-Во-вторых, братишка, боги сейчас не в твоей душе, потому что ты, в некотором роде, умер. Боги вот они, перед тобой, это мы!
И хотя ни одна мышца на лице человека не дрогнула, Антон ясно услышал голос. Голос Цета.
Сидящий на лавочке бог развел руки в стороны, словно хотел обнять Антона, и улыбнулся еще шире. Слова определенно принадлежали ему, но губы не шевелились.
-Да и не город это, Антоша, не совсем город. Честно сказать, я и сам толком не понимаю, что это за место, но живых людей я пока не видел. Мы немного порылись в твоих воспоминаниях, ну, пока ты валялся на асфальте и умирал, и нашли там что-то о Нише... помнишь?
-Ниша? Ну, конечно! — Антон хлопнул себя по лбу ладонью, — вечное солнце, пустой город! Да, да!
-Объясни, — потребовал Цет, поднимаясь с лавочки.
-Несколько лет назад военные придумали новую виртуальную систему защиты информации. При помощи современных технологий они создали виртуальный город. Каждый дом здесь, каждая забегаловка на самом деле является ячейкой для хранения чьей-нибудь информации. А охраняют все это добро офицеры Службы Охраны. Их виртуальные матрицы сканируют специальным прибором — скретчетом — и помещают на время дежурства сюда. Они следят, чтобы софтеры ничего не украли.
Улыбка Цета слегка увяла:
-Мы ничего не поняли, брат.
-На самом деле этого города нет. Он... эээ... виртуален. И все, кто здесь находятся, тоже не настоящие. Матрицы с реальных тел.
-Души, — кивнул Цет, — разум отправляет их сюда. Люди в реальном мире умирают, чтобы нести здесь дежурство... а мы-то думали, что дали тебе бессмертие. У вас в Такере все так могут делать?
-Нет. Только те, у кого есть скретчеты и кто знает пароли защиты. Офицеры Службы входят во время дежурства, а софтеры ломают защиту и входят с домашних вироматов когда им захочется.
-Захочется... — задумчиво повторил Цет, — все упирается в желание. Ты, получается, тоже захотел?
-Получается так. Проект-то засекречен. Все о нем знают, но попасть мало кто может. Вот и раздирает любопытство. Я даже хотел в Службу Охраны пойти, но потом передумал.
-А мы тебя сюда без всяких этих скретчетов перетащили, братишка, — сказал Цет, потом прищурился и посмотрел на небо, — долго мы тут не протянем. Твое тело тоже нуждается в разуме. Да и жарковато.
Первым делом Антон стянул через голову свитер, в который был одет, и остался в одних штанах. Потом сошел с тротуара, запустив руки в карманы. Дорога серой лентой тянулась далеко вперед и исчезала на высоком подъеме. С обеих сторон тянулись однотипные многоэтажные дома с квадратными окнами и миниатюрными балкончиками. Кое-где первые этажи обрамлялись витринами магазинов, тентами, крылечками. Приглядевшись, Антон увидел, что у электрических столбов нет проводов, а некоторые окна выглядели так, словно их наспех нарисовали краской на стене. Программисты тоже люди и им свойственно кое-где халтурить. А, может, это просто незанятые ячейки информации? Кто ж разберет...
-Слушай, Цет, а как быть с системой обнаружения? Я слышал, что в Нише отслеживаются почти все движения.
-Каким образом они нас засекут? Мы же, в некотором роде, вошли сюда с черного входа. Не волнуйся.
-А как быть с этими... с кибер-элементалиями?
-Что за зверь?
-Что-то вроде местной ошибки в программе. Про них по ивизору показывали. Огромные такие страшилища, снаружи вроде желе, а внутри что-то постоянно гремит и переворачивается. Говорят, они не один десяток служащих сожрали. То есть не их, а матрицы конечно.
-Про этих твоих элементалиев сказать ничего не можем, — сказал Цет, — может, не увидят, но лучше на глаза не попадаться.
Непривычно тут было. Слишком тихо и неуютно. К тому же Антону до сих пор казалось, что он находится в невесомости, вне своего тела.
Он прошел взад-вперед по дороге, украдкой посмотрел на Цета. Бог сидел на лавочке и улыбался.
-Не понимаю, что мне здесь могло понравиться?
-Может, ты еще не все как следует оценил? В твоем распоряжении целый город. Ты здесь невидимка, брат. Гуляй, где хочешь, делай что хочешь! Только поторопись, времени немного, брат.
Делай, что хочешь.
Антон вдруг вспомнил, как в техникуме они с друзьями обсуждали Нишу. Толик говорил:
"У меня знакомый один есть, он софтер. Каждый день в Нишу ходит. Только они ее называют Городом Одиноких. Он говорит, что в Городе, как в крутой w-нэт игре, только еще круче. Никакого шлема не надо, все как взаправду. Словно живешь там. И ветер дует, и запахи чувствуешь и потеешь. А главное, все можно, и никакие физические законы не действуют..."
Почти у всех друзей Антона были друзья софтеры и все они говорили, что Ниша, это, да, это круто. Ниша, мол, это твой сон наяву. Живи там, делай, что хочешь. Хочешь летать — летай, сквозь стены ходить — ходи себе на здоровье. Только у Антона друзей софтеров не было, w-нэт он пользовался, как все, через шлем, поэтому не очень-то в подобные рассказы верил.
Что ж, сейчас самое время проверить.
Антон поднял руку над головой. Как там делают в мегамодных фантастических боевиках? Сила мысли? Я повелитель мира и все такое? Трах-тибидох? Жаль, бороды нет, волосок выдернуть.
Вдруг Антон почувствовал какое-то странное движение вокруг поднятой руки. Воздух стал плотнее и окутал ладонь жарким вязким комком. Комок воздуха приобрел синеватый оттенок, стал походить на шар из сладкой ваты, только странного цвета... Антон не мог поверить глазам.
Руку вдруг пронзило холодом, а до ладони дотронулось что-то вязкое, холодное, похожее на медузу...
-Ой, черт! — он с отвращением выдернул руку, а комок воздуха остался висеть, со всех сторон от него разлетелись в стороны рваные лохмотья сиреневого цвета.
-Поздравляю, братишка, — подал голос Цет, — ты только что создал свой первый файрболл.
-Как в книжках, что ли?
-Ага. Почти как настоящий. Наверное, его еще и кидать можно. Попробуй.
Шар кружился вокруг своей оси, хлопья тумана разлетались в стороны и постепенно таяли. Антон, как завороженный, подошел ближе, протянул руку. Ладонь вошла в шар без сопротивления. Снова короткое мгновение холода, ощущение мокрой слизи на коже.
Антон замахнулся и что есть силы швырнул шар. Сгусток сорвался с руки и понесся в нескольких метрах над дорогой, оставляя за собой длинный сиреневый хвост. Он скрылся где-то за дорогой, а затем до Антона донеслось едва слышное "Бам". Над дорогой вспыхнуло сиреневое зарево.
За спиной Антона громко захлопал в ладоши Цет.
-Еще раз наши поздравления! Если мы хоть немного понимаем в этом мире, то ты, Антоша, способен на многое.
Антон посмотрел на свою руку. Кончики пальцев покраснели и распухли, словно их только что обдали кипятком. Ладонь же, наоборот, оказалась покрыта тонкой ледяной крошкой. Антон легко сдул ее и сжал руку в кулак. Кисть побаливала.
-Надо попробовать еще раз, — прошептал он, глядя на сиреневое зарево, медленно угосающее в дрожащем от жары воздухе.
А Цет все хлопал и хлопал в ладоши.
5.
Второй файербол дался намного легче.
Воздух мягко окутал руку, уплотнился и послушно улетел в сторону фонарного столба, где взорвался тучей огненных брызг и оставил на столбе глубокий след.
Антон задорно подпрыгнул, как ребенок, впервые запустивший воздушного змея:
-Ты видел Цет, видел? А если больше файербол заделать? Я же целый дом снести смогу!
-Положим, не сможешь, силенок у тебя не хватит, — ответил Цет тоном строгого учителя, — но еще на многое способен.
-Ты это о чем?
-Мы сменили многих верующих, — сказал Цет, — и все они пережили с нами не одну смерть. Каждый из них, попадал туда, где исполнялись их мечты. И ты, Антоша, не первый, кому пришло в голову пошвырять файерболы.
Антон открыл рот, чтобы спросить, а что заставило Цета и богов менять верующих, но тут в голову проник новый, более интересный вопрос:
-А где двое других богов? Почему я вижу только тебя?
-Потому что они не показываются никогда. Я храню их в надежной шкатулке. Им там тепло и уютно. А что нужно нормальному богу для счастья? А еще они могут отдохнуть от твоих назойливых вопросов, братишка.
-А можно... — Антон на мгновение ошалел от собственной наглости, — а можно мне на них посмотреть? Я же должен знать, в кого мне верить?
-А много ты видел верующих, когда знали своих богов в лицо? — свою очередь поинтересовался Цет.
-Ну, хотя бы...
-Нет. Просили не беспокоить. Мы не любим слишком навязчивых верующих. От них всегда много шума. Достаточно того, что ты видишь меня. Ой, как достаточно. Придет время, братишка, и ты увидишь их, но не сейчас. Твое тело требует немедленного возвращения, разве ты не чувствуешь?
-Нет.
-И все же нам пора.
Цет встал со скамейки, приблизился к Антону и положил руки ему на плечи. У бога были тонкие длинные пальцы. Он оказался лицом к лицу с Антоном, и был с ним одного роста. На лысом черепе проступили капли пота.
-Мы должны идти брат, но скоро вернемся. Как только умрем в следующий раз — обязательно вернемся.
Цет облизал губы, как будто предвкушал что-то чрезвычайно аппетитное, божественное удовольствие:
-Встретимся у тебя, — напоследок шепнул он, и мир вдруг потерял четкость, расплылся в ярком белом свете.
6.
Очнулся Антон от ледяного холода, обнаружив себя в морге на металлическом столе. Никаких врачей поблизости не наблюдалось, швов на теле Антон (в спешке обшарив себя руками) не обнаружил.
Стало быть, пора сматываться отсюда подобру-поздорову. Вскочив со стола, поскальзываясь на холодном кафельном полу, Антон выскочил из комнаты в коридор, успешно миновал ряд закрытых дверей и очутился на улице.
Только сейчас он сообразил, что стоит абсолютно голый, а на улице минус пятнадцать как минимум. Благо здание морга, по неписаной традиции любого маленького городка, находилось в отдалении от оживленных улиц. К тому же вокруг раскинулась небольшая ореховая роща с голыми, без единого листочка, деревьями. Поблизости было тихо и безлюдно.
Кости ломило. Антон с новой стороны ощутил на себе силу земного притяжения.
Постояв с минуту на пороге морга, он юркнул в ореховую рощу и, огибая жилые кварталы, побежал к дому.
Через час он замерз настолько, что едва держался на ногах, но добрался до дома и рухнул на диван, закутавшись в одеяло. Следующим утром Антон заболел ангиной.
Так началась его новая жизнь.
Вместе с богами.
Глава 009.
1.
Устраивать вечеринки в забегаловках и кафе дело неблагодарное. И кредиток несметное количество просадишь, и не поешь толком и все кругом на тебя пялятся — иногда случайный взгляд бросают, а иногда и нарочно. Не люблю такого. Не мое. А люблю вечеринки следующего типа: небольшая уютная квартирка с просторной кухней, узкий круг друзей и близких, море пива, побольше по-настоящему хорошей закуски, плеер где-нибудь на подоконнике играет ненавязчивую музыку. Нужно уметь отдыхать, а не развлекаться. Эпатаж, он ни к чему.
В худшем случае, для стоящей вечеринки сойдет музыкальная студия Негодяя нашего батюшки. Оговорившись пару дней назад о том, что было бы неплохо собраться, выпить пивка и обсудить предстоящие дела, Негодяй подписал себе смертный приговор. Влез в петлю, что называется.
Конечно, мы щедро освободили его от обязанностей покупать закуску, потому что ничего спиртного Негодяй не переносил. Только минералку.
В день вечеринки мы с Наташей подошли вторыми, после Сан Саныча. Он сидел на лавочке и читал газету с видом человека, который провел здесь не один час, хотя опередил он нас на двадцать минут. Сан Саныч по обыкновению был гладко выбрит, одет в строгий костюм и источал запах дорогого одеколона. Седые свои волосы он скрывал под кепкой с длинным козырьком. Этакий образец современного пожилого человека, занятого личным делом.
День выдался солнечным, но ощутимо тянуло прохладным ветерком, а по небу гуляли белые барашки.
Я сел на лавочку рядом с ним.
-Читать на солнце вредно, — говорю. — станешь слеп, как крот!
-Я и без солнца слеп как крот или даже хуже, — отвечает Сан Саныч, — смотри. С такого расстояния уже ничего разобрать не могу. Это старость?
На коленях Сан Саныча лежит его желтый чемоданчик. Смотрю на Сан Саныча и удивляюсь — ну разве нельзя с его-то заработками купить себе что-нибудь более стоящее? По крайней мере что-то, что не покрыто трещинами и не имеет наполовину ржавые замки. А, может, прав Сан Саныч — как там говорят — богат тот, кто умеет экономить. Но я бы такой портфель с собой таскать не стал. Устыдился бы. О чем не преминул сообщить Сан Санычу. Экономия экономией, но ведь и вкусы надо иметь.
Тот отложил газету и ткнул мне под нос свой тощий костлявый кулак.
-Мой портфель не трогать! Ухи откручу!
-Давай, мы купим тебе на день рождения рюкзак, — говорю; и день солнечный и настроение веселое, — такой, знаешь, с лямками на плечи.
-Я тебе покажу лямки! — Сан Саныч тоже смеется, — этот портфель семнадцать лет со мной.
-Может, тогда мы тебе и велосипед купим? — спрашиваю. Наташа ловко бьет меня локтем по ребрам, — эй, а что я такого противозаконного сказал?
Сан Саныч открыл было рот, но его перебил подошедший Пройдоха. Окинув нас рассеянным взглядом, он пожал всем руки:
-А где Негодяй?
-Опаздывает, — вздыхает Сан Саныч, патологически не переносящий, когда кто-нибудь опаздывает.
В общем, уселся Пройдоха рядышком, со стороны Сан Саныча, и мы стали ожидать злостных нарушителей режима уже вчетвером. Газета незаметно перекочевала из рук Сан Саныча в руки к Пройдохе, и тот углубился в чтение, позабыв, значит, о своих верных друзьях. Я же, от нечего делать, прижал Наташу мою, красавицу, ближе и зашептал ей на ушко, каким грязными делишками собираюсь с ней заняться сегодняшним вечером. Лицо Наташи (а она, к слову сказать, привычная к моим высказываниям) мгновенно приобрело бордовый оттенок. А я, в упоении, все никак не мог остановиться.
Хорошо, блин. Вот если б я был этаким электрическим чайником, улавливающим положительные эмоции, из моих ушей повалил бы пар. Спрашивается, что я такой веселый? А причин, как таковых, нет. Я имею ввиду явных. Просто последние три дня все дела мои идут в гору. А еще я, наконец заглянул в Город. О, это сладкое ощущение одиночества! И как не хотелось уходить из Ниши! Сладкое послевкусие играло на губах. И хотелось заглянуть в Город вновь. Побыстрее. Побыстрее.
Вчерашней ночью, когда Наташа уснула, выбрался я на кухню, заварил кофейку и, облокотившись о подоконник, долго смотрел на спящий город. В Такере полуночников мало. Тихий городок, где и молодежь-то по пальцам пересчитать можно. Горят редкие фонари, уходят в депо монохросты, кое-где сверкает реклама. Это у тюрьмы люди распущены, к границам города ближе. Можно там встретить праздных гуляк и в два и в три часа после заката, а тут — нет. Добропорядочные граждане требуют спокойной тихой ночи, чтобы хорошенько отдохнуть перед завтрашними трудовыми буднями.
Я видел на улице собак, которые боялись выбегать на свет, видел интермобиль, проехавший от перекрестка к гаражам дома напротив, и думал о том, что Такер, даже ночью, никак нельзя назвать неживым городом. В нем все живое, в нем все живет, дышит, сопит, зевает, храпит... Что же касается Ниши... как бы ни старались программисты, что бы ни рисовали, ни пихали образы, им никогда не оживить Город. Пусть в нем есть запахи, пусть есть физические законы, температура, одышка, пот подмышками. Пусть изнашиваются со временем кроссовки, натираются мозоли, ветер таскает по улицам газеты, а краска на стенах вздувается от жары и шелушится.
