму активированных зрительных областей, которые считывает компьютер. Когда Саар меня вырубила, я совпал с активностью в ее родном пространстве, потому что наш мозг и эта активность каким-то образом связаны. Так что близнецы не правы, если считают, что на нас эти проекции не распространяются.

— Отражения чего-то единого, — сказала Ева.

— Представь, что было бы, если б мы могли совпасть со всеми этими отражениями! Если наше сознание — одна из многих проекций, то, объединившись с остальными, мы смогли бы находиться сразу во всех измерениях и осознавать то, что там происходит. А если это и делают Соседи? Что если какая-то сила после рождения Вселенной сумела оказаться во всех образовавшихся измерениях и осознает себя в каждом из них, не разрывая связи с остальными?

Ева вздохнула и закрыла папку. Разноцветный мозг над столом исчез.

— Что ты чувствовал, когда там находился? — спросила она. — Боль, удовольствие, или что-нибудь еще?

— Мои ощущения касались только размера. Я чувствовал себя гораздо меньше масс, которые двигались в этом тумане. А почему ты спрашиваешь? Тоже хочешь попробовать?

— Я — нет, — ответила Ева. — Но знаю кое-кого, кто однажды может захотеть.

Собрание больше походило на военный совет. Кроме Ганзорига и братьев, на нем присутствовали Кан, Юхан и Саар.

— Адмирал, — сказал Джулиус. — На "Цзи То" вы в общих чертах рассказали нам о Соседях и даже сделали небольшой экскурс в историю. Сейчас нам хотелось бы знать кое-что еще. Вы упоминали об их парадоксальном размере. В конечном итоге, его смогли вычислить?

— Смогли, — ответил Ганзориг. — Их размеры — от пары метров до полукилометра в длину. Самые крупные наблюдаются в окрестностях Луны.

— Насколько близко людям удавалось приблизиться к Соседям?

— Ни насколько. Люди не могут к ним приблизиться. Приближаются только Соседи. Когда самолеты или зонды начинают их преследовать, они либо исчезают, либо двигаются так быстро, что мы не можем за ними угнаться.