Саматта подхватил ее на руки и поцеловал.
— А вот о грязных мыслях я тебе расскажу в ванной, — зловеще прошептал он ей на ухо. — Готовься, тебе придется их отмывать.
14.06.858, вододень. Катония, город Крестоцин
— Я думаю, все в порядке, Гэки.
Карина сморгнула, возвращаясь к нормальному зрению, и повернулась к Гэкаю.
— Все в порядке, — повторила она задумчиво. — Конечно, жаль, что его не перевели к нам раньше, но я, в общем-то, ничего принципиально не изменила бы. Резекция поджелудочной железы и селезенки выполнена качественно, я бы лучше не справилась. Метастазов в окрестностях, разумеется, много, в том числе в желчном протоке, но я все выжгла за один прием — общая масса невелика, организм справился. Разумеется, несколько дней господину Нондакуре придется полежать с гемодиализатором, плюс обычный контроль.
— Ну вот, господин Нондакура, значит, жить будешь! — весело проговорил молодой хирург, обращаясь к пациенту. — Через пару недель, если все пойдет хорошо, выпишем тебя домой, к жене, а через период можешь снова начинать работать.
— Вам бы только денег побольше вытянуть, — зло буркнул пациент. — Я же сказал — нет у меня медицинской страховки. И денег нет. Говорил я им — не надо резать, так нет! Хлебом не корми, дай с ножом в кишки залезть рабочему человеку. Да я на вас вообще на всех в суд подам, чтобы неповадно...
Карина едва удержалась от раздраженной гримаски. Мужчина ей активно не нравился, даже если оставить в стороне отвратительный характер. Лет пятидесяти с небольшим, с дряблой кожей складками (следствием ожирения и последующего исхудания во время болезни), с оплывшим лицом и редкими нечесаными волосами. Похоже, хронический алкоголик: в печени — хорошо развитый жировой гепатоз на грани цирроза, в слизистой желудка атрофические изменения, на носу — густая сетка розовых прожилок. Заядлый курильщик — с насквозь прокопченными легкими и характерным запахом изо рта, и вообще ужасно вонючий. Его наверняка должны были мыть и при поступлении, и регулярно после операции, но исходящий от него запах псины оказался неистребим.
— Господин Нондакура, — перебила она. — Прошу извинить, но у меня нет времени на досужие разговоры. Без экстренного вмешательства ты бы умер от карциномы через несколько периодов, и умер очень неприятной смертью. Рак поджелудочной железы крайне опасен. Еще лет двадцать назад по смертности он был на четвертом месте среди всех онкологических заболеваний. Скажи спасибо терапевту, что он сразу же направил тебя в больницу, а оперировавшему тебя хирургу — что он все-таки настоял на операции. Я вообще не понимаю, каким образом ты умудрился вырастить у себя опухоль до такого состояния...
— Постоянной работы нет, медстраховки нет, регулярный мониторинг не проходил уже лет десять, — пояснил Гэкай. — Пришел к врачу спустя три периода после того, как боли начались.
— А, вот как... Господи Нондакура, я подтверждаю правильность решения твоего врача и объем проведенного вмешательства. Тебе вообще невероятно повезло, что опухоль возникла в хвосте железы, а не в головке, и на такой запущенной стадии мало распространилась на желудок и дальше. Обычно на этой стадии приходится удалять большую часть желудка, желчного протока и двенадцатиперстной кишки — если, конечно, состояние позволяет. Большинство людей в таком состоянии неоперабельны, им даже я, наверное, помочь бы не смогла. Ты просто с яблоком судьбы родился — но такое везение дважды не повторяется. Пожалуйста, больше не экономь на здоровье. Не забудь обязательно купить назначенные тебе препараты и регулярно их принимать. Это лекарства нового поколения, которые избирательно подавляют рост именно раковых клеток. Пусть они пока довольно дороги, тебе они совершенно необходимы.
— Я вам что, миллионер? — от упоминания дорогих лекарств настроение вздорного дядьки явно не улучшилось. — Где я вам денег на лекарства напасусь? Все вы заодно, нигде правды не найдешь!
— Найди постоянную работу, и деньги появятся. Кроме того, тебе теперь категорически запрещено пить и курить, "алкоголь", "табак" и "яд" для тебя полные синонимы. Думаю, сэкономленных на спиртном средств вполне хватит на ган-ингибиторы. Пойми, пожалуйста, что врачи — не чудотворцы, даже я. Я выжгла все метастазы, которые видит мой... м-м-м, эффектор. Но он видит далеко не все. За последних пять лет у четверых моих пациентов случились рецидивы, казалось бы, надежно убитого рака, и мне пришлось выжигать метастазы заново. Скоро я уезжаю в Сураграш, возможно, навсегда, и помочь тебе больше не смогу. Так что не вздумай пренебрегать лекарствами. Гэки, у тебя все? Меня господин Кулау просил зайти.
— С господином Нондакурой — все, — кивнул хирург. — Кара, у меня еще один личный разговор есть. Поговоришь с "дедом" — найди меня. Я, скорее всего, в ординаторской.
— Хорошо, — Карина улыбнулась коллеге, поклонилась демонстративно отвернувшемуся пациенту и вышла из палаты. Устроившийся на подоконнике Парс широко зевнул и проводил ее взглядом двух пар щелевидных зрачков, но за ней не увязался. Ее тихо кольнуло в сердце. Все правильно, больше она ему не хозяйка. Прости, малыш, но в Сураграш тебя я взять не могу...
У завотделением ее ждал сюрприз. Доктор Кулау, с измученным видом общавшийся с посетителем, при виде ее буквально просиял.
— Кара! — он встал из за стола, почти подбежал к замершей в дверях Карине и едва ли не силой втащил ее в кабинет — Ну наконец-то! Входи, входи. Позволь представить тебе господина Вая Краамса, журналиста канала "Весь мир"...
— Мы знакомы, — сквозь зубы процедила Карина, усаживаясь на стул напротив посетителя. Завотделения скромно уселся не на свое рабочее место, а на диванчик у дальней стены, и сделал вид, что вообще отсутствует в кабинете. — К несчастью. Господин Вай, каким образом ты проник сюда? Я думала, что СОБ надежно охраняет больницу от незваных гостей вроде тебя.
— Так скажем: все равны перед законом, но некоторые равнее, — во все тридцать два зуба улыбнулся журналист. — Особенно когда их проводит работающий здесь хирург. Госпожа Томара все-таки вняла голосу рассудка и справедливо сочла, что знакомое зло лучше незнакомого.
— Я думала, ты в Сэтате, — Карина оценивающе посмотрела на него, прикидывая, как звезда национального телевидения будет выглядеть, приложившись физиономией о пол. Или о стену. Или хотя бы о письменный стол господина Кулау... хотя нет, полировку стола жалко, еще поцарапает ядовитыми клыками. — В Оканаке я специально выясняла, не захочешь ли ты снова взяться за старое, и меня обрадовали, что ты в длительной зарубежной командировке. Оказывается, обманули.
— А... — журналист небрежно помахал рукой. — Из Сэтаты мне пришлось убираться в срочном порядке. Видишь ли, Кара...
— Госпожа Карина! — отрубила та.
— Видишь ли, Кара, — невозмутимо продолжил Вай, — я раскопал забавную историю с контрабандой оружия из Катонии в Сэтату еще до нынешней гражданской войны. И выяснилось, что в ней замешаны некоторые очень высокопоставленные личности из Министерства обороны. А в Сэтате мне удалось собрать дополнительные материалы. Когда мои репортажи опубликовали, меня неформально предупредили, что если я не исчезну из Сэтаты самостоятельно, то меня увезут оттуда публично и с военными почестями — в гробу, покрытом государственным флагом Катонии или Горагии, на мой выбор. Я решил, что лучше совершить тактическое отступление и продолжить битву в дальнейшем, чем геройски пасть в неравном бою и замолкнуть навеки. А потом оказалось, что ты вернулась в Катонию, и вот я здесь.
— Ценю проявленное тобой мужество, господин Вай, — холодно сказала Карина. — Я так понимаю, ты появился, потому что чего-то хочешь от меня. Сразу предупреждаю: интервью я больше не даю. Я уже по нескольку раз рассказала прессе все, что могла и хотела, и больше языком трепать не намерена. Так что ты опоздал.
— Ну, слишком много счастья в жизни не бывает, — журналист философски пожал плечами. — Однако я хочу поговорить с тобой несколько об ином. Видишь ли, телеканал "Весь мир" в лице своего главного директора Вассы Курабэкко полагает, что с некоторых пор мир слегка расширился. В частности, местность под названием "Сураграш" теперь заслуживает внимания нашего зрителя. А у нас, как ни досадно, до сих пор в тех краях нет ни одного собственно корреспондента. Даже корреспондента-совместителя и то нет, как и у других каналов...
— Дай я догадаюсь сама, господин Вай, — перебила его Карина. — Уж не намерен ли ты стать собственным корреспондентом ВМ в Сураграше?
— А почему нет? — Вай снова пожал плечами. — В Горагии меня сейчас, мягко говоря, не ждут, в Катонии скука смертная, а Сураграш — страна экзотическая, события происходят интригующие, да еще и мои старые знакомые там у руля оказались. Внимание зрителя и читателя обеспечено. Ты ведь, кажется, на днях туда возвращаешься? Вот и прихвати меня с собой.
— И в самом ближайшем будущем широкая публика узнает об инопланетянах и таинственных монстрах в сураграшских джунглях... — саркастически пробормотал со своего диванчика Кулау.
— Я больше не занимаюсь паранормальщиной, — отмахнулся журналист. — После "Камигами" как-то...
От изумления Карина поперхнулась слюной и закашлялась. Вай замолчал и с интересом посмотрел на нее.
— Ты знаешь о "Камигами"? — наконец проговорила она. — Откуда?
— Госпожа Эхира прислала мне читалку... незадолго перед смертью, — пояснил журналист. — Кстати, Кара, прими мои соболезнования по поводу ее кончины. Мне действительно очень жаль. Тогда, на шоу, я заметил, что она плохо выглядит, но мне и в голову не приходило, что все настолько скверно. Мы не раз сотрудничали, и она была хорошей женщиной. Так вот, когда я покопался в "Камигами" — кстати, похоже, мне досталась сильно урезанная версия, я бы не отказался почитать полную — я как-то расхотел выглядеть идиотом, рассуждающим о летающих тарелочках...
— Этот вопрос можно обсудить и потом, — быстро сказала Карина, глазами показав в сторону Кулау. Завотделением она любила, но ни в какие секреты, связанные с Демиургами, не посвящала и посвящать не намеревалась. По крайней мере, сейчас, еще не привыкнув толком к своему новому положению. Слишком много придется врать насчет себя, а врать она за свои двадцать восемь лет жизни так толком и не научилась. — Значит, господин Вай, ты очень хочешь попасть в Сураграш?
— Ну, как тебе сказать... — протянул журналист, безразлично разглядывая ногти. — "Золотую ласточку" благодаря тебе в нынешнем году я точно заработал, так что больше пока можно и не стараться. Но, — он вскинул взгляд, — Кара, мне и в самом деле очень интересно, что происходит на Западе. Обещаю, я буду настолько объективным, насколько возможно.
— Там все еще стреляют, — напомнила Карина. — И похищают ради выкупа.
— А! — журналист махнул рукой. — В Граше меня уже воровали шесть лет назад. Я туда туристом ездил, в отпуск, а чтобы затраты компенсировать, подрядился серию видеорепортажей для какой-то турфирмы сделать. Вот меня и украли... где? То ли в Тусе, то ли где-то в его окрестностях, уже и не помню. Как украли, так и выпустили, за выкуп, мизерный до обидности — по курсу вышло что-то около пятнадцать тысяч маеров. Душевные оказались люди, кормили хорошо, разговоры за жизнь разговаривали. Если бы голову не обещали отрезать, совсем замечательное приключение бы вышло. Так что пусть снова воруют, сравню подходы к ремеслу в Граше и Сураграше.
Карина озадаченно посмотрела на него, задействовав нейросканер. Кажется, журналист не шутил. Ему и в самом деле было наплевать на похищения и прочие опасности, и тянуло от него лишь азартным ожиданием. Неужели его так тянет в далекие незнакомые джунгли? С другой стороны, Вай хотя и въедливая зараза, но нужно отдать ему должное — если верить Майе, в смысле, ее воплощению тете Эхире, он по-своему честен и профессионален. Кидается на жареные факты, словно голодный коршун на зайца, способен переврать до неузнаваемости даже таблицу умножения, ради рейтинга своих передач готов убить кого угодно, не гнушается мерзкими передачами с похорон и судебных заседаний — но никогда не нарушает данное слово. И никогда не публикует данные, сообщенные в режиме "не для печати". Строит на них свое расследование, да, но не публикует.
А им до смерти нужна хоть какая-то положительная реклама из более-менее нейтрального источника. И если ценой окажутся дурацкие репортажи о ней и ее семье... ну что же, придется перетерпеть. Все равно от них никуда уже не деться.
— Ну, а от меня-то что нужно? — уныло спросила она. — С собой я тебя взять не могу, я сама через Граш на перекладных добираться намерена. А у тебя наверняка с собой оператор, ассистент, спутниковый коммуникатор, вообще аппаратуры вагон.
— От тебя, Кара, мне нужно одно: заверение, что меня из вашего Сураграша в шею не погонят. Обидно окажется, если я туда припрусь с, как ты выражаешься, вагоном аппаратуры, а мне опять пообещают гроб под государственным флагом. И еще бы пару подсказок — куда мне сунуться сначала, чтобы базу операций обустроить, и как лучше добираться.
— Господин Вай, ты скотина, — грустно сказала Карина. — Сволочь. Урод моральный. Ты так подставил меня той передачей — и теперь хочешь, чтобы я снова тебе помогала?
— А то как же! — журналист снова просиял улыбкой. — Ну сама посуди — если бы не передача, тебя бы не украли. А если бы тебя не украли, ты бы не стала Кисаки Сураграша и всю жизнь проторчала бы безвылазно в Крестоцине. Или Масарии. Ну, разве что с редкими выездами в Оканаку на симпозиумы. А несчастный народ Сураграша так и продолжил бы страдать под тяжким игом бандитов и наркоторговцев. По здравому размышлению ты меня благодарить должна!
— Наглец! — Карина фыркнула. — Господин Вай, могу только одно пообещать: что расскажу Панириши о тебе все, что думаю. Если он решит, что тебя нужно соленой плетью гнать из Сураграша, так тому и быть.
— Согласен, — быстро согласился журналист. — А что он вообще за человек, ваш Панариши? Ты говорила — шаман. С бубном, в татуировках, с костью в носу? Или он просто прикидывался?
— Ага, с костью. С берцовой. Человеческой. Он обожает лопать на завтрак мерзких журналистов, наслаждаясь их криками. Вот доберешься к нам — на собственной шкуре убедишься.
Карина поднялась.
— Когда решишь ехать — в Грашграде есть человек, выполняющий роль нашего временного представителя. Зовут Майла Бхаран. Она наполовину тарсачка, наполовину гулана, прекрасно знает страну. Она подскажет, как лучше добираться и где и кого можно найти. Вот контакт... — Она достала свой пелефон и потыкала в экран, пересылая код на с готовностью подставленный пелефон Вая. — Я завтра уезжаю из Катонии, так что ничем тебе помочь не смогу. Господин Кулау, — она обернулась к заведующему отделением, — ты меня позвал только затем, чтобы от незваного гостя избавиться?
— Ну, вообще-то еще кое-какие мелочи оставались, — Кулау поднялся. — О завершении формальностей с твоим отпуском без содержания, финансовые вопросы, еще кое-что. Ничего важного. Вечером поговорим.
