Повесть о потерпевшем кораблекрушение Часть 2

Ассамблея Республики по-прежнему отвергала любые переговоры с лидерами движения за "Список Справедливости" и упорно отказывалась даже принимать этот список к рассмотрению. Однако перед лицом массовых народных выступлений депутаты решили принять меры по успокоению волнений и внесли некоторые изменения в избирательные законы: были уменьшены имущественный ценз и ценз оседлости, территория страны была разделена на примерно равные избирательные округа, вводилось тайное голосование. Массовые стачки вынудили законодателей обратиться и к социальным реформам — закон о 10-часовом рабочем дне был, наконец, принят.

Популярность Обера Грайса как общественного деятеля, особенно после трагической гибели его жены и связанного с этим процесса, необычайно выросла. Руководители кампании за "Список Справедливости" предложили ему включиться в предвыборную борьбу и стать одним из кандидатов на очередных выборах в Ассамблею Республики. Однако Обер отказался.

"Но вы же не будете отрицать", — уговаривал его Камит Оччалари, — "что вы самый популярный из возможных наших кандидатов? И ваши возможности вести избирательную кампанию несопоставимы с возможностями ни одного другого кандидата из наших!"

"Во-первых", — возражал ему Обер, — "вряд ли это лучший ход — выдвинуть во главе вашей избирательной кампании кандидата, являющегося одним из крупнейших предпринимателей всего Элинора. Во-вторых, я не собираюсь отдавать все свое время работе в качестве депутата Ассамблеи, а быть чисто декоративным депутатом не желаю. В-третьих, — и тут вы правы, — грешно не использовать те политические и материальные возможности, которыми я обладаю. Поэтому берите карандаш и бумагу и записывайте".

И Обер принялся диктовать Оччалари план действий.

"Первое. Определите необходимые тиражи, объем и сроки распространения предвыборных листовок и плакатов, составьте соответствующую калькуляцию издержек по каждому округу, где выдвигаются наши сторонники.

Второе. Прикиньте необходимое число наемного персонала, необходимое нам в дополнение к добровольным помощникам, и ставки их оплаты.

Третье. Подсчитайте, какие расходы необходимы на временное увеличение тиражей наших газет на срок предвыборной агитации.

Четвертое. Составьте график митингов наших кандидатов, на которых я могу выступить, рассчитывая на использование моего личного поезда.

Запереть себя на пять лет в Ассамблею я не могу. Но вот поработать как следует два месяца на предвыборную кампанию наших кандидатов я готов".

В день выборов предвыборный штаб избирательной коалиции "Список Справедливости" практически весь столпился у телеграфного аппарата, установленного в одном из кабинетов. Здесь же находился и Обер Грайс. Все что можно было сделать — было сделано. Все, что было упущено, уже нельзя было исправить. Оставалось только ждать.

На следующий день телеграф и курьеры стали приносить первые известия о предварительном подсчете голосов. Перед зданием штаба росла толпа сторонников "Списка Справедливости", жадно ловившая каждое новое слово, раздававшееся с балкона второго этажа. К ночи толпа поредела, но на следующий день вся улица перед штабом была запружена народом. Над толпой то и дело разносились восторженные крики. Это и в самом деле был успех.

Первый раз на выборах в Ассамблею радикальная оппозиция сумела провести своих депутатов. Да не одного, и не двух. Было избрано сразу шесть представителей рабочих организаций. Несколько своих представителей провела Партия социальной республики. Прошли в Ассамблею два представителя от Лиги за справедливые выборы, где не меньше половины активистов составляли сторонницы движения за женское равноправие. Наконец, одно депутатское место получил Клуб рядовых избирателей.

Но после выборов движение за "Список Справедливости", хотя далеко не все из выдвинутых там требований были удовлетворены, явно пошло на убыль. Политические бури понемногу улеглись.

Обер Грайс вновь окунулся в стихию предпринимательства. Главной его операцией стало установление контроля над фирмой Лойна Далуса "Заводы Далуса в Элиноре". Хозяин фирмы фактически отошел от дел и состояние его здоровья наводило на грустные размышления. Обер имел у Далуса пай в 11% и не мог рассчитывать ни на долю в завещании своего патрона, ни на прямую покупку пая у кого-либо из партнеров. Обер Грайс начал настоящую охоту за векселями, закладными, долговыми расписками и иными обязательствами как партнеров Далуса, так и его возможных наследников.

К моменту смерти Лойна Далуса в руках Обера было сосредоточено уже не 11, а 19% паев. Но и этого было явно недостаточно. Лойн Далус имел пай в 43%, а его двоюродный брат — еще 14%, и таким образом они вдвоем контролировали фирму. Когда стало известно завещание Далуса, то оказалось, что он оставил своему двоюродному брату только 6%, а всю остальную долю в капитале распределил крохотными кусочками между сыновьями, дочерями и другой родней. Обер Грайс, угрожая немедленным предъявлением загодя собранных долговых обязательств к оплате, сумел довести свою долю до 27%. Еще 14% приобрела крупная пароходная компания, контрольный пакет акций которой находился в руках страховой фирмы. В свою очередь страховой фирмой владело некое анонимное торговое товарищество, долговые обязательства которого держал в руках банк Обера Грайса. Но последнее обстоятельство не было известно ни публике, ни деловым кругам.

Совершенно неожиданно для присутствующих на первом собрании пайщиков после кончины Лойна Далуса представитель пароходной компании проголосовал за избрание Обера Грайса председателем Совета директоров фирмы. К нему присоединилось несколько мелких пайщиков, загодя обработанных Обером в нужном духе, и вопрос был решен.

Сразу после избрания Обер Грайс стал распространять свои социальные эксперименты и на заводы Далуса. Рабочий день был сокращен до девяти часов, введены оплачиваемые недельные отпуска, запрещено привлечение подростков к ночным сменам, созданы больничные кассы, узаконены рабочие союзы...

Одновременно на заводах Далуса развернулась подготовка к производству нового ружья. Экспериментальный образец был уже произведен в нескольких десятках экземпляров, но на базе маленькой мастерской, а для массового производства требовалось проведение модернизации на многих заводах. На сталелитейном приступили к производству новых марок сталей, на ружейной фабрике устанавливали новые станки для более точной обработки стволов и деталей затвора, осваивали метод поверхностной термической обработки канала ствола. На патронной фабрике устанавливали агрегаты для штамповки латунных гильз, а также полуавтоматы для снаряжения и сборки патронов.

Производство нового казнозарядного нарезного ружья с откидным затвором под унитарный патрон разворачивалось полным ходом. Ничего похожего не было еще ни в одной стране. Обер был уверен в том, что Легион Республики не замедлит с заказом на новое ружье. Поэтому подготовка к его производству шла не только в Порт-Квелато и в Фоломатьене, но и на заводах "Западного Арсенала" в Сайлоре строился новый цех. Однако самым крупным делом в Сайлоре продолжало быть завершение строительства завода, на котором Грайс намеревался производить еще одну техническую новинку — казнозарядную нарезную пушку с клиновым затвором.

Осторожный зондаж, который провел Грайс в Военном Министерстве, оказался для него довольно обескураживающим. Высшие военные чины министерства не видели необходимости заменять чем-либо "нарезной штуцер Далуса с ударно-капсюльным замком и расширяющейся пулей". В самом деле, на вооружении армий других государств еще не появилось ружей, превосходящих это. Да и высокая стоимость новой казнозарядной винтовки Скелькера (как она стала называться по имени инженера, возглавлявшего группу создателей этой винтовки, которому Техническое бюро Грайса обеспечило кредит на покупку собственной мастерской) отпугивала правительственных чиновников. Обер Грайс понял, что с наскока проблему не взять. Он решил пустить в ход как свои традиционные меры, так и некоторые дополнительные.

Первым получил новую винтовку командующий Северо-Восточным (столичным) военным округом, давний знакомый Обера, генерал Эйк Риль.

"Ну-ка, посмотрим, что ты принес", — приговаривал Эйк Риль, открывая большой обтянутый сафьяном футляр, — "небось какая-нибудь очередная новинка, да?"

"Да, новинка, и прелюбопытнейшая", — поддакнул Обер, — "это тебе не револьвер".

"А что, револьвер — штука очень даже неплохая", — отозвался генерал. — "Тут у границы моя кавалерия охотилась за бандами степняков, так твои игрушки весьма пригодились. Иметь семь патронов в барабане против одной пули в ружье — неплохо, неплохо".

Генерал развернул пергаментную бумагу и извлек из нее винтовку.

"Так, калибр ты сделал поменьше", — бормотал себе под нос генерал.

"Десять миллиметров", — вставил Обер.

"Ствол, конечно, нарезной", — продолжал бормотать Эйк Риль, — "а вот что тут в казенной части наворочено, не пойму..."

Обер Грайс взял винтовку у него из рук и легонько толкнул ладонью вперед рукоятку, торчавшую справа у казенной части. Раздался мягкий щелчок, защелка затвора открылась и он со стуком откинулся вперед до упора, открыв казенный срез ствола.

"А это что торчит?" — поинтересовался генерал.

"Выбрасыватель гильзы", — пояснил Обер. Он достал из коробки один патрон, вставил его в казенник ствола, затем одним движением захлопнул затвор, а потом снова открыл его. Зацепы выбрасывателя вытащили патрон наполовину. Обер схватил патрон за гильзу двумя пальцами и ловко извлек его.

Генерал взял патрон с раскрытой ладони Обера и внимательно стал его разглядывать.

"Унитарный патрон, вроде револьверного. Но гильза побольше", — констатировал он. — "Ну, и для чего же все это"?

"Нарезной штуцер Далуса с ударно-капсюльным замком и расширяющейся пулей, состоящий сейчас на вооружении, имеет дальность боя 800, последние образцы — 900 метров, и скорострельность 2 выстрела в минуту. У искусных стрелков — три", — начал свои пояснения Обер тоном лектора.

"Это мне и без тебя известно", — оборвал его Эйк Риль.

"Отлично! А казнозарядная винтовка Скелькера с откидным затвором под унитарный патрон обеспечивает дальность боя в 1500 метров и скорострельность 6 выстрелов в минуту. Таким образом, ты сможешь обстреливать противника практически сразу, как увидишь его, и делать втрое больше выстрелов".

"Так-так", — покачал головой генерал, — "стоит посмотреть эту штуку в деле. Пошли на стрельбище!"

Обер Грайс и Эйк Риль вышли к началу полукилометровой обвалованной траншеи полкового стрельбища.

"На сколько будем ставить мишень? На 50 или на 100?" — спросил сопровождавший их ординарец.

"На 250", — спокойно сказал Обер. — "Засекай одну минуту".

Тускло блестящие латунью патроны один за другим исчезали в казеннике, прихлопнутые затвором, большой палец взводил курок и тут же указательный нажимал на спуск. Продолговатые пули вылетали из ствола и неслись к мишени со скоростью, в несколько раз превосходящей скорость звука. Обер за минуту расстрелял семь патронов. Черная середина мишени была разорвана в клочья.

"Ставь новую", — бросил он. — "А теперь будем целиться помедленнее".

Когда ординарец бегом вернулся от мишени, Обер медленно вскинул винтовку.

"Засекай время. Одну минуту".

На этот раз за минуту Обер выпустил четыре пули.

"Взглянем?"

Все четыре пули вошли в центр черного круга, почти что одна в одну.

"И теперь ты хочешь, чтобы министерство дало тебе заказ на эту винтовку?" — прямо спросил Эйк Риль.

"Ты не поверишь, пожалуй, но мой ответ — нет. Не сейчас".

"Значит, все-таки "да", — улыбнулся генерал. — "Но почему не сейчас?"

"Потому что сейчас все равно ничего не выйдет". — Обер Грайс развел руками. — "Министерские чины будут долго дозревать. Главное, они не видят угрозы, которая потребовала бы перевооружения Легиона".

"Как это — "не видят угрозы"? — Генерал был не на шутку взволнован. — "И в Земле Королевы Айлин, и в Траффинторском доминионе Великой Унии на крайнем юге идут военные приготовления. Там строятся новые крепости, прокладываются дороги, создаются арсеналы, формируются полки!"

"Кто же поверит в угрозу со стороны Траффинтора!" — воскликнул Обер. — "Он же в десять раз меньше нас по площади, и в тридцать раз — по населению".

"Угроза не в самом Траффинторе", — несколько раз энергично рубанул ладонью воздух генерал, — "а в строительстве порта Элизитта! Скоро он сможет принять большую эскадру линейных судов. Значит, корона сможет перебросить на нашу южную границу большой экспедиционный корпус! Вот где угроза!"

"Надо объяснить это министру, и не на словах. Нужны более солидные данные", — заметил Обер.

Другая встреча произошла в порту Сайлора. Моряк в темно-синем мундире с золотыми шевронами стиснул Обера в объятиях:

"Я помню еще те времена, когда я был простым канониром на капере. Твои пушки были превосходны!" — Моряк с силой хлопал Обера по плечу.

"Новые пушки тоже превосходны", — улыбнулся Обер, — "разве я могу поставлять прославленному капитану Глариник Затару второсортный товар?"

"Да, мы испытали эти пушки. Выше всяких похвал! Как жаль, что министерство финансов не дает ни шильдена на закупку". — Капитан нервно огладил свою бородку.

"Но, полагаю, командующий объединенными морскими силами Республики сообщил премьер-министру о строительстве на верфях Ульпии бронированных винтовых линейных судов, оснащенных мощными паровыми машинами?" — Обер был всерьез озабочен.

"А что толку? О судостроительной программе наши скопидомы — ростовщики вообще слышать не хотят!" — Капитан Затару гневно сжал кулаки.

"Но если самим не создавать броненосный флот, то противопоставить морским силам Великой Унии можно только мощную артиллерию, вооружив ею как корабли, так и береговые батареи! Это же очевидно! Да и обойдется дешевле, в конце концов". — Обер поглядел в лицо капитану и добавил:

"Лучше потратить немного денег на новые пушки, чем рисковать разгромом наших прибрежных городов и провинций".

Действуя через офицеров, прессу, добывая документальные материалы через своих торговых агентов в Великой Унии и ее колониях в Элиноре, Обер Грайс постепенно поколебал предубеждение правительства против закупок новых систем вооружений. Но дело еще не было сделано. На его пути встал департамент полиции, не забывший позорного поражения своего столичного отделения в деле против Грайса. Директор этого департамента подал премьер-министру доклад, в котором высказывались возражения против того, чтобы доверить боевое снабжение войск фирме, глава которой крайне неблагонадежен в политическом отношении.

Обер начал испытывать приступы равнодушия и даже отвращения к затеянному им делу.

"К чему я выбиваюсь из сил, навязывая этим людям новые орудия убийства?" — спрашивал он сам себя. — "Чтобы пролилось еще больше крови?"

Время от времени ход его мыслей менялся:

"Войны придуманы не мной. И если Республика не получит новых образцов оружия, она может быть разгромлена. Вряд ли меня может обрадовать такой поворот истории..."