— Ты же собиралась там ночевать? — хмуро спросил он, не ответив на ее вопрос. — Зачем сама ночью ехала?
Наташа усмехнулась. Он слышал этот звук.
— Денька возвращался, он меня проводил до самой квартиры, так что я не одна добиралась, — спокойно объяснила она ему.
Это Славу немного успокоило. Совсем чуть-чуть.
Почему-то, он осознал, что может быть спокоен, только если сам находится рядом с ней. Абсурд, Наташа же жила без него предыдущие двадцать восемь лет своей жизни.
"Да", ответил Святослав сам себе, "и он знал, чем это закончилось".
Однако вроде как рано было к такому вопросу переходить.
— Слав, — Наташа прервала молчание, которое повисло в телефонных трубках из-за его раздумий. — Так ты-то, где?
— На работе, — спохватившись, ответил он, откинувшись на спинку кресла. И понял, что каждая мышца ног и спины чертовски затекла и болела. Ему бы стоило размяться. А еще лучше — просто выключить здесь все, и уйти, перепоручив офис охранникам.
— До сих пор?! — Ната явно удивилась.
— Ну, — он хмыкнул, — я предполагал, что мне нет никакого смысла торопиться с уходом. Все равно, некуда было спешить, — просто ответил он.
— Так, — Наташа чем-то стукнула, и он почти представил себе, как она ставит сумку на пол, и начинает расстегивать пуговицы пальто. Он запомнил едва ли не каждую деталь того, как Наташа это делает, когда наблюдал за ней утром. — Бросай свою работу, и приезжай сюда, — тоном, не терпящим возражения, едва ли не приказала ему Ната.
Святослав рассмеялся. Просто не сдержался. Это он привык говорить с такими интонациями. И почти никогда не слышал, чтобы указывали ему.
— Тебе бы выспаться надо, — все же возразил он, хоть и понял, что до ужаса сильно хочет согласиться и послушаться ее слов. — Я все выходные тебя мучил.
— Помучаешь и сегодня, — Наташа рассмеялась, но в ее голосе появилась особая, глубокая, чуть хрипловатая интонация, от которой все его тело немедленно стало каменно-твердым. И не длительное сидение за монитором было тому виной. — Я шоколад на обратной дороге купила, — дразняще протянула она в телефон. — А есть — некому...
Слава улыбнулся такой уловке.
— Если ты думаешь, что шоколад заманит меня быстрее, чем сама ты — то сильно ошибаешься, солнце, — его голос сел от картин, которые, мимовольно, вспыхнули в мозгу.
Черт! А ведь предполагается, что должен был хоть немного успокоиться.
Наташа рассмеялась в ответ.
— Тогда, приедь и докажи, — продолжая свое поддразнивание, проговорила она.
В телефоне послышался шум воды, наверное, она мыла руки.
Слава еще раз посмотрел на часы, взвешивая в уме все "за" и "против", а потом, послав свои доводы к черту, отключил компьютер.
— Буду через двадцать минут, — с насмешливым вызовом сообщил он ей. Наташа довольно вздохнула. — Но и от шоколада, я не отказываюсь, — добавил Святослав.
И нажал на отбой, радуясь тому, что она весело рассмеялась на его реплику.
Он добрался еще быстрее, несмотря на отвратительную дорогу и моросящий дождь. Просто Славе было к кому торопиться.
— Привет, — она так тепло улыбнулась ему с порога, что Слава искренне удивился, как мог раздумывать над ее приглашением. — Ты голодный? — Наташа отступила вглубь коридора, пропуская Славу.
Но он не дал ей далеко отойти.
Не задумываясь над ее вопросом, Святослав просто притянул Нату к себе, и не в силах отказать себе в таком удовольствии, нежно прикоснулся губами к ее рту.
Его губы были холодными с улицы, где начинался мороз. Ее же — такими теплыми, такими мягкими и желанными.
Он так соскучился, что даже слов не было это передать. И сам удивился тому, что за какие-то двенадцать часов можно настолько истосковаться по кому-то.
Слава собирался сделать этот поцелуй легким и быстрым.
Но Наташа уже обняла его за шею, и он, не удержавшись, углубил ласку, давлением своего рта, заставив ее губы раскрыться, и скользнул языком вглубь мягкого и желанного для него рта. Его руки так крепко держали ее, словно бы Ната пыталась убежать, хотя она, лишь охотней отвечала на поцелуй. Он и не заметил, как прижал ее к стене, для большей опоры, и обхватил лицо ладонью, приподняв, чтобы удобней было целовать.
— Да, припоминаю, кажется, мы закончили в этой самой точке, — хрипло, с улыбкой пробормотала она, когда Слава, наконец-то, нашел в себе силы отстраниться на пару сантиметров.
Она уткнулась ему губами в шею, и это влажное касание — искушало и дразнило его, заставляя хотеть большего.
— Я не могу позволить тебе усомниться в том, что более привлекательно для меня, — так же хрипло, но со смешком, поддел Слава ее, напоминая о телефонном разговоре.
— О, да, — она привстала на носочки, и легонько поцеловала его в скулу. — Ты меня убедил. А теперь, я все-таки попробую повторить свой вопрос о твоем голоде, — она посмотрела в его глаза.
Да, он был голоден. Кажется. До того момента, как увидел ее в дверях квартиры. Сейчас, он не смог бы сказать, что физический голод так уж его мучает. Не так, как чувственный, во всяком случае.
Наташа улыбнулась, с каким-то странным, немного непонятным для него выражением в глазах, а потом, словно бы прочла все ответы во взгляде Славы, кивнула, хоть он не успел еще сказать и слова.
— Пошли, — она крепко сжала его ладонь своими пальцами, которые терялись в его руке.— Конечно же, ты голоден. Уверена, что с обеда ничего не ел.
Вообще-то, он не ел с того момента, как они позавтракали вместе, но не стал уточнять такую мелочь. Почему-то Славе показалось, что Ната не похвалит его за подобное пренебрежение к собственным потребностям.
И, сняв пальто, пошел за ней на кухню, размышляя над тем, что сидя у этого окна в то воскресное утро, даже не представлял себе, что еще вернется сюда.
Разумеется, на ночь он остался у нее.
Наташа только насмешливо приподняла бровь, когда Слава предположил, что ему стоит уехать. А поскольку он совершенно не хотел поступать так, как стоило — ни единым словом не оспорил этот жест.
Единственное, утром пришлось вставать раньше, так как предстояло заехать еще домой и переодеться. Иначе Андрей, из-за второго опоздания подряд, и вправду, мог бы отправиться искать друга.
Святослав постарался быстро отключить будильник в своем телефоне, чтобы Ната не проснулась. И не смог отказать себе в удовольствии просто полюбоваться ее видом пару минут.
Она спала, лишь немного нахмурившись, когда ее плеч коснулся прохладный воздух из-за того, что передвижения Славы скинули одеяло.
Протянув руку, он укрыл Наташу, не удержавшись, чтобы не погладить теплую кожу.
Ната сонно вздохнула и приоткрыла глаза.
— Слав? — еле слышно, почти сквозь сон, проговорила она. — Ты уже уходишь?
Он кивнул, понимая, что не может удержать глупейшую, но счастливую улыбку.
— Спи, солнце, — он наклонился, целуя ее приоткрытые губы. — Мне еще домой заехать, переодеться надо.
Но Наташа не была согласна так просто отпустить его. Высунув руки из-под одеяла, она тут же обняла Святослава за шею, не дав тому прервать поцелуй.
— Подожди, — наконец, она позволила ему отстраниться, но так и не разняла рук. — Я обещала чаще угощать тебя кофе, — уже почти полностью проснувшись, Ната и сама села в кровати.
А потом — так улыбнулась ему, что у Славы дух перехватило.
Он, наверное, никогда не видел настолько счастливых и умиротворенных людей, какой выглядела Наташа в эту минуту.
И понимание того, что это его присутствие рядом с ней, вызвало такие эмоции — оно не укладывалось в голове Святослава. Забирало слова и здравые мысли. Отбрасывало на задний план все, совершенно все в этом мире.
Ни его деньги, в которых она не нуждалась, ни подарки, которых он ей не дарил, (кроме, конечно, тех самых носков и диска) — а именно сам Слава настолько ей необходим.
В этот момент он осознал, что готов сделать для нее все, что угодно, без условий и границ. Святослав готов был ее боготворить.
— Слав, ты же не против? — вдруг спросила она, обеспокоенная, очевидно, его молчанием.
Он покачал головой, не в силах отвести глаза от лица Наты.
— Кто, в здравом уме откажется от такого? — хрипло, шепотом, спросил он. Только и сам не понял, на ее ли вопрос, или на свои мысли отвечал таким образом.
С еще более довольной улыбкой, она легко поцеловала его в губы, и поднялась, потягиваясь.
— Я успею, пока ты оденешься, и ни капли не задержу тебя, — лукаво подмигнув ему, с намеком на прошлое утро и допрос Андрея, о котором Слава ей вчера рассказал, Наташа взъерошила свои короткие волосы и пошла на кухню.
А он еще пару минут просто сидел на кровати, пытаясь осознать новый для себя мир.
Через полчаса, действительно "не задержанный" и даже немного сожалеющий об этом, Слава вышел из ее подъезда. И в этот момент, наверное, впервые во всей свой жизни, обрадовался тому, что он хромой.
Только то, что с раннего детства Слава научился сохранять равновесие в любой ситуации, спасло его от падения прямо на крыльце.
Ухватившись за дверь, которая еще не успела захлопнуться, он с некоторым ошеломлением осмотрелся.
Мир вокруг него обледенел.
Абсолютно все, каждая веточка на каждом дереве, каждый сантиметр асфальта, каждый провод и каждый столб — были покрыты тонкой и зеркально-гладкой коркой льда. А с неба, как продолжение вчерашнего дождя, сыпалась мелкая ледяная крошка.
Очевидно, вчерашнее похолодание оказалось более стремительным, чем ему показалось ночью, и моросящий дождь — просто обледеневал, не успевая вымерзать.
Пока он осматривался — пару человек из двора Наташи упало, как и он, едва выйдя из подъезда. Некоторые, увидев такую природную шутку — просто развернулись и отправились восвояси. Кое-кто, более смелый, или же просто — не имеющий выбора, все же рискнул продолжить путь на работу, но и дорожки песка, сотворенные дворниками — не особо спасали.
Прикинув расстояние до своего "ниссана", Слава, наконец, отпустил дверь и, осторожно ступая по одной из таких песочных тропинок, добрался до автомобиля.
С облегчением захлопнув за собой дверь, и порадовавшись тому, что вопреки пророчеству Андрея о бесполезности в феврале шипованных шин, не поменял "резину", Святослав достал телефон и нажал на дозвон.
— Да? — в голосе Наташи звучал смех и легкое недоумение оттого, что он звонит, едва успев уйти.
— Нат, не выходи сегодня на улицу, — тоном, не терпящим возражения, почти приказал Слава, и вставил ключ зажигания, заводя машину.
— В смысле? — она немного растерялась. Правда, он не знал от слов или от тона, которым сообщил ей свое "распоряжение". — Слав, мне же в Кофейню надо...
— Наташ, — он попытался хоть немного изменить интонацию. Но это оказалось сложно.
За все их знакомство, Ната не произвела на него впечатления "устойчиво стоящей на Земле" особы. И он приходил в ужас при мысли, к чему может привести ее выход на улицу, если она даже на его лестнице умудрилась поскользнуться. И это при наличии перил и его поддержки.
— Здесь гололед. Причем такой, какого уже лет десять, наверное, не было. Сиди дома, — не выдержав, бескомпромиссно отрезал он, будто имел право так разговаривать.
— Ой, да мне же только до машины дойти...— начала переубеждать его Наташа.
От этой фразы в его разуме возникли еще более устрашающие картины. Шины на ее автомобиле, хоть и зимние, не были шипованными, это он запомнил.
— Да ты просто не доедешь, понимаешь? — громче, чем хотел, из-за зарождающегося страха, прервал ее Слава.
Наташа замолчала, и он напрягся, опасаясь, что она сейчас просто бросит трубку и наплюет на него. "Какого черта он так на нее набросился?", выругавшись в уме, спросил Слава сам у себя, "ведь совсем не сложно было сказать все это мягче и..."
— Слава, — голос Наташи стал задумчивым, — конечно, очень благодарна, что ты так беспокоишься, но мне, правда, именно сегодня надо попасть в Кофейню. Сегодня вторник, к нам поставщики приедут, я должна проверить продукты. Ты не можешь меня не понять, — без раздражения или экспрессии объясняла она, просто пытаясь донести до него причину. — Ведь ты же едешь на работу?
Он заставил себя глубоко вдохнуть.
Она права. И опят сумела поразить и немного устыдить его своей реакцией. Даже несмотря на то, что Святославу совершенно точно не стоило кричать, Ната постаралась отреагировать спокойно.
— Прости, — попытался он хоть немного исправить свое положение. — Просто, я как представлю тебя здесь — мне становится страшно, — честно признался Святослав в своих опасениях. — Особенно, если вспомнить, что ты и на нормальной поверхности, бывает, падаешь...
— Слава! — Наташа рассмеялась. — Я не виновата, что у тебя лестница скользкая!
— Давай так, — он честно пытался найти оптимальный выход, в самом деле, понимая необходимость присутствия Наташи на работе. — Я заеду за тобой сам, и отвезу в Кофейню, у меня шины для таких дорог больше подходят.
— Слав, ну правда, я не хочу еще и тебя от работы отрывать, — попыталась возразить Ната.
— Ты обещала, что позволишь мне ухаживать за тобой, — привел Святослав свой последний аргумент. — Просто скажи, к скольки тебе надо там быть — и я заберу тебя.
Как ни странно, но это напоминание подействовало.
— Хорошо, — со вздохом проговорила она. — Раз тебе так будет спокойней...
— Да, значительно спокойней, — подтвердил Слава.
— Давай к одиннадцати, ты сможешь?
Она еще спрашивает? Да Святослав уже готов был вернуться назад, в случае отказа, чтобы лично удержать Наташу дома.
— Конечно, я подъеду, — быстро согласился он.
— Спасибо, Слава, — в ее голосе слышалась усмешка, но добрая.
— Не за что, солнышко, тебе спасибо, — с такой же усмешкой ответил он ей. — Теперь я, по крайней мере, смогу хоть немного подумать о работе.
С улыбкой нажав на отбой, он положил телефон на соседнее сиденье, и с огромной осторожностью тронулся с места.
Наташа не могла перестать улыбаться, глядя в умолкший телефон. Даже головой покачала, хоть ее и не видел никто.
Она знала, что многие знакомые ей женщины просто возмутились бы поведением Славы, ей же, даже, стало приятно.
Она понимала, что им руководило не желание навязать ей свой авторитет, а искренняя забота. А уж когда он напомнил ей о той своей просьбе — Ната сдалась.
Еще в субботу, расположившись в комнате с огромными окнами с чашкой кофе, она долго размышляла о том, что за выражение светилось в зеленых глазах этого мужчины накануне вечером, когда он просил позволить ему ухаживать за ней.
Да, именно об этом моменте, а не о ночи. Ночь оказалась великолепной, и Наташа была полностью довольна всем, что между ними произошло. А вот вечер — не давал ей покоя.
И, в результате своих размышлений, Ната пришла к выводу, что такие мелочи, действительно имеют огромное значение для Святослава.
Вероятно, он достаточно тяжело переживал то, что был не в состоянии выполнять какие-то действия. А для нее, как выяснилось, его самоощущение, значило больше, чем попытка сохранить независимость.
