Пролог. Дейтрос.На тверди небесной

— Кейта, ты прекрасно поработала. Твое оружие уже введено в арсенал действующей армии, — сообщил Крадис. Я промолчала. Лика, которая почему-то тоже явилась сегодня, похлопала меня по руке.

— Ну-ну, Кей, не вешай нос. Все будет нормально. Ты двигаешься вперед, а это главное.

— Сегодня, — сказал Крадис, — для тебя будет новое задание. На этот раз — не маки. Кое-что посложнее.

Мне хотелось завыть. Если бы хоть не это дружелюбие и приветливость. Пусть бы они называли меня "дринской рожей" и орали на меня. И вообще выражали те чувства, которые на самом деле ко мне испытывают. Только ведь беда в том, что они и чувств никаких не испытывают. Я для них — объект работы. Не удастся работа со мной — значит, можно будет меня списать. Как сломанный компьютер. Ну сначала попробуют, наверное, в "бархатный дом" отправить... И если сейчас их улыбки искренни, то скорее всего, потому, что они радуются своему успеху со мной. Я сделала правильный выбор.

Только Дэйм раскрыл мне глаза на то, что выбора-то никакого нет.

Молчи, Кей, молчи... не обращай внимания. Здесь каждый сам за себя, здесь нет и не бывает даже искренней ненависти. Улыбайся, изображая безразличие.

— Мы вернем тебе облачное тело, но в Медиану выходить не будем. И ты подумаешь вот над таким вопросом. Дадим тебе бумаги, карандашей, тебе легче представить все визуально. Дело в том, что Дейтрос действует против нас в первую очередь идеологически. Они агрессивно пытаются проникнуть в наш мир, занимаясь прозелитизмом своей религии.

— Я слышала, что эта религия раньше и у вас существовала...

— Ну, это было давно, — возразил Крадис, — и мы не считаем ее сколько-нибудь разумной. Думаю, тебе знакомы основные положения этой религии, и ты находишь их нелепыми. Ну какой разумный, нормальный человек может поверить в такой бред — Бог, который стал человеком... Посмертное воздаяние — рай или ад. Наконец, это жертвоприношение Бога самому себе. Верования на уровне дикарей Килна, вот им пристало иметь такие взгляды. Но не современным нормальным людям. Но так как дейтры очень активны и агрессивно занимаются прозелитизмом, всегда находятся те, кто к ним прислушивается. У нас то и дело возникают эти... христианские секты. Так вот, о чем мы попросили бы тебя подумать. Сейчас все наши разработчики заняты этим. Основное, чем дейтры воздействуют на население — образ самого основателя этой религии. То есть этого Христа, в которого они верят, будто это сам Создатель Вселенной. Конечно, в каждом человеке, как известно, есть высшее Я, которое можно назвать Богом, но Создатель Вселенной не может быть оформленным разумом, это нонсенс. Но всегда приятно думать, что кто-то тебя любит и даже, как они говорят, пожертвовал чем-то за тебя. При этом можно даже сквозь пальцы смотреть на нелепость такой жертвы — если это даже был просто продвинутый дух, чего ему стоило отключить болевые ощущения и умереть, зная, что смерти для него нет. Но безумие заразительно, увы... Образ Христа приятен для самолюбия людей, и надо сказать, психологически он очень вреден. Но об этом позже — главное, мы хотим попытаться создать противовес. При этом мы пробуем, во-первых, создать аналогичные и красивые образы других возвышенных духовных лидеров. Потому что всегда будут люди определенного психологического склада, которым такой лидер нужен. И во-вторых, надо попытаться сделать образ Христа комическим и малопривлекательным. По возможности, высмеять его. Ты знакома с основными положениями их религии. Так вот, не попытаешься ли ты изобразить этого дейтрийского Бога в каком-нибудь нелепом и смешном положении? Ты ведь рисовала карикатуры?

Я кивнула.

— Но... я не знаю, получится ли...

— Ну во всяком случае, ты попробуешь. Я понимаю, это сложная задача, и мы не станем ждать от тебя слишком много. Может быть, родится какая-то идея, которую подхватят другие...

Мы уже встали, уже шли по коридору. Крадис, чуть позади я и Лика. Лика утешающе положила руку мне на плечо. Мне очень хотелось ее сбросить, но ведь так не принято... Я должна вести себя так, как здесь, у них положено. Я не знала, что и как буду рисовать. Без облачного тела тяжело — ни одной, даже похабной творческой мысли в голову не приходит. И честно говоря, задание казалось мне отвратительным. Что-то в этом было... еще худшее, думалось мне, чем производить оружие. То есть логически рассуждая, оружие — страшнее. Из него будут убивать дейтр, моих братьев. А это — всего лишь карикатура... Но это ведь будет предательство того, что особенно дорого Эльгеро. За что он, не задумываясь, отдал бы жизнь. А как он поступил бы на моем месте? Отказался бы наотрез, это точно, и даже ценой пыток. Но... Дэйм вот тоже отказывался, а неужели он слабее Эльгеро? Наверняка нет, иначе он не остался бы в свои 16 лет один в Медиане, наедине с толпой врагов, не спас бы других. Но есть вещи, которые ни один человек выдержать не может. И какой смысл сопротивляться, если точно знаешь, что тебя все равно быстро сломают... Дэйм прав. Выбора у меня нет.

Да, я-то не верю в этого Бога... не знаю. Иногда мне уже казалось, что начинаю верить, но по-хорошему — нет. Но Эльгеро, он-то верит...

В переходнике, откуда мы всегда выходили в Медиану, поставили стол. На нем — лист бумаги, карандаши. Дэйм уже ждал нас. Он лишь коротко на меня взглянул, даже не кивнул и не улыбнулся. Еще в комнате стояли четверо охранников с ТИМКами. Лика и Крадис заняли удобные кресла напротив меня. Дэйм, конечно, остался стоять... Дринская рожа, она и есть дринская рожа.

Вошел еще один охранник, зацепившись за огненную петлю шлинга, он вел за собой мое драгоценное облачное тело. Мгновение — и я ощутила его внутри. Как хорошо... Закрыв глаза, я наслаждалась ощущением всемогущества.

— Задание ясно, Кей? — спросил Крадис. Я мгновенно вернулась на землю и уныло кивнула.

— А это тебе для вдохновения, — Лика приподнялась и прикрепила к стене напротив меня картинку. Картинка изображала Распятие. Крест, похожий на тот, что я увидела, впервые попав в Дейтрос. Бог, в которого верил Эльгеро, скорчился на кресте, из Его пробитых ладоней текла кровь. Смогла бы я выдержать, например, такое? Меня передернуло. Нет. Даже и думать нечего. Но ведь Он же был Бог...

Я посмотрела на Дэйма. Лицо его не выражало ничего. Крадис и Лика слегка улыбались — поощрительно так — но их взгляды показались мне напряженными. Почему они все сидят здесь? Я почувствовала себя как на экзамене.

Впрочем, без разницы.

— Мы тебе не мешаем, Кей? — спросила Лика. Я покачала головой.

— Нет, мне все равно.

И тут меня осенило. Мерзко осенило, похабно. Но я придумала, что буду рисовать. Крадис прав, обыграть надо ту идею, что всемогущему Богу ничего не стоило, в общем-то, распяться, отключил ощущение боли, да и дело с концом. А дураки снизу смотрят и обливаются слезами... Надо нарисовать Его на кресте, но так, чтобы одна рука была свободна... и в ней Он может держать, например, сигаретку... И разговаривать при этом, обращаясь наверх — что-нибудь вроде "ловко мы их всех провели"... Над фразой надо будет еще подумать. Меня вдруг затошнило.

Да нет, не верю я во все это. Просто ощущение, что ты убиваешь такое высокое и светлое, выше которого ничего нет и быть не может. Карандаш выпал из моих пальцев.

Я снова посмотрела на Дэйма. Показалось мне, или в самом деле в его глазах появилось страдание? И они блестят так подозрительно.

Возможно, он и сам это делал... Что-нибудь подобное.

"Соглашайся, Кей. У тебя нет другого выхода".

Я взяла карандаш и стала старательно вычерчивать подножие Креста. Тщательно выполнила тень. Чуть заштриховала дерево. Даже самой понравилось. Нет, все-таки есть у меня техника.

Да ладно, Кей... действительно. Ты уже переступила черту. Ты создала что-то реальное, из-за чего, возможно, погибнут дейтры. Ты уже работаешь на них. А это — всего лишь символ, не более того. И ты в него даже не веришь. Просто противно. Но мало ли что противно? Да, мерзко до того, что я бы лучше умерла, чем стала рисовать такое. Но тебе ведь не смерть предлагают в качестве альтернативы. А то же самое, фактически. Ну посопротивляешься ты немного дольше, это же тебя все равно не будет оправдывать.

"Что толку от моего терпения, когда все равно все закончилось плохо?"

Нет, не получится из меня Зои Космодемьянской. Ну никак.

Я заметила, что просто срисовываю картинку со стены. Как обычно, у меня получалось чуть по-своему... сведенные в дикой судороге ноги. Тело чуть угловатое, голова запрокинута назад... Струйки крови, текущие по лицу. Ему же этот венец натянули, а там шипы. Я вдруг почувствовала, что мне уже все равно.

Просто все равно, что будет со мной.

Я судорожно сжала карандаш, и взявшись второй рукой, переломила его пополам.

Потом я встала.

— Я не могу...

Наверное, в такие моменты надо говорить что-нибудь возвышенное или хотя бы просто послать всех матом. Но я так и не смогла выдавить из себя чего-нибудь, кроме жалкого "Я не могу". И еще добавила "простите". Мало того, у меня еще и слезы текли по лицу, я совершенно этот процесс не могу контролировать.

— Почему не можешь, Кейта? — мягко спросил Крадис. Я посмотрела на него — слезы, как пелена, застилали зрение.

— Потому что я верю в Него.

— Ну-ну, неправда, — возразил психолог, — я же тебя знаю, Кейта. Ты никогда ни во что не верила. Не может такого быть.

Я промолчала. Заговорила Лика.

— Кейта, пойми, это очень важно. Это задание означает для тебя — преодоление того рабского, что было вложено в тебя в Дейтросе. Ты должна это сделать. Просто должна. Переступи один раз через себя, и ты станешь нормальным человеком. Докажи, что ты свободна! Докажи хотя бы самой себе!

— Нет... я люблю Его, — это я почти прошептала.

— Кейта, ты же разумный человек. Ты понимаешь, что все это бред.

— Посмейся над собой, — это Лика, — посмейся, пойми, что нет вещей, которых можно было бы считать священными. Ничто не должно господствовать над человеком, никакие догмы, никакие образы. Ты свободна...

Я посмотрела на нее. Мне хотелось смеяться, но ясно, что это истерика наружу просится. Нет.

А ведь она права, я и на самом деле свободна.

— Кейта, — мягко сказал Крадис, — пойми, если ты сейчас не согласишься сделать это... пусть у тебя даже не получится, сделай хоть как-нибудь!.. Если ты не согласишься, ты отбросишь себя на несколько ступеней назад. Ты уже почти выздоровела. И тебе придется вернуться и повторить все заново.

— Пусть, — хрипло сказала я.

Лика вздохнула.

— Кей, ну я прошу тебя, не делай глупостей. Пойми же, что это серьезно. Ведь ты же хотела сама строить свою жизнь. Понимаешь, есть вещи, без которых нельзя обойтись. Переступи через себя — и ты получишь все, чего хотела.

А чего я хочу? Смех едва не вырвался наружу.

Дэйм стоял рядом с одним из охранников, заложив руки за спину, поза его казалась напряженной. Он не сводил с меня глаз.

— Кейта, — снова заговорил Крадис, — на этот раз лечение будет другим. Ты понимаешь, на что обрекаешь себя? Тебя переведут в другое здание. Возможно, понадобятся крайние меры... Твоя психика искалечена очень тяжело, как я вижу. Мы, конечно, все равно сможем помочь тебе. Но для тебя это будет... крайне неприятно и болезненно.

Почему-то мне и теперь было все равно. Все еще. "Они просто делают операцию... только без обезболивания, конечно. Режут до нервного узла..."

Да, это очень больно и неприятно.

Улыбка все-таки вырвалась.

— Кейта, я вижу, ты не понимаешь, — сказал Крадис,— дело очень серьезно. Мы применяем в таких случаях обыкновенную физическую боль, в предельной дозе. Рано или поздно такое лечение всегда приводит к успеху.

— У вас же запрещены пытки, — напомнила я.

— Это лечение.

— Понятно.

— Но ты еще можешь доказать, что не нуждаешься в таком лечении. Просто попытайся сделать то,о чем тебя просят... два-три штриха... Кейта, это можно было бы сделать даже без облачного тела.

— Кей, — заговорила Лика, — Пойми, ведь то, о чем мы просим тебя, никому не принесет вреда. Ни одному живому человеку. Неужели для тебя так важна всего лишь какая-то картинка? — она ткнула в Распятие наманикюренным пальцем.

— Бог, — сказала я, — живой. Я люблю Его.

Крадис слегка кивнул, и сейчас же на мне захлестнулась петля шлинга.

И в тот же миг началось.

Я сообразила, что происходит, лишь тогда, когда один из охранников уже падал, а Дэйм стоял рядом со мной, держа ТИМК в правой руке, а в левой мой стул. Остальные охранники уже успели достать оружие, но Дэйм швырнул стулом в одного из них, и сразу дал очередь... И через 12 лет, сломленный, давно забывший тренировки, он оставался гэйном. Он добил и последнего охранника (тот запутался в стуле, и его выстрел ушел в потолок). Дэйм забрал у ближайшего убитого шлинг, и стал сдирать с меня петли, держа одновременно под прицелом Крадиса и Лику... нет, Лики не было — он ее убил, что ли? Кажется, под столом виднеется ее белый жакет. Дэйм сунул мне в руку пистолет, Крадис замер на месте, как вкопанный — даже упасть не хватает ума... Лицо его было совершенно белым, я никогда еще такого не видела, абсолютно белые губы, они тряслись. Потом рука его потянулась к мобильному телефону, торчащему из кармана. Но Дэйм метнул шлинг. Я застыла, не опуская оружия, еще не понимая, что происходит — все случилось слишком быстро. Крадис замер, скованный огненными петлями. Дэйм одним прыжком оказался рядом с убитым охранником, пистолет уже у него в руках... И в ту же секунду — я опомниться не успела — мелькнуло из-за стола ярко-алое — помада Лики, и полыхнуло огнем. И громыхнула очередь. Мой палец почти машинально надавил на спуск, и пули со страшным грохотом раскололи столешницу, я не видела, что произошло с Ликой, задело ли ее... Я видела только Дэйма. Он падал. Всего-то полсекунды, наверное, я смотрела на него, а запомнилось это надолго — левой рукой, выронив шлинг, он пытался зажать грудь и живот, словно кровь останавливал, а она хлестала сквозь пальцы, сочилась, и весь его зеленоватый пуловер потемнел и тяжело повис, промок от крови, и еще я увидела его лицо, посеревшее, искаженное болью. Я мельком глянула на Крадиса — тот был скован, на Лику, она тихо возилась на полу... Ее только задело пулей, белый жакет на плече был взорван черным и красным. Я бросилась к Дэйму.

Лицо его уже обескровилось совсем, почти как у Крадиса, жизнь стремительно ускользала прочь, и он почему-то все еще улыбался. Глаза были не черные, а сероватые, будто дымкой подернуты. Но я поняла, что он видит меня.

— Кей... уходи... скорее, — прошептал Дэйм. Я скосила глаза на его рану — лужа крови под ним стремительно увеличивалась. Нет, все кончено... Надо было что-то сказать ему, что-то сделать, но я не знала — что. Он уже не слышал меня, уже уходил. И в один миг вдруг неожиданно расслабился, веки перестали дергаться, и я поняла, как выглядит тело, когда душа покидает его.

Я подобрала шлинг. Потом выпрямилась, закрыла глаза и совершила переход в Медиану.