Когда Виктор пришел к магу, тот был абсолютно трезв. Сомов выложил перед магом несколько аккуратно исписанных листов бумаги и сделанный по линейке классический квадратный чертеж кроссворда.
— Что это? — Эргис с удивлением взял в руки листы.
— Игра, господин Преан, — пояснил Виктор, — Цель игры угадать слова, которые написаны слева направо и сверху вниз и начинаются с номеров. Для каждого номера есть свой вопрос или определение слова. Цель игры угадать все слова и вписать их в сетку. Каждая буква слова записывается в отдельную ячейку. Все слова пересекаются, как минимум дважды и это облегчает нахождение других загаданных слов.
— И это все? — Эргис был явно разочарован.
— Вы попробуйте для начала поиграть, господин Преан, а потом мы продолжим разговор.
— Поиграть? Ну что же можно попробовать. Так, и что здесь? — маг прочитал первый вопрос, и что-то забормотал про себя, наморщив лоб.
Виктор улыбнулся, Эргис его уже не замечал, моментально погрузившись в мир слов. Поэтому Сомов тихо вышел из каюты и с любимой гитарой устроился на носу корабля, возвращаясь к мелодии, которую он разучивал все время плавания. Мелодия в идеале должна исполняться на двух, а лучше на трех гитарах, Сомов же пытался добиться похожего звучания на одной. К нему часто подходили матросы послушать совершенно необычные звуки гитары, но не отвлекали его от игры. Иногда на палубе появлялся маг, который прогуливался с задумчивым видом глядя на лист кроссворда в руке, а потом вдруг убегал к себе в каюту вписать очередное отгаданное слово. Когда дневное солнце плотно закрыли тучи и пальцы Сомова начали замерзать, он вернулся в кубрик и записал еще одну песню на морскую тематику "Девушка из Нагасаки". На этой песне он немного споткнулся с переводом и стал его править, добиваясь идеальной рифмы. За этим занятием и застал его маг, который полностью разгадал кроссворд (студент не стал делать его слишком сложным) и довольный собой не утерпел и лично спустился в кубрик к Сомову. Увидев, что там полно матросов, Эргис сразу напустил на себя важный вид.
— Седой, ступай за мной, — отдал он распоряжение.
Разговор продолжился уже в каюте мага.
— Занимательная игра, оригинальная, но есть ли у нее будущее? — сомневался Эргис.
Виктор усмехнулся недоверию мага, поскольку сам-то он уже знал ответ на этот вопрос.
— Господин Преан, можете быть уверены, что даже когда не будет ни вас, ни меня в эту игру будут продолжать играть люди всех возрастов и любого пола. А чтобы мир не забывал, кому он этим обязан, предлагаю назвать ее "Преанолла", то есть "Игра слов Преана" и всегда указывать это название над сеткой.
— Не думаю, что книгу со сборником таких игр будут покупать, это довольно скоро наскучит, — продолжал терзаться сомнениями маг.
— Вы не совсем правильно видите будущее этой игры, — убеждал его Сомов, — Вариант в виде книги не подходит совсем, разве что в виде небольших брошюрок с десятком другим сеток, да и то не в первое время. Заметьте, что лист обычной книги вы читаете меньше минуты, а на кроссворд вы сегодня потратили несколько часов. Всего на одну сетку. Идеальным вариантом было бы печатать кроссворды в журналах или газетах в единичном варианте. Например, в еженедельном журнале, а в последующем номере журнала давать ответы на предыдущий кроссворд. Когда игра наберет популярность, можно будет предлагать небольшое вознаграждение первому, кто отгадает кроссворд. Это еще сильнее подстегнет к ней интерес.
— Ты уверен, что игра будет популярной? — магу очень хотелось, чтобы Вик оказался прав.
"Я знаю это" — чуть было не сказал Сомов, но избрал более обтекаемую форму ответа:
— Я уверен, господин Преан, что эта игра станет самой востребованной из всех существующих интеллектуальных игр, и вы сами в этом скоро убедитесь.
Абсолютная уверенность раба передалась и его хозяину, который успокоился, аккуратно сложил листы кроссворда в кожаную папку и завязал тесемки. Но перед этим он вывел над сеткой своим красивым почерком "Преанолла" и полюбовался, как смотрится кроссворд и название вместе. Смотрелось просто отлично и Эргису уже не терпелось увидеть то же самое, но в напечатанном виде в каком-нибудь столичном журнале и желательно с большим тиражом.
Ближе к ночи у капитана Креона состоялся традиционный прощальный ужин, на котором в обязательном порядке присутствовали все офицеры и маг. Перед расставанием старые обиды были забыты, и капитан даже соизволил выставить бутылку крепкого алкогольного напитка сродни земному коньяку. Все пили понемногу и даже корабельный маг не злоупотреблял, а наслаждался букетом великолепного коньяка. Однако крепкий напиток сильно пьянил, и господам захотелось музыки, а когда выяснилось, что седой раб не только играет, но уже и поет на чистом остандском языке, Сомова немедленно призвали к себе.
В каюте капитана Виктор оказался впервые и с удивлением оглядел спартанскую обстановку, которую предпочитал суровый Креон. Господа не прервали ни беседы, ни трапезы при появлении раба с гитарой лишь указали жестом — играй. Удобнее устроившись на стуле, Сомов выдал мелодию, которую разучивал все время плавания — первую музыкальную тему из игры Silent hill. Нельзя сказать, чтобы слушателям понравилось, и Сомов с сожалением констатировал, что с исполнением он не справился. Господа возжелали не странной грустной музыки, а веселых песен, и он сыграл уже проверенный на матросах вариант "Когда воротимся мы в Останд". Песня вызвала улыбки и была принята благосклонно. Но той бурной реакции, что была днем ранее, не наблюдалось. Может, тема пиратов была не так близка офицерам, как матросам? Ну что же посмотрим, как вы отреагируете на Владимира Семеновича. Он ударил по струнам:
— Корабли постоят и ложатся на курс...
По лицам слушателей было заметно, что песня их зацепила. Разговаривать, и есть они, наконец, перестали. Но что-то все равно было не так, как раньше и Сомов сам это чувствовал. Виктор задумался, в чем дело, и поймал себя на том, что играет и поет он отстраненно, не вкладывая в песню те эмоции, которые рвались из него во время исполнения "Летучего голландца". Оставалась последняя песня в его репертуаре, и он решил выложиться полностью.
Сомов настроился на нужный лад, собрался с мыслями и чувствами и попытался вжиться в роль того человека от чьего имени сейчас будет петь. Неторопливо перебирая струны, он начал даже не петь, а хрипло говорить:
— Он капитан и родина его Останд...
Постепенно в его голосе проявлялась мелодичность, и вот он уже с силой ударил по струнам и запел. Виктор исполнял песню "Девушка из Нагасаки", только в его песне девушка была из Олгафа. С каждым куплетом он повышал голос и усиливал эмоциональное наполнение песни. Виктор настолько был поглощен исполнением, что не замечал, как все буквально замерли и оказались полностью во власти его песни. А как только смолкли звуки гитары, капитан Креон неожиданно порывисто встал и, не говоря ни слова, почти выбежал из каюты. Все только проводили его взглядом. Может быть, Виктору показалось, но в глазах мужественного капитана блеснули слезы. Впрочем, все же, наверное, показалось.
— Девушка у него в Олгафе, — пояснил маг, ни к кому конкретно не обращаясь, налил себе коньяк и неприлично хихикнул: — А в Маркатане жена.
Он выпил и крякнул от крепости напитка. Поискал закуску, водя рукой над столом, но передумал и не стал закусывать. Его взгяд упал на Виктора.
— Хорошие песни, душевные. Ты продолжаешь меня приятно удивлять, Вик. Но хватит, иди, отдыхай, — отпустил его Эргис, — Достаточно на сегодня песен.
Выйдя на палубу Сомов, увидел капитана. Тот стоял неподвижно и смотрел куда-то в ночь, вцепившись побелевшими пальцами в борт. На ветер, моросящий дождь и холод он не обращал никакого внимания. Виктор подумал, что капитан Креон его не заметит, но ошибся.
— Седой, — окликнул его капитан, — подойди сюда.
Виктор подошел, ежась от холодного ветра. Капитан показал ему на место рядом с собой. Некоторое время Креон молчал, а Сомов прижимал гитару к себе пытаясь прикрыть ее от дождя.
— Ты талантливый человек Седой, — нарушил наконец молчание капитан, — У тебя могло бы быть большое будущее, если бы не плачевное положение раба. Если хочешь, я могу устроить тебя придворным певцом к кому-нибудь из моих богатых знакомых и очень хороших людей, понимающих толк в искусстве и музыке. Будешь жить в достатке и возможно со временем получишь свободу.
— Спасибо, господин Креон, — довольно сдержанно поблагодарил его Сомов так как быть в роли придворного певца студенту вовсе не хотелось и кроме того имелась еще одна веская причина для отказа от предложения капитана: — Хозяин уже обещал отпустить меня на свободу в скором времени.
— Порядочная скотина твой хозяин, — грубо отозвался капитан об Эргисе, — Впрочем, как знаешь. А гитару можешь забрать себе. Я заплачу ее прежнему владельцу, так что считай теперь она твоя. Это тебе за песню.
— Спасибо, господин Креон, — на этот раз от души сказал Виктор.
Он спустился к себе в кубрик и безмятежно уснул, не ведая, что о его судьбе состоялся еще один разговор.
— Продайте мне вашего раба, — без обиняков предложил капитан магу, — Я готов заплатить за него пятнадцать золотых. Дороже все равно его никто не купит. Соглашайтесь, господин Преан, это очень хорошая цена.
Слегка захмелевшие офицеры встрепенулись и изумленно переглянулись. Всех поразили, и неожиданное желание Креона приобрести раба и огромная цена, которую он предложил. Пятнадцать золотых это было больше, чем жалование капитана, полученное за три месяца плавания. Эргис нахмурился и долго не отвечал, постукивая пальцами по столу, а затем впервые за вечер решительно налил себе полную чашу коньяку и лихо выпил его одним залпом.
— Не продам, — выдохнул Преан и посмотрел на всех присутствующих с вызовом, — Даже за тридцать не продам.
Часть 2. Музыкант
Не стреляйте в музыканта. Он играет, как умеет.
Надпись в баре
Глава 1. Подлый хозяин
Маркатан. Черный город рвущийся ввысь. Окутанный паром машин и дымом заводов. Мокрый от непрекращающегося дождя и холодный от ветра. Таким он запомнился Виктору Сомову за один единственный день знакомства. Дома здесь строились из темно-красного кирпича, который был скорее черным, чем красным или из серого камня и казались еще темнее от того что были мокрыми от дождя. Строения были похожи на башни замков, многоэтажные узкие и высокие с острыми конусообразными крышами и увенчанные металлическими шпилями. В пригороде дома были хотя и пониже, но также преобладали трех и двухэтажные постройки с обязательными башенками. И почти повсюду что-то дымило, коптило, клубилось, шипело и клокотало. Работали промышленные предприятия, курились винодельни и пивоварни, хлебопекарни смешивали дым из печей с ароматом свежеиспеченного хлеба, обогревались холодные жилища, засыпая улицы сажей от сгоревшего угля. И конечно такой город не мог не вонять, хотя и несколько иначе, чем города орков или эльфов. Совершенно потряс Виктора паровой драндулет из железа, меди и дерева с каретными колесами выше человеческого роста припаркованный посреди улицы. Неестественно большая махина, работала на холостом ходу, чадила дымом из трубы начищенного до блеска котла похожего на гигантский самовар и шипела паром на случайных прохожих. Жители города сновали по лужам, не успевающим впитаться сквозь тонкие щели плотно подогнанных камней на мостовых, прикрывались от дождя широкополыми шляпами, кутались в плащи и скрывали свои глаза за стеклами гогглов играющих тусклыми бликами в призрачном свете уличных газовых фонарей. А сами мостовые были отполированы тысячелетним хождением так, что в них как в черном зеркале отражались огни города и его блестящие шпили башен. А потом был ночной железнодорожный вокзал, с которого они отбывали в другой город. Шум, свист, лязганье металла, шипение пара, многоголосица людей. Сомов совсем потерялся от царящей вокруг суеты и переизбытка впечатлений, полученных за день. Окончательно его добил внешний вид паровоза. На широко расставленных рельсах (гораздо шире, чем принято на земле) стоял настоящий монстр, который был покрыт рядами заклепок, сверкал полированными медными деталями и весь лоснился от дождя и масла. Шириной и высотой он превосходил любой земной локомотив и выставлял напоказ свои громадные поршни, рычаги и десятки блестящих от постоянного трения спицеобразных колес. Время от времени машинисты спускали пар, и тогда почти половина вокзала терялась в молочном тумане. Преан и Сомов вошли внутрь вагона, прямо с перрона открыв дверь в отдельное помещение для пассажиров, которое язык не поворачивался назвать купе. Это была приличных размеров комната со всеми удобствами: широкими диванами, мягкими креслами и нормальным не откидным столом. Ковры под ногами, шторы на окнах, на стенах бра с тусклым магическим светильником, на столе посуда и что-то типа самовара. В комнате было тепло и уютно. Впервые Виктор встретил нечто превосходящее по качеству земной аналог. К великому разочарованию Сомова в этом маленьком раю ехал только Преан, а он лишь помог доставить туда вещи хозяина. Место Виктора оказалось на втором этаже вагона с очень низким потолком и совсем маленькими грязными окошками. На верхнем этаже размещались печь, кухня, баки с водой и прочее техническое оборудование. Тут же стояли койки для обслуживающего персонала, одну из которых он и занял. Сквозь давно немытые круглые оконца практически ничего не было видно, и поэтому всю дорогу Виктор банально проспал. Под ритмичный перестук колес, никуда не торопясь и не превышая скорости сорок километров в час, за два дня они докатились до города, в котором жил Преан.
Эргис имел двухэтажный особняк почти в центре небольшого города. Дом был старинный с вычурным фасадом и достался ему по наследству от богатых и знатных родителей вместе с приличным состоянием. Вокруг дома был разбит сад, где росли высокие могучие деревья, посаженные еще далекими предками Преана. Кроме хозяина в доме постоянно проживали домоправитель, садовник, сторож, и кухарка. Была еще и приходящая прислуга, но она появлялась в особняке только в дневное время. Теперь к этой компании присоединился Сомов. Из всех слуг он оказался самым молодым да еще имел статус раба, поэтому помыкали им все кому не лень. Каких-либо обязанностей хозяин за Сомовым не закрепил, и в итоге его привлекали ко всем работам: и в зимнем саду и на рынок сходить и уголь для печей принести и по дому прибрать и натаскать воду из колодца. Впрочем, одна персональная обязанность у него все же была, ее установил домоправитель — каждый день начинать с уборки двора. Территория вокруг особняка была не маленькой, и час-другой по утрам Виктор монотонно махал метлой. Говорила как-то мама в детстве — учись сынок хорошо, а то дворником станешь, когда вырастешь. Эх, мама, мама, да разве в образовании дело? Погода держалась неустойчивая, то падал снег, то лил дождь, поэтому работа была грязной и унылой, зато на свежем воздухе.
После возвращения домой внешний вид Эргиса значительно потускнел и утратил былое величие. Магом его назвать язык уже не поворачивался. Магические амулеты, которыми он раньше был экипирован под завязку, оказались принадлежащими флоту и остались на корабле. Преан лишился кобуры с магическим револьвером, и теперь носил на поясе обычный меч, да и то крайне редко. Многослойные гогглы, которые когда-то поразили Виктора сменились на гогглы попроще. Отныне применительно к Преану Сомов стал употреблять термин писатель, да и то с натяжкой, а магом в его глазах Эргис перестал быть окончательно. С момента приезда хозяин всего один раз побеседовал со студентом и в разговоре жаловался на негодяя редактора столичного журнала, которому пришлось слишком дорого заплатить за то чтобы тот поместил кроссворд на страницах издания, да и то не в очередном, а последующем номере. Преан впал в депрессию из-за сомнительных перспектив затеянного проекта и непредвиденных расходов. К тому же казначейство флота вычло из его жалования сумму за нецелевой выстрел из магического револьвера и выстрел этот оказалось, стоил бешенных денег. Эргис рассчитывал заработать на "своей" игре, как он ее уже называл, но вместо этого пока приходилось только тратиться.
