Лекарь.

"Всё началось в день, когда Аллах, Милостивый и Милосердный, указал мне сочинение неверного, которое описывало историю страны нашей, и я задался себе вопросом, а где может быть это войско? И я так же подумал, что там должны быть золото, которым расплачивались с воинами. Я стал спрашивать старейших из старейшин, разговаривал с кочевниками, которые приходили к нам, подружился со многими из них. Вскоре меня уже считали как своего, и если встреча была в пустыне, то со мной делили воду и кров. Однажды я услышал о древнем кладбище, которое лежало далеко в стороне от оазиса, я спросил: А насколько оно древнее, и мне ответили, что настолько, что старики не помнят, кто там похоронен. Я попросил объяснить мне, где это? Они долго отказывались, говорили, что тревожить покой мертвых, великий грех, и что аллах за это обязательно накажет. Но я был очень убедителен, и настойчив. Мне дали проводника, и мы вдвоем пошли туда. Еще по дороге мне стали попадаться странные и непонятные вещи. Однажды, мы остановились на ночевку, я пошел собрать дров для ночного костра. Уже темнело и я старался сделать всё как можно быстрей. Собрав сучья в охапку, я уже собрался идти обратно, как у основания бархана мелькнул отблеск, сначала мне показалось что привиделось, но, подойдя ближе, увидел бок глиняного кувшина, очень большого, выступающего из песка. Я вернулся на стоянку, позвал проводника, и мы перенесли лагерь на это место. Пол ночи в свете костра, я раскапывал, под утро, когда усталость сморила меня, я сидел без сил и смотрел на это чудо, огромный кувшинище в полтора моих роста и в два обхвата. Я поспал, проснулся, когда солнце уже поднялось высоко и стало припекать, разбудил меня треск, с которым этот великан раскололся, и я увидел, как из него струиться песок, он вытекал как вода. И тут я понял, для чего он был нужен, в нем везли воду для войска. Проводник, видя с каким азартом, я раскидываю песок, стал мне помогать. И мы за пол дня работы откопали огромную, на два таких кувшина, повозку. Её тащили четыре верблюда, их мы тоже откопали и больше никого и ни чего не было. Я спросил, в какой стороне древнее кладбище и он указал мне направление. Я залез на самый высокий бархан и стал с него рассматривать окрестности, передо мной раскинулось море песка. Но я уже знал в куда шло древнее войско и тогда я стал внимательно всматриваться в то что видел. И судьба улыбнулась мне, милым оскалом старого черепа, выглядывающего из песчаной осыпи. Спустившись вниз спросил у проводника есть ли здесь поблизости вода, сможем ли мы остаться здесь на несколько дней?

Он рассказал мне про русло речки и пообещал проверить. Тогда я предупредил его, что до вечера мы остаемся здесь, но если он найдет её, тогда .... Тогда и поговорим. На этом мы расстались, я ушел бродить, он за водой.

Первым я решил проведать своего улыбчивого друга, он встретил меня, как наверно встречал всех кто проходил мимо, веселой щербатой улыбкой. Стал копать вокруг, нашел еще несколько костей, и вот это, с этими словами учитель положил на стол кусок чего-то зеленого, по форме и виду напоминавшее оружие. Мы выхватывали его друг у друга из рук. Когда все натаскались и насмотрелись, я завладел им и не расставался до самого конца рассказа учителя. Казалось, что оно проснулось и пытается говорить со мной на непонятном мне языке, мне слышались гортанные крики людей, зарево пожаров, и кровь, стекающую по клинку, это всё настолько завораживало, что я не мог его оставить одного.

Постепенно я стал слышать голос учителя продолжавшего рассказ.

К вечеру я нашел ещё огромное количество костей, бронзовые ножи, куски панцирей, по черепам я насчитал почти тысячу человек, мой проводник, пришедший вечером, стал говорить, что на старом кладбище, всё точно так же разбросано, и там такие же зеленые куски бронзы и кости, кости, много костей, даже больше чем здесь. Я спросил насчет воды, и его сморщенное лицо расплылось в улыбке, он нашел воду и даже много. Мы смогли бы здесь прожить с неделю, не отказывая себе ни в чем, но вот с продуктами было плохо, честно говоря, вараны уже надоели, а проводник умел добывать только их. Всё что я нашел, так это была пара золотых монет, и горсть медных, очень старых и никому не нужных комков зеленовато бурого цвета. На следующий день мы вышли. Шли три дня и вскоре добрались до этого старого кладбища. Всю дорогу пока ехали, мой глаз замечал всякие неправильности и, покопавшись там, я находил все те же старые кости. Мне казалось, что я иду по пятам умирающего войска, на каждом шагу, куда бы не повернул голову, взгляд натыкался на белые, отполированные песком и ветром, кости. Я не останавливался, а проезжал, мимо, смотря на все это с высоты своего верблюда.

На подходе проводник предупредил меня, что воды там нет, и найти её негде, а ближайший источник в двух днях пути отсюда и поэтому мы пробудем здесь всего до вечера и потом уйдем в сторону оазиса Харги. Я спросил и сколько дней до него, и был удивлен, когда услышал что всего три дня. Я не буду рассказывать о том, что я делал, всё равно это не интересно, но могу сказать, что мне посчастливилось найти одну вещь, которая возможно прольет свет на пропавшее войско. На обратном пути у меня было время обдумать все, что я видел.

Измученные жаждой люди шли под палящими лучами солнца по раскаленному песку, им казалось, что бронзовое оружии которое они несли в руках, начинает плавиться и по каплям стекать, обжигая кожу. Обезумевшие люди срывали его с себя, отбрасывали в сторону и с яростью втаптывали глинистую, потрескавшуюся от жара землю. Другие шедшие до этого молчаливо, смотрели вокруг красными, налитыми кровью глазами, ни говоря, ни слова вдруг сворачивали с дороги и исчезали в пыли поднятой проходящим войском. Сначала пали все лошади , они молча легли и больше не встали, безропотно приняв удар судьбы из-за ошибки человека который привел из сюда на погибель. Потом стали громко кричать верблюды, в один из дней они отказались идти дальше. Но люди шли, шли вперед, к своей гибели и она не преминула наступить, огромная песчаная буря обрушилась на несчастных, они сбивались в огромные кучи, накрывались с головой всем, чем можно было накрыться. Но многие продолжали брести дальше, не обращая внимания на песок, летающий по воздуху со скоростью самой быстрой птицы. Они падали лицом ниц и очень скоро исчезали с глаз людских. Они были все там, в этой пустыне, в тот раз она взяла большую жертву и боги были довольны. В течении нескольких лет шли дожди. Этой влагой наполнились многие внутренние водоемы, и спустя десять лет благоденствовала"

Когда я закончил свой рассказ, мы долго молчали. Каждый по-своему переживал то, что он услышал. Посмотрел на свою пустую чашу и попросил Ибрагима сделать ещё напитка.

— Твой учитель говорил что он нашел Там.— Ибрагим поставил турку на огонь и смотрел, как в ней закипает вода.

— Нет, сначала он был очень озабочен, искал, кто может ему прочесть старые письмена, но потом случилась напасть, следом другая, и мы были вынуждены уехать из того города.

В последний раз учитель напомнил о своих поисках буквально в двух словах, он сказал, что теперь точно знает, почему его полгода за нос водили, вокруг этого кладбища. И когда я поинтересовался, он пояснил что бадауины, сам грабили это место на протяжении многих лет и только когда увидели и узнали, что он просто одержим поиском, но ему ничего не надо, только после этого ему показали это старое захоронение. Всё что он привез оттуда, это с десяток золотых монет, горсть медных. И это странное бронзовое оружие.

И непонятный свиток, он долго бился с ним, пытаясь прочесть, что было там начертано.И знаешь, я только сейчас по прошествии стольких лет начинаю понимать что большая часть бед связанна именно с этим свитком, который стал проклятием всем нам.

Ибрагим протянул мне турку и налил из неё в подставленную чашу, кофе.— Мухаммад, может ну её, вспоминать, всякие гадости да еще на ночь глядя, а то ещё Иблис приснится.

Я был благодарен ему за это предупреждение, но в голове уже крутились всякие несуразицы, на которые тогда не было времени, обдумать. А сейчас оно пришло.

— Ибрагим , ложись спать я посижу , всё равно теперь я не усну. — Я закинул голову, вверх, всматриваясь ослепительно яркие, белые звезды, светившие на иссиня-черном, ночном небе.

Рядом послышался скрип приминаемого песка, шуршание одежды, вздох, усталого человека и через пару мгновений ровное посапывание. Уснул. Я всегда поражался этому качеству и даже спросил его об этом, на что он сказал: Мой друг, когда из тебя пытаются сделать воина, то тебе не дают житья гоняют как малого жеребенка с утра до вечера, а иногда и по ночам, так что начинаешь ценить каждую минуту, и как только говорят что можно спать, надо засыпать как можно быстрей.

По хрустальной черной чаше усеянной мириадами светлых и тусклых точек, стремительным росчерком, оставляя за собой след, упала искорка. Вот и в жизни так же, есть тусклые и блеклые люди, которые не горят, а тлеют и ничто не в силах разжечь огонь страсти в них. Противоположность им, такие, как эта звезда, что упала. Вспыхнув один раз, они уже не гаснут.

" Дети, я собрал вас здесь, чтоб рассказать вам истину. Я буду говорить, вы слушать, слушайте и запоминайте. БИСМИ-ЛЬ-ЛЯНИ-Р-РАХМАНИ-Р-РАХИМ — ВО ИМЯ АЛЛАХА МИЛОСТИВОГО, МИЛОСЕРДНОГО!

— Повторяйте за мной. — И мы в один голос забубнили, начальные слова молитвы.

Он, встал и прошел между рядами стоящих на коленях, мальчиков. Вчера ещё, моя мать, рыдая, стояла предо мной на коленях и целовала меня, потом судорожно прижав к себе в последний раз, она встала и не оборачиваясь ушла, а я остался один на один с тем кого потом долгие десять лет буду звать — Учитель. Тогда он выглядел довольно, молодо,— черная с проседью, густая борода, темно карие глаза. Ласковая улыбка и голос. Его голос завораживал и успокаивал, заставлял слушать. И он всегда улыбался, даже когда наказывал учеников. Смертью. К концу первого года обучения из трех десятков нас осталось два с половиной. Теперь учителю достаточно было в полголоса сказать или спросить и всё исполнялось мгновенно. Нас учили многому, но со второго года началось разделение, каждый стал выбирать, что ему больше нравилось, нет, не так, как считал учитель. Я хорошо запоминал, был любознательным, не боялся крови, вот и стали меня учить на лекаря. Многие из тех с кем я спал рядом, стали воинами. Они вечно ходили в синяках и ссадинах, мне приходилось их лечить, так я стал практиковаться в своей науке.

Я знаю, сколько и какие травы надо положить в отвар, и он поможет от болей в сердце, и так же ведаю, что добавить в него и больной не проснется. Как сделать состав и смерть наступит через месяц. Мне много чего показали и многому научили. Но все кончилось в одночасье, я склонен считать, что меня спас Аллах и мой учитель. В один из дней он позвал меня.

— Мухаммад,— голос учителя был, как никогда спокоен, но я бы сказал, что в нем проскочила легкая тревога. — Тебе надлежит собрать свои вещи, ты должен уйти. Я тебе дам немного денег. Ты отправишься, в другой город и будешь там жить. Если найдешь подходящую девушку, женись. Но помни, что смогу всегда найти тебя и ты пойдешь за мной туда, куда я позову. Ты мой самый лучший ученик, я хочу дать тебе возможность остаться в живых. Запомни и оцени это.

— Да, учитель,— Я согнулся в поклоне, — когда мне уходить?

Он прошелся по комнате, взял в руки вазу стоявшую на столике, поставил, остановился у окна, заложив руки за спину. — Сегодня вечером. К ночи ты должен уйти из города. Если останешься до утра, умрешь.

От того, как были сказаны эти слова, мне на спину как будто кипятка плеснули, я вздрогнул.

Серый рассвет застал меня в пути. Я шел за последним верблюдом в караване. Позади меня была непроглядная тьма ночи, а впереди вставало солнце первого, в моей самостоятельной жизни, дня"

С легким шорохом скатились камни уложенные по краю бархана, стукнулись друг о друга и остановились.

Я протянул руку и потряс Ибрагима за плечо,— К нам кто-то идет.

— Слышу,— Мне показалось, что он стал отползать от костра, не открывая глаз и даже не изменив позы. Два удара сердца и я остался сидеть у костра один. Сжал ладонью рукоять своего посоха. Крадущиеся шаги все ближе и ближе. Ох, как трудно сохранять спокойствие, когда к тебе со спины подкрадывается, возможно, твоя смерть. Так и хочется вскочить и с громким криком отбежать в сторону. Чуть слышно звякнуло железо и песок. Пора!

Не вставая, метнулся на право, откатываясь из круга освещенного костром. Вскочил на ноги и повернулся лицом к нападающему. В полном молчании на меня набегал человек, держа в руках клинок. Взмах, удар, я отступил назад. Взмах, удар, я отступил ещё на шаг. На следующем замахе отшагнул в сторону. Он провалился вперед, за что был тут же мной наказан, посох, описав полукруг, с треском врезался ему в шею. От удара он пробежал вперед пару шагов и зарылся лицом в песок. Рассматривать его, не было времени, на меня набросился второй, он стал вращать саблей как ветреная мельница, стараясь разрубить мой посох, которым я оборонялся. Отбил, еще отбил. " Вот шайтан, он мне сейчас его на дрова порубит" Ногой зацепил песок и подкинул его, целясь в лицо. Он отшатнулся, назад выставив вперед руку с саблей, второй протирая глаза. Я наугад ткнул его как копьем и .... О Аллах, мне повезло и на этот раз. Удар попал в горло, уронив саблю, он ухватился за горло, медленно опустился на колени, я схватил её и ткнул ему в грудь, потом еще раз. У подножия бархана Ибрагим изображал из себя серну, размахивая сучковатой палкой, отбивался сразу от троих. Громко закричав, я бросился ему на помощь. Один из нападающих, молча развернулся в мою сторону и хотел уже шагнуть. Ибрагим не терял время даром, раздался глухой шлепок, враг упал. Я добежал до своего друга и протянул ему саблю. Дальше мне осталось только наблюдать как эта машина для убийств, делает меня работу.

Он взял саблю левой рукой , дубину в правую. Отбил выпад и с размаху врезал в лоб суковатой палкой. Покойник. Второй подхватился и хотел бежать, но та же палка, пущенная умелой рукой, попала по затылку. Беглец сбился с шага, споткнулся, припал к песку и когда встал, было уже поздно, Ибрагим был рядом, сверкнуло острое железо....

— Мухаммад, чтоб тебя шайтан, на куски порвал, тебя, где иблисы носили, черт, мусульманский. Меня чуть на шашлык не порубили. — Он разорался как ишак перед случкой.

Я не обращая внимания, пошел осмотреть своих противников, оба были мертвы, у одного сломана шея, а другой скончался от острой болезни легких. Убедившись, пошел обратно и не увидел этого крикуна. Его не было, в тусклом свете луны я дошел до разбойников, два были мертвы, одному разбил череп, второго проткнул, а вот который получил по затылку, еще дышал. Я хотел отправить его душу к Аллаху, но Ибрагим отвлек меня, сказав: оставь, потом прикончим. Он шел, ведя за собой трех верблюдов.

— Там еще два, Надо и их забрать.

— Ибрагим,— прикрикнул я на него,— Остановись. Зачем нам столько этих тварей? Нам двух хватит, остальных выпустим.