Я в моей голове

Третья неделя. Москва.

К назначенному времени мы с Филом, загруженные отобранным антиквариатом тащились на вокзал. Через знакомого станционного пацана, у которого мать работала на вокзале, Фил договорился насчет билетов на поезд. Оказывается, мы неудачно выбрали день поездки. Очень много желающих съездить на денек в столицу за дефицитом на субботу. На вокзале нашли нужную нам женщину, удивившуюся нашему возрасту и получили вожделенные билеты, снисходительно посмотрев на очередь в кассу. От нашего города ежедневно на Москву отправлялся один плацкартный вагон, который через 40 км прицеплялся на узловой станции к пассажирскому составу и отправлялся в Москву. К семи часам утра состав прибывает на Савеловский вокзал. А в одиннадцать часов вечера наш поезд отправляется обратно, и прицепной вагон прибывает в восьмом часу утра в город. Получается две ночи в пути и целый день на дела в столице. В нужное время вагон подали. Внутренним состоянием вагона я был шокирован. В будущем, я пару раз ездил на нем в Москву, но, наверное, те вагоны были поновее или я не обращал внимание. Но этот! Грязный, вонючий, обшарпанный. (Ты еще про Wi-Fi в вагоне вспомни, позлорадствовал!) Ничего, заняли свои места, разместились. В нужное время тронулись. С трудом поспали ночью. В одном из купе пьянка (а может и не в одном), шумные разговоры, где-то чуть ли не всю ночь плакал ребенок. Сумасшедшая ночь.

Заранее обговорив наши действия, по прибытии, поместили половину нашего груза в камеру хранения. Отстояв очередь в кассу, взяли билеты на поезд в обратный путь. К тому времени на улице рассвело. Еще не было возле Савеловского вокзала станции метро. Пришлось, как нам посоветовали дома, доехать на автобусе до Новослободской улицы. Решили начать наш чес по антикварным магазинам с Арбата. (Из будущего — вроде видел там.) Знать бы, где еще эти антикварные магазины находятся? Фил решившись, выцепил какого-то ветерана, явно москвича и запудрив ему мозги, выяснил приблизительные места трех магазинов. Москвичи называются, свой город не знают и антикварные магазины в ней! Но нам пока и этого достаточно. Добрались до Арбата. А он оказалось, не маленький. Нашли нужный нам магазин. До его открытия оставалось полчаса. Погуляли, поглазели на окружающие дома, людей. В нужное время подошли к магазину. Как договаривались ранее, я пошел пустым в магазин, а Фил с вещами остался на улице. Побродив по торговым помещениям, и поглазев на выставочные экспонаты, нашел отдел с иконами. А цены то впечатляют. От 70-ти до 300 рублей. Стоял, рассматривая иконы, пытаясь понять, по каким параметрам их оценивали и мысленно сравнивал выставленное на стенде, (витрине) с нашими. Конечно, иконы в богатом (сразу видно) окладе меня интересовали меньше. (У нас таких нет.) Но вот дорогие, но потемневшие от времени и невзрачные без окладов меня интересовали всерьез. Сбоку послышалось деликатное покашливание. Поворачиваюсь и вижу немолодого высокого мужчину в очках с толстыми стеклами в роговой оправе. Аккуратная прическа, бакенбарды, элегантно одет, приятно пахнет парфюмом, честная и открытая улыбка. Весь вид говорил, что такому человеку, несомненно, можно доверять, вплоть от своего кошелька до своей девушки. Хотя 'голубых' среди именно таких немало. Мягким баритоном и слегка улыбаясь, говорит:

— Приятно видеть, что молодой человек в столь юном возрасте интересуется предметами русского искусства. Желаете что-то приобрести? Или просто любопытствуете, пользуясь бесплатным входом? А может, решили провести время, ожидая открытия знаменитого и известного даже в провинции ближайшего кафе-мороженого? А ведь, насчет провинции сразу просек. Ай, да жук! На последнем предположении даже искренне изобразил огорчение.

Как можно обаятельней улыбаюсь:

— Ни разу не угадали.

Снова поворачиваюсь к иконам. Слева слышу:

— Позвольте представиться. Старший продавец-консультант Никонов Евгений Соломонович. (А на еврея нисколько не похож.) Чем могу помочь?

Я взглянул снова на него. А ведь он просто развлекается, убивает время с подростком, пока не пойдет настоящий покупатель или клиент. Беззаботно пожал плечами:

— У меня есть несколько дорогих икон, которые мне достались по случаю. Вот думаю, как их оценить, чтобы не прогадать. А то ведь сами знаете, мошенники кругом, запросто захотят обмануть наивного провинциального подростка.

Услышав про дорогие иконы жучек, как-то подобрался, хотя внешне ничего не изменилось, ни улыбка, ни поза. Только с взглядом произошел ряд метаморфоз от насмешливого, до озадаченного, затем изменился на недоуменный и наконец, на острый и оценивающий. Но сейчас я опять видел перед собой доброжелательного к подростку отзывчивого человека, всегда готового помочь.

— Позвольте поинтересоваться, из каких краев прибыл столь предусмотрительный молодой человек, где еще можно найти раритетные иконы?

Без доли смущения достаю и протягиваю продавцу паспорт. Он быстро пролистывает первые страницы, секундно задержавшись на годе рождения и долистав до страницы с пропиской завис и, вчитавшись, вернул документ. (Запомнил гад.) По-прежнему доброжелательно глядя на меня, задумчиво произнес:

— Пожалуй, я могу Вам помочь Сергей. Вы позволите Вас так называть?

— Конечно Евгений Соломонович, — отзеркалил ему улыбку. — Мне просто повезло сразу встретить, несомненно, честного человека и надеюсь хорошего специалиста, — продолжаю расшаркиваться. А у него в глазках опять промелькнуло недоумение. Наверное, мой внешний облик не соответствует тому, как я говорю. А может, чувствует в моих словах сарказм. Значит плохой из меня актер. Попробую быть попроще.

— Ну и где же ваши раритеты? — он, якобы в недоумении, смотрит на мои пустые руки.

— У моего товарища недалеко отсюда. Только где мы будем Вам их показывать? — оглядываюсь.

— Ну, конечно же, в моем кабинете, — с показной обидой заверяет он.

— Хорошо, через 10 минут мы их принесем. — Соглашаюсь.

Что можно от него ждать? Что он сейчас вызвонит бомбил? Возможно. И у нас на выходе или, скорее всего, дадут отойти и деньги отнимут. Надо Соломоныча убедить, что наш бизнес с ним долговременный и нас, как постоянных поставщиков антиквариата не выгодно кидать.

Проходя через магазин обратил внимание, что остальным продавцам далеко до Соломоныча. Дойдя до Фила, рассказал про разговор с Соломонычем, как я его оценил, что можно от него ждать. Посоветовал Филу при разговоре ни в коем случае не удивляться, не показывать, что против моих слов или решений. Если захочет, что-то сказать мне наедине пусть спрашивает про туалет, про встречу с родителями неподалеку. В общем, все, что придумает, чтобы надо было нам выйти. Фил уже замерз и с радостью помчался в теплое помещение магазина.

Соломоныч встречал нас у входа в магазин с привычной уже для меня обаятельной улыбкой и пригласил нас за собой. Фил подтолкнул меня и улыбнулся, типа подтвердил мою оценку. Кабинет не поражал своими размерами, да и на кабинет не тянул. Стол, заваленный бумагами, шкаф, тумбочка с телефоном. В помещении везде, на шкафу, полках, на стенах, у стен на полу стояли, лежали, висели картины, книги, инструменты, предметы быта, посуда, иконы и другие предметы. Освободив еще один стул, предложил нам присаживаться. Сам уселся за стол:

— Ну-с молодые люди, показывайте, что у нас в провинции еще осталось. Может, удивите меня на старости лет. И сам засмеялся своей шутке.

Распаковали один пакет. Выложили на стол пять икон и книгу. Видя, что мы не спешим распаковывать второй пакет, он перенес распакованное на свой край стола и положил на него руку. А потом резко преобразился. Теперь на нас смотрел строгий, честный, принципиальный, ответственный работник советской торговли и положив руку на телефонную трубку резко спросил сверля взглядом:

— А теперь ребята признавайтесь, где вы это украли?

Я поудобнее развалился на стуле и с интересом беззаботно смотрел на спектакль Соломоныча.

— Я после школы собираюсь поступать на юридический в МГУ. Потом пойду в милицию или прокуратуру. А вообще-то, с детства мечтал работать в МУРе сыщиком. Сейчас интересно было бы познакомиться с настоящими милиционерами. — Доверительно сообщил ему.

Соломоныч, убрал руку с телефона и выглядел по-настоящему смущенным.

— Ребята, поймите меня правильно, столько жуликов пытается продать ворованное. Потом появляется милиция и изымает или конфискует. Убыток магазину само собой, но главное (поднимает палец) страдает репутация магазина, моя, как честного человека, как работника торговли. Начальство начинает косо смотреть, постоянные клиенты начинают опасаться связываться с нами. Простите, но я хотел проверить вашу реакцию. Ведь честным людям, как мы с вами, нечего боятся милиции. Правда?

Во время этого искреннего монолога глаза Соломоныча жили своей жизнью. Цепко и придирчиво перебегали с Фила на меня и обратно, ощупывали одежду, лица. Изучали. Я даже представил себя под микроскопом. Решил пугануть подростков, чтобы те, испугавшись встречи с милицией сбежали, бросив часть товара у него. Вот жук!

— Простите Евгений Соломонович, мы вас хорошо понимаем и не ОБИЖАЕМСЯ на подозрения в воровстве. Нельзя ли перейти к делу? У нас еще много дел в столице, вечером поезд. — Решил поторопить его и подчеркнул, что он накосячил, подозревая нас.

— Да, да. Хорошо, хорошо. В Москве так много интересного, так много хочется всего посмотреть. Да и продуктов домой родителям купить не помешает в столице. — Приговаривал Соломоныч надев на очки навесную лупу внимательно осматривая первую икону.

— Но запомните молодые люди, торопливости в нашем деле быть не должно. Это чревато. Да-с. Я придерживаюсь в своей работе хорошего принципа — все должны быть довольны и вы, и я, соблюдающего интересы магазина. Иначе к нам никто не пойдет.

— Мы с Вами, уважаемый Евгений Соломонович полностью согласны. Мы тоже заинтересованы в Вашей ЧЕСТНОЙ оценке наших предметов старины. И если сегодня мы с вами расстанемся довольными результатами, то, скорее всего наше такое плодотворное сотрудничество продолжится в дальнейшем, регулярно. А продукты нам покупать не надо. С нами в Москву приехали наши родители и сейчас они обходят магазины. Вот уже скоро должны появиться. Разве нас одних могли бы отпустить в Москву?

Соломоныч в ходе моего монолога прервался и подняв очки с лупой на лоб внимательно смотрел на меня.

— Вы знаете молодые люди, у вас хорошие родители и они воспитали очень необычных сыновей. И как скоро я буду счастлив видеть вас снова?

— Спасибо Евгений Соломонович, я обязательно обрадую папу Вашей оценкой. А встретиться с Вами мы сможем, возможно, даже сегодня, если мы будем довольны результатами этой нашей первой встречи, и нам не предложат больше в других магазинах, которые нам порекомендовали знающие люди. — Продолжаю торг.

— Как Вы так можете говорить, Сережа? — отложив, рассматриваемую икону, всплеснул руками и воскликнул Соломонович с неподдельной обидой в голосе и продолжил, поднося к лупе следующую икону:

— Все знают, что только у меня можно получить настоящую цену! Все знающие люди знают, что в магазине Никонова не обманывают. Вас, молодые люди, наверное, ввели в заблуждение, пользуясь вашей неопытностью.

Я непрерывно следил за действиями Соломоныча, почти не вслушиваясь в его непрерывный словесный понос. (Вот птица говорун!) Антиквар аккуратно брал каждую икону, внимательно осматривал, чуть не обнюхивал, вглядывался в изображение, щупал, исследовал торцы и тыльную сторону. На одной из икон он чуть заметно замер, даже руки дрогнули. Я тут же заметил его пристальный взгляд на меня. А вот голос не изменился, так же и журчал ровно, обволакивающе. (Гипнотизирует что-ли.)

Он осмотрел последней книгу, так же используя лупу. Пролистал каждую!!! страницу и горестно вздохнув, отложил книгу к просмотренным иконам. Откинулся на спинку тоже антикварного кресла, и неторопливо сняв лупу, внимательно и так же доброжелательно посмотрел на меня и на Фила. (Вот сейчас наступает момент истины — промелькнула мысль).

— И сколько молодые люди хотят за свой товар? — смотрит мне в глаза и достав портсигар (тоже антикварный) и достав сигарету спрашивает:

— Вы позволите?

Киваю и с убежденностью в голосе заявляю:

— Уважаемый Евгений Соломонович, Вы сами отметили нашу неопытность и некомпетентность. Я уверен, что только от Вас опытного, знающего профессионала и честного человека я смогу узнать настоящую цену этим раритетам.

Соломоныч с удовольствием закурил, окутавшись клубом дыма и задумался.

— Надеюсь, вы немного в курсе специфики нашей работы? — И дождавшись моего кивка продолжил:

— К моему глубокому сожалению, я, согласно установленных Законом правил, не имею права принимать никакие вещи от населения без оценки эксперта и без соответствующего от него заключения, если эти предметы имеют признаки исторической ценности. Иногда, действительно историческую ценную вещь необходимо отдавать реставратору. А это довольно продолжительное время, и деньги. Да, да молодые люди, не удивляйтесь. Деньги, чтобы ускорить этот процесс. Только тогда я смогу назвать вам настоящую цену, за исключением комиссионного сбора магазина. И только тогда я смогу выставить антикварный предмет на продажу. Потом придется еще немного подождать, пока не найдется ценитель старины и не купит ваш товар. К сожалению, если в установленный Законом срок ваша вещь не будет выкуплена, то мне придется снизить цену. Если после всех сроков на нее не найдется покупатель, я буду вынужден снять ее с продажи. — Он горестно вздохнул и продолжил:

— Но вы не должны отчаиваться, т.к. вы эту вещь можете предложить музеям, выставляющих предметы русской старины. Конечно, цену в музее вам предложат несколько ниже, чем в моем магазине, но без выгоды вы не останетесь. К моему великому сожалению наше государство недостаточно финансирует нашу культуру.

Он с сочувствием, оглядел наши удрученные лица и продолжил:

— Поверьте, мне очень жаль мне вас разочаровывать. Я могу догадываться, что вам некогда ждать все это продолжительное время. Я хочу искренне помочь столь симпатичным мне молодым людям. Я рискну пойти на некоторое нарушение правил, чтобы не разочаровывать вас. Я ведь могу не найти в ваших вещах признаков исторической ценности, но и цену предложу несколько ниже. Вы ведь согласны с этим смириться? — впился мне в глаза.

Я, а затем и Фил с воодушевлением закивали. От Соломоныча, конечно не укрылась Юркина заминка. (Лучше бы Фил сидел и просто хлопал глазами.) Соломоныч удовлетворенно вздохнул и продолжил разводить провинциальных лохов. Я наклонился к Филу и шепнул:

— Без эмоций!

Антиквар вперился в нас. Наверное, пытался угадать, что я там шептал. Но увидев, что я в ожидании смотрю на него, продолжил:

— Я осмотрел представленные вами предметы. (Покосился на не распакованный сверток). Может, посмотрим остальное?

— У нас есть еще немного времени, — невозмутимо сообщаю.

— Хорошо, — с некоторым разочарованием протянул Соломоныч.