Книга Исхода

— На этом этапе, вещал Тайпан, характер нашей работы естественным образом меняется. В преданиях о знаменитых воинах-тенях Востока упоминается о так называемых"мирянах", тех, кто, в отличие от остальных, жил не в тщательно скрываемых горных деревнях, не в закрытых казармах, а вел жизнь добропорядочного обывателя, — крестьянина, ремесленника, купца, так, что порой даже семья его не знала об истинном лице главы фамилии. Так и мы должны уподобиться таким вот мирянам, потому что теперь основное направление нашей деятельности — сбор и упаковка, переработка и погрузка всего, что нам может понадобиться, то есть колоссальный объем работы. То, что "мирской" этап пришелся на конец, — неизбежно, но все равно плохо. Мы, при всей нашей осторожности, — разворошили осиное гнездо. Не могли не разворошить. Так что всем, пребывающим в миру, нужен некоторый комплект для выживания при... При непредусмотренных случаях. Образец первый: вот эта вот таблетка представляет собой, по сути, катушку наподобие катушки от спиннинга или же рулетки. Сбоку вы можете увидеть своего рода темная чешуйка, потянув за которую вы можете вытянуть около двух метров мономолекулярной нити. Ей без всякого напряжения, как воду, можно рассечь кандалы, решетку, открытую дверь, стенной пролет, колючую проволоку или чью-то шею. То же самое может быть изготовлено в виде пуговицы. Следующий комплект: вот эти вот гибкие иглы, окрашенные в разный цвет, из неорганического полимера. Каждая из них содержит Локус Выделения, с разной мощностью в зависимости от цвета иглы. Вот, к примеру, вы ломаете красную иголку, бросаете ее куда подальше, либо же прячетесь за угол, — и через десять секунд в локус выбрасывается энергия, эквивалентная двумстам граммам тротила. Вот это, — не для постоянного ношения: здесь реализована давняя мечта фантастов: чрезвычайно-прозрачная среда-локус, позади — зеркало, усиленное голографической отражающей поверхностью, после набора кода, осуществляемого сжатием вот этих вот поверхностей, нажатие вот этой, вроде бы ни к чему не присоединенной кнопки... Вызывает сброс когерентного излучения от ТБ-станции. Вот таким образом...

Шевеля губами, он набрал код, и, действительно, нажал кнопку. Куст, на который был наведен раструб, буквально взорвался, вспыхнув страшным, бело-лиловым пламенем.

— Но это, все-таки, не лазер, — как ни в чем не бывало, опустив безобидный с виду цилиндр, проговорил он, — здесь, скорее, используется принцип активации вторичного рабочего тела, — азота атмосферного воздуха... Благодаря этому данное внешнее устройство является сравнительно-долговечным. Нам следует быть готовыми к тому, что брать нас будут со всеми предосторожностями, включая профессиональный обыск, переодевание в другую одежду, и, возможно, применение парализующих или наркотических препаратов с первых же секунд задержания. Поэтому в качестве одной из основных предосторожностей нам следует избрать обязательные сеансы связи в определенное время. В нашу пользу действует следующее обстоятельство: с большим трудом обнаружив кого-то из наших мирян в непредсказуемом месте, они не успеют быстро и оперативно собрать специалистов по такого рода предельно квалифицированным захватам. Это невозможно. Поэтому во всех странах предполагаемого пребывания наших "мирян" совершенно необходимо разместить банковские счета для подкупа чиновников, выкупа задержанных под залог, найма защиты и прочих действий в рамках закона... Они и на самом деле могут гораздо эффективнее, чем это обыкновенно принято считать... Разумеется — только на ранних стадиях, когда или пока кем-то из мирян не займутся группы, специально созданные для работы по нашему направлению: там, боюсь, не будет даже видимости какой-либо законности, не будет даже тех неписаных правил, которым придерживаются конкурирующие разведки при работе друг против друга. Нас, если сумеют, то будут брать вмертвую, допрашивать — беспощадно, пытать — страшно. Нас, наконец, неизбежно уничтожат, вытянув предварительно все, что только возможно, а потому наша задача в такого рода крайних случаях состоит в том, чтобы ранней, неспецифической, более-менее законной стадией все и ограничилось... Деньги для таких целей будут размещены на специальных счетах солидные, но вполне обозримые, не могущие вызвать дополнительных подозрений... И, разумеется, исключительно удачным и тонким ходом следует считать привлечение к некоторым из наших дел добровольных помощников, с таким блеском проведенное уважаемым Хагеном...

— Ничего подобного! — Запротестовал вышепоименованный. — Это было проделано совершенно искренне, без всяких низменных расчетов. Просто, — он тяжело вздохнул, — у меня, очевидно, всегда существовала склонность к работе с молодежью, желание наставлять, оберегать от ошибок и...

— Понятно, — поморщился Тайпан, — характерная смесь искреннего менторства со специфическим, отличным от любого другого, немецким ханжеством. В данном случае важнее всего — результат. Мы имеем преданных сотрудников, не знающих ничего по-настоящему важного.

— О, эта англосаксонская черствость! Да я, если хотите знать, именно из-за ребят испытываю некоторые сомнения относительно собственного Исхода! Для меня почти нестерпима мысль о том, что их придется оставить на произвол судьбы... Я очень боюсь, как бы они не наломали дров, оставшись без моего благодетельного присмотра...

— И наломают! Непременно наломают! Но только потом. Потом — это было бы самое лучшее. Но продолжим. "Иглы" планируется приклеивать на внутреннюю поверхность бедра, на участке кожи, обработанном специальным составом, угнетающим рост волос, под телесного цвета пленку, на которой, наоборот, соответствующего типа пушковые волосы будут сымитированы...

Фермер I. Тот же период времени.

Невмешательство в чужие дела было для него Символом Веры, принципом, на котором строились вообще все взаимоотношения с окружающими. Но вид Нэн Мерридью в линялой растянутой майке с кругами пота под мышками, с небрежно причесанными, сальными волосами потряс даже его. Еще интереснее было то, что Нэн Мерридью в мрачном одиночестве пила виски, расположившись в тени пальмы. Температура воздуха в этой самой тени была градуса тридцать три — тридцать четыре. Таким образом он замедлил шаги и, преодолевая внутреннее сопротивление поинтересовался:

— У тебя какой-нибудь праздник?

— А? Пож-жалуй. Ж-женщина ф-фсегда может найти... Что от-тпраздновать. Опять не беременная — ч-чудесная же п-причина, правда?

— Нет, — что ты, все-таки, тут делаешь?

— Я?! — Она надолго замолкла, изучая черную этикетку. — Я п-пью виски...

— А! — Он заинтересовался. — Это — дело. Ты пьешь? Ты, вообще говоря, — алкоголик?

— Н-не знаю... Раньше — не была, а сейчас — не знаю, мне все равно...

— И давно ты...

— Отстань. Мне нех-хорошо...

— Не удивительно. Питье теплого, неразведенного виски в жару, с самого утра, неполезно и как правило... Вы настаиваете на своих правах, или же мне все-таки отобрать у вас бутылку? Право же, — жалко переводить таким образом "Глинливет".

— Уй-йди!

— Ладно, — меланхолично пожал плечами нидерландец, — тогда ваше ближайшее будущее легко предсказать. Желаете порцию ясновидения?

Тут ее начало бурно тошнить.

— Это, — первое, что я хотел сказать в своем пророчестве. Оно запоздало.

И, развернувшись, он пошел по своим делам, которые у него не переводились никогда. Он решил ничего не предпринимать, и только сказал несколько позже Статеру, с довольным видом вытиравшему руки, вымазанные какой-то маслянистой пакостью:

— Кажется, наша мирная жизнь будет омрачена вспышкой безудержного насилия. Не далее, как сегодня.

— Ты это о чем?

— Я не люблю намеков, и говорю, как есть. То есть — как правило. Нэн Мерридью с утра глушит виски, как поденщик, но с умением старшеклассника. Так что непременно что-нибудь случится.

— Нэн?!! Да ну тебя!

— Как хочешь. Все признаки нервного срыва налицо.

— Ха! Я скорее поверю в нервный срыв у тебя. Она — куда больше мужчина, чем большинство носящих брюки. Подавляющее большинство.

— Может быть. Только это могло ей однажды надоесть. Я не по себе сужу, я просто так предполагаю.

— Жаль. У меня были на нее виды.

— Ну наконец-то! Хоть у кого-то!

— Да не в том же смысле, пошляк!

— А-а-а, — разочарованно протянул Фермер, — а я-то думал...

— Так ведь сделали же тебе сканнер! Не далее, как сегодня сделали! Доводить и регулировать надо! А тут...

— Да ну?! — Воскликнул восхищенный заказчик. — По Белой?! Эт-то, должен сказать... — Но его обуревали противоречивые побуждения и оттого он продолжил вовсе не в тему, — очевидно, в этом-то все и дело. Усилий было столько, что не только они, но и вся жизнь показалась ей тщетной.

И с редкой последовательностью добавил:

— Пойдем скорее пробовать!

Его нетерпение можно было понять. Он считал, что бессмысленно уходить, захватив с собой и старый хлам биологического наследия, в виде паразитов, бактерий, вирусов и патологических генов. Все это он считал единым целым и единство это доказал, — при участии русского, коего он не принимал всерьез, — декларировав Теорему Проклятия: градиентный ряд всех биологических патогенов непрерывен. Из этого он со свойственной ему последовательностью вывел, что эляминация, "оставление вовне" всех самовоспроизводящихся причин болезней возможно на основе всего-навсего одного универсального подхода. Не скрывая предпосылок, сам по себе вывод этот он благоразумно скрыл от всех остальных. На основании того, что люди могут и не понять собственного же блага. Когда-то, давным-давно, в незапамятные времена, его старый учитель, профессор Раабе, поняв всю сокрушительную силу таланта своего ученика, сказал ему:

— Ты, Йенс, согласился бы простерилизовать весь мир только лишь ради того, чтобы потом все устроить заново, но уже по собственному вкусу...

По молодости он не обратил на эти слова никакого внимания, потом — слова эти некоторое время смутно беспокоили его, позже, как это и вообще характерно для сильных и удачливых людей с колоссальным самомнением, он и окончательно постановил для себя, что слова эти — стариковская причуда, не имеющая ровно никакого значения.

Подчиняясь каким-то манипуляциям Статера на клавиатуре, из отверстия на ворсистом кожухе Сканера выползло подобие толстой веревки, струи вязкой серой жидкости или же червя с размытым, как будто бы мерцающим концом. Протянувшись по полу на метр, серая струя с видимым трудом подняла этот осыпающийся, гасящий сам себя конец сантиметров на пять кверху :

— Видите? Трудно ему, он совершенно не предназначен для развертывания в газообразной фазе. Зато вот, глядите...

Статер, сбросив сандалию, наступил босой ногой на серую струю, правой рукой продолжая работать шариковым манипулятором. Поднял кверху левую руку, и серые струйки высунулись из кончиков его пальцев, стекая обратно. Еще одно движение, и струя вдруг ударила из его правого глаза, стекая вниз по щеке и бесследно исчезая в ямке над его мощной ключицей.

— Видите? — Повторил он. — Правда, здорово?

— Да. — Кивнул Фермер. Во всяком случае — эффектно. Женщинам таких фокусов вы все-таки лучше не показывайте: возможны совершенно неоправданные эмоциональные реакции... Черт побери, — вот разрабатываешь-разрабатываешь, а когда получится — сам шарахаешься... Контроль массы — работает?

— Превосходно. По счету! Вообще инструментальные возможности соответствуют предполагаемым. Вот оперативные... Это еще предстоит выяснить.

— Непременно. — Фермер как-то странно посмотрел на собеседника. — А теперь будь любезен, — дай ключик от помещения сюда... Давай, давай! Не заставляй звать остальных.

— С какой это стати?

— А с такой стати, что начнем мы все-таки с рыбок, попугайчиков, морских свинок, с белых мышек. Непременно дрессированных и не дрессированных — отдельно. А отнюдь не с тебя, умник! Вот например, агрегат этот, будучи не вполне настроенным, в оперативном режиме воспримет нейрональные связи, образовавшиеся при твоей жизни, — отклонением от генетического плана... Результат?

Разлившаяся по золотисто-смуглому лицу эллина бледность была очень заметна даже сквозь загар последних месяцев.

— Правда, здорово получилось бы? Без малого двести двадцать фунтов дебильного мяса. Только не вздумай говорить этого кому-нибудь еще...

Как же это он и сам не подумал о такой возможности? Слишком поглощен был идеей Большой Эляминации... А ведь это, — еще и инструмент для безошибочного формирования новеньких, с иголочки, жизненных форм! Ну, да, все верно! Ах, бородатый! Это же надо было такому получиться, чтобы такие способности — достались такому пустому человечишке... Благо еще, — он не понял, что на самом деле может значить его Аксиоматическая Свертка Безусловного, о которой он прожужжал все уши, захлебываясь от восторга и брызгая слюной, для биологической практики... Для наших скро-омных таких, повседневных нужд... Но что ж это получается-то теперь? Теперь, значит, не нужно столько образцов? Теперь можно будет обойтись двумя-тремя сотенками тысяч? И вполне хватит для сущностей любого предназначения. К тому же вполне-вполне друг к другу притертых...

А Статер, поняв, пережив весь масштаб той опасности, которая грозила ему по собственному же его недомыслию, тоже вдруг как-то сразу изнемог:

— А знаешь, ведь все кругом как будто отгораживается от нас. Как будто толстым стеклом. Все больше и больше. Душа все меньше воспринимает мир и его краски. Или они все меньше хотят проникать в наши души. Как будто он отказывается от нас...

— Слишком много "как будто".

— Пусть, — кивнул головой Статер, — все равно. Лишь бы понятно было. И это происходит не только со мной, и не только я один это чувствую. Никогда не думал, что когда-нибудь встречусь с совершенно новым, небывалым видом мистики и буду подвержен ее действию.

— Да что это с вами со всеми сегодня? Одна пьет, хотя и не умеет, другой — философствует... Хотя умеет это еще хуже. Или...

— Да. Или это у тебя слишком толстая шкура.

— Слушайте, если вы вдруг вздумали передумать, то я — против. Хотя бы потому что все нужно доводить до конца... Кроме того, — я не пойму, что тебя удивляет? Невозможно уйти враз, закрыв за собой все двери, это делается постепенно и даже, на первых порах, незаметно...Мы как раз и занимаемся тем, что все время закрываем за собой двери. Одну за другой, и они все больше отделяют нас от прежней жизни. От всей. От связей, от обязанностей, от привычек и стиля. От болезней, преступлений и глупостей, из которых состоит вся наша восхитительная история.

— И заодно, — нервно смеясь, подхватил Статер, — от себя самих.

— В полной мере это невозможно. Дань характерной людской непоследовательности. Но все это, — бесплодное умствование, как раз то, что я ненавижу больше всего на свете. Мы сейчас же начнем тонкую дифференцировку градиентного ряда. Где этот бездельник?

— Пошел удить рыбу.

— Очень своевременно, — с сарказмом прошипел Фермер, — и очень, очень характерно.