— Ага. Завтра милости прошу ко мне, обсудим варианты. — Мужчина снял очки. — Думаю, часиков в 12, будет нормально?
— Нет! — Сразу открестился я. — Завтра у меня пересдача, и это затянется часов до трех...
— Ага. Препод. Странно. Нелинейное мышление. Может быть, для нашего образования не все и потеряно... — Докладчик замолчал, а мне "стукнули в лайн", пересылая номер телефона, для связи. — Жду звонка, как освободитесь!
— Энергетическое наполнение не соответствует психологическому... — Продолжил докладчик, словно мгновенно забыв обо мне и снова переходя к делу. — Затраты на уничтожение "Боинга", уничтожение подводной лодки — слишком масштабно и наиграно. Привлечение внимания. Игра на чувствах и эмоциях. Запугивание. Отсутствие системы. "Заигрывание" с террористическими и анархическими организациями — в самом начале и проведение столь мощных акций сейчас. Все говорит о каждодневно тренирующемся таланте. Возможно, подпитываемом...
"Шеф! А что за вещество было на оборудовании?" — Вспомнил я при словах о "подпитке".
"Завтра!" — Шеф оказался не в духе.
Бывает.
— Согласно утверждению пассажиров борта, носовая часть самолета оказалась отсечена неведомой силой. — Докладчик снова перешел от теории к делу. — Что совершенно не объясняет количество выживших — раз; скорость падения самолета — два; износ структур металлических конструкций самолета — три. Из всего вышеперечисленного, складывается неприятное ощущение, что наш Сапфирр использует в своих операциях фактор, нам пока не подвластный. А именно — Время. Свои выводы я уже передал комиссии, и буду настаивать на них. Так же, вынужден обратить внимание, что фактор использования времени, как аккумулятора сил, известен давно, но применяется в самом его "убогом" варианте — "подождем". Сапфирр демонстрирует уже более продвинутый — "используя" время в собственных целях. Пока мы еще можем считать себя в относительной безопасности — в качестве используемого, применяется короткий отрезок, не более пяти минут. При наращивании, мы рискуем потерять не только собственные жизни, но и все, что нас окружает.
Народ зашумел, переваривая услышанное.
С докладчиком я согласился сразу — время, это самое поганое, что могли придумать боги, чтобы наказать человечество. И его применение, в корыстных целях, чревато...
В голове крутился "Конец Вечности", в котором все хоть и закончилось красиво, только... Слишком много... Время не простит своего "использования", так что, боюсь, икнется и нам, и Безобразу.
Народ уже поплелся к выходу, как меня осенило — а если это и есть, та самая, пресловутая сила, что "вечно жаждет зла"?
"Теория заговора", как ни крути, тоже имеет право на существование!
Но время, время, время!
Все мои мысли крутились вокруг времени.
— Ага. — Замер напротив меня человек в очках, рассматривая в упор. — Решили задержаться? Есть вопросы?
Свет в конференц-зале уже горел во всю, заливая все уголки и суету техников, собирающих приборы.
— Да, какие, к чертям, вопросы! — Вырвалось у меня. — Тут, только ощущения, проклевываются... И разбиваются о время...
Покачавшись на сиденье откидного кресла, как в детстве, прислушался к легкому скрипу шарнира. — Вот, к вопросу о времени — когда зарегистрировано первое появление Безобраза? И, чего он ко мне, тогда, прицепился?
Смуглокожий человек, метис у которого от "перворасы" проявились только черные, курчавые волосы, теперь уже изрядно тронутые сединой, уселся рядом со мной, в коричнево-красное откидное кресло и достал из кармана сотку, углубляясь в поиски.
— Первое появление Сапфирра, Безобраза, как вы его называете, зарегистрировано три года назад. Но это — не точно. Экстраполяция. — Мужчина убрал телефон и протянул руку. — Якоб. Якоб Руби.
Я пожал протянутую руку и снова представился.
Пожатие у Якоба было будь здоров — хорошо, мама приучила не играть в эти игры, а дальнейшая жизнь подтвердила, что меряться пи... Силами, надо в другом месте... И желательно — силами мозгов. Которые, на данный момент вертелись лишь вокруг одного. Нет — двух, действий. Позвонить Марше и заставить ее возвращаться, как можно быстрее — желательно в течении этой недели. И, почему Безобраз, так напоминает мне шизоида? Причем, очень хорошо знакомого шизоида. Словно я его видел, слышал или даже был знаком!
— У вас есть... Предположения? Варианты? — Якоб своим вопросом вывел меня из задумчивости и заставил почесать затылок.
— Как вариант — перечитать "Понедельник...", "Град... " и, боюсь, придется захватить "Хищные вещи..." — Сдал я с потрохами свою тайну добывания вариантов, предположений и ловли Музы, на живца. — Да еще, как бы не пришлось "Спектр", прихватить...
— А почему — "Безобраз"? — Якоб и бровью не повел, на мои перечисления книг, но вот живо заинтересовался моим названием существа.
Не существа — человека!
В этом я был уверен. Человека, с хорошей фантазией, начитанного, гениального и авантюриста, до самого последнего кончика волос...
Вывалив свои ощущения на голову Якоба, я заслужил хмурый взгляд и требование пройти в лабораторию, немедленно.
Зараза шеф, требование поддержал, вывернувшись, словно из-под земли.
"Ага", как любит говорить Якоб, а спать я буду на пересдаче?!
Пришлось топать за этими двумя и зевать.
Провешав свой знаменитый проход, шеф подхватил Якоба под руку и повел вперед.
Я опешил — Якоб оказался — "Живым"! Без единого следа сил или возможностей! Да он, даже "прохода" не видел-то!
Вот теперь я точно от них не отстану!
Из прохода вывалился в помещении, заполненном книгами, здоровенной маркерной доской, исчерканной формулами трех разных цветов, графиком, уходящим в бесконечность, камином, в котором уже догорали дрова, столом, ломящимся от книг и бумажек и журнальным столиком, на котором лежала пачка сигарет, зажигалка и поднос с графинчиком, наполненным коричневой жидкостью и пятком бокалов.
На свободной стене, висело оружие и веселый рог, украшенный драгоценностями, а окно выходило на зеленую поляну, на которой сидело тесным кружком больше десятка детишек, внимательно слушающих высокую светловолосую женщину, читающую им книгу.
Почувствовав мой взгляд, женщина подняла голову, кивнула, здороваясь, и вернулась к детям.
— Моя супруга — Алиция. — В голосе Якоба послышалось восхищение и искренняя любовь. — Она учитель!
Алиция, судя по тому, что я видел — была из "нас".
Очень и очень мощная. Просто сияющая аура. Такого человека ни в коем случае нельзя привлекать к оперативной работе — сгорит. А вот дети — Да! Это то, что ей нужно.
— Сайд. — Шеф ткнул меня в ребра. — Не так громко. Она — слышит!
— А я что? Я — восхищаюсь! — Отмазался я и женщина подняла вверх большой палец, давая понять, что она действительно все слышит.
Интересно, это появление Марши, в моей жизни, стало привлекать и знакомить меня со столь интересными людьми?
Или это откровенное предупреждение, что меня ждет полная жопа?
В любом раскладе, решил познакомить Маршу и Алицию. Да и общение с Якобом, думаю, будет весьма результативным...
Шеф фыркнул, а Алиция вновь подняла большой палец.
— Устраивайтесь, господа. — Пригласил Якоб, подкатывая столик к камину и подбрасывая дрова. — В ногах правды нет.
— В жопе — тоже. — Автоматически ответил я и, не смотря на то, что сказал я это по-русски, меня прекрасно поняли.
Даже Алиция, погрозила мне пальцем и покачала головой.
— Да. Там тоже правды нет. — Согласился Якоб. — Но, через то место, правда, быстрее добирается до головы...
Отодвинув кресло, плюхнулся прямо на пол, оставив камин по левую руку.
Якоб удивленно вскинул бровь, а шеф устало махнул рукой.
Рука потянулась к сигаретам и замерла.
Прислушался к себе и понял — накурился.
— Сайд. — Шеф снова, в нарушении всех правил, материализовал кофе, в этот раз в здоровенном, литра на два, серебряном кофейнике. С печатью ресторана "Аллига — тор", который — я точно знал! — на вынос кофе не делает. — Расскажи профессору о своих встречах с Сапфирром. Только подробно и не торопливо.
Чашка на пол-литра, заполненная до самого верха горячим кофе, поплыла в мою сторону.
"Да... Сон — отменяется"! — Я сделал первый глоток и принялся соображать, с чего мне начать рассказ.
— Не торопливо... — Буркнул я и сделал еще глоток.
Кофе был очень и очень не плох — в меру крепкий, в меру горячий и — бездушный, как почти вся общепитовская жральня. И не надо на меня давить, мол, ты не едал в первоклассных ресторанах!
Господа, а вы пробовали венгерский гуяш, с пылу, с жару, с костра?
Нет?
Тогда сидите и не гавкайте!
В годы моего детства, попалась мне книжечка...
Впрочем, это рассказ другого времени, поверьте мне, я его вам еще расскажу.
Так, прокручивая в голове все, что бы я мог сказать и рассказать, прихлебывая кофеек и не прикасаясь к тлеющей в пепельнице сигарете, рассказывал.
— Камень, на анализ, дадите? Кусочек? — Якоб наклонился вперед, как хищник, ожидающий движения жертвы. — Да и в мир, ваш, прогуляться бы не мешало?
— Камень? — Я усмехнулся. — Ну, зайдите, вечерком, попробуйте отломить "кусочек". Пока — ни у кого не получилось. А в мир... Это, как Шеф разрешит. Он у нас, парадом командует!
Я решился подпустить шпильку в сторону шефа, за все хорошее.
— Хам. — Устало констатировал факт шеф. — Хам и мальчишка, не поротый. Возомнил о себе, понимаете ли...
Да. Я возомнил.
Перечитывая дела, наткнулся на интересный факт — шеф единственный, кто был против моей вербовки, в 03 году. Был против и бился до упора, что бы не отпустить на оперативную работу. Благодаря его решению, я просидел на наблюдении десять лет. Что на десять лет больше, чем мне бы хотелось.
Виталий Борисович, у которого ко мне претензий было намного больше, вел себя на порядок честнее.
И предпочитал бить морду. Пусть и на тренировке, но — Сам! Не гнушался и объяснял, за что бил морду и как этого избежать в дальнейшем. Сам так поступал и меня приучил — не врать и не юлить.
Может быть, оттого нас обоих и распихали по учебным заведениям?
Не хочется в это верить, но может быть и "Фемида" начала гнить?
— Ты, кстати, стволы — сдай. — Потребовал шеф, скрипнув креслом.
— Ага. Вот спешу и подпрыгиваю. А в воздухе — в попку целую! За мои деньги куплено, да и как сотрудник организации — имею право на хранение и даже — ношение! Так что — облезете и неровно обрастете! — Все еще будучи в задумчивости, честно ответил я.
— Ага. — Якоб рассмеялся и хлопнул себя по коленям. — Что, совсем молодежь от рук отбилась?
Шеф сердито засопел, обещая мне все кары господни.
Пусть пойдет и вздернется, седая зараза.
Год его донимал просьбами вернуть мои стволы!
Вот пусть теперь и сидит, обтекает. Сделать мне он ничего не сможет — по закону я в своем праве. А отозвать меня из академии — кишка у него тонка. Надоели мне все эти начальники, хуже кровавых мозолей!
Шеф дернулся и исчез, рассыпавшись ворохом разноцветных искр.
Прикольный "конструкт", насколько я успел рассмотреть — явный самопал, даже не улучшенный. Но — впечатляет, не скрою.
Профессор лишь покачал головой, укоризненно.
Я развел руками — всегда неприятно узнавать, что тобой манипулируют.
Ох уж мне эта "дозированность информации"!
* * *
Пересдачу я провел на "пять с плюсом".
Честно накачался боевым коктейлем и выдержал шесть часов нескончаемого бреда и нытья. Выдержал бы и больше, но красавица из группы Альбы, убила меня своей простотой, вложив откровенные фото в зачетку.
И ладно бы — свои... Фейк и в Африке фейк. Особенно если учитывать, что на фото она странным образом подросла сантиметров на десять и отрастила грудь пятого номера.
Пришлось ломать голову, толи ржать в полный голос, толи звать Альбу, толи показать фото ее одногруппникам и на живом примере объяснить, где милашка прокололась!
Победила моя вежливость.
На обороте фото описал все технические огрехи и вернул зачетку, выгнав студентку вон.
Альба прискакала через десять минут и дизелем пыхтела под дверью, пока последний из ее группы не получил честно заслуженную пятерку и не вывалился в коридор весь сияющий и довольный.
Пылая праведным гневом, наша блонди открыла рот и закрыла его.
Раскрасневшаяся, она, сама того не понимая, скопировала позу фотомодели так точно, что у меня закралась шальная мысль, а не... Впрочем, не пойман — ну и катись, пока не поймали!
Усевшись напротив меня, Альба сморщила нос и потребовала объяснений.
Мне даже стало интересно, неужели это только мои студентики, такие умные, что не побегут жаловаться на препода? Тем более, обвиняя его в приставаниях.
Протянув Альбе руку, позволил считать события с фотографией.
Своих студентов я сразу и очень просто предупредил, что в академии все очень просто — любой преподаватель может быть вызван на "ковер" и опрошен. Врать нам смысла нет — работаем все вместе и даже если и грыземся, то грыземся по-спортивному, честно.
Альба, своих, видимо не предупредила.
— Сдашь дурочку? — Альба уставилась на меня так, словно готовилась вцепиться в волосы.
— Нет. Проведи с ней беседу и закроем тему. — Пожал я плечами. — Пересдаст, после каникул, делов то... Я ж не зверь...
Альба вздохнула и улыбнулась потерянно и мило. Впервые за все время, что я ее знаю, за "блонди" проявилось лицо обычного человека. Уставшего и замотанного, как все учителя. Одинокого, как и любой из толпы. Не всем так повезло, как мне.
Белая блузка, бардовая юбка и бардовый пиджак, золотое кольцо и золотой же листок винограда, на золотой цепочке.
Альба очень любит золото.
Но носит его очень осторожно, с чувством и достоинством.
Есть у нашей "блонди" вкус — не отнимешь.
— Не зверь... — Альба смотрела на меня с грустной усмешкой. — Ты не зверь — это точно. Манипулятор. Факир, который кладет в цилиндр кролика, а достает — ворох цветных лент. Кто ты — не скажешь? Не скажешь... Никому не скажешь и не признаешься — себе. "Как и почему" — вопросы, на которые ты никому не дашь ответа. Может быть, объяснишь, зачем ты здесь? Нет? Тоже — нет. Ты окружаешь себя людьми, чей срок уже закончился. Ненавидишь тех — кто тебе дорог. Издеваешься над теми — кого любишь. Забываешь то, что помнишь. Играешь? Не наигрался за эти годы? Сколько на тебе? Сотни? Или — тысячи?
Каюсь, до меня не сразу дошло, что Альба впала в транс. А ведь знал же, что с нашей красавицей, как и еще кое с кем, такое может случиться! Ничего не поделаешь — академия на всю голову раненых детишек состоит из на всю голову сорванных учителей. У многих в голове уже давно просвистела пуля, разрывная, со смещенным центром тяжести, заодно.
А Альба — устала. Ей и вправду пора хорошенько напиться, со всеми проистекающими после этого событиями.
А в моей аудитории, как назло, нет даже убогого графина с водой, чтобы привести в чувство женщину. Ну не по лицу же ее бить!
— Альба. — Вклинился я в монолог вещуньи, громко позвав ее по имени. — Воды нет. Но есть — коньяк. Пить будешь?
