Les

— Нет. Не удобно! Вдруг кто придёт, а у нас такой раскардак!

— Да кто ещё придёт?

— Не знаю. Но после себя нужно полный порядок оставить.

Не придал я значения этим словам и лёг спать.

Через два часа мать меня разбудила.

— Коля! Подойди ко мне.

Квартира наша двухкомнатная, но переделана под трехкомнатную. Улюдей. нет,жилась,и, но тогда картины на меня впечатления не произвели. но меня своя комнатка была, а у родителей — своя. Вот и сейчас, мать из своей комнаты позвала, а я, хоть и спал, сразу проснулся.

— Мама, что случилось? Тебе плохо?

— Нет, Коленька, наоборот, очень даже хорошо. Как никогда хорошо! Но мне надо тебе кое-что сказать.

Комната матери меня поразила. На шкафу висело платье. Я и не помню, когда мама его в последний раз одевала. Под платьем стояли туфли. Тоже старые, хотя и почти не ношенные. Здесь рядом стоял стул и на нём лежал свёрнутый кусок марли и кружавчики. Стол перед кроватью, всегда заставленный лекарствами, сейчас был пустой. Да и вообще, в комнате ничего не было лишнего, всё на своём месте. Вот только одежда была специально приготовлена.

— Мама, ты куда-то собралась? Тебя что, утром разбудить?

— Я действительно собралась. Но ты меня не разбудишь.

— Не понимаю. Почему не разбужу? И куда ты собралась?

— Ты присядь, Коленька. Вот сюда, поближе. Слушай и не перебивай. Я действительно собралась уходить. Совсем! Нет, ты обещал не перебивать. Я не умом тронулась. И не пьяная. Хоть и выпила больше чем когда-либо. Моя жизнь закончилась, Коленька! Впрочем, она закончилась в тот день, когда ты вернулся. Я тебе тогда, помнишь, рассказывала, что со мной было. Так вот, мне тогда сказано было, что моя смерть просто отсрочена, что после того, как я все нужные дела на Земле завершу, я вернусь. Вот теперь это время настало. Только ты, пожалуйста, не волнуйся. Я уже была в том мире. Как и ты в своём. И знаю, что меня там ждёт. Поэтому и не переживаю так. Я знаю, что оттуда смогу тебе и Светлее помогать. Ей и сейчас моя помощь нужна. Отсюда — не могу. И ты долго здесь не задерживайся. Она тебя ждёт. Очень ждёт! Не бойся трудностей. У тебя их немало будет. Я знаю. Я теперь будущее как прошлое знаю. Вот одежда и обувь подготовила, чтобы в гроб положить. А ещё тюль... Да, всё равно, ты в этом ничего не понимаешь. Поэтому, позовёшь Веру Петровну из 37 квартиры. Она знает, что и как надо. Попа сюда приглашать отпевать не нужно. В том мире совершенно не так, как религия учит. Но на кладбище, путь отпевает. Во всём порядок должен быть. Это больше для живых нужно. Вот адресок, здесь договоришься чтобы обмыли. Хотя я только что помылась. Но так положено. И Серёжино угощение не пропадет, поминать будет чем. Вот только я тебя попрошу, понять меня правильно. Квартиру эту я Сергею завещала. Это я ещё в прошлом году сделала. Тебя ещё не было. Ну, а когда ты появился, то переделывать завещание невозможно было. У меня есть свидетельство о твоей смерти. Для государства тебя не существует. И на тебя документы невозможно было переправлять. Но ведь ты же всё равно уйдешь туда?

Я сидел как не свой. Кивал, соглашался, даже ничуть не взволновала новость о том, что квартира, оказывается, Серёгина. Я думал о другом. Мать не могла вот так: живая, живая и вдруг — мертвая. Так не бывает! Люди долго болеют и потом умирают. Или, наоборот, шибанет сердце, упадешь — и всё! А мать лежала в постели полная сил. Вся счастливая, внешне даже здоровая, далеко не старая. Но вот говорит, что это конец. С чего бы это?

— Что ты спросила?

— Ты, после того как меня похоронишь, ведь вернёшься в тот мир?

— А, ну да... Мама! Да о чём ты? Что ты наговорила? Ведь ты здорова. Почему обязательно умирать? И почему именно вот сейчас? Откуда такие мысли? Я сейчас скорую вызову!

— Не надо вызывать. Ну что? Она приедет и ничего не найдет. У меня действительно сейчас отменное здоровье. Но это — на очень короткое время. Мне даровано счастье умереть здоровой и счастливой. И не спорь! Коленька, перед смертью человеку открывается многое. Особенно тем, кто уже раз побывал там. Я знаю будущее. И твоё, и Серёженькино, и России и всей Земли. И той земли, куда ты уйдешь. Даже знаю, почему именно ты оказался там. И какую роль сыграешь в их истории. Вот только сказать тебе всего не могу. Я уже себе не принадлежу.

— Мама! Не надо... Да, почему? Что же это? Что делать?

— Успокойся. Я же говорила, что жить не должна была ещё в конце осени. Но, слава Богу, прожила зиму, весна на дворе. Всё возрождается, всё обновляется. Вот и я обновляюсь. Ты же не знаешь, что меня ждет. А я знаю! И не вздумай меня переубеждать. А то возьму и умру именно так как ты и предполагаешь: без сознания и вечно. Мне тяжело с тобой спорить. Давай лучше помолчим и посмотрим друг на друга.

Сердце моё прыгало, ноги дрожали, так и порывало бежать, что-то делать. Чувства не хотели смириться, а голова давно осознала, что происходит что-то необычное. Если так можно назвать процесс умирания. Мы замолчали, вглядываясь друг в друга. Потом мама взяла меня за руку. Рука у неё была горячая и очень доброй. Удивительно, но я стал успокаиваться. Её умиротворённость переходила ко мне. Я даже и не заметил, в какой момент она закрыла глаза.

— Она у тебя чудесная девушка! Передай ей, что я их очень и очень люблю! — Очень тихо проговорила она.

— Передам, мама!

Она слегка пожала руку. Дыхание её становилось всё слабее и всё менее заметнее. Наконец, она совсем затихла. Но, вдруг, глаза на секунду открылись, и на губах возникла лёгкая улыбка.

Глаза закрылись вновь. Теперь уже навсегда. Лицо потеряло живой вид. Рука её выскользнула из моей. Мама ушла. Ушла навсегда. Поэтому и никуда не спешил.

Наконец поднялся, оделся и вышел на улицу к телефону автомату.

— Примите заявку. Женщина, семьдесят четыре года. Умерла. — Спокойно произнёс я.

— Сообщите подробнее данные.

Я сообщил имя, фамилию, адрес. И вдруг обнаружил, что на том конце о ней вспомнили. Что значит компьютер!

— Хорошо! — Обрадовали меня. Чего тут хорошего? — В шесть утра к вам прибудет машина.

Машина действительно прибыла после шести. В квартиру вошли двое врачей. Один из них показался мне знакомым. Действительно, именно он возвращал её к жизни прошлой осенью. Пока первый врач прощупывал пульс и заглядывал под веки, мой знакомый напрямик сказал:

— Я, вообще, чисто ради профессионального любопытства приехал. Ведь она ещё тогда жить не должна была. Ты извини, что так цинично, но это так. Я ведь смертей повидал немало. И то была типичная смерть. Она же минут десять на столе мертвая лежала, а вот, поди ж ты — ожила. Ты расскажи, как она умирала. Судя по внешнему виду, её перед смертью ничего не беспокоило.

Наука! Я же не против. Ну и рассказал все, как было.

— Ты извини меня, братишка, что я тебя в такое время этими вопросами докучаю. Понимаешь, человек в твоём состоянии ещё в шоке находится и все эмоции приглушены. Это уже потом горе навалится. А уж после расспрашивать бесполезно оказывается. Многое разумом отвергается, а кое-что наносится такого, чего и не было. Это не потому, что люди специально врут. Просто для людей в жизни порядок соблюдаться должен, а всё, что из привычного течения отходит, человек невольно не принимает. А в твоём же состоянии все правду как на духу выкладывают.

— Ну, а зачем вам правда?

— Понимаешь, я книгу пишу. Про то, что такое жизнь, и что такое смерть. Вот ты — живой, я живой. Мама твоя, царствие ей небесное, — нет! А почему так, и чем одно состояние от другого отличается — никто из живых не знает. Все живут, и никто не объяснит, что такое жизнь.

— Нет, ну есть же определения...

— Есть! Но это просто оправдание своего незнания и непонимания. Слушай друг! Я так понял, что и у тебя судьба несколько странная. Давай недели через две встретимся, и ты расскажешь мне всё о себе.

— Зачем, чтобы в психушку забрали?

Парень добродушно улыбнулся.

— Забудь о таких вещах. У психушки нынче нет средств своих больных содержать, а ей ещё о тебе думать. Ведь ты для окружающих не опасен. Ну, есть всякие необычные мысли. Так у кого их нет. По-твоему судить, так и меня засадить туда нужно. Тебе не кажется?

— Лады! Давай двадцать второго подходи, расскажу.

— Двадцать первого. У меня этот день свободный. В шесть вечера?

— Приходи!

ПОДГОТОВКА

Врачи уехали, а занялся делами. Сходил в 37 квартиру. Сухонькая, но весьма активная старушка запричитала, и тут же дала мне целый список необходимых дел. Никогда не полагал, что похороны — это такое хлопотное занятие. Странно, но я, возможно, действительно был в шоковом состоянии, поскольку взялся за дела со всем усердием и тщанием. За день успел многое и под конец решил позвонить Серёге.

Вот кто обалдел от услышанного. После первых моих слов ахнул и замолк. Потом и вовсе короткие гудки пошли. Видать, он, не сознавая, трубку положил. А через пятнадцать минут он появился вместе с женой. И только когда они вошли в квартиру, на меня накатило. Слёзы полились, руки-ноги отнялись, что я и где я — из головы вылетело.

Как прошли похороны, помню плохо. Поминки помню лучше. Возможно, для того весь этот ритуал и сохранился, чтобы люди очертили в душе у себя всё "до" и "после". После поминок я, наконец, стал ощущать себя вполне адекватно. Даже обращал, что многие соседи меня узнали и смотрели со страхом и сочувствием. Серёга наплёл им байку, что я всё это время был в плену у талибов. Ну, а после, просто боялся возвращаться. Соседи понимающе кивали, но глядели на меня как на привидение.

Прощаясь с Серёгой, я заявил, что квартира эта по завещанию матери его, и необходимо заняться оформлением документов.

— Коля, да я что, сволочь какая? Что же я тебя на улицу выбрасываю?

— Не о том речь. Понимаешь, я всё равно здесь жить не буду. Мне туда надо. Понимаешь? Меня там ждут! А квартиру, хочешь — продай, хочешь — сдавай. Мне она теперь не нужна. Я уже тоже не вернусь. Не знаю почему, но я это знаю. Вот только подготовлюсь немного, снег сойдет — и вперёд! И ещё! Мне меч нужен. Я понимаю сейчас не те времена, чтобы настоящий, да ещё очень хороший меч найти. Но мне надо. Очень!

— Вот как раз сейчас те времена, чтобы найти и свободно купить любое оружие. Хочешь, автомат Калашникова?

— Нет. Сам же говорил, что в мой мир нельзя технические достижения этого мира переносить. Так что лучше меч.

— Я же не утверждал, я просто предположил. Но меч, так меч. Будет тебе. Пока!

И я остался в квартире один.

Прежде всего, я перенес в комнату матери все вещи, которые собрался нести с собой. Их оказалось катастрофически много. Стал перебирать. Куртка, две рубашки, две майки, две пары брюк, трусы, три пары обуви (летняя, зимняя, и весенне-осенняя). И уже сумка набилась под завязку. Ещё оставались семена, куча различных вырезок да весьма полезные книги. Кроме того, современные технические средства не брать вообще — мне казалось глупым. Ну, топор, ну пилу? Они же как воздух необходимы. А лекарства? Хотя, тут проще. Баба Тана меня ведь своими средствами на ноги поставила. Но и все же!

Когда я собрал всё и даже составил список — ужаснулся. На помощь, как всегда, пришёл друг. И Ленка оказала полезное содействие.

Во-первых, сказал Серёга, все твои вещи с собой нести нет нужды!

— Почему? — страшно удивился я? — Что же? "Наг я явился в этот мир, нагим и уйду!" Так что ли?

— Вот именно. Ты туда в командировку собираешься или навсегда? Ну, проносятся твои ботинки сезон, а дальше? Ведь как-то тамошние зиму переживают? И ты переживёшь. Тоже и с курткой.

— Ну, куртку, положим, я на себя одену. Пока ещё не лето.

— Вот и решено. Все, что на себя оденешь, то и будет у тебя. Остальное — бессмысленно тащить. Теперь семена. Они много места не займут. Неси всё. Да! Ещё возьми с килограмм посевной картошки. Вещь полезная. Особенно в мире, где еда малокалорийная.

— Коля, тебе бы ещё спирту взять! — посоветовала Лена.

— Зачем? — Искренне удивился я. — Тамошние жители не знают спиртного вообще.

— Ленка правильно говорит, а ты не о том думаешь. У спирта ещё и медицинская сторона имеется. И дезинфекция, и для растирки, а надо — и настойка. Решено завтра же купим две бутылки.

— Может мало двух бутылок то?

— Может, но три литра тоже не мало. А больше? Ну, ты там объяснишь, как изготовить. Дело, сам знаешь, не хитрое.

Итак, вопрос со снабжением постепенно решался.

А однажды вечером прибежал Серёга со счастливым лицом ребёнка. Таким я его видел однажды, когда он в четырнадцать лет впервые по взрослому целовался с кем-то из его класса. Оказалось, он принёс меч. Поначалу он мне не понравился. Я полагал, что он будет широкий и длинный. А этот был короткий и больше на кинжал смахивал. Хотя кинжалов такого размера не бывает. Вместе с рукоятью он был длиной с локоть. Формой он был треугольной с шириной у основания сантиметров десять. Зато заточка у него была, будь здоров! Когда же взял его в руку, то внезапно ощутил себя вооруженным. Вот она, генная память! Никогда оружия в руках не держал. Разве что пистолет на военных сборах. Да разве то оружие? Мне вдруг показалось, что мне с ним ничто и никто не страшен. Может это и к лучшему, что невзрачный размерами? Со стороны не смотрится, но наделать с ним дел — очень даже можно. Серёга стоял и улыбался, наблюдая как я верчу мечём. И как я сам верчусь.

— Это ещё не всё. Вот смотри, надеваешь на руку вот это устройство, а меч вкладываешь сюда. После чего одень куртку.

— Ну? И какой прок в нём в рукаве? Как я его достану, если понадобится?

— А ты махни рукой, вот так, наотмашь.

Я махнул и.... О, чудо. Мой меч оказался у меня в руке.

— Теперь отпусти его и резко согни руку в локте.

Меч скрылся в рукаве.

— Но и это еще не всё! — продолжал удивлять меня друг. — Ты можешь спокойно вертеть руками. Ничего не произойдет, пока ты не сделаешь резкое движение.

Ишь ты, чего только не выдумают? Нет, эта игрушка мне всё больше нравилась.

— Спасибо друг!

— Обрати внимание, сделан он из титана. С одной стороны он легче железного, а с другой стороны, он куда прочнее. Так что, если придется рубиться, твой меч запросто перерубит железный.

Вот теперь я был полностью готов к выходу. И как только я об этом подумал, в дверь позвонили.

— Кто к тебе кроме меня ходит? — Растерянно спросил Серёга? — Не помешаю?

— Никого не жду. — Пожал я плечами. — Но меч лучше спрятать.

Оказалось, что это мой знакомый врач, которому назначил встречу на 21 марта. А ведь и правда, сегодня двадцать первое и есть! И шесть вечера.

Войдя в комнату, он посмотрел на Серёгу, а потом на меня.

— Это друг ваш? Что ж, так может и лучше. Вы не будете против, если я запишу наш разговор на диктофон.

— Да, пожалуйста! Записывайте. Познакомьтесь — Сергей Константинович, а ...

— Даниил Сергеевич. — Подсказал врач.

— Редкое имя, — заметил Серёга.

— Я только одного Даниила помню. Гранина. Помните? "Иду на грозу" — Добавил я.