— Вот и славно, — отметил полковник, следуя за главврачом.
В палату к "строителям" входить не пришлось, они находились за витриной — прозрачной стеной выполненной из пластика. И никаких штор.
— Это они? — усомнился Семён Борисович.
Без комбинезонов с буквами "М" не узнать. Люди, как люди, а точнее больные живыми трупами.
— Они самые... и есть, — уверил главврач.
— С дырками в голове?
— На затылке — вот здесь, — уточнил "гид".
— На себе не показывают — чревато! — напомнил Фетисов.
— Да я несуеверный...
— Я тоже вроде был, но этот случай с ожившим трупом...
— Это скорее исключение из правил! Медицине сей факт неизвестен!
— Вот и дальше о том ничего никому! Я доступно изъясняюсь?
— Что вы мне предлагаете? Обколоть всех в больнице транквилизаторами или привлечь гипнотизёра для их обработки?
— Нет, просто держи язык за зубами, а то пойдёт на деликатес, и самого же сожрать заставлю!
Семён Борисович оставил своих бойцов подле "строителей" — двоих, а иным двум приказал сменить их. И так до той поры дежурить подле них пока...
— Будем надеяться: ничего страшного не случиться, — не столько напугал его случай с обуглившимся мертвецом, сколько выбил из колеи. — Хм, зомби мне только в отчёте для полного счастья не хватало! И это после применения атомного оружия!
— Извините, что вмешиваюсь... — заискивающе произнёс главврач. — Где-то чего-то рвануло?
— Да... ерунда... — отмахнулся поспешно Фетисов от него. — На полигоне — атомная граната! Но это — т-с-с — военная тайна! Информация засекречена на высшем уровне!
— Я понял — всё сразу! И ничего не было! Мы даже не встречались!
— Тогда чего встал — работай! — избавился Фетисов от назойливого оппонента. Его мысли как и прежде были обращены к Егору.
Почему он тянет до сих пор и не выходит с ним на контакт? Самое время! И дальше будет только хуже — ситуация усугубляется с каждым новым часом до предела, а оказывается: нет предела совершенству. И этим странным зомби. Один уже ожил и чуть такого не натворил.
Ещё раз бросил мельком беглый взгляд на два тела в отделении интенсивной терапии в реанимации. Показатели датчиков были на том уровне, каком и ранее. Ситуация с их пробуждением не изменилась, оставаясь стабильной. Прогресса не наблюдалось, впрочем, и ухудшения. Что вполне приемлемо для врачей.
— Расспросить бы их, — выдал Фетисов. А о чём — не уточнил, оставляя сотрудников в неведении. — Головой мне за них отвечаете! Глаз не спускайте — ни днём, ни ночью!
* * *
Егор с Бионикой понимали: без дополнительной поддержки им никуда. Она и предложила ему воспользоваться услугами тех двух "мопсов" коих бросили на коллег Фомина по работе.
— Не выйдет, — заявил он сходу. — Там охрана!
— А мы обойдём её, — предложила обмануть спутница.
— Каким образом?
— Ты же один из них.
— Не проще ли сразу обратиться к Фетисову?
— Рано — слишком рано...
— Смотри, чтобы потом поздно не было, — опасался Егор не столько за себя, сколько Бионику.
В голову снова полезли дурные мысли, и не насчёт того, во что он вляпался из-за неё, а что та сама представляет собой.
Его опасения тут же стали доступны Бионике. Она попыталась развеять страхи спутника.
— Так вот оно что... — выдала спутница. — Ты думаешь: я робот — у меня внутри вместо органов детали? Я — биомашина!
— А разве не так? — не сдержался Егор.
— Могу продемонстрировать и доказать: я такая же, как и ты за исключением половых признаков отличия.
— Как?
— Рентген...
— Это нам надо в больницу — и смысл! Верю... — соврал Егор и глазом не моргнул.
— Туда успеем и за подельниками, а пока смотри.
То, что сотворила в очередной раз Бионика, не укладывалось в голове у Фомина. И как ей постоянно удавалось удивлять его — сам понять не мог. А приходилось становиться свидетелем очередного фантастического явления по исчезновению не только защитного комбинезона с тела спутницы, но и кожного покрова с мышечными тканями. Он узрел её насквозь — все органы.
— Господи! Ты чего творишь? А ну сейчас же верни себе нормальное обличие, ненормальная!
Егору при взгляде на спутницу показалось: сердце оборвалось и провалилось значительно ниже, чем обычно находилось, располагаясь постоянно в груди. А тут такой сюрприз.
— Это не оно, — развеяла Бионика новые страхи с опасения спутника. — И в пятки уйти не могло, как и чуть ранее провалиться в трусы...
— Знаю! В курсе, что отделался лёгким испугом! А ведь чуть не обделался, — осознал Фомин: ему самое время уединиться. — Я быстро — мигом...
Недолго отсутствовал.
— Справился — оправился? — встретила его обескураживающим вопросом в лоб Бионика.
— Можно и так сказать...
— Тогда с облегчением тебя — избавлением от балласта. В следующий раз не дай течь в самый неподходящий момент.
— Уж постараюсь, — заверил Егор. — И пока что не подводил до сих пор — сама в курсе!
Отсканировав тайно от спутника окружающую местность, Бионика не обнаружила в радиусе километра ни одного наймита. И передач их общения с суррогатами не зафиксировала. Они либо отсутствовали, либо притаились, ожидая удобного момента новой встречи с ней, как БИОНом, поскольку расчёт на то: БИОС оказался на данной территории один — могли не оправдаться. Всегда лучше подстраховаться и перестраховаться.
Нагрянули в клинику. Вид у обоих спутников был соответствующим одеянию сотрудников медицинской службы — оба в халатах, тапочках и чепчиках, так ещё и повязках на лицах. Шли в реанимационное отделение.
Их цель уже была близка, когда они приметили на входе в блок военизированную охрану.
— Наши... — отметил Егор не столько про себя, сколько давая подсказку Бионике.
Она не требовалась ей, и сама загодя определила: те обычные люди при оружии, вставшие на их пути.
— Вы куда? — задержали конвоиры их у двери в блок.
— Нам туда, — указала Бионика на пациентов в коме. — К ним...
— К ним нельзя...
— Как? Почему? Кто запретил? Мы лечащие врачи! Осмотрим их и...
Документы, удостоверяющие их личность, были при них, но маски на лицах смущали охрану. И требовали опустить их.
— Нет, и не ждите! Совсем обнаглели, солдафоны... — вмешался Егор, изменив голос до неузнаваемости настолько, насколько получилось. И ведь получилось. — А что если бы мы сказали вам то же самое во время проведения спецоперации, потребовав стянуть маски с лиц? И потом будем всё делать у вас на виду! А снимать повязки негигиенично — нестерильно! Вновь придётся принимать меры предосторожности, а время уходит! Хотите, чтобы они не очнулись больше никогда? Тогда это останется на вашей совести — будет записано лично мной на вас — их жертвы! И в послужном списке! Вы готовы?
— Сами и к тому, если что не так... — потянулся один из бойцов охраны к затвору.
— Вот и договорились...
А до чего — никто ничего и ни у кого не стал уточнять.
Слышать охранники того, о чём переговаривались "врачи", не могли, как впрочем, и видеть. Вроде бы ничего предосудительного те не делали — производили обычный в таких случаях осмотр. Ну да, заглядывали к ним в затылки, но ведь лечили, а не калечили, заделывая отверстия. Никому и на ум не приходило: они подключали суррогатов. Да и вообще, что они являлись не людьми, а нелюдями. И исправить ошибку медицинским способом не удастся, как ни старайся. И уж тем более вывести из комы.
— Вот и всё, а вы боялись... — заверил Егор.
— Может, теперь повязки снимите? — настояли охранники.
— Смысл, когда туда взгляните, — указал он им в сторону бокса.
Пациенты зашевелились.
— О, кажется, ожили... — вставилась Бионика. Ей удалось совладать с суррогатами.
Охранники отвлеклись на них, а когда опомнились, то от врачей не осталось и следа. Они словно испарились. А тут ещё иной кретин и также с медсестрой наведался к ним, твердя о том же, дескать, их лечащий врач и пришло время произвести кое-какие процедуры — ввести лекарства внутривенно через капельницу.
— Иначе им не жить!
— Так только что их оживили иные два эскулапа! — взвели охранники автоматическое оружие в боевое положение.
— Э-э, вы чего, мужики!
— Маски с морд долой! А то устроили тут маски-шоу!
— Да, пожалуйста!
Врачу всё равно не поверили.
— Ага, документы подделали — фальшивки!
— Думайте, что несёте! — вставилась медсестра.
— Сама ты курица!..
Из реанимационно-реабилитационного бокса интенсивной терапии донеслись шумы. Их издавали пациенты в коме.
— Комики!? — опешил врач, теряясь в догадках о том, кому и как это удалось. А нобелевская премия обеспечена. — Как такое может быть, когда невозможно?!
Медицинские работники терялись в догадках.
— И труп у вас сам собой ожил, а теперь ещё и эти! Вы кого нам подсунули? Что за опыты над людьми?
— И это ты твердишь нам, когда сам эскулап!
Разборки ни к чему хорошему не привели и хорошо то, что ситуация не усугубилась рукоприкладством, однако время было упущено. Пациенты не собирались задерживаться дольше в изолированном боксе, кинулись на выход и вместо двери почему-то именно в окно. В него и пытались выйти наружу.
— Задержите их, а не нас! — вскричал врач. — Не дайте им уйти!
Охранники спохватились, да куда там. Больные на то и являлись ими — опередили. Но не разбились. О падении речи ни шло, хотя и выпрыгнули в открытое окно, да лезли сейчас не вниз, а вверх.
— За ними! — кинулся врач с медсестрой помогать охранникам в поимке беглецов.
— Зинка! Дуй к санитарам! Живо! Чтоб одна нога тут, а другая там!
Она загремела по лестнице вниз, рассыпав медикаменты, а врач с охраной "психов" наверх. Выскочили на крышу.
— Где они? — завертели головами сотрудники ФСБ, озираясь по сторонам. Отвесная стена с главного входа была пуста.
Врач быстрее них сообразил, куда могли скрыться пациенты, вновь заголосил:
— Они здесь!
Он указал им на дерево. Допрыгнуть до него нормальному человеку, да что там, даже тренированному, как спецназовцам — нереально. Не кенгуру — люди, а вот пациенты сумели, и более того — достигли земли.
— В лифт! Ещё догоним! — не сомневался заведующий отделением интенсивной терапии. — Им не уйти далеко! Они только что вышли из комы!
Знал бы он, с кем на самом деле имеет его, не стал бы суетиться почём зря — задний двор опустел, когда они очутились там.
— Эх, надо было сразу в них стрелять — по ногам! — выдал один из бойцов ФСБ. — Что теперь скажем командиру, а шефу?
— А я — и главврачу?! — схватился заведующий отделением за лысую голову. Рвать с неё было нечего. Видимо по той же самой причине и бойцы спецназа коротко стриглись.
Влетело всем и по первое число. Новость озадачила Фетисова. Он никак не мог уловить ход мыслей соперника: кто их увёл у них — те, кто охотился на Егора с девицей или...
— Неужели они сами? И тогда просто не могли себе позволить прихватить с собой — мы помешали! А нынче и увели! Не в отместку же?
— Без паники, шеф, — объявился майор, сияя лицом. — Всё пучком! Эта проблема для нас не проблема! Я установил на них маячки...
— Куда и каким образом?
— Туда, и лучше не спрашивай, всё одно не отвечу, а даже не расскажу...
Фетисов сморщился, представляя себе картину анального проникновения майора рукой в интимную зону "строителей". Он всегда подозревал его в том, о чём помалкивали все в отделе.
— Только не подумай ничего такого про меня, шеф! Я не такой — нормальный я!
— Да мне какая разница, когда что важно — результат!
— Уже, мои люди выехали, пора бы и нам присоединиться к ним...
— Группа на выезд! — вскочил Фетисов. И уже в машине спросил мимоходом у майора. — Как думаешь: их "угон", чья работа?
— Мои "орлы" — те, что проморгали "комиков" в реанимации — сообщили: голос одного псевдоврача показался им знаком. И лишь при моём нажиме на них раскололись: дали маху.
— Егор... — дошёл своим умом Фетисов.
— Он самый — сукин сын! Никак завербовали — агент зарубежных спецслужб? — выдал, обескураживая, майор.
— Я те дам — провокатор! Наш он — с нами заодно! Просто выполняет моё тайное задание! — прикрыл Фетисов Фомина. — А раньше не мог связаться — и сейчас! Очевидно же: ситуация серьёзная — не желает подставлять нас — отдел выгораживает! Всё понял, а уяснил?
— Как прикажете, шеф...
— Разговорчики! — выдал Фетисов, придумав на ходу небылицу. — И вот ещё что: старайтесь при захвате, кого бы то ни было, обойтись без стрельбы! Открывать только в крайнем случае и по моей команде!
— Так точно!
— Вот именно, а никак иначе! Я отсебятины не потерплю ни от кого — даже тебя, майор! Так и знай! Если всё выйдет, как планирую, а разобраться во всём — будет тебе как минимум очередная звезда на погоны! А повезёт и...
— Я так далеко не загадываю! Выжить бы для начала, и не из ума...
Операция по нынешним раскладам предстояла ещё та — от противника способного оживать после гибели можно чего угодно ожидать. А имели дело с суррогатами. И пусть не наймитами — БИОСами, но всё-таки понимали: в их случае, если что пойдёт не так — не ожить и не воскреснуть. Тогда точно до звезды недалеко — и душе отправиться прямиком на небо, при этом лечь костьми в сырой землице...
Запись N10
— ОККУПАЦИЯ -
"Порядочность — это, когда чувствуешь себя идиотом
... потом, а изменить уже ничего не можешь!"
("инструкция" по Далю)
Жалкий и убогий вид строения хуторянина снаружи компенсировался убранством внутри. А посмотреть было на что. Азаровский быстро раскусил ушлого обитателя хутора, и то, что на первый поверхностный взгляд казалось простой наивностью, как и сам Панасюк, при близком рассмотрении и знакомстве с ним оказывалось иначе. Действительность всегда обманчива. Он умел пускать пыль в глаза, а за глаза мать родную продаст, если поимеет выгоду — и немалую.
Изба изнутри не дом, а крепость, когда с улицы кажется: при обычном порыве ветра не устоит и развалится. Снаружи всё обмазано глиной вперемежку со свиным навозом. А куда без него, как и того, кто производит его. Надо же поле удобрять, а заодно и хозяина задабривать. Без свинины хохол не хохол — это если хотите национальная идея, а не кухня. Своего рода религия.
И забор — жалкое подобие частокола, да и то сплетённого из какого-то тростника вместо лозы, коим также накрыта крыша, а сараи и вовсе соломой. Но вот под ними скрывалась основа основ строительного материала — брёвна, толстые доски и каменная кладка, начиная от фундамента и до чердака.
Двор также чист и прибран — ничего лишнего. Виден каждый след, особенно на тропинке, ведущей к хутору, а вокруг него паханая и незасеянная земля, словно хуторянин живёт на границе, а не в глубинке Самостийной Украины.
Убранство дома также просто, но надёжно. Стол с ножками-столбами, и стулья больше подобные на массивные табуреты — попробуй ещё сдвинь, не приложив при этом усилий. Что сразу же и отметили гости. А уж шкафы заменяли стеллажи, и также с дверями на амбарных запорах. И чего там хранилось у Панасюка оставалось догадываться.
