Погонщица единорогов

Дыхание за дверью стало громче. Мало того, на неё кто-то навалился и доски начали трещать. Вика выглянула в окно, у которого остановилось и внезапно её мордашка отразила страх. Настоящий ужас. Что происходит? Почему речь этого облажавшегося красавца так напоминает классическую тираду злодея из второсортного боевика? Под ложечкой засосало.

— Будь я проклят, если не собирался оставить её в живых! Леонид прижал руки к груди, а меня точно застопорило, в попытке понять смысл последней фразы. Оставить в живых? А первоначально...убить? — После ритуала она стала бы не опасна Кругам, и я забрал бы её с собой. С её талантом она могла бы управлять одним из внешних Кругов, а там — чёрт не шутит — возможно, даже средним или центральным. Бывало и такое.

— Лесогорка, — тихо пробормотала Вика. — Я знаю, где находится этот городок.

— Да, один из внешних Кругов Печати, — отмахнулся Леонид. — А я — один из Меченых, как вы нас называете. Меня специально готовили, чтобы раз и навсегда покончить с этой мерзостью — Леди. А если бы последняя не погибла, а стала одной из нас, то это навсегда бы отвернуло бы людей и от них, и от их рогатых выродков.

— Женя, — казалось, Вика не может больше говорить.

— Эта дура что-то почуяла, но сама не поняла, что именно. Испугалась! — Леонид злобно ухмыльнулся. — Скажем так, твоя подружка и её защитник до Столицы так и не доехали. Мальчишку я зарубил сам. Слабак!

Честно говоря, я до сих пор не мог поверить, в то, что слышу. Бред какой-то, хоть он и чётко ложился в ряд моих предыдущих вопросов без ответа. Кто так тяжело дышит за дверью?

— Миша, беги! — крикнула Вика.

Зазвенело стекло и в тот же миг дверь рухнула на пол, пропустив внутрь сразу несколько уродливых тварей. Все отличались друг от друга. Кто-то порос спутанным серым волосом, кто-то блестел чешуёй, а кто-то отсвечивал пупырчатой кожей. Рога, хвосты, шипы и когти прилагаются.

Я даже дёрнуться не успел, как меня окружили и ухватив за руки повалили на пол. Воняло мускусом, аммиаком и почему-то, дустовым мылом. Всё, что я мог видеть — кусочек пола и кольчужные сапоги предателя.

— Лорд-защитник, — презрительно фыркнули надо мной. — Из дерьма стрела лучше получится. Не знаю, как тебе удалось справиться с нашими посланцами, но в этот раз тебе никто не поможет. Здесь остались только мы. Леди — без сознания и её твари не услышат зова о помощи. Как ты уже мог догадаться, никакого сообщения в Столицу никто не посылал, поэтому смена убитым солдатам не придёт.

Внезапно я услышал громкий скрип зубов, в следующее мгновение тяжёлый сапог приложил меня в ухо. Чёрт побери, — это было последнее целое место на моей несчастной голове! Сволочь, разбил ухо я и ощутил, как кровь стекает по щеке. Попытка подняться привела к тому, что смрадное воинство усилило натиск. Захрустели суставы рук, и я зашипел от боли. Леонид рассмеялся.

— Что ты сне й собираешься делать? — спросил я. Ёлки-моталки, это действительно волновало сильнее всего остального.

— Связать её с собой не получилось, — ублюдок размышлял, расхаживая передо мной. — однако убивать пока не стану — увезу в Круг, подальше от рогатых уродцев. Пока она жива, новая Леди не сумеет получить силу Погонщицы, стало быть, все эти бестии — неуправляемы. А спустя десяток дней они впадут в спячку, и мы их спокойно перережем. А потом пустим слух, что Леди перешла на нашу сторону. Впрочем, — сапоги остановились, — тебя это уже не должно волновать.

— Это ещё почему?

Видимо он подал какой-то сигнал, потому что меня подняли на ноги. На искажённом ненавистью лице ширилась злорадная ухмылка.

— Оттащите эту падаль в сад и перережьте горло. Недолго ты проработал Лордом-защитником, да? Ха!

Под сухой кашель смеха, меня выволокли наружу. Твою мать, тут оказалось не меньше сотни разномастных уродов. И смердели они...Впрочем, это было совсем не то, о чём мне стоило тревожиться. Как бы вырваться из цепких лап? Герои всегда умудрялись бежать, в самый последний момент.

Меня подняли над землёй, ухватив за обе ноги и я оказался полностью обездвижен. Несли вниз лицом, так что я видел сначала траву, а потом — траву и листья. Зашумели ветки и меня жёстко поставили на колени. Кто-то ухватил за волосы и оттянул голову назад.

Ну же! В самый последний мо...

Жуткая боль полоснула по горлу, и я рухнул в кучу листьев, ощущая, как жизнь толчками покидает тело. Потом пришёл мрак.

ЧАСТЬ 2: ДАЛЕКО

ТАМ

Свет возвращался такими же волнами невидимого прибоя, какими покидал меня. Боль в горле уже не казалась невероятно острой и теперь скорее напоминала ощущения при ангине с осложнениями. В общем-то, на грани пробуждения я и решил, что перебрал холодного вина и теперь придётся полоскать горло всякой хренью. Потом мысли немного очистились и пришло осознание, что простом полосканием дело не ограничится. И лишь окончательно вспомнив, какая мерзость приключилась, я вынырнул из серой дрёмы и открыл глаза.

Первой, кого я увидел, оказалась Оксанка в белом платье. Всплеснулась радость оттого, что Леди удалось сбежать от мерзавца, предавшего её. Потом я рассмотрел женщину получше и понял, что вижу не платье, а больничный халат. Сам я лежал на койке, одной из четырёх. Вокруг — голубые стены палаты, на соседних койках — незнакомцы с планшетами и телефонами, а в окна бьёт лучами яркое солнце.

— Ну слава богу! — жена облегчённо вздохнула, — Мишка, знал бы ты, как меня напугал! Надо же, на ровном месте, такая ерунда.

— Что случилось? — голос казался неузнаваемым, скрипучим и тихим.

— Молчи. Доктор сказал, что тебе пока нельзя напрягать голосовые связки, — жена посмотрела в сторону двери и покачала головой. — Хоть эти коновалы и сами не могут понять, в чём тут дело.

Я поднял руку и ощупал шею. Обнаружил что-то, типа марлевой повязки и ощутил резкий запах чего-то, напоминающего йод. Горло отзывалось тупой болью, но думаю, если бы мне реально перерезали глотку, то эффект получился бы много сильнее.

— Сколько времени? — просипел я и Оксанка нахмурилась.

— Молчи, засранец, кому я сказала? — она убрала мою руку от шеи и легко сжала пальцы. Потом улыбнулась. — Полдня прошло. Сегодня утром ты подскочил, перевалился через меня и упал на пол. Начал хрипеть. Да так страшно! А изо рта — кровь. Я перепугалась до смерти, давай звонить в неотложку. Те, слава богу, приехали быстро, но понять ничего не могли: откуда кровь и что случилось. Забрали в больницу. Тут тоже все в шоке: внутренние органы в порядке, а внутри на гортани — кровоточащий рубец. Такое ощущение, будто тебе горло перерезали, только — изнутри.

Ощущение, как же! Однако же, мои сновидения становились весьма опасными. Смертельно опасными.

Пока соображали, как с тобой поступать, — продолжила Ксюха, — рубец этот начал сам затягиваться. Тут они ошалели ещё больше. Светило даже какое-то прибыло. Сделало заявление, что ему прежде уже встречалась быстрая регенерация у пациентов, но такое он наблюдает первый раз. Короче, сейчас уже никакой угрозы жизни нет, но тебя решили понаблюдать пару дней. На работу я позвонила, так что можешь не беспокоиться.

В сумочке жены зазвонил телефон. Оксана посмотрел внутрь, досадливо поморщилась и сбросила вызов. Потом похлопала меня по руке.

— Мишка, очень здорово, что с тобой всё в порядке, — она ещё раз глубоко вздохнула. — Ты бы знал, как я напугалась! Главное, что всё хорошо закончилось. Ты прости, я на работе на полдня отпросилась, так что уже нужно бежать. А вечером я к тебе опять приду.

Меня поцеловали, дали ценные указания по питанию через трубочку. Рассказали, где и что лежит в тумбочке, ещё раз поцеловали и выскользнули за дверь. Впрочем, я тут же почувствовал некоторое облегчение оттого, что меня оставили в покое. Нужно было полежать, подумать.

Однако, именно полежать и спокойно всё обдумать, мне так никто и не дал. Пришла сестра и пригласила на осмотр. Меня привели в непонятную комнату с кучей блестящих аппаратов неизвестного назначения. Там два врача-садиста принялись запихивать в многострадальную глотку какие-то шланги, трубочки и прочую невкусную фиговину. После этого несчастному пациенту дали передышку, а сами принялись обсуждать, каким образом порез смог возникнуть по полной окружности и каким образом он так быстро зарубцевался.

Я помалкивал, отлично понимая, что если попробую объяснить, то быстро попаду в руки врачей совершенно другого профиля. Потом мне сделали несколько болезненных уколов, посовещались, стоит ли делать капельницу и решили, что не стоит. Тот врач, который важно поглаживал бородку клинышком, принялся расспрашивать: не имею ли я привычки чесать глотку острыми предметами или глотать их. Отрицание его здорово расстроило, ибо, как понял из разговоров, не вписывалось в тему его диссертации про каких-то девиантов.

До палаты я так и не добрался. В коридоре меня перехватили двое крепких парней. Один — в штатской, второй — в полицейской форме. Мы уединились в процедурной, откуда предварительно выгнали возмущённых сестричек и принялись разговаривать на темы насилия в семье. То есть допросчики интересовались; не устраиваем ли мы с Оксанкой потасовок, до крови из горла. У этих ребят тоже имелся личный интерес. Как достаточно весело пояснил штатский, ему необходимо срочно сдать отчёт по случаям семейного насилия и мой случай, как раз мог закрыть подборку поножовщин и избиений.

В общем, и эти ушли, несолоно хлебавши, а мной занялись сестрички с очередной дозой чисто медицинских пыток. В этот раз мазали горло чем-то вонючим и липким. После вкатали ещё один укол и посоветовали прилечь, подремать.

До своей койки я добрался с раскалывающейся головой, ноющим горлом и исколотой задницей. Но и тут покоя не наблюдалось. Кто-то уже успел пустить слух, что я стал жертвой маньяка с бритвой и пришлось отвечать на совершенно идиотские вопросы соседей по палате. Кто-то из них заметил, как меня вели полицейские, поэтому попытки отрицать очевидное встречались ироническим скепсисом. В конце концов кто-то сообразил, что с меня взяли подписку о неразглашении и лишь тогда все отвязались.

Не успел я облегчённо вздохнуть, как позвонил Костик и устроил форменный допрос. Блин, после того, как врачи посоветовали помалкивать, я молол языком почти безе передыху! Вот Костику я рассказал истинную правду. Про то, как в ванной на меня напал настоящий нильский крокодил, выползший из унитаза. О том, как в неравной схватке мне удалось одолеть бестию, но в последний миг, чудовище таки укусило меня за шею. Товарищ согласился с тем, что это — просто ужасно и сделал осторожное предположение, что именно так боженька карает тех, кто не желает проставляться за днюху супруги. Пришлось вежливо послать товарища к нильскому чудовищу. Костик поржал, пообещал прийти на выходных и пофоткаться на фоне чучела крокодила.

Позвонила Ксюха и спросила, как дела? Пребывая в лёгкой истерике, я попросил немедленно забрать меня домой. Ну, или в психиатрический диспансер. Тот, что для буйных. Короче, в место, где будет спокойно. Жена повеселилась и твёрдо пообещала, что завтра я окажусь дома. Ну, если не начнётся ухудшение. Потом цёмнула и приказала ждать её прихода.

Все, вроде бы оставили меня в покое. Теперь я смогу спокойно вытянуться и обдумать произошедшее.

Или уснуть.

Что я и сделал.

ЗДЕСЬ

Кто-то взял меня за плечи и приподнял. Кажется, я упирался лбом во что-то холодное и скользкое. Кроме того, к лицу прилипли какие-то посторонние предметы. Вроде бы листья.

— Переворачивай этого идиота, — знакомый голос. — Вот так...

Меня перевернули и положили на спину. Потом принялись отдирать от лица фигню, мешающую смотреть. Ну точно — листья. В горле пульсировала боль, а глаза резало от яркого света.

— Он жив? — тихий голос Виктории.

— Куда денется! — теперь я узнал. Голос давешнего старикана. — У этого остолопа имеется хитрый дар, который позволяет ему избежать неминуемой смерти. Как только костлявая заносит косу, он тут же ускользает в свой мир.

— Но тело ведь никуда не девается! Я сама видела, как ему почти отрезали голову, а сейчас и шрама-то почти не осталось.

— Фантом, — меня хлестнули по щеке. — Открывай, открывай глазки, придурок. Тебе предоставили такой шанс, а ты умудрился его просрать! Что теперь делать — ума не приложу.

Глазки я открыл и обнаружил, что нахожусь в том же месте, куда меня притащили на экзекуцию. Всё оставалось таким же самым, разве что листья вокруг кардинально изменили свою окраску. Я ухватился за шею и ощутил на коже нечто липкое и холодное. Кроме того, там же имелся рубец, который болел просто до жути.

Старик, сидевший на корточках рядом, раздражённо хлопнул меня по ладони и злобно зашипел что-то непонятное. Может, ругался. Выглядел дед действительно взбешённым, дальше некуда. Виктория, стоявшая рядом, смотрела на меня со смесью испуга и тревоги. Одежда на девушке походила на лохмотья, а на коже виднелись царапины. Ещё бы: сначала прыжок в окно, а после ещё и бегство от Меченых. Старик, напротив, смотрелся получше, чем в прошлый раз: добротная одежда зелёного цвета и кожаный плащ с меховым подбоем. Хоть кто-то преодолевал Перевал во всеоружии.

— Оружие принесла? — злобно каркнул дедуган, не потрудившись повернуться к Вике. Та молча протянула знакомые ножны, откуда торчала всё та же лопнувшая рукоять. — Ты тоже хороша! Зачем ты его спрятала? То, что он выглядит, как идиот и ведёт себя соответственно, вовсе не означает, что его можно выпускать с голыми руками против Стража и огромного отряда Меченых.

— Стража? — просипел я и попытался подняться. Земля покачнулась, едва не опрокинув меня на бок. В последний миг старик протянул свою клюку, и я ухватился за неё. Странно, палка явно была тяжелее, чем обычная деревянная.

— Ваш Лорд, мать его, Защитник, — старик сплюнул, — один из Стражей Внешнего Круга Печати. Как ему удалось пройти испытание огнём — понятия не имею. Может, подкупили кого? Чего теперь гадать — глупость свершилась давным-давно.

— Но почему, — я закашлялся. Противный дедуган поморщился и достал из кармана плаща плоскую флягу. Протянул мне. — Почему он раньше не попытался напасть на Оксану?

Старик сделал такое лицо, точно он беседовал с имбецилом и запас элементарных фраз подошёл к концу. Я несколько раз глотнул что-то слабоалкогольное с привкусом яблок. Надеюсь, в этот раз — никакого сонного зелья.

— Объясни ему, — дед забрал у меня флягу и отошёл. — Просто, когда я на него смотрю, очень хочется приложить по лбу. Посильнее.

Виктория присела на то место, где прежде располагался старик и достала из кармана разорванной куртки деревянную шкатулку. Там она поколдовала над небольшой тряпицей, полила на неё из маленькой пузатой бутылочки, а после — посыпала серым порошком. Потом кусок материи прижали к моему горлу, и я тут же ощутил, как боль начала понемногу стихать.

— Посиди спокойно, — Вика тяжело вздохнула. — Ты его не слушай. Это я во всём виновата. Нас ведь учат распознавать Меченых. Понять не могу, почему с этим не получилось.