Анимаги

Ладно. Чем дольше спит этот типус, тем у меня больше времени освоиться.

Выйдя из его спальни, я отправился обратно в лабиринт помещений.

Телефон задребезжал спустя минуту. Это была Сима. Вал вопросов обрушился на меня, не давая и слово вставить. Наконец, моя новоиспеченная сестра выдохлась.

— Да все нормально, — заверил я ее. Мне было очень приятно опять слышать Симин голос. — Только вот этот старикан — сущий кошмар. Брюзжит, ворчит, злится, словно я у него миллион украл. Я уже хочу сбежать отсюда, хотя и дня не пробыл.

Сима вздохнула.

— Папа и мама ничего не говорят. Остается подслушивать.

— Узнала что-то? — Я дошел до гостиной, заставленной антиквариатом, и расположил-ся в кресле.

— У нас в анклаве соберется очередной Совет, будет предварительное обсуждение твое-го вопроса. Что с тобой делать...

— Со мной?

— Ну, в том числе. Как я поняла, этот вопрос не главный, — ответила Сима.

— А какой главный?

— Как сам думаешь? Шпионы Огненного Змея теперь могут пролезать в наши дома!

— Значит, все-таки это был не мой сон. Не галлюцинация, — сказал я.

— Никто так и не считал. Не сам же ты пытался себя задушить.

— И что же там Совет надумал?

— Первое заседание будет сегодня. В наш дом съезжаются важные шишки.

— Представляю. А про Долгорукого что-то упоминали?

— Мне не удалось подслушать. Я уговорила Олю пошпионить для меня, она согласи-лась.

— По-моему, ее и уговаривать не нужно. Теперь в кошачьем виде малявка сможет про-лезть куда угодно.

— Это лишь в теории, Ким. Думаешь, предки не могу учуять нас, когда мы выпускаем бестию? Могут, еще как! Магическая блокада отлично с этим справляется.

— Жаль.

— Ну, мне пора. Будь осторожен. Ушки на макушке.

— Всегда, — кисло отозвался я. В этот момент мне жутко захотелось оказаться рядом с ней.

— Хорошо. Позвоню. Может быть, вечером, — быстро бросила Сима и отключилась.

Ощущение было, что ее застукали. Эх много бы я отдал, чтобы узнать, как там дома.

Дома... заметьте, я уже без труда называю этим словом особняк Казанцева. Этак скоро и реальные "папа" и "мама" появятся.

Выбравшись из кресла, я собирался сунуть телефон обратно в карман, но из воздуха вдруг протянулась волосатая лапа и сцапала его. Я взвизгнул — не вру, до того меня напугало это жуткое явление, и подлетел, наверное, на полметра. Подлетел и плюхнулся обратно в крес-ло. Глаза мои полезли на лоб от того, что я увидел.

Волосатая лапа принадлежала не человеку. Напротив меня сидел громадный толстый, похожий на шар орангутан, чье тело покрывали длинные седые волосы. Щечные мешки делали его морду, и без того устрашающую, шире и угрюмее. Близко поставленные глазки-буравчики неотрывно следили за мной из-за очков, еле державшихся на плоских ноздрях, а широкий рот ухмылялся. "Ну что, попал?" — словно говорила эта ухмылка. Признаться, таких громадных чудищ я даже в зоопарке не видел, тем более, так близко. Это было страшнее, чем даже узреть впервые перед собой тигра.

Вылетев из кресла и оказавшись на полу, я мысленно произнес заклинание. Мой волк вырвался наружу, рыча и скаля зубы.

Замерев в угрожающей позе, я ждал, что будет дальше. Пусть теперь этот доморощен-ный Кинг-Конг попробует напасть.

Шло время, а ничего не происходило. Орангутан сидел в той же позе, держа в лапе мой сотовый.

— Ну? Теперь ты сожрешь несчастного одинокого пенсионера? — спросила обезьяна.

Мой нос был забит запахом монстра. Теперь я понял, что мне не давало покоя раньше, что я улавливал, но не мог определить точно, будучи человеком. Эти огрызки от фруктов, этот лесной уголок, растения в спальне — все сходится. Бестия у Долгорукого — орангутан.

— Вы... — Я сел, чтобы почесать ухо задней лапой.

— Какая наблюдательность — достойна уважения и восхищения, малек. — Старик по-крутил в пальцах сотовый, снял очки и положил на край стола. — Никаких телефонов в моем доме, пока я не разрешу.

— Это почему? Как мне держать связь со своими?

— Никак.

Вильям Сергеевич ткнул клавишу выключения и отправился вместе с добычей прочь из гостиной. Я потряс головой, желая убедиться, что не вижу дурацкий сон.

— Вы можете объяснить нормально? — Тут во мне произошел взрыв, и пошла цепная реакция. Я устремился за орангутаном, держа в прицеле его лохматый зад. Мой волк просто сгорал от бешенства. — Для чего меня сюда привезли? Кто вы такой? А вдруг я нужен своим друзьям? Почему вы ведете себя как псих?

Несмотря на свой вес, орангутан передвигался очень резво. Проходя через библиотеку, он, не глядя, швырнул мой телефон куда-то в книжный развал. Я был так зол, что даже не по-вернул головы.

— Эй!

Кукушкин молчал, продолжая загребать всеми четырьмя конечностями впереди меня. В человеческом образе он был тощим, как палка, но в обезьяньем ровно наоборот. Наверняка да-же в неволе не бывает таких громадных и жирных приматов.

— Я к вам обращаюсь!

Мы очутились в коридоре. Старик и не думал отвечать мне. Тогда я кинулся вперед, не очень соображая, что делаю, и цапнул его за огузок.

Орангутан гукнул от неожиданности, подпрыгнул и, развернувшись, отвесил мне такую оплеуху, что я увидел звезды. Ну больно же по ушам-то! Было ощущение, что меня приласкали молотком.

Попятившись, я сел, а волосатый монстр навис надо мной, уперев лапищи в пол.

— Больше никогда так не делай, малек! — прорычал он. — Ты понял?

— Но вы...

— Ты понял?

— П-понял.

— Сомневаюсь, — засопел Долгорукий.

— Я не стал бы кусаться, если бы вы ответили на мои вопросы.

— А может, я не хочу отвечать? Я настолько стар, что давно никому ничем не обязан.

— Ага! Но меня-то вы взяли к себе. Ведь есть причина!

Он сел, мрачно взирая на меня.

— Есть, малек. Возможно, ты тот, кто положит конец старой войне. Или тот, кто уни-чтожит нас всех.

Прижав уши, я поглядел на него заискивающе. Орангутан ухмыльнулся.

— Ты и правда хочешь знать?

— Да. И сдается мне, вы бы все равно рассказали. Так, может, прямо сейчас?

Кукушкин почесал лоб, увенчанный торчащими во все стороны седыми космами.

— Знания, малек, не даются просто так. Их надо заслужить. Заработать. Догадываешься, о чем я говорю?

— Нет, — ответил я, хотя дурное предчувствие уже взял меня за глотку.

— Сделай уборку во всем доме. Ну, кроме спальни — я собираюсь снова лечь спать.

— Э...

— Подмести, а затем тщательно вымыть полы, но до этого, убрать отовсюду пыль.

— А...

— Потом сходишь в магазин, здесь близко. Деньги и список продуктов сейчас дам. По-шли.

Он пошел, я тоже — еле передвигая лапами. Вот это, скажу я вам, реальный попадос. И, кажется, нет ни единой возможности отмахаться. Дом старого чокнутого анимага стал моей тюрьмой.

С другой стороны, часть меня была готова на все, чтобы получить ответы на вопросы.

Я обратился обратно в человека.

— Хорошо.

— Вот и ладненько, — буднично отозвался Долгорукий. Он забрался в заросли в глуби-нах своей спальни, а потом вернулся, вручив мне деньги и длинный список покупок.

Я посмотрел, что там написано. Старик любил бананы и яблоки куда больше, чем все остальное.

— Помни, чтобы что-то получить, надо потрудиться, — напутствовал меня Кукушкин. — Теперь принимайся за дело.

Еще он объяснил мне, где я могу найти ключи от квартиры и подъездной двери.

— Пока!

Дверь спальни захлопнулась у меня перед носом. Некоторое время я смотрел на нее, ис-пытывая громадное желание хорошенько пнуть, но передумал. Что толку теперь? Старикан лишь разозлится и устроит новый разнос.

Ясно, что тактика лобовой атаки здесь не поможет. Надо быть хитрее, тогда, глядишь, что-то и выгорит.

Я принялся за уборку, и подметал, и мыл, и выгребал, и скреб не меньше трех часов. Это был кошмар. Еще даже не добравшись до гостиной, я с тоской наблюдал, как растет количество мусорных мешков. Откуда он только брался? Собираешь бумажки, разную мелочь, наметешь горку пыли, но все это войдет в один! Наконец, я стал подозревать, что без зловредной магии Долгорукого здесь не обошлось. Этот волосатый шар как пить дать подшучивает надо мной.

"Ничего, будет и на моей улице праздник!" — стиснул я зубы, продолжая усердно вка-лывать.

Кстати, вот что заметил, перебравшись наводить чистоту в гостиной. Часы не били. Шли, тикали, кто громче, но боя не было. Мелочь, но приятно. Если бы еще один принялись колошматить мне по мозгами, я бы свихнулся.

Приборка закончилась у входной двери. Решив не уходить на перерыв — а есть хоте-лось жутко, слона бы проглотил! — я принялся таскать мешки на помойку. Консьержка внизу все это время пялилась на меня, словно увидела марсианина. Я только сказал: "Здрасьте, при-вет от Вильяма Сергеевича!" Она поняла, но не переставала сидеть с огорошенным видом. Я даже проверил, не повисло ли на мне чего-нибудь шокирующего. Вроде нет.

Пришла очередь тащиться в магазин. Понятия не имея, где его искать, я выбежал во двор, а затем наружу, немного заблудился, спросил дорогу, и, наконец, предстал перед вратами гипермаркета. Отгрохали штуковину будь здоров. Все в Екатеринбурге большое, и магазины тоже. Не магазины — города.

Войдя, я не сразу нашел в этой пестрой мешанине то, что надо, а потом еще долго блуж-дал в лабиринтах стеллажей. Тележка набралась с верхом. После очереди и кассы, взмыленный, уже сто раз пожалевший, что так легко согласился на все, я выбрался наружу. Три громадных тяжелых пакета — и это после трех часов приборки!

Едва добравшись до подъезда, я долго не мог войти. Консьержка помогла, причем вид у нее был по-прежнему, ошеломленный. Может быть, Кукушкин ее заколдовал?

Не буду описывать мое возвращение в обитель великовозрастного орангутана, это от-дельная песня. Оказавшись внутри, я понял, что больше не смогу поднять ничего тяжелее лож-ки. Нет, братцы, физкультура меня к такому не готовила. Да и вообще: попахивает бессовест-ной эксплуатацией детского труда.

Рассовав с горем пополам продукты по холодильнику, я сел на стул и почувствовал дрему...

Из которой меня вывело легкое постукивание по голове.

— А? Что? Куда?

Первое реакцией было: бежать. Мне показалось на миг, я до сих пор в том Святилище, в пещере, где из пола сочится зеленый ядовитый туман, а вокруг стоят кольцом змеелюди.

Старик возвышался передо мной, улыбающийся, совершенно довольный жизнью.

— Привет, малек.

Я уставился на него. С трудом вспомнил, что сидел на стуле, но теперь, вижу, утопаю в кресле и накрыт пледом.

Долгорукий участливо усмехался.

— Как долго я спал?

— Сейчас почти девять вечера, — отозвался он.

— Ох... — Движение отозвалось болью во всех мышцах и спине.

— Знаю, знаю. Тяжко. Но ты отлично поработал, малек.

Я скривил рот, с трудом вылез из кресла. Оказывается, старик перенес меня в комнату с бумажными моделями. В свете ночника, этот маленький мирок выглядел сказочно.

— Хочешь поужинать?

— Не мешало бы, — потер я глаза. — Но сначала умоюсь.

Глава 22

Ужин Долгорукий накрыл в своем лесу возле вигвама. Расстелил скатерть на плоском камне, разложил всяких вкусностей и предложил мне сесть прямо на траву. Я так и сделал, слыша, как нетерпеливо урчит желудок.

В джунглях, кусок которых приватизировал Вильям Сергеевич, царил сумрак. Дело шло к ночи, однако нам не пришлось сидеть в потемках. Светящиеся магические сферы разгорались по мере того, как гас дневной свет. Вскоре мы оказались в царстве золотистого сияния и тем-ной зелени. Лес таинственно шелестел. Это было здорово. Я все ждал, когда из зарослей вы-порхнут маленькие феи.

— Налетай, малек, — кивнул старик.

Я не заставил себя долго ждать, пихал в рот все, до чего мог дотянуться, пока не прошел первую фазу. Пил квас, холодный, шибающий в нос, и громко рыгал, не забывая каждый раз извиняться.

Евший медленно и аккуратно, Долгорукий лишь качал головой.

— Чему вас только в школе учат.

Это был не вопрос. По-моему, всякому старику просто доставляет удовольствие брюз-жать на тему современных нравов.

— А теперь расскажете? — спросил я, продолжая насыщаться, правда, теперь гораздое медленнее. Не хотел, чтобы полезло обратно.

— Спрашивай, — вздохнул Вильям Сергеевич.

— Зачем меня сюда отправили?

— Там ты был в опасности.

— А здесь — нет?

— Мой дом настолько защищен, насколько возможно, поверь.

— Вы всегда такой странный?

— Последние триста лет примерно, — ответил старик, грызя яблоко.

— И вы всегда жили здесь?

— Малек, оставь свои шуточки. Живу там, где мне нравится, никому ничем не обязан. Это они приходят сюда, просят, подлизываются. Уверены, я должен все бросить и решать их проблемы.

— Так вы этот... отшельник?

— Схватываешь налету, малек.

— Вы поссорились с остальными анимагами, да?

— Нет. Они мне просто надоели. У них было пять веков, чтобы отвоевать Бестиарий, но они только говорят и говорят, говорят и говорят. Все мы, старшее поколение, так надеялись, что молодежь продолжит наше дело, но куда там? Вот, остался я один. Я знаю, что никогда не увижу родной дом.

— Пятьсот лет, — сказал я, наблюдая за ним. — Это же очень куча времени!

— Ага. Но, видишь ли, я заранее позаботился о своем долголетии.

— Хотелось бы и мне. А то помрешь в шестьдесят. Обидно, да?

— Наверное. Не знаю. Не умирал, — буркнул Кукушкин.

— А вы знали Белую Чайку?

Старик встрепенулся.

— Знали ли я? Знали ли я?

Продолжения не последовало. Старик потух так же быстро.

— Да. С тебя достаточно и того.

Я покачал головой.

— Мне нужно знать. Вы обещали.

— Помню. Только сейчас о Чайке я говорить не будут, не проси.

— Хорошо. Тогда расскажите о том, почему я особенный.

— Чайка... хм... она предрекла появления анимага, который сможет одолеть Огненного Змея и вернуть нас домой.

— Змей сказал мне, что я защитник.

Вильям Сергеевич вздрогнул, придвинул очки к переносице.

— Возможно, он и не врет, — проворчал он еле слышно.

— Чего? — протянул я.

Старик рассердился.

— Слушай, малек, хочешь правду? Сейчас узнаешь! Твой отец, Феликс Казанцев, ото-слал тебя сюда вовсе не потому, что хотел защитить. Хотя и это тоже... Неважно. Он сказал, после встречи со Змеем ты отказался от тестов.

— Да.

— Так вот эти тесты должен провести я. Заглядывать анимагу в душу, бродить по лаби-ринтам его разума — вот мое ремесло. Меня прозвали Долгоруким не потому, что лапы у моей бестии такие длинные. А потому, что я способен дотянуться до самых потаенных мест твое сущности, малек! Казанцевы могли бы, конечно, напоить тебя особыми снадобьями и вытянуть кое-что, но лучше меня из нынешних анимагов в мире простиков с этим не справится никто.

Я ожидал разных неприятных сюрпризов, но не такого. Вот так добрые предки! Значит, поэтому никто не хотел говорить мне правду. Знали, что я не соглашусь.

Старик взял очередной банан и стал хмурым видом очищать его.