На арене смерти

Глава 4

В тот же понедельник, вечером, Влад прогуливался со Светой по главной улице Гуан-Куая, мимо неоновых огней бесконечных магазинов, ресторанов, казино, игровых залов, кинотеатров и других увеселительных заведений.

— Видела, как сражалась сегодня 72-я? Я знал, что они победят. И мой любимый боец под номером тринадцать отлично сражался. — говорил Влад Свете.

— Не знаю, чем он тебе так понравился, по-моему, они все одинаковые, — произнесла равнодушно Света.

— Нет, не скажи, они не одинаковые, — не согласился Влад, — они все разные и чует мое сердце, эта команда далеко пойдет. И тринадцатый номер тоже далеко пойдет.

— Никуда он не пойдет. Все они убийцы или воры, как судил им рок... Помнишь Есенина? И незачем о них разговаривать. Они недостойны того, чтобы о них разговаривали нормальные люди.

— А ты стала меняться, Свет. И это меня радует.

— Да, поменяешься тут, — пробурчала Света и добавила громче: — Я просто из любопытства попробовала прочитать список преступлений отдельных гладиаторов так называемых... И после этого я их просто... Терпеть не могу. Один насиловал и убивал детей, другой — маньяк, вырезал сердца у живых людей, издевался над ними... Ужас. Теперь мне не жалко их и я учусь спокойно смотреть на то, что они теперь с собой делают. Пусть эти выродки поистребляют друг друга!

— Для работы это хорошо, то что ты можешь теперь с холодным сердцем смотреть на бои, но гнев в душе — не лучший советник. И не все там такие уж выродки. Некоторые на арене проявляют прямо чудеса благородства, раненых не добивают, лежачих не бьют, помогают раненым противникам. Нет, там не все выродки. Есть и нормальные люди.

— Как туда могут попасть нормальные люди? — удивилась Света, — вот мы с тобой нормальные, и что, мы в тюрьме сидим, что-ли?

— Знаешь, как говорится, от сумы и от тюрьмы не зарекайся. Бывает, людям просто не везет и они попадают в тюрьмы. Всякое бывает.

— Я не верю в это, — закрутила головой Света, — я верю в то, что есть люди положительные и отрицательные, позитивные и негативные. И все, включая мысли и чувства влияет на твою будущую судьбу. Если ты с самого детства погряз по уши в ненависти, то она и будет окружать тебя всю жизнь. И вот их она и окружает. Я верю в то, что каждый получает то, чего заслуживает. Даже за плохую мысль приходит наказание. А уж за плохие деяния, что и говорить. Их окружает ненависть, они сами себя ею окружили. И действительно, почему их должно быть жалко?

— Свет, ну ты просто абсолютно лишена поисков золотой середины, золотого сечения, — Влад усмехнулся, — ты вообще не способна на компромиссы. Ты как фанатичка — то вообще не смотришь и осуждаешь создателей этих игр, а теперь как-то изменилась и готова сама кромсать этих преступников на арене. Ну не такие уж они и плохие, — добавил Влад мягко, заметив, что Света помрачнела, — они тоже люди.

— Люди, люди, — раздраженно произнесла Света и замолчала.

— Ну прекрати, что ты в самом деле? — Влад остановился впереди девушки и обнял ее, положил ее голову себе на плечо и стал гладить ее по волосам, — скоро все закончится, мы уедем отсюда и никогда больше об этом не вспомним. Я тебе обещаю, что когда это закончится, я никогда не буду разговаривать об этих играх, я не буду смотреть каналы, где показывают эти игры, и детям нашим не позволю даже думать о них.

Света подняла голову с плеча Влада и улыбнулась.

— Влад, я запуталась совсем, я не знаю, что думать и что делать, — произнесла она грустно, — лучше бы всего этого не знать и не видеть и не думать об этом. Влад, я боюсь, что эти игры изменят нас навсегда, сделают нас другими, жестокими и циничными. Мы никогда не сможем уйти от проклятья этих игр. Мы изменимся навсегда и станем уже не мы, понимаешь?

— Понимаю, — твердо произнес Влад, — но мы не изменимся. Наша любовь спасет нас и наши сердца от следов этой грязи. И то человеческое, что есть в наших душах, мы пронесем вместе до самой смерти.

Света прижала свою голову к груди Влада и в его объятиях ей стало легко и спокойно, как в детстве, когда мама ее улаживала спать.

Когда первая волна упоения любовными утехами схлынула, Виктор Ольшанский стал выходить из своей тайной комнаты и смотреть гладиаторские бои из своей вип-ложи, сидя на своем троне. Иногда его сопровождали сестры-близняшки, но они были не любительницы жестоких зрелищ. Все дела Виктор доверил Николаю Чернову и тот сейчас мотался по всему свету, едва успевая на бесчисленные совещания и переговоры, на которых должен был бы присутствовать Виктор. Виктор запретил Николаю звонить ему по поводу принятия любых решений и теперь Николай принимал все решения сам, брал всю ответственность на себя. У Виктора с открытием гладиаторских игр пропал интерес ко всем своим делам, к своему бизнесу. Он хотел теперь целиком и полностью посвятить себя гладиаторским играм, развитию этого проекта. И он сейчас руководил только тем отделом своей корпорации, которая вела гладиаторские игры. Больше он ничем не интересовался. Гладиаторские игры сами по себе были гигантским прибыльным проектом, их не требовалось спонсировать, перенаправлять финансовые потоки с других ветвей и отделов финансовой империи Виктора. Поэтому Виктору не нужно было интересоваться положением дел в остальных своих структурах.

Для того, чтобы гладиаторские игры стали еще более привлекательными, нужно было еще столько сделать, что Виктор опасался, хватит ли ему остатков своей жизни, чтобы довести до совершенства этот мегапроект. Это был первый сезон гладиаторских игр. Много было ошибок, недочетов, которые требовалось исправить, хотя уже сейчас гладиаторские игры превзошли по популярности и олимпийские игры и чемпионат мира по футболу. Но этого было мало. Комиссия по правам человека разрешила проводить игры раз в три года, опасаясь, что если игры будут проводиться чаще, то на свободу будет выходить слишком много особо опасных преступников. Виктор теперь мечтал добиться пересмотра этого разрешения и проводить игры с частотой раз в год. Один год — один сезон. Игры будут длиться примерно полгода и полгода весь мир будет наблюдать за боями. Остальные полгода мир будет отдыхать от боев, от их напряжения, эмоционального накала, энергии и набираться сил для просмотра новых боев. Раз в год на свободу будет выходить преступник, ну и что? Преступник будет под постоянным контролем и никогда не сможет освободиться от своей капсулы с ядом. Если он попытается это сделать, он погибнет. Обществу такой человек не опасен, ведь он знает, что за преступление он ответит смертью, причем очень скорой смертью. Виктор считал, что он сможет убедить присяжных разрешить проведение игр с большей частотой. За Виктором будет стоять огромная аудитория фанатов гладиаторских боев, которая будет очень весомым аргументом в споре Виктора с присяжными.

Кроме увеличения частоты проведения игр, Виктор хотел разнообразить и сами бои, сделать их более зрелищными. Да, в первом сезоне он разрешил участвовать в играх нескольким, можно сказать, профессиональным бойцам, рыцарям, которые до сих пор проводили свои турниры, начавшиеся еще в глубокой древности. И они участвовали в боях. Для этого им пришлось создать себе легенды, изменить имена, биографии. Для всего мира они тоже были преступниками, но Виктор знал, что они свободные люди и с удовольствием наблюдал за боями тех команд, в которых они сражались бок о бок с настоящими преступниками. Конечно, по завершению игр, оставшиеся в живых рыцари вышли бы на свободу. Это была вынужденная мера, хотя и несправедливая по отношению ко всем остальным преступникам, не умеющим хорошо владеть холодным оружием. Но Виктор заботился об увеличении зрелищности игр, а настоящие бойцы были воистину украшением всего турнира. В первый сезон у людей Виктора не было возможности серьезно подготовить для боев людей, поэтому Виктор и призвал на помощь рыцарей, чтобы не пострадала зрелищность турнира. Но в дальнейшем он решил отказаться от подобной помощи. В дальнейшем он решил, что все должно проходить честно, чтобы каждый преступник имел реальный шанс выйти на свободу. Уже сейчас, когда первый турнир был в самом разгаре, по всему миру в специальных тюрьмах начинали обучаться преступники, которым суждено потом стать гладиаторами. И время, чтобы научиться отлично владеть оружием у них было, поэтому второй турнир обойдется и без помощи профессиональных бойцов и не потеряет в зрелищности. На арену смерти выйдут сильные, хорошо подготовленные самими же профессионалами бойцы и сражаться они будут не хуже профессионалов.

Еще Виктор хотел разнообразить вооружение гладиаторов, тогда бои опять же выиграют в зрелищности. На первом турнире, по причине отсутствия времени для подготовки бойцов, вариантов вооружения было немного: короткий меч и щит, два коротких меча, копье и щит или двуручный меч. Виктор хотел намного разнообразить вооружение, но для этого нужно было долго и кропотливо анализировать, какие гладиаторы с каким вооружением могут быть примерно равны по силам, чтобы не вышло легкого хлеба у тех гладиаторов, которые будут лучше вооружены. Нужно было заново возрождать гладиаторские школы таких типов, которые существовали в Древнем Риме. Чтобы каждый человек мог выбрать из большого числа вооружения одно, то, что было бы ему по душе. Как в Древнем Риме, мирмиллон сражался против фракийца, секутор против ретиария, гопломах против провокатора, так и Виктор хотел в будущем для большей зрелищности игр выставлять на арену бойцов, вооруженных и защищенных отлично друг от друга, но равных потенциально, чтобы они доставили своим боем истинное удовольствие зрителям.

Слишком много проблем пришлось решать Виктору перед открытием первого сезона гладиаторских игр и он просто не успел подумать о всех тонкостях боев, о вооружении и за неимением времени пришлось выбрать для первого сезона только четыре варианта вооружения. Но теперь у Виктора было время и он посвящал его чтению литературы о гладиаторских играх древности, намереваясь применить в реальности все, что покажется ему интересным. Попутно с тем вооружением, которое уже применялось в древности, Виктор хотел придумать еще что-то свое, более современное и разнообразное. Кроме того, он собирался в будущем возродить на арене бои животных с человеком и животных с животными. Еще он хотел устраивать на арене театральные представления, имитирующие различные сражения. В роли той или иной армии должны были выступить различные команды гладиаторов. В общем, планов было действительно много, очень много. И на их реализацию могло не хватить жизни даже молодого человека, но Виктор не унывал. Главного он уже достиг, а остальное были лишь дополнения.

Наблюдая бои командной стадии, Виктор видел, что гладиаторы бьются с яростью, не жалея сил и не тянут время, как опасался Николай. Чернов опасался, что гладиаторы будут тянуть время и предлагал длительность боев первого круга ограничить выведением из строя определенного числа гладиаторов из одной команды. Какая команда первой выведет четырех противников в первом круге, та и победит. Виктор не согласился. Виктор выбрал вариант с ограничением времени и не ошибся.

Семьдесят вторая команда продолжила свои тренировки, после того, как во втором круге одолела сто шестьдесят четвертую, на следующий день после боя. Никто никуда не гнал гладиаторов и они провели первые дни после боя в легких тренировках и отдыхе. Все встало на свои места: Антон по-прежнему руководил процессом тренировок, показывал удары, ставил защиту, а вечерами к нему приходили Питер и Николай. Картежники продолжали собираться у Роя Тайлера и играть в различные игры. Ли Цзин после гибели своего товарища и земляка Минь Ши стал еще мрачнее и еще менее разговорчивее, чем обычно. Теперь он вместе со всеми только принимал пищу и тренировался, а в остальное время уединялся у себя в камере. Вскоре картежники объявили Антону, что они уже достаточно обучены и сами знают, сколько им времени им заниматься, а сколько отдыхать. Антон не стал с ними спорить, все были взрослыми людьми и все отвечали за свои действия. Теперь Антон вновь занимался с троими: с николаем, Питером и Ли Цзином. Итальянцы, французы и канадец как только просыпались, сразу садились играть и играли до обеда. После обеда они вновь играли. И лишь вечером выходили на тренировки, но занимались отдельно от бригады Антона и занимались очень мало. Они разминались, потом сражались друг с другом на деревянных мечах и после поединков занимались силовыми упражнениями с гантелями или штангой. Антон понимал, что этого ничтожно мало и тренируясь так ничего не добьешься, но сделать ничего не мог. Легкая победа над сто шестьдесят четвертой сыграла злую шутку с людьми — они слишком уверовали в свои силы, потеряли чувство опасности. Антон понял, что от пятерки картежников толку не будет и в бою вся нагрузка ляжет на него и его бригаду.

Пятнадцатого октября, в субботу, были проведены последние четыре боя второго круга. Остались восемьдесят гладиаторских команд, которые должны были продолжить борьбу дальше. На следующий день, в воскресенье, боев не было и организаторы игр провели жеребьевку оставшихся команд. В этот же день семьдесят вторая команда узнала, что ее бой назначен на вторник, восемнадцатого октября. Сражаться они должны были с восемьнадцатой командой. По сути, остался лишь один полный день на подготовку — понедельник. Антон понимал, что в третьем круге случайных команд уже не будет, что если команда дошла до третьего круга, значит это действительно сильная команда. А тут еще этот раскол в их собственной команде.

Гладиаторы сразу же нашли запись боев восемьнадцатой и начали просматривать ее. Как и опасался Антон, на записи было видно, что восемьнадцатая — очень опасная команда. Два раза она побеждала за явным преимуществом своих противников. Причем восемьнадцатые, похоже, не были отягощены никакими моральными принципами. Они били и убивали и лежачих и раненых. Даже у картежников после просмотра записи поубавилось прыти и они молча отошли в сторону посовещаться друг с другом. После своего совещания один из картежников, Пьер Луиджи Скъявоне подошел к Антону и сказал ему:

— Слушай, Антон, мы не были против того, что ты говорил нам никогда. Просто мы решили отдельно тренироваться. Но мы с вами, запомни это.

— Я все понимаю, Пьер, но ты видишь, — Антон указал деревянным мечом, которым он тренировался, на экран, на котором сражалась восемьнадцатая команда, — это очень серьезный противник. А время уже упущено. Вы тренировались недостаточно много, для того, чтобы победить их.

— Антон, еще есть время, — возразил Пьер, — сегодня, завтра, послезавтра. Мы хотим тренироваться. Возьмешь нас.

— Возьму, возьму, Пьер, — Антон похлопал Пьера по плечу, — а что еще мне остается? Мы же одна команда.

Семьдесят вторая, в полном составе, усиленно занималась под руководством Антона в воскресенье и понедельник. Во вторник решено было провести небольшую тренировку утром.

В понедельник вечером, накануне дня боя, в блоке 28N было непривычно тихо. Даже картежники вели себя необычно: двое итальянцев и один француз разбрелись по своим камерам и лишь Рой Тайлер играл в карты с Жаном Соше, но играли тихо, без обычных криков.