Сначала свистнула арбалетная стрела, потом следом, один за другим, грохнули два выстрела из 'Сайги'. Вспугнутая выстрелами, стая гусей поднялась в небо, оглашая окрестности своими возмущенными криками. На берегу остались биться три птицы, две пораженные дробью, и одна — стрелой.
Когда Сергей Петрович и Валера подошли поближе, то увидели, что Валера убил сидящую на кладке крупную гусыню. В гнезде, диаметром около семидесяти сантиметров, лежали шесть больших яиц, желтоватая скорлупа которых была покрыта неровными серыми пятнами. Не успели они подойти к гнезду вплотную, как неподалеку от них приземлилась еще одна крупная птица. Расставив крылья, и вытянув вперед шею, крупный гусак атаковал разорителей его домашнего очага. Валера, который перезарядил арбалет сразу после первого выстрела, не задумываясь, всадил в защитника гнезда еще одну стрелу. Итак, охота удалась — у них были две молодые птицы, примерно по три — три с половиной килограмма весом, и одна взрослая пара, где самка тянула на пять с хвостиком кило, а самец — на все семь. Этого вполне хватит на ужин и на завтрак, даже если вторая пара охотников ничего не добудет.
Пока, Сергей Петрович связывал добыче лапы, готовя ее к переноске, Валера вытащил из тушек стрелы, а потом подошел к гнезду. Взяв в руки одно яйцо, он поднес его к уху. Немного послушав, довольно улыбнулся, и, расстегнув куртку, сунул яйца к себе за пазуху, между свитером и рубашкой.
На вопрос Сергея Петровича — что он делает, Валера поднес к его уху одно из яиц. Внутри что попискивало и поскрипывало.
— Уже скоро, — сказал он, — до проклевывания осталось меньше суток. Раз пищит, значит, уже дышит воздухом. Отнесу Маринке с Вероникой, пусть возятся с гусятами, меньше будут Витальевну доставать...
2 июня 1-го года Миссии. День девятнадцатый. Ранее утро. Северные равнины, 100 километров северо-западнее Альборга (Дания).
Валеркины гусята вывелись среди ночи. Вероника, которая взяла яйца к себе за пазуху, как то беспокойно заворочалась, потом раздался хруст, треск и мокрое серое существо, пища, завозилось на ладони у девочки, пытаясь подняться на слабые еще лапки. К утру в картонной коробке стоявшей у печки, на подстилке из собранной на берегу прошлогодней травы, уже возились пять маленьких гусят. Оставшаяся от завтрака каша была съедена ими на ура. Вздохнув, Марина Витальевна назвала их 'наше подсобное хозяйство', и включила в перечень своих подопечных. А Сергей Петрович задумался о том, что им еще предстоит расширять это 'подсобное хозяйство' насколько это возможно. Как говорится, 'кролики это не только ценный мех, но еще и продовольственная независимость'.
Пользуясь тем, что северо-западный ветер с утра был вполне умеренным, Сергей Петрович сразу после рассвета поставил паруса и, запустив мотор, на небольших оборотах двинулся в путь дальше по реке. За ночь потеплело. Утром температура поднялась до плюс тринадцати — пятнадцати градусов. Из-за пасмурного неба обсерваций они не производили, но по счислению и особенностям местности можно было понять, что их путь проходил примерно в пятидесяти километрах к северу от оконечности Ютландского полуострова. Правый берег реки представлял собой каменистую ледниковую морену с возвышающейся над ней стеной льда, которую прорезали потоки талых вод. А по левому борту тянулись все те же покрытые весенней травой низкие холмы.
Чем дальше 'Отважный' двигался на юго-запад, тем более равнинным делалось побережье по левому его борту. Тундростепь напоминала ту, что путешественники наблюдали на берегах Ладожского озера. Сергей Петрович распорядился внимательнее поглядывать на берег в поисках дыма от костра, или других признаков присутствия человека. В этих краях уже можно было надеяться встретить первые охотничьи группы, вышедшие в поисках добычи раньше остальных. Но ничего интересного обнаружить не удалось.
Коч, идя в правый галфинд, иногда переходя в бейндвинд, продолжал скользить вниз по течению. Тихо постукивал мотор, мимо корабля проплывали красоты дикой природы. По правому борту это были бело-серые нагромождения камней морены и ледниковая стена, а по левому — изумрудно зеленая зелень и многоцветье тюльпанов и крокусов. В эту зону сплошного цветения они вошли сразу после полудня. Выглянуло солнце, и все вокруг стало сказочно красивым.
Антон-младший вполне серьезно отнесся к своей обязанности впередсмотрящего, и после первой его вахты Сергей Петрович решил, что принял верное решение. На борту 'Отважного' теперь воплощался великий принцип социализма: 'от каждого по способностям, каждому по возможностям'. Делом были заняты абсолютно все. Когда Ляля ушла с камбуза во впередсмотрящие, ее место помощницы Марины Витальевны заняла Марина-младшая, которая, несмотря на свой юный возраст, на удивление легко управлялась с шинковочным ножом и половником. Маленькая Вероника, которой понравилось возиться с гусятами, стала 'заведующей подсобным хозяйством'. И Сергей Петрович уже задумывался о том, что будет, когда в этом хозяйстве, кроме гусей заведется живность посолиднее. Только такая маленькая девочка вряд ли сможет управиться с конями или турицами, которых и язык то не повернется назвать коровами. Но то, что сместить Веронику с этого поста без скандала не удастся, было видно сразу.
Немного подумав, и посоветовавшись с коллегами, Сергей Петрович пришел к выводу, что проблемы надо решать по мере их поступления. Ясно лишь одно — свой 'аттестат зрелости' девочка заслужила, и иждивенкой не будет. Надо только дождаться пока она подрастет, а пока по возможности выделять ей помощь. Сам Сергей Петрович не испытывал особого желания возиться с маленькими зверушками. Если в коллективе есть человек, который вкладывает в это дело всю свою душу — так пусть он им и занимается. Натуральное хозяйство на ближайшие пару сотен лет — это наше все.
Вечером сгустились тихие сумерки. Но ночь так и не наступила, хотя яркие звезды на небе стали уже заметны. Очевидно, наступала пора белых ночей.
Причалили, и уже на берегу съели заранее приготовленный ужин. Немного посидели у костра, потом Сергей Петрович с Андреем Викторовичем взяли ПАР и, сделав астрономические замеры, по высоте Веги над горизонтом установили широту места, которая была равна 57 градусов, плюс-минус лапоть. Более точно решили определяться в точке впадения в Реку уже слившихся вместе Эльбы, Рейна и Мааса, которое ожидались впереди примерно через сутки.
Если внимательно разглядывать детальные батометрические карты Северного моря сделанные в наше время, то на них видны следы речных долин на морском дне. Там решено было сделать однодневную стоянку, немного перетрясти припасы, и точно привязаться к местности, определив широту ночью, а долготу днем, если будет ясная погода. Кроме того, нужно было нагреть воды и, развернув палатку, устроить что-то вроде бани. Люди, гм, начали слегка попахивать. Простое умывание холодной водой уже не удовлетворяло требованиям гигиены. По сути, эта остановка будет обозначать, что пройдена половина пути.
Кроме того, после этой точки резко увеличивается вероятность встретить местное население, так как до изобретения лодок, крупные реки служили препятствием для проникновения людей на север Европы и, в частности, в Ютландию и Южную Норвегию. В пещерах Бельгии, к примеру, отмечены следы проживания, как неандертальцев, так и наших прямых предков — неоантропов кроманьонцев.
3 июня 1-го года Миссии. День двадцатый. Ранее утро. Северные равнины, 200 километров западнее Альборга (Дания).
Утро было безоблачно ясным. Только где-то на немыслимой высоте белым кружевом парили подсвеченные снизу солнцем легкие перистые облака. Отчалив от берега, 'Отважный' легко заскользил вперед под мотором. Недостатка в дровах путешественники не испытывали, ибо плавник по безлесным берегам реки не был редкостью. Встречающиеся время от времени небольшие притоки реки, в устьях зарастали кустарником, а где-то дальше, в укрытых от ветра узких долинах, росли и крупные деревья, которые после гибели выносило к Реке вешнее половодье. И самое главное, в связи с отсутствием тех, кто мог бы использовать эти мертвые деревья в качестве топлива, завалы из переплетенных стволов и ветвей могли копиться на отмелях десятилетиями и столетиями. Ну, а Сергею Петровичу много было и не нужно. Просто на каждой стоянке они пополняли возимый запас, и обязательно разводили большой костер, в знак того, что и в эти края когда-нибудь придет цивилизация.
У места последней стоянки Река брала еще круче к югу, а ветер все больше заходил к западу. Тут и к гадалке не ходи, было ясно, что 'Отважный' снова вернулся в область стабильного антициклона и, преимущественно западных ветров. Ледник по правому борту выглядел уже немного другим. Он посерел, и был весь изрезан эрозией от стекающих с него ручьев. Совершенно ясно, что зимой он снова возьмет свое, но эта борьба льда и летнего тепла показывала, насколько неустойчиво было природное равновесие.
'Эльбо-Рейно-Маас' имел обширную дельту с островами, заросшими густым кустарником. Сейчас, когда пик весеннего половодья уже наполовину спал, из воды начали выступать обширные песчаные пляжи. К одному из таких крупных островов, отделенному от южного берега крупной и глубокой протокой, около четырех часов вечера и причалил 'Отважный'.
Сергею Петровичу это место немного напомнило Васильевский Остров, естественно до того, как самодержец Петр поставил свой град на берегах Невы. Но, самое главное, на острове имелся большой навал выброшенного половодьем плавника, так что он, имея запас топлива, и будучи защищенным от хищников, в чем успели убедиться мужчины, обойдя его, был почти идеальным местом для стоянки.
На ужин из протока наловили удочкой рыбы, которая тут просто кишела, а с утра решили устроить охоту. Вопрос с помывкой решили просто. Из трюма были извлечены один из колодезных насосов, и бухта 15-мм пластикового шланга. Конечно, лучше бы подошла металлическая труба, но взять таковую с собой как-то не озаботились. На берегу, на месте где предполагалось развести костер, была вырыта яма, в которую и был опущена означенная бухта, один из концов которой дотянули до бани-палатки, а другой — до опущенного в протоку насоса. Всего в бухте было сто десять метров, так что длины хватало. Сверху уложенный в яму шланг присыпали тридцатисантиметровым слоем песка и, запустив насос, развели над ним большой костер. Температуру воды на выходе планировали регулировать, открывая кран ее подачи. Горячая вода должна была пойти, как только земля под кострищем достаточно прогреется.
Все безобразие этой схемы заключалось в том, что стоило лишь насосу заглохнуть, как пластиковый шланг тут же был бы непоправимо испорчен. Но все обошлось. Даже более того — все получился очень даже неплохо. Горячий душ, под которым по очереди и с большим удовольствием вымылись все, не экономя воду. Ведь даже после того, как костер погас, земля оставалась достаточно горячей для того, чтобы в ней можно было печь картошку, и насос должен был продолжать работать. Так что этим туристическим деликатесом друзья тоже побаловались, как и особым послебанным чайным сбором, который Марина Витальевна надергала прямо тут на острове. Все же, какой русский не любит горячей воды. Не хватало только парилки и березовых веников...
Часть 3. 'Клан Изгоев'.
Начало лета. Незадолго до полудня. Великие Северные равнины, в одном дне пути от слияния Великой Реки и Нагары.
Равнодушное солнце поднялось уже довольно высоко, и оттуда смотрело своим огненным глазом. С едва видимого на горизонте ледника задувал холодный ветерок. Гуг уже проклинал себя за то, что поддавшись чувству голода, он в одиночку попытался выследить такую опасную добычу, как небольшое стадо бизонов. Хотя, на самом деле, он был совсем не один, и вся эта коррида могла кончиться с куда более плачевным результатом. Но начнем все по порядку.
Несколько дней назад новый вождь изгнал Гуга из племени. Точнее, не так, изгнали не Гуга, а изгнали его сестер-близнецов — Мару и Дару. Ну, в самом деле, какой вождь находясь в здравом уме, изгонит молодого здорового охотника, способного приносить добычу. По крайней мере, пока этот охотник не совершил чего-нибудь выходящего совсем уж за край добра и зла. А вот две молодые злоязыкие девчонки вполне способны до самых печенок достать всю верхушку племени, особенно если помнить о том, что близнецы, да к тому же еще и рыжие, которые по старинному поверью, приносят несчастье.
А племени в последнее время действительно не везло. Все началось с того, что прошлой осенью на охоте шерстистый носорог насмерть затоптал старого вождя, который, по случайному совпадению, был отцом Гуга, Мары и Дары.
Пока был жив старый Харг, о 'приносящих несчастье' предпочитали не помалкивать, ибо вождь сам по себе был удачлив, и имел немало сторонников среди охотников. Также он никогда не мешкал, когда нужно было пустить в ход тяжелые кулаки, или оттаскать за волосы особо злоязыкую женщину. Ну, а после его смерти, как водится, все недовольные им воспряли духом, и принялись вымещать зло на детях, говоря им то, что при жизни никогда не осмелились бы сказать отцу. Лично Гуга кроме нового вождя мало кто задевал. Охотники по большей части были вне критики. Доставалось в основном его сестрам. Тем более, что отцовские лидерские задатки в нем были явственно проглядывали, и некоторые из его ровесников уже поговаривали, что едва Гуг наберется достаточно опыта чтобы вести большую охоту, племени снова надо будет сменить вождя. А то этот неумеха Гом быстро загонит всех в могилу.
И действительно, если зиму как-то удалось прожить на запасах, сделанных еще при старом Харге, то весной неудачи во время охоты пошли одна за другой. Добычи было мало, а охотники платили за нее тяжелыми травмами, а то и жизнями. За то время, когда сошел снег, и племя снова начало охотиться, погибло двое охотников, а один был искалечен. Еще четверо находились, как бы это сказать, в состоянии 'временной нетрудоспособности', и сейчас за ними ухаживала Мудрая Женщина. Искалеченный же охотник не обладал никакими особыми талантами и превратился просто в лишний рот.
От голода народ Гуга спасали лишь грибы и дикие травы с кореньями, которые собирали в степи женщины. Ну и еще рыба, кое как наловленная в Нагаре плетенными вершами.
А тут еще Мара родила своих первых детей: тоже девочек, тоже двойню, и тоже рыжих. После этого разговоры о 'приносящих несчастье' начались с новой силой. Ну, и в результате, после того, как табун диких лошадей вырвался из засады, затоптав участвовавших в загоне двоих молодых парней, терпение у вождя лопнуло. Куда это годится — еще двое молодых охотников будут вынужденно бездействовать луну, а то и две. Добытчиков в племени становилось все меньше, а голодных нахлебников — все больше. Нужно было принимать меры. И они были приняты в меру понимания тогдашними людьми сложившихся обычаев.
— У нас и так достаточно женщин, — безапелляционно заявил Гом, вернувшись с охоты в весьма дурном расположении духа. — Ты уже встала на ноги после родов, — сказал он Маре, — так что уходи от нас. И забирай с собой свою сестру, и свое рыжее отродье.
