Том 3. Древо Иггдрасиль

— Больше не можешь использовать дар, да? — с ехидством спросила девушка.

Маньяк под гнилой луной, Асами Хироко, Май-чан — теперь еще и она. Все больше людей, владеющих некими способностями. Сколько их всего? Неужели все были созданы японским правительством, как и сказала когда-то Хироко?

А, неважно.

— Какой еще дар? — спросил Аяо у девушки.

— Откуда я знаю? — растерялась она. — Но ты его лишился, понял? Смотри, как все вокруг обесцветилосЬ? В этой зоне любой дар теряет свою силу!

— Меня подобным не испугаешь, — сдерживая тошноту, произнес Аяо. — Мне вообще не нужен какой-либо дар. Я и без него могу скрутить тебя и забрать домой, глупая девчонка.

Девушка растерялась; на лице ее мелькнул испуг.

— Дурак!

— Твои угрозы не действуют на меня, — пробормотал Аяо.

— Дурак! — закричала девушка. — Убегай! Почему ты не убегаешь? Ты лишился своих способностей, ну давай же, беги!

— Каких еще способностей? — устало удивился Аяо. Не дожидаясь ответа, он без замаха ударил девушку в живот.

У нее вырвался странный тявкающий звук — словно щенячий скулеж; прижав к животу руки, она опустилась на землю.

— Я не Мейда-чан, правда! — расплакалась девушка. — Только не бей меня больше! Пожалуйста!

"Слабовата, — подумал Аяо. — Или притворяется?"

Мир вернулся в прежнее состояние. Собачье дерьмо вновь налилось красками; небо расцветило синим и голубым — а Аяо по-прежнему тошнило.

В переулок вбежала Рио Чиери; вид у нее был разъяренный.

Девушка стояла на коленях перед Аяо.

— Я не Мейда-чан, — умоляюще произнесла она.

— Да знаю я, — с трудом ответил Аяо. — Просто похожа. Хочешь, я вас познакомлю?..

5.

Мобильник разрывался от новых сообщений.

"Кога-кун, ну давай быстрее! ^_^"

"Кога-кун, поторопись! ^_-"

"Кога-кун, я совсем заждалась!(^3^)"

"Кога-кун, ты тормоз!"

— Бака-Накано, я не тормоз. Просто я в шоке, — произнес Кога.

Вокруг все плыло. Коге чувствовал дурноту. Хотелось сесть и обдумать хорошенько ситуацию. Но это неправильно; не стоит порой задумываться о происходящем — мало ли какие мысли могут прийти в больную голову?

Как следует поступить с матерью?

А с Накахарой Рейко?

Жениться — вот логичный ответ! Взять в жены обеих, и не будет лишних хлопот: муж может делать с женой все, что угодно — тут и сумасшествие простят, и отрезанные языки, и даже изувеченный мозг. Великолепное, истинно логичное решение! Будто кристалл, сверкает оно гранями, поражает холодной математической логикой! Жениться на матери — в этом есть нечто древнее, благородное, эллинистическое; Кога — он словно сам Эдип! А Накахара Рейко? Тут все сложнее. Благодаря своему заболеванию, она выглядит подобно маленькой девочке — и Кога должен стать для сей Долорес Гейз ее Гумбертом Гумбертом, нежным и одиозным чудовищем; боже, какая поэзия, какая чувственность!

"Ох, о чем я думаю," — Кога потер лоб.

Мать — пусть сидит себе под замком. Успокоится, да и все.

В середине лета к Коге попали двое преступников; странные, опасные люди. Мать обезвредила их — извлекла Храм, лишила связи с Богом; и правильно сделала. Кога возражать не стал. Он видел, на что способен один из парней — коротышка в толстых очках; и искренне не хотел, чтобы сила коротышки вновь обратилась против него.

Но Накахара-сан? Она-то чем провинилась перед матерью?

"А вдруг, — посетила его мысль, — а вдруг Накахара-сан ничем не лучше тех двоих?"

Вряд ли.

Не стоит наговаривать на нее. Черт возьми, она плакала у него на руках — какие могут быть после этого подозрения?

Кога устыдился собственных мыслей. И вновь возник вопрос — что делать с Накахарой Рейко?

"Аюми-чан, вот твоя мать, держи, — представил себе ситуацию Кога. — Она слегка покалеченная. И, кажется, немного сошла с ума. Но ты не переживай, в наши дни наука достигла неимоверных высот — вылечат все! Так что — бывай. И пусть Рейко-сан не забывает своего благородного рыцаря Кацуджи-куна!"

Кога сжал кулаки.

"Выход есть всегда, — подумал он. — Выход найдется. Обязательно. Нужно только понять... понять, как все работает — и выход найдется!"

Интересно, наука в самом деле способна излечить любые увечья?

Накано Хикари прислала новое сообщение.

"Кога-кун! (T-T)"

— А без этих убогих смайлов ты выражаться умеешь?! — стиснув телефон, заорал Кога.

Криком он напугал людей. Саляримен в помятом пиджаке, что шагал чуть левее Коги, шарахнулся куда-то в переулок. Старик в бандане прижал руку к сердцу. Маленькая девочка расплакалась и прижалась к матери; мать одарила Когу неодобрительным взглядом.

— Спокойнее, — произнес Кога. — Спокойнее, все хорошо. Вы, главное, не бойтесь. Все обойдется.

Из переулка, куда свернул саляримен, появился широкоплечий парень; были на нем шорты, футболка насыщенного красного цвета и белая кепка; на ногах его красовались дорогие скейтерские кеды — или же недорогая подделка под них. Руки в карманах — как обычно. Увидев Когу, он расплылся в улыбке; узнал, вероятно.

— Это же Кога-ан-чан! — воскликнул парень. — Как делишки?

"Только его не хватало", — подумал Кога с досадой.

То был Такеджима Хироюки, иначе Хиро-чан; себя он именовал Такеюки — "Таке + юки". Он был одним из жителей темной стороны — то есть банальным хулиганом. Неведомо как Такеюки дожил до 17-ти лет, и не попал в колонию для несовершеннолетних, и не был убит. Будущий бандит, иными словами — готовый материал для якудзы. Однажды Кога отделал его; с тех пор Такеюки относился к "ан-чану" с уважением, даже подобострастием.

Вот и сейчас:

— Ан-чан! Говорят, ты с нашими дурачками пересекся на днях, — Такеюки хохотнул. — Дурачки и не знали, на кого идут. Ты им круто вломил, ан-чан! Месяц в госпитале гарантирован. Ты не подумай, что я осуждаю, ан-чан. Ты правильно поступил! С дурачками только так и нужно.

— Ты о чем, Хиро-чан?

— Ну как! — от удивления Такеюки вынул руки из карманов. — Да вчера ночью! Нашим дурачкам вздумалось повеселиться. Шлюшку одну прижали к стене. А шлюшка была против, орала там, дрыгалась. Ну, дурачкам-то все равно. И тут, говорят, появился какой-то парень — гандам, ха-ха — и врезал дурачкам по морде. Это ведь был ты?

— Я, — признался Кога. — Только она не шлюшка. В самом деле.

Такеюки вдруг побледнел; понял, что мог оскорбить Когу случайным словом.

— Прости, ан-чан! Ты это, не подумай чего!

— Нет, все нормально, — тускло ответил Кога.

Телефон вновь загудел.

— Ан-чан?

— Пойду я, — сказал Кога. — Дела.

— Ан-чан, у тебя что-то выглядывает из кармана, — шепнул Такеюки.

Кога скосил глаза вниз. В самом деле; своей вибрацией телефон чуть вытолкнул кисть наружу — и стал виден палец с облезлым ногтем. Белый, вялый, слегка опухший, он напоминал червя.

— Хиро-чан, — произнес Кога.

— Да? — дернулся Такеюки. По лбу его стекал пот, но Такеюки это не замечал.

— Что именно ты видишь?

— А? Что я вижу? — переспросил Такеюки. — А что я должен видеть, ан-чан?

— Рыбу. Жирную красную рыбу, — раздельно произнес Кога. — Вот что вижу я. А ты, Хиро-чан?

Такеюки сглотнул.

— Да то же, что и ты, ан-чан, — потея, произнес он.

— Ну и славно, — улыбнулся Кога. — Эта рыба странно пахнет. С чего бы это?

Затолкнув кисть обратно, он направился дальше по улице. Такеюки, поколебавшись, двинулся за ним.

— Ан-чан, ты не подумай, — бормотал он. — Я рыбу видел. Именно что рыбу. Она вкусная, наверное! Такая рыба — да по ней фильм снимать нужно! Или мангу, мангу рисовать. "Рыба-император". Рыба на все десять баллов. Вот что я думаю!

— Да? Богатое у тебя воображение, Хиро-чан, -произнес Кога. — Ты же в университете учишься, Хиро-чан? Не в Токийском ли?

— Нет, ан-чан. Нигде я не учусь, — настороженно ответил Такеюки.

"Думает ведь, что я навожу справки, — с грустью подумал Кога. — Думает, что я хочу убить его. Технически справиться с Хиро-чаном довольно легко. Но зачем?"

— Ан-чан, — осторожно произнес Такеюки. — Ты это... ты знай, я за тебя! Я с тобой!

— Спасибо, Хиро-чан. Я знал, что всегда могу положиться на тебя.

— Вот именно, ан-чан!

На углу расположился робот — аппарат по производству мороженного — выкрашенный в белый и синий цвета; перед ним висел прозрачный контейнер, заполненный молочной массой — робот размеренно взбивал ее, охлаждал и поливал глазурью. Вокруг толпились дети и взрослые, и даже согбенная старушка с сумочкой. Первой в очереди стояла девочка-подросток. Она задумчиво водила пальцем по сенсорному дисплею, что был у робота на груди — заказывала себе кальмаровое мороженное.

— Ан-чан, я люблю рыбу.

— Да? — удивился Кога.

— В самом деле! — заверил его Такеюки. — Хочешь мороженного, ан-чан? Рыбное возьмем!

"Рыбное не берите. Плохо с глазурью сочетается," — раздался чей-то голос.

Кога посмотрел на девочку-подростка. Она сосредоточенно облизывала свой рожок с кальмаровым мороженным. Заметив взгляд Коги, девочка хихикнула.

"Не ожидал?"

— Нет, — сказал он.

Никто его не услышал, кроме Такеюки.

— Как хочешь, ан-чан, — приуныл он.

"Нет, — повторил Кога про себя. — Нет, не ожидал".

"Твой друг обиделся, Кацуджи-кун, — заметила девочка. — Успокой его".

"Успокою, — пообещал Кога. — Но моя фамилия вовсе не Кацуджи. Здесь ты ошиблась".

Девочка куснула мороженное.

"Ты нечестно играешь, — пожаловалась она. — И какая же у тебя фамилия?"

"Хасегава, — сказал Кога. — Можно просто Хасегава-кун. Я согласен и на "-сан". Кстати, а как твое имя?"

"Асами, — надулась девочка. — И еще, ты меня обманываешь. Ты — Кацуджи Кога. Я знаю тебя. Май-чан рассказывала про тебя. Ты — радостный дурачок".

"Поразительно, Асами-чан. Ты знаешь все обо мне", — пришел в восторг Кога.

Асами-чан гордо кивнула.

— Ан-чан, хватит на нее пялиться, — произнес тихо Такеюки. — Это неприлично.

— Тебе ли заботиться о приличиях? — пожал плечами Кога. Обернувшись к девочке, он произнес:

"Меня кое-кто ждет. Я пойду, хорошо?"

"Ладно. Тогда пока, Кацу... Хасегава-кун," — сдалась она.

Кога прошел мимо робота-мороженщика, глядя под ноги; за ним плелся и Такеюки.

Едва робот остался позади, Такеюки потянул Когу за рукав.

— Ан-чан, ты знаешь ее?

— Нет, — ответил Кога. — Просто она мне понравилась. Вот я и смотрел.

— А, вот оно как,.. — протянул Такеюки. — Ан-чан, ты ночью выйдешь в город, или как?

— Зачем?

— Вот именно, лучше сиди дома! Сегодня большая охота будет.

Кога остановился.

— Охота — на кого?

Кисть в кармане, пентаграммы, распиленные люди...

— Да так, на педика одного, — рассмеялся в кулак Такеюки. — Говорят, он разозлил самого Сузухару-сана. То ли обокрал его, то ли еще что сделал — в общем, Сузухара-сан поднял всех на ноги. Сегодня пойдем прочесывать район. В полиции знают, и рыпаться не станут. Ночь наша, ан-чан.

— Вот и прекрасно, — ответил Кога.

Дела Сузухары Негиши, местного лидера якудз, мало его интересовали.

— Жалко, Аямори не с нами, — вздохнул Такеюки.

— Жалко, — согласился Кога машинально.

Вот и дом Накано Хикари. Здание из желтого кирпича, с покатой серой крышей; первый этаж занят мини-маркетом, второй — адвокатской конторой. Огромный иероглиф "Гордость" намалеван прямо у входа — словно есть в этом некий смысл. У порога сидит бездомный вьетнамец; в руках его большая коробка, на которой написано: "В поддержку будущего японского правительства!" Кога кинул туда сто йен.

— Тазава-сан и Демократическая партия Японии — банзай! — пояснил вьетнамец.

Солнце палило вовсю; Кога вздохнул с облегчением, когда они с Такеюки вошли в здание.

— Ан-чан, мне уйти? — вдруг спросил Такеюки.

— На твой выбор, — произнес Кога. — Хочешь, оставайся.

Накано Хикари прислала еще одно сообщение.

"Кога-кун, бака!"

— Да иду я, иду.

Жила Хикари в квартире под номером "123".

— Ну, входим? — спросил Кога у Такеюки. Тот с некоторой робостью кивнул.

— Это девчонка, ан-чан?

— Да, к моей однокласснице идем, — ответил Кога безмятежно, и постучал в дверь.

"Кога-кун!" — пришло новое сообщение.

Он провел рукой по лицу. И вновь постучал.

Никто не открыл ему.

— Переодевается? — предположил Такеюки.

— Кто знает, — сказал Кога.

Из-за двери тянуло приятным запахом.

— Готовит, наверное, — сказал Кога.

И добавил:

— Кажется, дверь не заперта.

"Ситуация повторяется, — мелькнула мысль. — Я войду, и что я увижу? Язык? Мозги? Нет, о чем это я? Впал в паранойю. Глупый Кацуджи-кун. Воистину бака".

Кога толкнул дверь и вошел внутрь.

Ковер, что лежал у входа, был опален огнем. Ворс почернел; отдельные волоски свернулись.

"Эй, боги! — с замирание сердца подумал Кога. — Если повторится ситуация... если повторится та ситуация, я этого не переживу. Не смогу, и все тут. Боги, и ты, христианский Бог — скажите мне: все в порядке? Все в порядке, да?"

— Ан-чан, тут что-то на столе, — тихо произнес Такеюки.

"Приятный запах жареного... он не выветрился, поскольку окна закрыты".

Телефон гудел — он буквально содрогался от новых сообщений.

"Кога-кун, ну давай быстрее! ^_^"

"Кога-кун, поторопись! ^_-"

"Кога-кун, я совсем заждалась!(^3^)"

"Кога-кун, ты тормоз!"

"Кога-кун, ну давай быстрее! ^_^"

"Кога-кун, поторопись! ^_-"

"Кога-кун, я совсем заждалась!(^3^)"

"Кога-кун, ты тормоз!"

И снова, снова. И не жалко денег?

Кога подошел поближе к столу.

Там лежала золотисто-коричневая, хорошо прожаренная девушка — ноги подтянуты к груди, руки обхватывают колени. На лбу — капельки жира. Глаза матово поблескивают; рот разинут в крике — и можно увидеть почерневшие зубы. Черты лица вполне узнаваемы — Кога сразу понял, кто перед ним.

— Накано Хикари, — произнес он.

Она чуть подостыла — верно, лежит здесь уже несколько часов. Рядом записка, неестественно-белая на фоне желтого и черного.

"Привет, Кога-кун. Как тебе мое фирменное блюдо? Свинка чуток пригорела. ^_^ Но это не беда: в холодильнике есть майонез. Полей немного — и вкус изменится к лучшему! Приятного аппетита, и не забудь вымыть руки перед едой!"

Кога смял записку. Перед глазами все кружилось. Мироздание нанесло первый удар; Кога пережил его, сумел восстановить душевное равновесие. Но второй удар, причем с таким коротким промежутком? Кога решил присесть — но не удержался, и упал. В последние мгновения перед падением казалось, что он парит, парит в невесомости — восхитительное ощущение.

Где-то далеко блевал Такеюки.

А на мобильник пришло еще одно смс.

"Кога-кун, ты скоро? Я заждалась! ^_^"

6.

В атмосфере Токио было нечто зловещее. Что именно, Эшли сформулировать не могла — могла лишь положиться на собственные ощущения: Токио выглядел ...неестественно. Это был больной, уродливый город, слабо замаскированный под нормальный; гомункулус, созданный исключительно для того, чтобы завлекать иностранцев. Сверкающие башни, пластиковые окна, сталь, хром — а под всем этим дерьмо, гниль и что-то такое, о чем и подумать страшно. Эшли вспомнила свой первый визит в Токио — в позапрошлом году. Тогда шел дождь: тяжелые капли с шумом разбивались о мостовую, прохожие кутались в плащи — а над городом висел густой туман, нежно-золотистого цвета и ужасно вонючий. Эшли в тот день тошнило, причем настолько, что она заподозрила беременность — но подозрения, к счастью, не подтвердились. Токио был будто сгнивший краб. Панцирь — как у живого, а внутри жирные черви. Как можно жить в подобном городе? Эшли не раз и не два задавалась этим вопросом. Но жили же, несмотря на золотистый туман, несмотря на вонь — такие люди, как Ацумори Аяо, или же покойный ересиарх Курумару Тацуо.