Мертвые Земли (1-26 главы)

— Была у нас такая эльфийка, как ты описал — черноволосая, белокожая и чернобровая... Говорят люди, что страх, какая красивая и гордая, маг, молниями она горазда была женихов бить, да...

Ольвэ, подавив тяжелый вздох, налил себе в кубок вина и устроился на кушетке по-удобнее. Долгим будет рассказ. А Абуль-

Фарах лукаво глазами блеснул и сверкнул белозубой улыбкой, добившись от торопыги-друга желаемого.

— А жила она у нас примерно двадцать лет назад, а потом отправилась с караваном сюда, в эльфийский лес, на родину... Семнадцать лет назад это было. Три года в столице нашей благословенной Солнцем земли прожила, а потом ушла. Многие горевали по её уходу, — Улыбаясь, продолжил 'тянуть' халифатец.

— Ну хоть что-то... — Вздохнул Ольвэ, но вождь его перебил:

— Не торопись, Олвэ-друг, это еще не всё! Кто её знал, отмечают, что она будто от кого-то или чего-то бежала, покинув

Халифат с первым попавшимся караваном до Торгового перевала гномов! — Ольвэ изогнул бровь, требуя разъяснений и вождь, кивнув, своим мыслям, продолжил: — Все бросила, с собой только самое ценное взяла и оружие. Не продала ничего — ни дом, ни коней лишних. Эльфийскую кобылку только с собой взяла тонконогую и ушла. А так делает либо тот, кто глуп, но очень богат, либо тот, у кого есть страх сильнее, страх чем безденежья или нужды... Богатой её не называли, хотя и браза она за свои услуги очень дорого, да это все вы, эльфы, так дерете, что хоть вой потом, убыток считая... — Съязвил вождь, напоминая другу за давний случай из юности. Аккурат, тогда, торгуясь до хрипоты, они и познакомились.

Ольвэ и сам заулыбался, вспомнив, как отчаянно торговался с ним тогда совсем юный сын вождя, выбивая для своего племени поблажку у не сговорчивых магов-эльфов... Дело давнее, но именно после этого у Ольвэ и зародилось невольное уважение к людям-халифатцам, не боящимся ничего, кроме бесчестья и позора.

— А твои свидетели не говорили — не была ли она в положении случайно?

— Да кто ж вас, эльфов, поймет-то? — Развел руками халифатец, — Вроде бы и нет, а может — и да... Да только сразу могу сказать — с нашими она ни с кем не зналась!

— Откуда такая уверенность-то?

— Да не подпускала она к себе никого — гордая была. А потом чародей наш, на красоту её позарившись, начал круги вокруг её дома натаптывать, да все то сладости лучшие халифатские, то цветы заморкие таскал... А она всё одно — с порога его так скидывала, что тот потом неделю отлеживался, да снова за свое. Любовь! — Поняв палец вверх, усмехнулся вождь, — Ну так все, чародея гнева боясь, и не подходили близко, особенно после того, как двоих 'влюбленных', ночью песни печальные под её забором певших, под по утру мертвыми в канаве нашли... С вырванными языками, — Предупредил мужчина, дабы вопросов не возникло — кто с певцами расправился.

— Да, маг бы просто проучил... Это из ваших кто-то.

— Да не кто-то, а чародей наш!

— И ему с рук спустили?!

— А что ему будет? — Изумился вождь, — Мало того, что чародей — кто будет связываться? Так еще и родич визирю... Да и нечего на чужую невесту зариться!

— Никогда я вас не пойму, мой друг, так что не старайся мне этого объяснить — бесполезно! Да и как же невеста, если на порог не пускает?

— А что? Сегодня — не пускает, а завтра — кто знает, что у женщины на уме? Кто угадает, кто через год у неё в сердце поселится? То-то же! — Наставительно протянул халифатец и снова принялся цедить вино, закусывая его редким и безумно дорогим для жителей степей и пустынь эльфийским сыром и прикрывая глаза от теркого, сливочного вкуса любимого лакомства.

Письма Абуль-Фараха к другу всегда заканчивались одинаково — пришли столько-то сыра для взяток и подкуп нужных людей, и дабы не оскорблять дружбу деньгами, в замен он присылал другу-полуэльфу лучшие халифатские вина и засахаренные фрукты, что, не задерживаясь в Белом Буке, отправлялись многочисленным дочерям и внучкам Ольвэ.

— Я, так понимаю, мой друг, что вы нашли дочь этой эльфийки?

Ольвэ дасадливо поморщился — сплошные загадки с этими детьми! Так надеялся он, узнав от Абуль-Фараха, что тот вроде как что-то нашел, что получит ответы, да не судьба.

— Я не буду утверждать, что она ни с кем не зналась из эльфов, но жила она затворницей. Заказы для неё брал хозяин лавки, где она покупала мясо, он же и чаще всех с ней разговаривал, да только, дружище, лет много прошло — нет уже его в живых, а помошник его, по той поре пацаненок на посылках, все больше не слушал, а пялился и краснел... Он-то внешность её и описал. Ну и дом показал, да только там уже лет пятнадцать, как другие люди живт. Сам понимаешь — ничего не осталось толком, все распродали, причем за дорого — мага вещи же... А там и концов не найдешь за столько-то лет.

— И на том спасибо, дружище! Осталось только её путь проследить... А караванщики те? Прибыли тогда, есть сведения?

— И это раскопал, пока мотался туда-сюда... Есть, и даже часть живы-здоровы... Вот что интересно — один из них, отбившись от каравана, осел, говорят в каком-то селе и трактиром обзавелся... Не ваш ли знакомый?

— Да нет, вряд ли... Тот, вроде бы... Хотя постой! Сива-трактирщик, вроде как не сын хозяина? Или сын...

Ольвэ нахмурился, вспоминая подробности разговора с Сивой-трактирщиком, а вождь, лукаво улыбаясь, молчал, из под густых бровей посматривая на на задумавшегося друга.

— Вроде бы Тин говорил, что знаком был с дедом Сивы... Но при этом... При этом вся обслуга, да и вообще все, кто провожал Альку, были больше похожи на его чудовище-жену... А Сива, хоть и жиром заплыл, да уж больно складно, по сравнению с остальными говорил-то... Може ты мне поможешь, а? Небось и имя выяснил?

— А то! Сивый его прозвище было, а по имени — извини, не помнит никто, и даже золото не помогло память прояснить бывшим караванщикам.

— Страх? — Предположил Ольвэ, но человек усмехнулся, пояснив такому умному, но совершенно непонятливому эльфу очевидное:

— Да какой страх? Не знали его имени, и всё. Сивый, он и есть — Сивый... Он с ними два года до того проходил, да год после. А там ушел, взяв расчет, когда караван за солью их наняли. Больше о нем никто не слышал никогда, да и сам знаешь — караванщики особо-то дружбу не водят и близко не сходятся — хоть и бывает, по пол-года вместе идут, да часто люди меняются... Сиву-то запомнили, потому что кашеварил на всех вкусно, хотя и бездарь в остальном был.

— Ну потому, наверное, за трактир-то и ухватился, что случай и хозяйская дочка на выданье подвернулась... А что он мать алькину знал, оказывается, и лошадку должен был признать, вот тут интересно... Значит, прошло, буквально, спустя три с половиной — четыре года, и лошадка, вместе с маленькой Алькой, появляется на пороге деревни, где живет Сива. Вот жук! А заливал-то нам!

— Ну наверное, было, чего стыдиться, потому и заливал, думая, что вас больше в жизни не увидит... — Предположил вождь,

— А девочку он дважды пожалел — один раз, когда подобрал, а второй раз — когда вам её сбагрил, так что что-то хорошее он сделал. Мог бы и прогнать тогда, не желая связываться с эльфами.

Ольвэ кивнул, решив не напоминать — в каком виде они нашли замурзанную и затюканную Альку. Но и халифатец — тоже прав. Иные сироты и того не имеют, что у Альки было. Ольвэ для порядку покивал, решив не напоминать — в каком виде они нашли замурзанную и затюканную Альку. Но и халифатец — тоже прав. Иные сироты и того не имеют, что у Альки было. И он это очень хорошо знал. Слишком хорошо, что бы и дальше оставаться беззаботным эльфом.

— А помимо этого — никаких новых слухов — нет?

— Как же нет? Куда без них в нашем мире, Ольвэ? — Сделав хитрое лицо, протянул халифатец.

— Например?

— А что тебя интересует?

— Сам знаешь, что всё! Что из тебя все теперь вытягивать? — Возмутился для порядка полу-эльф, а человек легко рассмеявшись, театрально воскликнул:

— И это вы нас, людей, зовете непоседливыми?! Да ни в жизнь нам за вами, эльфами, не угнаться!

— Абуль-Фарах! Не томи!

— Ладно-ладно, рассказываю, только пусть вина и сыра по-больше принесут...

Новости и слухи, что рассказал ему друг-халифатец, по сути, являвшийся одним из эльфийских шпионов, все б ольше касались обычных вещей — кто с кем воюет, кто с кем в мире или союзе, но были и интересные — хоббиты и гномы кто бы мог подумать, затеяли воевать. Пока ничего серьезного, но вот сам факт того, что хоббиты взялись за оружие...

— И что, всерьез воюют? — Изумилась тихо прокравшаяся к ним ближе к обеду Мэйри.

— Да не то, что бы серьезно... Да вот только хоббитов взялись люди защищать — вот что плохо-то, — Степенно, будто купец на торгу, произнес человек.

— Это вот вы верно подметили, Абуль-Фарах... — Согласилась целительница и для мужа, меньше имевшая мирных дел с людьми по роду службы, пояснила: — Туда сброд потянется, а не достойные люди. Наемники, да авантюристы всех мастей слетятся в надежде на поживу. А в хоббитской долине есть, чем разжиться. А вот смогут ли хоббиты прогнать людей потом — это еще вопрос.

— Воистину умная женщина твоя жена... — Начал было халифатец, но стушевался под гневным взглядом Мэйри, разгорающимся магическим светом, и быстро, скомкано, закончил: — Плохо то, что люди, вместо того, что бы защищать хоббитов, стригут их, как молодых баранчиков, а ругаясь с гномами, вставшими на границе Долины Ручьев гарнизоном, только ухудшают и без того напряженные отношения... И если еще месяц назад говорили, что, возможно, будет война, так теперь и подавно войне быть! Вопрос толко в составе войск, — Намекнул халифатец.

— Да уж, ситуация... Наш Совет и Король, наверняка об этом знают. Плохо другое — у нас и с теми и с другими договор о взаимопомощи! И гномы и хоббиты могут потребовать от нас поддержку.

— А с гномами и так мирный договор трещит по швам... — Пробормотала Мэйри, — Знаете, что плохо?

Мужчины оживились и вопросительно уставились на целительницу, а та как-то очень тихо проговорила:

— А то плохо, что с этого года на границе Долины ручьев у нас новый гарнизон построен... И студенты будут попадать прямиком туда. Сдается мне, что наш Король уже давно всё просчитал, как водится. Иначе зачем там войска?

Ольвэ вздрогнул, сообразив, что война с гномами — это не на один год, и даже, как водится, не на десять... И его внучки, в составе группы леди-куратора Ниа, как раз туда попадают по распределению. Нужно будет пошушукаться с Тином, что бы... Что бы... И Ольвэ поразила страшная догадка: если Король знал, что будет война, то и Гэлторн, разумеется, был в курсе этих планов... И прикрепление группы Ниа, и все предыдущие пертурбации и громки реформы, касающиеся молодых эльфийских магов — все ложится в один ряд изменений накануне войны... Большой войны.

— Что с тобой, друг-Ольвэ? — Забеспокоился вождь.

Мэйри тоже сидела, широко распахнутыми, полными страха глазами, глядя на супруга. Хоть Ольвэ и полу-эльф, но он потомок правящей семьи эльфов. И знает многое, недоступное ей, простой целительнице.

— Я... Дружище, если я попрошу тебя увести троих моих внучек от сюда в Халифат, ты сделаешь это для меня?

— Конечно, Ольвэ! Но... Троих?! Разве у тебя кроме близняшек еще кто-то есть?

— Алька... Я принял её в семью, официально... Они все маги, и им понадобится помощь и учитель... Это я возьму на себя.

Мэйри сокрушенно покачала головой и запустила пальчики в буйные рыжие кудри, представляя — какой скандал устроят девчонки, когда их вырвут из обожаемой Школы Магии, куда они стремились попасть с тех пор, как научились внятно говорить.

— Вряд ли получится, дорогой... Лучше... Лучше я добьюсь перевода в Долину Ручьев, — Предложила Мэйри, но супруг её решительно перебил:

— Там будут дроу! Они никак не пройдут мимо заварушки, столь близкой к их границам!

Мэйри вздрогнула и совсем низко склонила голову, пряча эмоции от мужчин. Дроу не оставят в живых ни её, ни её девочек. Нет, официально это будет несчастный случай и виновных в их смерти, конечно же, не найдут. Потому Ольвэ и решился, фактически, на предательство, чтобы спасти своих близких от гарантированной смерти.

— Я попробую поговорить с Гэлторном. Может, мы рано паникуем, предполагая самое худшее. Или, быть может, мы сможем перевести наших девочек на другой факультет до первой практики.

— А может, и войны никакой не будет, и ты рано паникуешь, Ольвэ, — Попытался его успокоить друг, но полу-эльф сокрушенно покачал головой. Он лучше знает своих сородичей.

— Если началась подготовка, то до войны, как максимум, два года. Раньше этой осени, когда хоббиты соберут урожай, ничего не начнется, позже весны — вряд ли. Так что у нас есть время до осени. Зимой у них первая практика, и они, скорее всего, попадают под раздачу! Вот же... бесы... — Ругнулся архимаг и у него, как ни старался он сдержаться, опустились плечи, — До того времени нам нужно придумать, как их уберечь!

— Придумаем. Тин, думаю, нам поможет! — С надеждой в голосе пробормотала его супруга, разглядывая свои ладони, спрятавшись за густой челкой, — Он же тоже наш... Родич!

— Да, родич! — С болью в голосе отозвался Ольвэ, — Да только Королю он тоже родич, да и Гэлторну... Хоть и дальняя, по супруге, да родня. Так что я не стал бы на него всецело полагаться. Не пойдет он против Главы.

Халифатец, не вмешивающийся в последние несколько минут в разговор, предложил со своей стороны:

— Я могу вернуться к началу зимы, приведя караван в Миестас. Пошлю весточку, как прибуду. А вы, в свою очередь — решайтесь. Если нужно будет — девочек спрячу в своем доме — будет им почет и уважение, какие ни одной принцессе не оказывают!

— Я не сомневаюсь в твоей честности и дружбе, Абуль-Фарах! Ни на секунду. И с радостью приму твою помощь... Все расходы... — Начал было Ольвэ, но вождь обиженно возмутился:

— Не смей оскорблять меня, предлагая мне, как какому-то наемнику, деньги за жизнь детей моего друга, Ольвэ-полуэльф!

— Прости меня, дурака, друг мой! Я слишком часто общаюсь с недостойными, вот и испортился...

— Оно и видно, — Поджав губы, пробурчал мужчина, — На том и порешим. Я уже закупил все необходимое для моего народа, и через два для отправляюсь на родину. Если вдруг что-то случится...

— То я найду способ тебе от этом сообщить! — Подхватил Ольвэ и кинул быстрый взгляд за окно, где начали сгущаться ранние сумерки.

Обнял на прощание притихшую жену, тепло попрощался с халифатцами и, отойдя в сторонку от провожающих, телепортировался в Академию. Торопливо и нервоно отбежав под громкие и язвительные реплики Ольгерда-северянина от площадки, Ольвэ, впервые за долгое время, осмотрелся вокруг. И его догадки подтвердились, стоило чуть-чуть понаблюдать: маги, группами по три-четыре, нескончаемым потоком сновали туда-сюда. В осном — маги 'Земли' и 'Рунники', но и алхимики, щуря на яркое сияние арок перехода красные от ядовитых испарений глаза, перемещались в неизвестном Ольвэ направлении. И, впервые за всю его жизнь, ему стал ненавистен даже сам воздух Города Магов, пропитанный магией. Интриги, вечные интриги и перестановки... 'Но, может, у Гэлторна нет выбора? Или я просто чего-то не знаю? — С надеждой подумал Ольвэ, приученный, как и все воспитанники Школы и Академии, доверять своему мудрому руководству, — И все будет хорошо...'