Если Небо Упадет

— А ты ведь был здесь раньше, да? — неожиданно прерывает тишину Артем и поднимает задумчивый взгляд на Диму. Я замираю.

— Так и есть.

— Сам?

Меня скручивает. Недовольно смотрю на Ленку и вдруг вижу ее застывшее, испуганное выражение лица. Черт! Она растрепала, растрепала Теме все! Я едва не валюсь в обморок от обезумившего приступа паники.

— Не сам, — отпивая пива, говорит Дима. Он вскидывает подбородок и, будто приняв вызов, добавляет, — с сестрой и ее парнем.

— И это место тебе так сильно приглянулось, что ты вновь решил приехать?

— Меня позвала Мира. Зачем же было отказываться от такой отличной возможности провести время вместе?

— Думаю, дождь сегодня вообще не кончится, — вставляет не своим голосом Лена и нервно поднимается на ноги. Она поправляет волосы, подходит к Артему и спрашивает, — может, будем собираться, а? Нет смысла ждать, пока ливень прекратится.

— Подожди.

— Тёма.

— Не сейчас, ты что не видишь — я разговариваю.

Все молчат. Ни Олег, ни Настя, ни Стас — никто из них не понимает, что вообще происходит. Краснова собирается спросить что-то, как вдруг Артем продолжает:

— А что же сейчас с твоей сестрой, м, Дим? Почему она не поехала с нами?

Меня пронзает судорога. Я чувствую, как напрягается тело Димы, вижу, как он с силой сжимает пластиковый стаканчик, и недовольно вскакиваю.

— Тём, не поможешь мне поставить новую порцию курицы на костер.

Я не спрашиваю — я приказываю.

Парень пронзает меня довольным взглядом: как же ему нравится это состояние звенящего в воздухе раздражения. Никогда бы не подумала, что он может вести себя так, быть таким. Просто невероятно.

— Конечно.

Он встает. Я собираюсь отойти, как вдруг Дима хватает меня за руку. Шепчет:

— Не надо.

— Я разберусь.

Настал мой черед быть сильной. Я напоследок сжимаю руку дорогого мне человека и улыбаюсь, словно говорю: все будет хорошо, у нас с тобой все будет прекрасно. И я хочу верить в свои же мысли, но не верю, потому что чувствую нечто плохое, нависшее над моей головой. И это не грозовые тучи. Это что-то пустое, опасное и очень холодное. Выхожу из комнаты, не сводя с Димы глаз.

За стеной Артем уже открывает сумку-холодильник, и, увидев это, я усмехаюсь.

— Что?

— Ты действительно думаешь, что я позвала тебя нашпиговать курицу?

— А разве нет?

— Что ты делаешь?

— Понятия не имею, о чем ты.

Недовольно подхожу к парню, останавливаюсь всего в нескольких сантиметрах от его носа, и смотрю ему в глаза со всей злостью, со всем негодованием и страхом. Смотрю на него так, будто он предатель, страшнейший враг. Как же мы до такого докатились?

— Что тебе рассказала Лена?

— Ничего.

— Не надо меня обманывать!

— Чего ты взбесилась-то? Господи, я просто пошутил.

— Как пошутил? Артем, не смей говорить Диме о его сестре. Что же ты делаешь? Зачем?

— А почему бы и нет? А? С чего бы мне сидеть молча, когда он кидает в твою сторону любовные взгляды, когда он обнимает тебя, прижимает к себе? Какого черта я должен мириться с его появлением в нашей компании, должен принять его мерзкое желание помочь всем и каждому? Почему, Мира? Почему я обязан терпеть его присутствие? Терпеть его тупое выражение лица, когда ты находишься рядом? Он безмозглый кретин, раз решил, что я сдамся без борьбы!

— Какой борьбы? — ошеломленно вскидываю брови. — О чем вообще идет речь? Нет никакой борьбы! Нет!

— Ты ошибаешься!

— Это ты ошибаешься! Что с тобой? Ты опять принял дозу, да? Господи, посмотри мне в глаза, посмотри! — Вижу его черные, огромные зрачки и прикрываю рукой рот, — Артем...

— Что? Что ты пялишься? Вчера сказала все бросить. Бросить ради тебя! А сейчас толкуешь, будто в этом нет смысла?!

— Ты не правильно понял.

— Что я опять не правильно понял? — отталкивая меня назад, орет парень. — Что?

— Перестань! Мне больно!

— Мне тоже больно! Твое поведение раздирает на куски! Ведь это я всегда был рядом, я, не он! Слышишь? Я всегда поддерживал тебя, всегда вытаскивал из неприятностей! Я!

— Но ты не смог вернуть меня к жизни после смерти родителей!

— Знаешь, Мира, лучше бы ты подохла! Подохла в той самой ванне, где я впервые признался тебе в своих...

Размахиваюсь и ударяю парня по щеке. Хлопок. Артем замолкает, я замираю. Несколько секунд мы не двигаемся, и просто буравим друг друга до боли знакомыми взглядами. Что же я сделала? Что натворила? Но сожалеть долго не приходится. Внезапно парень стискивает зубы, дергается, и мне ничего не остается, как отлететь назад, от неожиданно врезавшегося в мою челюсть кулака. Шок. В ушах звенит. В панике я распахиваю глаза, придавливаю пальцами подбородок и скручиваюсь в углу. Боже мой, он ударил меня. Он меня ударил!

Едва не кричу, увидев, как тот вновь сокращает между нами дистанцию, но в ту же секунду в комнату врываются ребята. Они в ужасе, смотрят сначала на меня, потом на Тёму, потом опять на меня, и вдруг Ленка вопит. Кидается ко мне, падает на колени, просит прощения. Но я не обращаю внимания. Мои глаза непроизвольно ищут родные глаза Димы, а когда находят — наполняются слезами. Тело тут же прошибает сильная судорога. Я вижу, как он взбешен, чувствую, как он готов сорваться и мысленно прошу: не надо. Не делай этого! Но парень не слышит. Он лишь видит, как по моей губе скатывается тонкая линия крови, видит, как дрожат мои прижатые к туловищу руки, и взрывается. Как бомба. Как воздушный шар. Таймер сработал.

Сделав два решительных шага вперед, Дима накидывается на Артема и со всей силы начинает колотить его по грудной клетке.

— Нет! — глухо восклицаю я. — Не надо!

Но его не остановить. Тёма пытается отбиваться, ставит блок, выпускает один за другим мощные удары, однако у него ничего не выходит. Сначала страдает живот, потом плечи. Затем кулак противника врезается в его лицо, и теперь он уже не просто не может защищаться. Он не может стоять на ногах. Я закрываю руками лицо, в ужасе через пальцы наблюдаю за тем, как Олег и Стас пытаются разнять ребят, но Дима откидывает их в стороны, как игрушки, как ненужный мусор, и реву. Такой худой, вроде слабый, он превращается в одичавшего зверя, одной рукой придерживающего голову Артема, а другой наворачивающего по ней удары. И я плачу, не зная, что делать. И мне страшно от того, что все мы бессильны против безудержного гнева, вырвавшегося на свободу. А глаза у парня как в тот самый день, в филармонии, полны злости, ярости. Они горят от гнева, как костер, который мы оставили полыхать в главном зале. И они не видят меня.

— Дима! — Я вдруг нахожу в себе силы встать на ноги. — Дима, хватит! Не надо!

Почему он меня не слышит? Неужели пузыри в его голове взрываются так громко? В панике оглядываюсь. Вижу, как Стас держится за живот, морщится, как Олег безуспешно тянет Диму на себя и кричит. Вижу, как Артем лежит на полу. Обездвижено. И еще вижу его окровавленное лицо, превратившееся в сплошной темно-бардовый ком. И тут во мне что-то стреляет. Это я виновата, я допустила все, что сейчас происходит! Отталкиваю в сторону Лену, вырываюсь вперед и кидаюсь к Диме на спину.

— Хватит! — сначала думаю молотить по ней руками, но потом решаю просто обнять парня за талию. Крепко-крепко. — Пожалуйста, прекрати! Ты убьешь его. Дима! Прошу тебя.

У меня нет сил сжимать его тело, но я сжимаю. Плачу, однако, не размыкаю рук, не сдаюсь.

— Ради меня, прекрати! Дима! Ради Арины!

И тут вдруг происходит нечто невероятное. Парень замирает. Молча, медленно отпускает голову Тёмы вниз, оборачивается и испуганно встречается со мной взглядом.

Я бы все отдала, лишь бы не видеть его глаз. В них больше нет гнева. Нет. В них дикий страх. Дима, словно спрашивает меня: что я натворил? Что наделал? А я не могу ему ответить. Трясусь и плачу, как сломленный, слабый ребенок. Рассматриваю его потное, красное от капель крови лицо, рассматриваю его глаза, и стискиваю себя за талию сильно-сильно, надеясь проснуться, очнуться. Надеясь, вернуться к реальности. Но не выходит. Вот она — реальность: в Диме, в его дрожащих руках, в его испуге и ненависти. Вот она — правда.

Уже через секунду парень срывается с места и убегает.

— Нет, — покачивая головой, протягиваю я и закрываю ладонями мокрое от слез лицо, — не уходи, Дима, не надо. Пожалуйста.

Но я даже не бегу за ним, потому что в глубине души знаю: мне не вернуть его.

— Мира.

— Не трогай меня! — отскакиваю от Лены, как от огня. Подхожу к стене и плача, облокачиваюсь об нее всем телом. Что же мне делать, что делать? Как я без него? Как?

Думаю, мы ждали этого момента с той самой минуты, как решили быть вместе. Каждый из нас знал — кто-то сорвется первым. Один опередит другого. Но боль все равно дикая. Я так хочу повернуть время вспять и, прежде чем он уйдет, закричать — мне плевать. Кажется, я люблю тебя, Дима, люблю! Но теперь поздно. Поздно говорить, думать, мечтать. Я потеряла его на слишком долгий промежуток времени, которого мое сердце может не выдержать. Раскрываю глаза, вижу Артема, стонущего на полу, и медленно подтягиваю к нему свое ватное тело. Касаюсь дрожащими пальцами его избитого лица. Шепчу:

— Извини.

А он не отвечает. Приподнимает руку и накрывает ею мою ладонь. Уверена, вокруг уже носятся ребята, уже собирают вещи, звонят в скорую. Но я не вижу их. Я даже Артема не вижу. Я смотрю перед собой и думаю о том, что не могу бросить Диму. Нет. Не могу оставить его здесь. Медленно поднимаюсь на ноги, все-таки выхожу из здания. Кричу его имя, вырываюсь из рук Олега, пытающегося затащить меня в машину, дерусь. Но в скором времени сдаюсь.

Обещаю себе найти Диму любой ценой позже, отыскать в городе, извиниться, поговорить. С этими мыслями засыпаю, и просыпаюсь уже в совсем другом мире. В мире, где я опять одна и где лимит случайных счастливых совпадений, к сожалению, исчерпан.

ГЛАВА 9.

Я прихожу в кафе утром. Вспоминаю, как совсем недавно нашла на одном из этих маленьких столиков желтый, бумажных самолетик и сжимаю на груди руки. Небо все такое же серое, ветер играет с моими короткими волосами. Я тяну на себя дверь, перешагиваю через порог и вдруг понимаю, что уже не чувствую былой свободы, былого легкомыслия. Теперь все слишком сложно.

Оглядываюсь. Люди не обращают на меня никакого внимания, собственно, и я не смотрю на них. Подхожу к барной стойке, замечаю лицо знакомой девушки и говорю:

— Вы не могли бы позвать Диму.

Она оборачивается. Вскидывает тонкие, отвратительные брови и удаляется, не сказав мне не слова. Видимо, месть. Обреченно сутулюсь, кладу руки на стол и обессиленно опускаю голову: мне тяжело дышать, мне страшно, мне хочется проснуться. Мама. Мама помоги мне.

— Мира?

Я резко выпрямляюсь и едва не вскрикиваю от счастья. Передо мной один из близнецов: Женя или Сережа. Сейчас это не важно! Я улыбаюсь и вскакиваю, будто ошпаренная.

— Привет! Как я рада тебя видеть.

— Что ты здесь делаешь? — он отводит взгляд, и становится ясно: парень все знает. Он в курсе того, что вчера случилось. Изначально меня пугает данная мысль, но затем я вдруг понимаю: если Сережа/Женя знает о том, что произошло, значит с Димой все в порядке, и он благополучно добрался до города!

— Где он? — только и спрашиваю я, выдохнув весь накопленный в легких воздух. Хватаю парня за плечи и с блестящими от надежды глазами повторяю, — где?

— Мира, не надо.

— Что не надо?

— Не надо меня спрашивать.

Женя/Сережа неожиданно отходит в сторону, берет пустой поднос и решительно несется в комнату для персонала. Это сбивает меня с толку. Несколько долгий, вечных секунд я просто не могу пошевелиться, стою, борюсь с прикатившими к глазам слезами, но затем вдруг внезапно злость заставлять отмереть все мое тело. Резко и отчаянно. Я срываюсь с места и оказываюсь перед парнем как раз в тот момент, когда он собирается перешагнуть порог служебного помещения.

— Что с Димой? Ответь.

— Я не могу.

— Почему? Пожалуйста, прошу тебя. Мне нужно поговорить с ним.

— Мира, но он не хочет тебя видеть, — парень тяжело выдыхает, — слышишь? Не хочет.

— Это ложь.

— Серьезно? Ты, правда, так думаешь? А мне кажется, это вполне логичная концовка вашей странной истории.

— Нет, — покачиваю головой, — ты не понимаешь, о чем говоришь! Это не конец, это просто препятствие. Я должна его увидеть! Прошу тебя, просто..., просто скажи мне, где он?

— Это невозможно.

— Почему невозможно?

— Потому что Дима уехал, Мира. Два часа назад. Он уехал, и возвращаться не собирается.

Я замираю. Пальцы обессиленно выпускают металлическую дверь и становятся ледяными. Морщусь, переспрашиваю:

— Уехал?

— Да. К родственникам. — Увидев мою реакцию, Женя/Сережа смягчается. Выдыхает, поддерживая, кладет ладони на мои худые плечи, но мне уже не вернуть былого равновесия. Я испуганно поднимаю взгляд, смотрю на парня и едва сдерживаю слезы. — Мира, это к лучшему.

— Не говори так.

— А что мне тебе сказать?

— Скажи, что ты солгал.

Но он молчит, и тогда я все-таки чувствую непослушные, горячие слезы на ледяных щеках. Отворачиваюсь, нервно вытираю лицо и гордо вскидываю подбородок. Все себе повторяю: это неправда, нет, это неправда! И медленно, последовательно рассыпаюсь на тысячи частей. На ватных ногах плетусь к выходу. Отталкиваю стеклянную дверь, вырываюсь на улицу и втягиваю в легкие воздух с такой силой, что становится дико больно. В панике оглядываюсь. Смотрю на людей, на столики, на машины, дорогу, дома, небо, и осознаю, что слишком громко дышу. Слишком. Что мне теперь делать. Он уехал. Дима бросил меня.

Закрываю руками лицо и горблюсь, словно меня грубо ударили в живот. Плечи трясутся, тело дрожит, шатается, и я отчаянно думаю о том, как бы с легкостью смогла избавиться от боли.

И вот тот самый момент, когда прошлое настигает меня: резко и безжалостно. Сценарий собственной смерти вновь обретает смысл, и мне вдруг больше не страшно, мне вдруг больше не больно, ведь я знаю, как от всего убежать. Как освободиться. Нужно просто покончить с собой.

Слезы послушно перестают обжигать щеки. Я задумчиво выпрямляюсь, поправляю волосы и уверенно иду к себе домой. Сегодня все кончится. Да, возможно, немного позже, чем следовало бы. Но, черт подери, какая разница? Чуть больше страданий, чуть меньше — чепуха. Прибавляю скорость. Несусь. Бегу. Без Димы мне нет смысла бороться за свое существование, нет смысла даже дышать, ведь именно он заставил меня жить, он подарил мне надежду. И он же ее у меня отнял.

Перебегаю через дорогу и уже вижу свой высокий, семиэтажный дом. Не останавливаюсь, пытаюсь сконцентрироваться на том, что сейчас с собой сделаю: лезвие или таблетки? А, может, крыша? Символично, не правда ли? Умереть в полете. В полете в бездну. Чем не женская смерть? Прыгнуть вниз, расколоть свою голову на несколько частей, потерять много крови, превратиться в желеобразный мешок с изломанными, торчащими костями. Отличная перспектива. Отличная! Почему бы и нет? Я ведь хотела умереть совсем недавно. Азарт не пропал, о да, я его чувствую в своей груди. Как завораживающе. Как интригующе. Мне пришлось пережить так много за две эти чертовы недели, мне пришлось столько испытать, столько прочувствовать, что сейчас самое время перечеркнуть весь этот путь и просто сигануть с крыши. Не так ли? Я не вынесла урок, я не поняла, что жить нужно, не смотря на боль и страдания. Я осталась прежней: слабой, эгоистичной, одинокой. И я опять обреку себя на смерть. В очередной раз. Ведь это нормально. Ведь это привычное для меня дело.