Сломай меня, если сможешь

— Какую правду? — Мне кажется, я уже знала, о чем сейчас пойдет речь, поэтому сердце бешено заколотилось и меня бросило в жар.

— Я буду учиться в Америке. — Это был первый раз в жизни, когда Романов не смотрел мне в глаза, он ненавидит, когда с ним говорят и не смотрят в глаза, поэтому сам всегда соблюдает правило зрительного контакта. Он говорит, что глаза человека могут сказать гораздо больше, чем его язык.

— Аа..значит так, понятно. — Я понимала, что больше нет сил сдерживать эмоции, но я не знала куда бежать, что делать.

— Лераа. — Протянула мама, стоящая позади меня. В этот момент внутри меня все оборвалось, я знаю, что я должна быть сильной, но я не могу. Собрав все свои силы в кулак, я еле сдерживаю себя от того, чтобы не разреветься и просто успеть добежать до комнаты. Я понимаю, что все смотрят на меня, мама кричит мое имя, но в голове шум, в сердце боль, я ничего не слышу, не хочу слышать, я забегаю в комнату и заваливаюсь на кровать. Поддавшись эмоциям я начинаю реветь, словно маленький ребенок, уткнувшись лицом в подушку я пытаюсь заглушить всхлипы. Я смирилась отъездом Кирилла, думая, что продолжая учебу здесь, он будет приезжать каждые пол года на две — три недели, а теперь, я узнаю, что возможно больше никогда его не увижу. От этой мысли, кажется, можно сойти с ума. Неужели я так сильно привязана к нему и почему я раньше этого не понимала? Почему я понимаю это тогда, когда я узнаю, что этому человеку глубоко плевать на меня.

Через несколько минут вытерев слезы, я вышла из комнаты, в надежде на то, что Романовы уже покинули дом, я хотела спуститься вниз попить воды и поговорить с мамой, потому что говорить мне было больше не с кем, а я нуждалась в этом, как никогда. Не доходя до лестницы, я остановилась, услышав какой-то спор.

— Ты не имеешь права! — Это был голос мамы, я никогда не слышала, чтобы она так на кого то кричала.

— Как ты можешь, Лена? Это не справедливо.

— Это мой ребенок, я сама с этим разберусь, вам пора, опоздаете на самолет.

— Да, мам, нам действительно уже нужно ехать.

— Кирилл, ты действительно хочешь, чтобы девочка страдала?

— Она уже страдает, это не имеет никакого смысла. Нам нужно ехать.

Они говорят обо мне? Это очень странно, потому что из этого разговора, я абсолютно ничего не понимаю, но почему то мне становится боязно от того, что я могу услышать дальше. А вдруг, они сейчас уйдут, и я вообще ничего не узнаю? С моим любопытством будет сложно справиться.

— Какой смысл говорить ей об этом, если вы уезжаете? Кирилл уезжает, проблема решена.

— Вы с моим мужем нашли друг друга, прости, с бывшим мужем. Два эгоиста. Жаль мне ее, хорошая она, Лерка твоя, не знаю в кого она такая. И Кирилла жаль, я бы никогда не позволила, чтобы мой сын страдал, именно поэтому я забираю его, это пока все, что я могу сделать для него, и в том числе для Леры, в остальном я бессильна.

— Мам, пойдем, прошу. — В этот момент я подошла к перилам и Кирилл заметил меня. Мы смотрели друг на друга всего несколько секунд, а потом он взял теть Наташу за руку и повел к выходу.

— Расскажи ей, Лена, она взрослая, она поймет. — Развернувшись в пол оборота к маме, произнесла Наталья.

— Рассказать мне что? — Я поняла, что возможно, теряю свой единственный шанс, узнать то, что эти трое скрывают от меня, поэтому я решила спуститься и поставить вопрос ребром.

— Что вы от меня скрываете? Речь же явно обо мне.

Все, как один замерли и уставились на меня, наблюдая за тем, как я медленно спускаюсь по порожкам.

— У нас самолет, мам, нужно заехать к отцу, ты помнишь? — Кирилл обращался к своей матери, но при этом ни на секунду не отвел от меня взор. Его голос был взволнованным и раздражительным.

— Ты никуда отсюда не выйдешь, пока я не узнаю, что здесь происходит.

— Ты снова подслушивала, Лера?

— Да, мам, я подслушивала, не переводи тему. Скажи мне, что такого вы скрываете, что при виде меня, вы все чуть не позеленели.

— Мы потом с тобой об этом поговорим, не задерживай Кирилла с Наташей.

— О, Иисусе, ну скажи ей уже, иначе это сделаю я. — Заявила, Наталья. В этот момент, я заметила, как у мамы задрожали руки, глаза наполнились слезами, а мне от этого стало еще хуже на душе, чем было. Я почти никогда не видела маму плачущей, это большая редкость, которая причиняет мне боль.

— Мам, прости, но я хочу знать, и я ни в коем случае не хочу тебя расстраивать.

— Я знаю, милая. — Мама подошла ближе и стала поглаживать меня по голове. Глядя в ее печальные, наполненные слезами глаза, мне самой захотелось разреветься, но я держалась, до тех пор, пока она не начала говорить.

"Глава 25"

Уже больше недели я не выхожу из своей комнаты. Восемь, девять, а может десять дней, я сбилась со счета. Я не знаю, какой сегодня день недели и число, это все, потому что я не посещаю университет, так всегда, когда ничего не делаешь, никуда не ходишь, сбивается счет времени. Я отбилась от реальности, целыми днями я лежу на кровати и смотрю в потолок, слушая сопливую музыку, от которой желание убить себя о стену становится еще сильнее. Мама даже не пыталась зайти ко мне, и я ее понимаю, она чувствует вину, да и я сейчас не в состоянии видеть кого-либо, а тем более разговаривать. Еду мне оставляли утром, в то время пока я находилась в ванной. В моей комнате, наверное, скоро заведутся мухи, от большого скопления недоеденной мною пищи, за эти дни я мало чего съела, мне не хочется, совершенно. Пару раз заходил Владимир Николаевич, точнее пытался, потому что стул подпирающий дверь моей комнаты, не позволял ему этого сделать. Денис звонил на протяжении нескольких дней, но я не брала трубку, а потом и вовсе выключила телефон. "Время лечит, дети мои" — Это были последние слова, которые я услышала от теть Наташи, прежде чем она уехала и забрала Кирилла с собой. Конечно оно лечит, я всем сердцем верю это, просто вопрос в том, когда пройдет это время, и что мне делать до того момента, когда я пойму, что все прошло? Не могу поверить, в то, что мы с Кириллом брат и сестра, не потому что наши родители вместе, а потому что мы действительно кровные брат и сестра, это немыслимо, не хочу верить в это. Всю жизнь я прожила с человеком, которого считала своим отцом, который был мне отцом, любил меня, и любит сейчас, а потом я узнаю, что он вовсе мне не отец, и моя мать нагуляла меня. Я знаю, что отец тот, кто воспитал, посвятил тебе жизнь, отдал всю свою любовь, тепло и ласку, а не тот, кто восемнадцать лет назад отымел твою мать, а потом исчез из ее жизни. Интересно, папа знает? Как же я соскучилась по нему, так его не хватает, я должна позвонить ему, уверена он будет рад услышать мой голос. Позвоню ему позже, не хочу, чтобы он знал, что я расстроена, но больше всего, не хочу, чтобы он задавал вопросы по этому поводу. Я не смогу сказать — "Привет пап, а ты знаешь, что я не твоя дочь", все же, я уверена, что он ничего не знает.

Сидя здесь и терзая себя мыслями, я никому не сделаю лучше, пусть я не совсем в хорошем расположении духа, но я хочу услышать полную историю о том, как я вдруг стала дочерью Владимира Николаевича Романова. Увидев, что мамы нет на кухне, я направилась в сторону их с Владимиром спальни. Стукнув два раза в дверь, я вошла, мама сидела на огромной кровати, стоящей в центре большой светлой комнаты, я подошла ближе.

— Мои фотографии.

— Да, тут все подряд, решила прибраться в коробках. — Мама держала в руках маленькую фотографию, на которой была крохотная девчушка с огромными глазами, это была я.

— Я не виню тебя. — Произнесла я и мама подняла голову и из ее глаза покатилась слеза.

— Я знаю, милая, присядь.

Я села рядом с мамой и взяла ее руку.

— Расскажешь мне? Я хочу знать, хочу быть уверена, что это правда, иначе, я просто сойду с ума, в надежде на то, что это какая-то ошибка.

— Прости, детка, но это правда.

— Почему те мне не сказала, мам? — К горлу подступил ком, глаза наполнились слезами, которые уже, наверное, давно должны были закончиться из-за того, какое количество я пролила их за прошедшие дни.

— Я боялась, мы не хотели говорить и Кириллу, но так получилось, что он услышал наш с Володей разговор.

— И как давно это было?

— Еще до того как мы сюда переехали. Он тогда, как с цепи сорвался, хотел звонить тебе и все рассказать, но мы запретили. Он переживал не меньше тебя, его будто подменили в тот день, да и после.

— То есть ты знала, что с ним происходит, и не сказала мне? Ты знала, что всякий раз, как мы сталкивались с ним, он пытался причинить мне боль, и ты продолжала молчать. — Мой тон повысился, я не хотела кричать, но это вышло само собой.

— Я думала, он смирится.

— Да и он смирился, именно поэтому он сейчас в Америке, возможно, клеит уже какую-нибудь местную цыпочку в баре.

— Лера, не говори глупости.

— Давай не будем о Кирилле, расскажи мне о Владимире Николаевиче. Он бросил тебя? Он бросил нас и спустя столько лет ты живешь с этим человеком, и как я понимаю, собираешься за него замуж.

— Он не бросал нас, он не знал о тебе, до этого лета.

— Как это?

— Мы были совсем детьми, Лера, почти как вы с Кириллом. Познакомились в университете, он жил в городе, а я с мамой в поселке, но это не мешало нам встречаться. На втором курсе я забеременела, и мне пришлось бросить учебу, потому что наша семья не потянула бы такую роскошь в виде ребенка и высшего образования для меня. Я решила, что сделаю аборт, но мама строго настрого запретила.

— Ты хотела избавиться от ребенка, от меня?

— Да, я была глупая дура. Больше всего я была напугана, я не знала, что делать, я боялась потерять Вову, а его родители вряд ли бы позволили ему жениться в таком возрасте, да еще на такой простушке, как я. В то время, да и сейчас, все бы стали осуждать, понимаешь, поэтому мне все же пришлось выйти замуж, но не за Володю, а за твоего отца, который воспитал тебя.

— Ясно, мне все ясно. — Я смахнула рукой слезу и направилась к выходу. Это самое ужасное откровение, которое я когда-либо слышала, никому не пожелаю такого. То, что я испытываю на данный момент, разрывает мое сердце на части. Мне было тяжело бороться с нападками Кирилла, его агрессией, издевками, я думала, что я страдала, но страдание это то, что я испытываю сейчас. Я узнаю, что мой отец, вовсе не мой отец, человек, которого я, возможно, люблю, оказывается моим братом, родная мать говорит, что хотела сделать аборт, я просто не понимаю, чем я заслужила такое.

"Глава 26"

Say something, I'm giving up on you

Скажи что-нибудь, я перестаю верить в "нас",

I'll be the one, if you want me to

Я стану тем самым, если ты хочешь этого,

Anywhere, I would've followed you

Я бы последовал за тобой куда угодно.

Say something, I'm giving up on you

Скажи что-нибудь, я перестаю верить в "нас".

"A Great Big World feat. Christina Aguilera -Say Something"

Время лечит и это правда, возможно, прошло не так уж много времени, но все стало на

свои места. Я все еще вспоминаю Кирилла, его взъерошенные волосы, белоснежную улыбку,

ямочки на щеках, сильные руки, я вспоминаю его довольно часто, но больше не подскакиваю

по ночам от ночных кошмаров о нем или наоборот, довольно таки от приятных снов.

Сегодня, мой выпускной, я наконец-то дожила до этого торжественного момента, за

четыре года обучения в ВГФЭУ и жизни в Волгограде, я перенесла много печали, но были и

хорошие моменты, да и, в конце концов, я нашла себя и свое место в жизни. Все начало

налаживаться с того момента, когда прошел суд над Андреем Кравцовым, я присутствовала

там в качестве свидетеля. Его осудили на восемь лет, ни много, ни мало, для вора, шулера,

вымогателя и как оказалось наркомана. В день заключительного заседания, я встретилась с

Лизой, мы не разговаривали, но часто поглядывали друг на друга, это был последний раз,

когда я ее видела, говорят, она уехала на Север к родственникам. Я простила ее, но

поддерживать с ней общение не имеет никакого смысла, она мне не подруга и никогда не

была ею, моя единственная подруга — это мама, ее я тоже простила, хотя, наверное, это было

глупо держать зло на родную мать за то, что она родила меня не от того человека.

Мой выпускной проходит в большом ресторане "Pyramid" в центре города, шикарное

здание, оно действительно сделано пирамидой и полностью из стекла. За эти несколько лет,

я привыкла к хорошей жизни, но все же, не очень хотела идти на выпускной, мне до сих пор,

больше по душе домашняя обстановка, я бы могла посидеть дома, в кругу близких, но все

настояли, чтобы я пошла, мол, такой день раз в жизни. Денис, даже подарил мне платье, это

самое красивое платье которое я когда-либо видела. Камни, на подобии страз, средних и

крупных размеров, большими порциями украшали те части платья, которые должны

прикрывать все интимные места, все остальное было прозрачным, но редко усыпано теми же

самыми камешками, длина этого платья была чуть выше колена, руки и грудь прикрыты

прозрачной тканью, а спина полностью обнажена. Я не люблю такие наряды, не то что бы,

это выглядит слишком откровенно, просто для меня это смело, но я в восторге. Туфли я

выбирала сама, я взяла бежевые лодочки в тон платья.

Денис любит меня и я это знаю, никогда не чувствовала столько тепла и заботы рядом

с собой, но люблю ли его я? Наверное да, раз мы уже столько лет вместе, три года, для меня

это много. Раньше у меня не было отношений, поэтому и сравнивать то не с чем, но мне

кажется, мы с Денисом доказательство тому, что в паре может быть полная гармония и

идиллия, тому, что люди умеют прощать и доверять. В прошлом году я была на его выпускном, а в этом году, он, конечно же, сопровождает меня, я рада, что он будет рядом,

потому что за все годы обучения, я так полностью и не влилась в атмосферу своей группы.

— Ты прекрасно выглядишь, хорошо, что я иду с тобой, а то не дай Бог уведут, красоту

такую.

— Прекрати. — С усмешкой сказала я и двинула Дениса в плечо, он улыбнулся, а потом

подставил мне свою полусогнутую в локте, руку.

— Ну что, пойдем?

— Угу. — Я взяла его под руку, и мы вместе пошли к выходу. У двери стояла мама, я

подошла к ней и мы обнялись, потом она поцеловала меня в лоб.

— Хорошо повеселитесь там. Счастливого выпускного, дорогая.

— Спасибо, мам.

К тому моменту, когда все уже поели, выпили, поздравили друг друга и по обнимались,

в зале заиграла медленная музыка, судя по которой, наверное, все должны были догадаться,

что пора отставить все разговоры и спиртные напитки в сторону, схватить за руку партнера и

пойти танцевать.

Мы с Денисом сидели за не большим столиком у окна, хотя это сложно назвать окном,

потому что весь этот ресторан представлял из себя одно огромное окно. Мы пили

шампанское, смеялись, говорили о будущем, вспоминали прошлое, нам было весело и совсем