Меч Заратустры

Отморозков было мало и они потеряли спортивную форму, когда Илья Муромец пинками выпроваживал их из Молодоженова. Но от многочисленных ударов в область головы их мозги заклинило на одной навязчивой мысли — раз Варяг самоустранился, то все его владения унаследовал Тунгус.

Сам Тунгус был совершенно невменяем. Достаточно сказать, что он кинулся на Константина с криком:

— Задушу суку!

Сделать это без одной руки, причем правой, было крайне затруднительно, особенно если учесть, что Константин был на голову выше Тунгуса ростом и считался неплохим мастером восточных единоборств.

Получив еще по несколько ударов в область головы каждый, отморозки утратили волю к победе, и алисоманы получили возможность пройти дальше.

А дальше был Варяг со своим юродивым.

Вопреки мнению Тунгуса и его людей, он вовсе не самоустранился и очень даже хотел вернуться в Москву. Но однажды угодив в день сурка, из него не так-то просто вырваться. И леший снова закрутил Олега Киевича куда-то не туда.

После нескольких часов блужданий великий князь всея Руси выбрался на торную дорогу, которая вела в Зеленоград. И пошел по ней, боясь свернуть и непрестанно жалуясь на нечистую силу.

— С нечистой силой шутки плохи, — охотно подтвердил Константин, который мог считать себя большим специалистом по этому вопросу.

Несколько часов до развилки они двигались вместе, беседуя о нечистой силе и массовом ошизении. А потом мирно разошлись.

Эта компания и навела Константина на Орлеанское королевство. А там как раз к этому времени обозначилась новая проблема.

Как и предсказывала Жанна с каждым днем прибавлялось желающих пополнить ее войско, стать ее рыцарями, баронами, стражницами и наядами.

Вот только работать никто не хотел.

Строить королевский терем и дома вокруг еще кое-как получалось — это было весело и при таком количестве людей не накладно.

Но землю обрабатывать никто даже не пытался. Бароны запустили свои огороды, их жены сами не справлялись, а все остальные вовсе не брали лопаты в руки.

Они проедали истринскую дань, но было заранее ясно, что надолго ее не хватит.

И когда Жанна задала резонный вопрос — где взять работников, Граудинь ответила, ничтоже сумняшеся:

— Можно купить рабынь. Как раз сейчас, пока Востоков еще здесь. К нему толпами идут маздаи — сдаваться в рабство, и он не знает, куда их девать. Дорого не возьмет. А может — вообще подарит. И они тоже не откажутся. Для них его слово — закон.

— А как же закон о правах и свободах? — спросила Жанна.

Закон о правах и свободах, изданный в свое время Гариным, в числе прочего объявлял, что в пределах юрисдикции президента Экумены любой раб, невольник или человек, ограниченный в правах, считается свободным и обладает всеми правами человека и гражданина.

— Ты же королева, — ответила Женька. — Издай свой закон. И его никто не отменит. Даже Гарин.

— Гарин может быть и отменит. Он-то как раз способен создать империю.

— Ему сейчас не до этого.

— Откуда ты знаешь?

— А я вообще много чего знаю. Я — правая рука Царя Востока, а у него хорошая разведка.

— И что она такого разведала? — взволнованно спросила Жанна.

Она даже не пыталась скрыть свой интерес к текущим занятиям Гарина — тем более, что сведения были весьма противоречивы. Некоторые источники все еще клялись и божились, что Гарин погиб от рук сатанистов глубоко в московских подземельях.

Но Женька говорила так твердо, как человек, который действительно знает наверняка:

— Гарин нашел нефть за большим водоразделом. Так что ему сейчас не до нас.

42

На самом деле нефть нашел не Гарин.

Ее нашли геологи из того же самого МГУ и столичных НИИ, которые уже месяцев восемь работали на президента Экумены и, не щадя живота своего, забирались далеко в джунгли и глубоко в море в надежде отыскать драгоценные энергоносители.

Но удача улыбнулась им не в джунглях и не в море, а в сухой саванне, переходящей в полупустыню с обширными безводными участками, где и были обнаружены открытые нефтяные колодцы.

Черное золото выходило здесь прямо на поверхность, и его можно было буквально черпать ведрами.

Об этом и узнал президент Экумены в высотном здании на Воробьевых горах за несколько часов до эвакуации.

Сама эвакуация прошла как по нотам.

Гарин серьезно опасался, как бы не узнали об этом открытии конкуренты — Казаков, которого к тому времени еще не свергли, Аквариум, который рвался к власти с энергией раненого носорога, и Царь Востока, одержимый идеей самоуничтожения цивилизации настолько, что у него хватило бы ума направить к нефтяным источникам своих диверсантов.

Поэтому Гарину надо было хотя бы на время скрыться от них от всех. Исчезнуть без следа, затеряться на просторах Экумены — и лучше всего так, чтобы его считали погибшим.

Так оно и вышло.

Гарин покинул здание МГУ не раньше, чем в подземельях на станции метро"Университет" и вокруг нее сосредоточился большой отряд таборных боевиков, переодетых сатанистами.

Они рассредоточились среди настоящих сатанистов и не кто иной, как сам Гарин сорвал полную зачистку тоннелей в эти часы. Когда от Метромоста подошли подкрепления, спецназовцев по его настоянию перебросили наверх, расчищать проходы от МГУ до станции. А сатанисты, подлинные и мнимые, накапливались в другом тоннеле, со стороны "Проспекта Вернадского".

Они выкатились на перрон в ту самую минуту, когда Гарин спустился вниз. Переодетые таборные боевики окружили президента Экумены и его телохранителей плотным кольцом и повлекли его в тоннель, где было скрытое ответвление — выход в катакомбы "Метро-2", предназначенные как раз для того, чтобы перемещаться под городом в обход Метромоста.

Это ответвление Аквариум отыскал только через несколько дней — его было не так-то просто заметить без света и без карты. А на Гарина работали диггеры, которые провели его кратчайшей дорогой к выходу из города.

Когда настоящие сатанисты дрались со спецназовцами в глухой и темной мышеловке у Метромоста и гибли десятками под ударами мастеров рукопашного боя с холодным оружием в руках, Гарин со своей охраной был уже далеко.

Часть его людей осталась на Воробьевых горах. Они сбросили в тоннеле свои черные балахоны и футболки и поднялись наверх, где, не вступая ни с кем в долгие объяснения, стали помогать спецназу и отрядам Царя Востока эвакуировать из МГУ очкариков.

А Гарин спокойно вышел на поверхность через метро "Планерная" и затерялся на окраинах Москвы.

К следующей ночи небольшой отряд президента Экумены вышел к верховьям Истры и заночевал у наяд на верховых озерах. А еще через сутки он был уже за водораздельной грядой.

Было известно, что все реки в этих краях текут на юг, к морю, и только одна вопреки этому обычаю катится на север.

Эту реку назвали Волховом, и именно по ней Гарин и компания сплавились до озера Ильменя, где начиналась земля, в которой вовсе нет никаких рек.

Здесь начиналась сухая саванна, тропическая степь с пустынными участками, где и были найдены нефтяные колодцы.

Начальник геологической экспедиции Трофимов к прибытию Гарина подготовил уже и объяснение этого феномена.

— Все просто, — говорил он. — Там, где влаги достаточно, весь белый пух растворился в органике или превратился в перегной. А тут у него возникли проблемы. Без воды даже на волшебной белой почве ничего не растет. А долго существовать сам по себе белый пух не может. Вот он и разложился на элементарные углеводороды. Нефть, газ, парафины. Не удивлюсь, если где-то поблизости и уголь есть.

Слушая это, президент Экумены выглядел по-настоящему счастливым. Еще бы — ведь он столько раз говорил, что отсутствие нефти — это главный фактор, который мешает сохранению и восстановлению цивилизации в Москве и во всей Экумене.

И вот теперь у него есть нефть. Нефть, которая дороже золота, ибо золото — это мишура, а нефть — основа цивилизации.

Гарин, как заправский нефтянник, зачерпнул черную жижу из колодца и вымазал ею все лицо, оглашая окрестности нечленораздельными воплями восторга.

Но это было только полдела.

Оставалась еще масса проблем, и первая из них — как доставлять нефть в Москву и добиться ее рационального использования.

Президент Экумены вовсе не был уверен, что новые кремлевские власти способны на рациональные действия.

Последние сообщения из столицы свидетельствовали скорее об обратном.

43

Когда епископ Истринский и Залесский Мефодий заключил с понтификом Петром Вторым унию против еретиков, "Радио столицы" разразилось восторженной тирадой о совместной борьбе различных духовных течений против терроризма и сатанизма, а митрополит и предстоятель всех староверов Николай объявил об извержении Мефодия из сана. Не за то, что он борется против еретиков, а за то, что объединяется в этой борьбе с безбожными католиками.

Наилучшим образом это событие сказалось на судьбе законоучителя Нестора. До сих пор он был по рангу всего лишь иеродиакон, о чем его верные поклонники не любили упоминать — зато теперь на их улицу пришел праздник.

Митрополит собственной персоной прибыл на Истру и в новом скиту на окраине Гапоновки совершил торжественную хиротонию1, которая сделала Нестора новым епископом Истринским и Залесским.

По этому поводу на Средней Истре в тот же час восстали мефодьевцы. Кажется, они хотели прорваться в Гапоновку и сжечь Николая и Нестора прямо в скиту, как главных еретиков, но Илья Муромец остановил их у Дедовского и один своим мечом-кладенцом разогнал сотню врагов.

Легенды на Истре множились, как кролики весной, и былинники речистые не успевали заучивать их для передачи из уст в уста.

А вскоре после этого Москву покинул патриарх Филарет. Он укрылся на своем загородном подворье в Зеленограде, и ходили настойчивые слухи, что Аквариум решил его арестовать, так как старец сдержал-таки свое слово и провозгласил анафему правительству народного единства.

Наверное, именно поэтому названное правительство без конца преследовали неудачи.

Сообщение о трагической гибели законно избранного президента Экумены Гарина от рук террористов, которое наконец решился опубликовать начальник ГРУ, в точности совпало по времени с пресс-релизом самого Гарина об открытии месторождений нефти "в южных районах континента".

Южные районы вместо северо-западных были упомянуты, чтобы запутать врагов. Гарин подозревал, что они не дремлют, и, как всегда, был прав.

Начальник ГРУ генерал Колотухин, объявивший себя премьером правительства народного единства, оказался в глупейшем положении и очень обиделся на Гарина. До такой степени, что снарядил киллеров, дабы привести реальность в соответствие с официальными правительственными сообщениями.

Но двинулись они, естественно, на юг, и тотчас же попались на удочку спецслужб Царя Востока. Они-то уже точно знали, где на самом деле находится президент Экумены, но охотно подтверждали, что он ушел в южном направлении. И даже показывали дорогу, которая в конце концов привела киллеров в страну дикарей.

Когда-то, еще до золотой лихорадки, всевозможные натурофилы — экологи, нудисты, хиппи, адамиты, Дети Бога и им подобные, очень любили сплавляться вниз по Москве-реке до самого Поднебесного озера и прятаться от цивилизации в предгорьях и долинах Шамбалы.

Но когда там нашли золото и по берегам реки встали военные кордоны, которые пытались перекрыть вольным старателям дорогу к приискам, натурофилы разлюбили эту трассу. Да и в самой Шамбале им стало неинтересно. Слишком шумно, многолюдно и опасно.

С тех пор они традиционно спускались по реке только до Коломенской излучины, а дальше пешком углублялись в бескрайние леса.

Ближе всех к реке обосновались амазонки и адамиты. Воинственные нудистки в греческих сандалиях не чурались грабежа, а религиозные адамиты при каждом удобном случае старались проповедовать всем встречным и поперечным свою веру, в которой причудливо переплелись учения старого Яна Гуса и нового Заратустры, переработанные в том духе, что человек должен целиком и полностью слиться с природой и нагой грудью встать на ее защиту от цивилизации и прочих сил зла.

Понятно, что и грабить, и проповедовать довольно-таки затруднительно в стороне от густонаселенных мест и торных дорог. Поэтому амазонки постепенно растекались вдоль кромки дачной зоны, стали своими людьми в землях Великого Востока, а на западе добрались аж до Ведьминой рощи.

Что касается, то они стали буквально тенью амазонок, образовав с ними взаимовыгодный симбиоз. Нагие воительницы охраняли беззащитных сектантов, а те подкармливали амазонок растительной пищей со своих огородов и грибных плантаций.

А еще адамиты поддерживали связь с Москвой и снабжали амазонок холодным оружием и сандалиями, которые в обмен на еду тачали в городе мастера обувного ремесла.

Примеру амазонок и адамитов следовали дезертиры, которых тоже много было в среднем течении Москвы-реки, на пути к Поднебесному озеру. Некоторые уходили в леса прямо с береговых кордонов, другие бежали с гор от ужасов золотой лихорадки, третьи были из разграбленных караванов — и всем хотелось есть.

Энергичные, агрессивные и жестокие дезертиры оттесняли мирных натурофилов от рыбных притоков Москвы-реки и заставляли их забираться все глубже в джунгли — туда, где еще не было привычной дичи, так как птицы, кролики и грызуны пока не дошли до этих мест.

Но дикари были неприхотливы в еде. Одни с удовольствием ели лягушек, а другие пристрастились к человечине.

В дни большого голода в Москве до людоедства, кажется, все-таки не дошло, а вот в горах Шамбалы, когда на горные прииски обрушились сотни тысяч людей без всяких припасов, и есть им было нечего совсем, добрые старатели человечиной не брезговали. И эта мода вскоре распространилась на окрестные леса.

И тут случилась удивительная метаморфоза с мирными натурофилами.

Дикари из племени йети вели свое происхождение от тишайших натуристов, помешанных на вегетарианстве и влюбленных в природу до такой степени, что они даже огнем старались не пользоваться без крайней необходимости. И вдруг на них обрушились совершенно отмороженные дезертиры с гор.

Когда стало известно о своеобразной диете этих отморозков и несколько самых аппетитных девушек из племени йети попали в их обеденное меню, в стане дикарей произошел раскол.

Самые мирные йети предпочли просто уйти подальше в джунгли — туда, где нет никаких врагов. Но несколько юношей, которые были, очевидно, неравнодушны к упомянутым девушкам, взбунтовались и нанесли ответный удар.

Они поймали на водопое самого толстого дезертира, притащили его в свой лагерь и съели в саду под бананом.

С тех пор и началась между ними война, которая развивалась целиком по первобытным законам. У дезертиров, правда, имелись автоматы, но использовать их можно было только в качестве дубинок. Патронов к ним не осталось и их негде было достать.

Вот к этим то душелюбам и людоведам и угодили в гости лучшие киллеры Аквариума.

Они бы, может, и прошли себе спокойно мимо, но амазонки, приютившие их на ночлег, задумали натравить вооруженных огнестрельным оружием бойцов на своих соседей дезертиров, которые уж очень досаждали воительницам своими набегами.