Вышивальщица - 2

— Какой нормальный убийца станет разгуливать по городу с саблей, на которой кровь выра? — согласился Михр. — Разве что — помыть и отчистить...

— На суше я запах не услышу, тем более старый, — Юта согласно 'кивнул' глазными стеблями. — Но Ютти сможет. Он ощущает запахи замечательно точно. Вы, люди, давно забыли о возможностях собак. От него вы бы не стали прятать следов, не помня, как это сделать. И зачем? Только у нас, Рафтов, живут псы. И еще у людей из земель ар-Нан. Еще есть несколько собак в охране замка ар-Карса. То есть все далеко, на севере. Можно привезти, но даже мой Ютти очень старый след едва ли возьмет. Даже завтра будет трудно, затопчут запахи окончательно. — Выр преисполнился гордости, снял пса с панциря и погладил по спине. — Он славный дознаватель. Когда к нам пришли с жалобой, Ютти нашел кошель и в другой раз — украденного бигля. Его уважает весь городок близ замка Рафт. Он умеет искать по следу. Я его учил, сам. Ну, еще ар-тиал нашего замка... немножко. У его брата большая псарня.

Михр задумчиво глянул на кудлатого малыша. Затея Юты уже не казалась княжеской блажью. Не завести ли несколько псов и в столице, для розыска пропавшего? Конечно, со временем и против них найдут способ борьбы, но жизнь воров усложнится. Ар-клари решил оценить полезность Ютти в дознании и после установить окончательно: просить у ар-Рафтов таких зверей, или нет. Пока что белый пес крутился и вилял хвостом у самого обведенного краской следа тела выра. Юта добыл из сумки при нижних руках тонкий ремень, продел в кольцо на ошейнике. Булькнул несколько звуков, давая команду. Когда пес уверенно побежал по мостовой, ремень натянулся, не отпуская его слишком далеко от хозяина.

— Взял след, — важно сообщил Юта. — Выр явился оттуда.

Михр кивнул и молча пошел рядом с князем, которого дознание сейчас занимало не сильно — важнее были ценность любимца и его умение, вызывающее законную гордость. Пес без остановки и очень уверенно бежал по мостовой. Свернул на малую улочку, добрался до крыльца закрытого, несмотря на разгар дня, трактира, сел и дважды, с небольшим перерывом, тонко гавкнул, потом заскулил и лег. Вскочил, оглянулся на хозяина и побежал дальше.

— Что это означает?

— Черная тагга, я уже полгода его учу искать эту гадость, обозначать запах лаем и визгом, — в голосе Юты гудело восхищение. — Он все усвоил! Видишь, как он полезен. Недавно у нас имелись лишь подозрения. Теперь мы точно знаем, где шел выр, зачем он посещал трактир и который из трех.

След оборвался у слияния двух каналов. Пес виновато поджал хвостик и сел на краю набережной, потом лег, пряча морду в лапы: прости, хозяин, дальше следа нет... Михр попросил разрешения Юты и погладил жесткий мех за ушами. Приятно сознавать, что предположения верны. Курьер приплыл по воде от порта, здесь выбрался на мостовую. Скорее всего, его ждали: дальше выр прямиком отправился в неказистый на вид трактир, не плутал в незнакомом ночном городе, не менял направление движения. От трактира он отошел не более сотни своих, вырьих, шагов — и был убит.

— Курьеры часто уклоняются от немедленного исполнения дел ради тагги и просто болтовни с приятелями? — уточнил Михр, продолжая гладить пса и забавляясь ответным азартным облизыванием рук и частой дрожью хвоста.

— Если в сумке важные тросны — никогда, — задумался Юта. — Или очень редко, утомившись до предела. К тому же черная тагга стоит дорого и торговать ею рискуют немногие.

— Еще бы! По закону златоусого за торговлю — полное лишение имущества, клеймение и десять ударов кнутом, — усмехнулся Михр. — Теперь я не сомневаюсь, что трактирщик моим людям расскажет все и без утайки.

— Если он еще в городе, — вздохнул Юта. — На двери-то замок.

— Твой пес умеет искать людей?

— Если есть вещь с их запахом, — уточнил Юта.

Дверь оказалась взломана быстро: достаточно хлипкая, она сразу поддалась удару клешни выра. Михр прошелся по темному залу, заглянул на кухню. Потер лоб, хмурясь и вздыхая.

— Мои люди здесь были, взяли ключ у кухарки, живущей поблизости, осмотрели трактир, но никого не застали и ничего не нашли... Так шепнул мне помощник, пока ты играл в князя и злил Куха. Так... Вещь с запахом.

Михр снял в крючка полотенце и с сомнением передал выру. Еще походил, заглядывая в подсобы. Добыл грязноватый передник, явно мужской, большой и без вышивок. Пес понюхал полотенце и передник. Покрутился на месте, склоняя голову к полу. Пробежал между столами, в подсобку, на закрытый двор, снова в зал и снова на двор. Замер у тяжелой двери черного хода. Михр кивнул — ломать, так ломать... Выр ударил обеими клешнями резко, в полную силу. Плотно пригнанные и усиленные железными полосами доски разлетелись в щепу. Пес сперва метнулся под брюхо хозяина, спасаясь от грохота и летящих палок, потом возмущенно залаял, впервые показав настоящий голос. Снова принюхался и побежал по узкой грязноватой улочке, малозначимой, используемой исключительно для подвоза продуктов. Окна на неё не выходили, по обе стороны темными слепыми стенами теснились дома, словно дружно решили показать этой неуютной улочке свои спины, но никак не парадные входы — лица...

Пес замер возле низкой двери. Снова дважды взлаял и повизжал. Тагга? Юта пустил в ход клешни и посторонился, пропуская вперед ар-клари. Осмотрел светлые царапины от железа на панцире.

— Дознание мне кажется достаточно занятным. Круши и ломай, гуляй с собакой. Князю дозволяется куда меньше радостей. Драться, и то нельзя. Даже на мелководье, так сказал мой брат, хранитель замка.

Михр отсутствовал недолго, выбрался на улицу мрачный, задумчивый. Присел на высокий порожек и вздохнул, гладя уши пса.

— Трактирщик нам ничего уже не скажет... И два его подельника тоже. Вот где удары понятные, прямо вижу, как Кух режет парней своим любимым длинным ножом. Но доказать не смогу. И выяснить, с кем встречался погибший, тоже едва ли посильно теперь.

— Кух служит ар-Баггам, — отметил Юта. Надолго замолчал и тоже осел на камни мостовой. Тихо шепнул, наконец: — Не о том я думал до сих пор, играючи с собакой. Дело-то крупнее, чем я рассмотрел. Вот послушай. А если речь идет о пересмотре состава совета старых... допустим. Это трудно, но — допустим! Вот тебе мои мысли. Скажем, возьмутся выры убивать людей, и случится такая гадость. Ни один старый ар-Багга не вошел в совет. Они бы охотно надавили, выбивая оттуда более слабых в своем столичном влиянии, хоть и неглупых, ар-Шарха или ар-Зарру.

— Мы пока что заняты убийством, а не интригами дворца.

— Отсюда до дворца усом дотянуться можно, — указал Юта. — Тяжко мне говорить подобное, но эта смерть не обошлась без вмешательства выров. Ты с самого начала подозревал, но смолчал. Теперь и я вижу... и тоже молчу. Недоказуемо, что выры оплатили смерть выра. Ох и прижились мы на берегу, если своих убиваем ради места в совете старых! Выродерство на новый лад учинили. Но — не время нам вздыхать.

Юта встал на лапы и деловито огляделся. Михр тоже поднялся, повел плечами, сгоняя досаду. Предложил вернуться к месту убийства. Очень кстати: Кух расстарался, прислал курьера с тросном, где красочно расписал свои успехи и вежливо, по полной форме обращения к ару князю, предложил посетить дом убийцы. Юта принял документ и пообещал быть незамедлительно. Михр отрядил своих людей, ждавших поблизости, разбираться с трупами во взломанном доме, где готовили таггу.

— Можно глянуть и на жилье убийцы, — задумался он. — Только доживет ли убийца до нашего появления во дворце? Что-то приятели Куха мрут слишком быстро.

— Так пошли сперва навестим дворец, — согласился Юта. Усадил пса в основание усов и заторопился по улице. — Интересно мне, что за человек этот убийца? Ни словечка о нем в тросне. Только дом указан — и все.

Михр промолчал, тем самым соглашаясь с замечанием князя.

До дворца добрались быстро, и там Михр пошел первым. Указывая дорогу по переходам и коридорам. Все ниже, в прохладные каменные помещения без окон, тускло освещенные масляными лампами и среди дня, и ночью. Несколько раз на пути попадалась охрана в одежде цветов ар-Багга, и тогда ар-клари вежливо сторонился к стене, пропуская вперед выра, в своем стремлении добраться до ответа очень похожего на таран. Люди понимали и расступались, не задавая вопросов. Так же молча и почтительно охрана распахнула перед Ютой низкую двустворчатую дверь допросной.

Выр вбежал и замер посреди большой комнаты, лишь его глаза на стеблях двигались, осматривая все вокруг. Куха, который вежливо и без тени удивления поклонился, встав из удобного кресла, от широкого стола с троснами. Рядом торопливо вскочил на ноги писарь и запнулся, не зная точного порядка действий. На всякий случай упал на колени. Палач без спешки звякнул стопором цепи, тоже обернулся и поклонился. Только лежащий на пыточном столе человек никак не отметил появления прибывших. Он был без сознания. Юта мрачно, с отвращением, глянул на жернов, в котором была зажата рука несчастного. Подумал, что кисть уже не спасти, и что руки у людей не отрастают заново. Что человек совсем молодой, лет, может быть, двадцати пяти — тридцати. И теперь он останется калекой на всю жизнь. Если протянет долго: кожу прижигали, пойдет воспаление. Да и раны на ноге выглядят неприятно.

— Приветствую достойного князя, — спокойно начал Кух. — У вас, возможно, есть вопросы к убийце? Или сперва изволите изучить уже сказанное им и подписанное по полной форме? Гнилец, славный брэми, ведь какой гнилец! Не жалейте его, он того не стоит. Ваше дознание, позволю себе заметить, вскрыло мерзкий нарыв на теле города! Злоумышление против выров, большой заговор. Отец этого гнильца был шааром одного из уделов земли ар-Багга, — тут дознаватель замялся и пояснил: — То есть родной отец, но законно он не признал сына. От случайной, как люди говорят, связи был ребенок. Но шаар помнил, иногда помогал деньгами и влиянием.

— Уберите из комнаты этих, — тихо распорядился Юта, указав усом на писаря и палача. — Пригласите лекаря.

— Сам управлюсь, гляну. — Отозвался Михр. — Зачем нам лишние уши?

Палач и писарь ушли, плотно прикрыв створки двери. Юта осел на пол и крепче прижал к себе удерживаемого в верхних руках пса. Тот скалил клыки и тихо, едва слышно, ворчал на врага. Выр знал: когда его Ютти так ведет себя, готов броситься и рвать. То есть полагает угрозу настоящей и большой, а человека — совсем плохим. Опасным...

По жесту Юты дознаватель снова сел в кресло и тяжело вздохнул, показывая свое огорчение от добытых мерзких сведений. Выудил из кипы листков тросн, подвинул по столу. Князь принял и прочел. 'Убийца' утверждал, что учился прежде на выродера и знал прочих таких же. Что сам он додумался и начал собирать их в столице, чтобы тайно мстить вырам и забирать у них золото, потому что 'нас тому учили, да вот не надобна более наша работа и всем нам позор объявлен, а выры гнилые как были хозяева людям, так и остались'.

— Складно он говорил при такой-то боли, — шевельнул губным ворсом Юта. — Брэми Кух, вы ведь знаете, что новым законом запрещено уродовать людей при дознании. Вы сделали его калекой. Теперь, если он окажется невиновен, ваше достояние отойдет ему на прожитие. И его детям, если таковые имеются.

— Он сам признал свою вину, — твердо ответил Кух. — Наши с вами люди уже вяжут выродеров.

— Закон утверждает, что прошлое нельзя ставить в вину, — так же негромко отозвался Юта. — Как я знаю, вы сами учили выродеров. Вас что, тоже вязать? То, что люди творили до объявления мира, им прощается... как и вырам. Иначе нам не выбраться из крови и мести.

— Заговор возник уже теперь, в мирные дни, — упрямо отметил Кух.

— Пока что есть только этот тросн. Он подписал правой рукой? Значит, мы уже не установим даже подлинность подписи.

— Очнувшись, он подтвердит все, — с едва заметной усмешкой пообещал Кух.

— У него есть семья? Где его родные?

— Он выродок, вор. Кличка Красавчик. У него три семьи в разных домах и вряд ли он способен учесть своих детей, — обозлился Кух. — Его мать была гулявой девкой, он унаследовал ее нрав. Да город скажет нам спасибо, когда сдохнет этот охочий до забав гнилец!

— Выры не понимают слова 'гулявая', у нас иной уклад жизни, — мягко пояснил Юта. — Детей же должно признать по душевному родству, мы не понимаем обязательства крови и рождения. Пока я не услышал ничего важного и полезного. Вы тратите силы впустую, пробуя испортить мое отношение к этому человеку, для чего используете людские мерки порока. Как он убил выра?

Кух выбрал тросн и резко подвинул через стол, выказывая признаки раздражения. И даже, — отметил Юта с интересом, — страха? Нет в Кухе полной уверенности в том, признает ли 'убийца' свою вину повторно.

Жернов с противным визгом прокрутился и выпустил изуродованную руку. Михр отстегнул кожаные ремни, удерживающее тело. Приподнял голову Красавчика и попробовал напоить его настойкой. Тот закашлялся, жадно хлебнул и обмяк. Юта продолжил наблюдение одним подвижным глазом, вторым он изучал текст. Само собой, парень рубил выра тяжелой южной саблей. Позже утопленной в канале поблизости от места преступления. Когда Юта дочитал, Красавчик уже смотрел почти осознанно, хотя боль гнула его и была велика. Как предположил князь, молодой человек и правда казался хорош по меркам девушек. Глаза крупные, темные и разрезаны необычно, выглядят удлиненными. Ресницы пушистые, кожа на лице гладкая, матовая и светлая, хотя теперь настоящий цвет не понять: она белее хлебной муки... Волосы густые, глянцево-черные, вьются крупными кольцами. Плечи широкие, сам рослый и сильный. Определенно, у такого может быть много мальков, — отметил Юта. Потом припомнил законы людей и решил не лезть в них со своими нелепыми домыслами.

— Все записано точно с твоих слов? — спросил Юта.

Красавчик покосился на Куха. Ар-клари скалился не хуже пса и мял пальцами край тросна. Нехотя, через силу, 'убийца' кивнул.

— Ты по доброй воле дал показания. Тогда зачем тебя пытали? — удивился Юта. — Не нахожу смысла.

— Не пытали, — назидательно уточнил Кух. — Вору следует отрубить руку. Мы лишь чуть изменили казнь, достойный ар. Мы решили смять его руку. Постепенно.

Юта ощутил прилив гнева, очень и очень трудно контролируемого. Кажется, Кух тоже заметил движение усов. Осознал его смысл и вжался в кресло.

Избавляясь от гнева, Юта хлестнул клешней по столу, древесина застонала и подалась обширной вмятиной с рваными щепами по краю. Кух задышал чаще и вжался в кресло еще плотнее, сполна осознав меру княжьего бешенства.

— Мы ничего не решали, — совсем тихо молвил Юта. — Хотя дознание мое. И я, именно я, должен принимать решения. Вы далеко вышли за рамки приличий. Михр, под замок его. Позже я разберусь, как карают тех, кто очернил честь князя. Своих людей гони сюда. Хочу иметь тросны со словами писаря и палача. И учти, на сей раз способ дознания меня не будет беспокоить. Можно мять. Они все трое завязли в гнилом деле. Людей рода ар-Багга всех выслать из города. Всех! Тросн хранителю замка я напишу немедленно. Сам напишу. Это дело выходит за пределы того, что касается людей. Или он со мной объяснится прямо тут, в столице, или я с ним объяснюсь, но чуть позже, на отмелях... Прекратить до моего указания вязать людей по обвинению в выродерстве. Повязанных вежливо проводить в замок и разместить в комнатах, под стражей. Пока что — так... В доме Куха провести полный осмотр. Сделать опись имущества. Если так называемый убийца окажется невиновен, надо знать, что пойдет на продажу в оплату его увечья, нанесенного до решения судьи, то есть по умыслу и намеренно, что сравнимо с нападением на улице, не менее.