Сказка о дьяволе

-Я не могу открыться, — напряжённо сказал Мелькор. — Люди испугаются. Им-то я ничего хорошего не сделал, да и... словом, не примут они от меня помощи. Я мог бы дать тебе молодость до конца дней, долгую жизнь. Одна беда: односельчане твои заметят. Пойдут слухи, что что-то тут не так.

Она кивнула.

— А как же ты сейчас пойдешь и будешь воевать там, на большой земле... против своих же?

-Я не буду воевать, — честно сказал Мелькор. — Больше всего на свете я ненавижу это занятие.

— Но ты же... Ты же... — она запнулась. — Я, наверное, совсем сошла с ума... Ты ведь... Враг Мира?

-Никому не говори, — Мелькор улыбнулся и сделал страшные глаза. — А то смеяться будут.

— Но... — она потрясла головой и засмеялась. — А как же тебе тогда удалось... ну, сбежать? И потом, ведь говорили: у него на руках шрамы, и на лице — от Торондора, и вообще он чудовище...

-Не надо, — попросил Мелькор. — Нет ничего. Ни чудовища со шрамами, ни войны. Есть только ночь и волны, а скоро придёт рассвет, и я уеду.

— И я снова потеряю тебя... Во второй раз. Ты не будешь воевать — а что же тогда ты будешь делать там?

-Я не могу не уехать, прости... Ведь если я откажусь — будет подозрительно: ведь все мужчины уходят. Я не знаю, что будет. Есть далеко горная долина, где меня знают, куда можно прилететь, не прячась, где меня не испугаются... Там живут люди, которые и в триста лет выглядят молодыми, которые слышат чужие чувства и умеют разговаривать мыслями. Они ни с кем не воюют, они не покидают своей долины. Хочешь — я заберу тебя туда?

Тария помолчала, побарабанила пальцами по столу. Аккуратно накрыла кувшин с молоком полотенцем. И сказала:

— Хозяйство возьмет сестра, не пропадет... Знаешь, мне неуютно здесь, на этом острове. Тут, конечно, сытно, всегда тепло, и море такое красивое. Но не поймешь даже, какое когда время года. Какое-то все слишком правильное, однообразное. Ты же знаешь, в Дортонионе были сосны, высокие, и мох, и обрывы над речкой, и облака летели по небу, я так любила смотреть с холма на закат... А здесь облаков никогда не бывает. А где я там буду жить, в той долине?.. У меня ведь все хозяйство здесь...

Мелькор тихо засмеялся — как смеются только в счастливых снах.

-Земли много, да и дом построить люди помогут. Надо сообразить, как тебе уйти из деревни, нельзя же вдруг исчезнуть в одну прекрасную ночь.

— Исчезнуть-то можно, только подумают невесть что... А как ты сам собираешься исчезнуть от наших там, на большой земле?

-Пока не знаю. Посмотрим.

— Так может, мне с тобою уехать? Меня возьмут, по хозяйству женщины тоже нужны. Поймут, что с мужем хочу.

-Я поговорю, попрошу за тебя. Должны согласиться. А там, на материке — увидим. Земля большая, ночи тёмные, мало ли что.

— Да, а вот как же это — если ваши люди живут далеко... А с кем тогда воевать-то нас собирают? — спохватилась Тария. — Хотя вроде бы говорили — орки... Но орки же все должны подчиняться тебе!

-Орков много, меня мало, — усмехнулся Мелькор. — Сейчас они и вовсе сами по себе. Спрашивается, что же воинство Валар их не истребило под корень? Хоть бы какой-то от него толк был.

— Воинство Валар Врага истребляло, — чуть виновато сказала Тария, — видать, не до орков им было, а они, говорят, плодятся, как мухи. Послушай, а можно, ты... станешь, как раньше... Мне неловко перед тобой.

-Да, да, конечно, — он спохватился, снова отвернулся к окну. — Хотя, правду сказать, теперь неловко уже мне. Не могу я так больше...

— Великие Валар... И мы с тобой, как муж и жена... — она нервно засмеялась. — Слушай, я тебе хоть немножко... нравлюсь... ну, как женщина? Или это все — по просьбе?..

Мелькор медленно повернулся к ней. Он снова был в облике погибшего моряка, хотя теперь, как никогда, чувствовал себя не имеющим права на него.

-Ты знаешь... Я ведь не просто создал себе полностью человеческое тело. Это было бы можно, это — просто, но... Это было бы враньём. Я знал, что так — неправильно, так ничего не получится, ты распознаешь обман, да и не было бы это выполнением просьбы его, а вовсе наоборот. Тогда, во время нашей с ним встречи, было соприкосновение наших душ, и твой муж, уходя, как будто передал мне свою жизнь, несбывшуюся и уже прошедшую, свои песни, своё море... и свою любовь к тебе. Так что с тех пор это — моё, и то, что было между нами, — настоящее. Поверь. Хотя тебе, наверное, трудно поверь слову Врага Мира.

— Нет, я верю... верю. Знаешь... Поцелуй меня. Просто поцелуй...

Он исполнил её просьбу. И ветер задул свечу на столе. И — странное чувство — было похоже, что следы погибшего моряка в Незримом стали таять во мраке, исчезать... как если бы душа умершего наконец обрела покой.