Проклятая дверь неожиданно громко заскрипела и Сати облилась холодным потом: казалось, что звук слышен во всем музее. Она осторожно выглянула в приоткрытую дверь: в кабинете искусствоведов по-прежнему никого не было. Сколько минут уже идет пресс-конференция? Десять? Пятнадцать? Сати прошмыгнула в комнату, опустила меч на пол, задвинула ногой за стол толстой Ирки и метнулась к балконной двери. Музейщики, как хорошо было ей известно, в свободную минутку любили попить чайку на свежем воздухе. Если они и сегодня успели с утра откушать чаю на балконе — большая удача! Тогда, скорее всего, они закрыли только нижний шпингалет. Если же на балкон сегодня еще не выходили, придется залазить на стол толстой Ирки и тянуться к шпингалету верхнему и еще не факт, что удастся его достать!

Ломая ногти Сати повернула шпингалет и дернула балконную дверь. Повезло! Верхний шпингалет был открыт и стеклянная дверь легко подалась.

Она вытащила из-за стола Странника, выскользнула на балкон и огляделась, выискивая Никиту. Внизу колыхались густые заросли боярышника. Дальше тянулся парк, внизу виднелись пестрые цветники набережной и неправдоподобно синяя река с зеленым островом посередине.

— Никита! — понизив голос, позвала Сати. — Никита! Ты где?!

Подельник не появлялся.

Сати мгновенно запаниковала: она совершенно не знала, что делать дальше. Следовало как можно быстрее вернуться в зал, на пресс-конференцию, чтобы ее отсутствие никому не бросилось в глаза, но куда девать проклятый меч?! И куда пропал Никита?

Медлить было нельзя. Она примерилась, прищурив один глаз и бросила меч в гущу зеленых зарослей. Странник прошуршал по кустам и исчез.

"Все!" — произнес кто-то рядом так громко, что перепуганная Сати подскочила т обернулась. На балконе по-прежнему никого не было. Она вцепилась в каменные перила и поглядела в кусты, где скрывался зачарованный меч.

Действительно, все... До этого момента еще можно было что-то изменить, отказаться (Сати вспомнила историю Вечного Странника, рассказанную на даче Никиты и поежилась), но вот теперь... Теперь это произошло. Она только что ограбила художественный музей, своровала экспонат. Теперь, даже если очень захотеть, вернуть проклятый меч будет не так-то просто: обратно на балкон его не закинешь...

Сати шмыгнула обратно, закрыла шпингалет, бросилась к кабинету Кости, торопливо повернула ключ в замочной скважине два раза и опустила его в кошку-копилку. Потом прихватила спрятанный в углу рюкзак, на цыпочках подкралась двери... и в ужасе замерла: по коридору кто-то шел. Сати отскочила и заметалась в полной панике. Оказалось, что в огромном кабинете последнего генерал-губернатора спрятаться было не так-то просто. Возле балконной двери стоял стол толстой Ирки, рядом — стеллаж с книгами, у стены — компьютерный столик, у окна на полу возвышался штабель картонных коробок, чуть дальше стоял подрамник, два плетеных кресла и маленький застекленный шкафчик в котором работники музея хранили чай, сахар и кофе.

— Блин, блин, блин! — бормотала Сати, лихорадочно соображая, что делать дальше. — Шаги Командора! Кого это сюда несет?!

Она укоризненно возвела глаза к потолку.

— Послушай, Господи... я думала, мы с тобой договорились? Ты же вроде, обещал? Или нет?

Шаги слышались все ближе и ближе. Дверь распахнулась.

Никита был готов биться головой о фонарный столб. План ограбления, разработанный в выходные и уточненный в понедельник, летел ко всем чертям.

Первый пункт плана, впрочем, прошел неплохо.

Сисадмин высадил Сати возле музея, отъехал на пару кварталов, чтобы не обращать на себя внимание дворника, лениво шаркающего метлой по брусчатке, и подъехал к помпезному зданию Окружного дома офицеров. Тут он заглушил мотор и нервно огляделся по сторонам. Летний ветерок лениво колыхал флаги, украшавшие фасад, черные "Волги", выстроившись в ряд, солидно блестели на солнце. У Никиты промелькнула было мысль — почему это в будний день возле Дома офицеров припарковано необычайно много машин — но сисадмин тут же выкинул ее из головы. Он думал сейчас только о Сати, которой предстояло сделать самое сложное: проникнуть в кабинет, стащить меч и сбросить его с балкона. Никита нервно глянул на часы. Так... Пресс-конференция началась десять минут назад. Значит, подельница, скорее всего, идет сейчас по галерее, где стоят эти мраморные уроды...

"Господи, сделай так, чтоб ее там не спалили!" — взмолился сисадмин, ерзая на сиденье и кусая ноготь большого пальца.

Минут через пять он снова посмотрел на часы. Пора! Теперь следовало объехать парк с другой стороны, оставить машину возле Дворца Профсоюзов и незаметно пробраться в заросли боярышника под балконом музея.

Он тронулся с места, но не успел проехать и ста метров, как понял, что на подъездах к площади происходит что-то необычное: гаишники тормозили все автомобили и без лишних разговором отправляли отдыхать к обочине. Никита почувствовал неприятный холодок, словно в животе появилась внезапно огромная сосулька.

Навстречу ему уже неторопливо направлялся гаишник, на ходу окидывая битую старую "японку" профессиональным взглядом и делая неутешительные выводы о платежеспособности граждан, разъезжающих на подобных машинах.

Никита торопливо нашарил ручку и принялся изо всех сил крутить ее, опуская стекло. Стекло опускалось медленно, с душераздирающим скрипом.

Гаишник небрежно козырнул.

— Сержант Петрищев, — лениво представился он, помахивая полосатым жезлом. — Попрошу вас оставаться на месте, движение по направлению к площади перекрыто.

Никита высунулся из машины: позади тянулась вереница автомобилей, терпеливо ожидающих когда откроют проезд.

— А что случилось?! Авария? Это надолго?

— Минут на пятнадцать, — пояснил гаишник так же неторопливо. — Не авария... Сейчас губернатор проедет, потом гости города, тогда движение снова откроют.

— Что? — истеричным голосом заговорил сисадмин. — Гости? Какие гости?

— Молодой человек, газеты читать надо, — назидательно посоветовал сержант. — В крае торжества по случаю 60-летия нашего военного округа! Восемь генералов из столицы приехало! Они сейчас по городу катаются с губернатором. В данный момент осматривают достопримечательности площади... памятники... кафедральный собор... фотографируются.

— Бля... — растерянно произнес Никита. — Да мне срочно надо... опаздываю я! Что ж, мне машину здесь бросать?

— А вот этого не советую, — веско сказал гаишник. — Возле Дома офицеров, в такой день? Тут охраны губернаторской — человек двадцать крутится! А если тачка брошена, водителя нет — понятное дело, машина заминирована! В лучшем случае, ее на арестплощадку отправят, потом набегаешься по инстанциям, прежде чем заберешь...

— А в худшем? — напрягся сисадмин.

— Отбуксируют за город и взорвут! — отрезал сержант.

Никита изменился в лице. Потом покрутил головой, приходя в себя.

— Вот попал я, — пробормотал он, терзаясь сомнениями. — Вот я попал! Что же делать-то?

Он посмотрел на часы и стукнул кулаком по рулю

В эту минуту он должен был караулить под балконом, а не беседовать с сержантом Петрищевым в трех кварталах от музея! Никита уже был готов выскочить из машины и припустить к парку бегом, но тут же ясно представил себе лицо жены, когда он объявит ей, что машину взорвали за городом — и остался на месте.

— И знаешь, кто приехал?— продолжал гаишник, облокотившись на открытую дверцу машины — ему было скучно и хотелось занять себя.

— Кто? — сквозь зубы процедил сисадмин, раздираемый противоречивыми желаниями. — Даже если ты скажешь, что Билл Гейтс, я не удивлюсь...

— Не! А кто это? Приехала вдова генерала... — и он назвал фамилию, которую носила одна из площадей города.

Никита так удивился, что на мгновение забыл о Сати.

— Иди ты! — изумленно произнес он и спохватился. — Извини. А она разве жива до сих пор? Он же генерал гражданской войны был, как его вдова могла до таких лет протянуть?

— Она, говорят, совсем молоденькая была, когда он на ней женился. Девчонка. Ну, генерала в 37 в расход пустили, а она выжила. Старая уже, конечно, но ничего, бодрая бабка! Я видел вчера.

Гаишник коротко козырнул и отошел. Никита проводил его тоскливым взглядом, стукнулся несколько раз лбом о руль и затих. В воображении его проносились картины одна страшней другой. То ему представлялось, как Сати выводят из музея в наручниках, то чудилось, что к машине стремительно несется группа захвата, чтобы повязать его, как соучастника ограбления.

Вдали послышались завывания сирен. Никита вытер пот со лба и выпрямился.

— Ну, скорее же, скорее! — нетерпеливо бормотал он, подпрыгивая на сиденье. — Ну что вы там не видели, на площади этой?! — горячо обращался он к губернатору, восьми генералам и одной генеральской вдове. — Что, я вас спрашиваю? Памятник партизанам гражданской войны вы не видели? Да тьфу на него! Новый собор вы не видели? Да сколько ж на него пялиться можно? Это ж не Собор парижской богоматери, мать вашу!

Прошла целая вечность, прежде чем снова завыли сирены, засверкали мигалки и по улице, по направлению к "Белому дому" пронеслась вереница сверкающих на черных автомобилей. Возглавлял кортеж губернаторский джип. Сисадмин проводил его свирепым взглядом и яростно вдавил в пол педаль газа. "Японка" заскрежетала, затряслась, задребезжала и сорвалась с места.

Новая уборщица, принятая на работу в художественный музей совсем недавно, присела на мраморный постамент в зале фламандской живописи, поставила рядом пустое ведро, прислонила к мраморному же совершенно голому мужику швабру и задумалась. Уборщица бродила по пустынным залам почти полчаса и теперь знала точно: она заблудилась. Завхоз, пожилая строгая на вид дама с овальной палехской брошью на монументальном бюсте, велела с утра протереть полы в дальних залах и смахнуть пыль с мраморных скульптур в галерее, а остаток дня посвятить уборке в цехе реставраторов.

— Работы там много, — произнесла завхоз, неодобрительно поджимая губы. — Неаккуратные они, эти реставраторы... за один день, может, и не управитесь.

Она подумала и добавила.

— Тогда завтра с утра тоже у них убирать придется. Запомните главное: пустые пивные банки — в железный бак на улице, а стеклянные бутылки будете относить сторожу. Он их сдает в конце месяца.

В дальних залах было пусто, и уборщица справилась с поручением быстро: протерла влажной тряпкой светлые паркетные полы, вытерла пыль с окон, поправила пышные белые шторы. Теперь следовало отыскать галерею скульптуры. Прихватив ведро и тряпку, она прошла по коридору, свернула в один пустой зал, в другой, третий.. и остановилась. В этом зале она точно уже была — вот он, голый мраморный мужик! Она решила было найти зал, где только что прибиралась, но вместо этого попала в большую незнакомую комнату. Там, возле искусно сооруженного чума неподвижно стоял шаман, в длинном халате из рыбьей кожи и готовился ударить в большой расписной бубен. Лицо шамана скрывала маска. Уборщица торопливо шмыгнула обратно и побрела растерянно по пустынным переходам и гулким залам, позвякивая ведром, надеясь встретить кого-нибудь из сотрудников и расспросить, где же находится галерея скульптуры. Как назло, по понедельникам музей работал с трех часов дня, так что старушек-смотрительниц в залах еще не было. Остальные же сотрудники, скорее всего, были на втором этаже: там шла какая-то важная встреча, прикатило телевидение и все музейные дамы, накрасив губы, отбыли туда: каждая желала увидеть себя в вечерних новостях, что показывают по местному телевидению.

Длинный коридор заканчивался тупиком. Новая уборщица потопталась в нерешительности, размышляя, не спуститься ли на первый этаж — возможно там посчастливиться найти кого-нибудь, но вдруг заметила приоткрытую дверь. Она немного поколебалась, потом поставила пустое ведро и заглянула в комнату.

Слава богу, здесь был живой человек!

За столом сидела девушка и вела беседу по телефону. Беседовала хоть и на повышенных тонах, но довольно вежливо, настойчиво выясняя у собеседника судьбу пропавшего экспоната. Она держала перед собой лист бумаги и время от времени туда заглядывала сверяясь с записями.

— И вот я жду его уже двадцать минут, — начальственным тоном внушала она кому-то. — А его все нет! Я бы, конечно, хотела знать, куда он делся. Выставка начинает работать с сегодняшнего дня, как вам известно. Да, у нас была договоренность! Всю субботу мы этот вопрос решали. И что сейчас прикажете делать?

Уборщица, услышав сердитый голос, снова оробела и затопталась на пороге.

Девушка увидела ее и закрыла трубку ладонью.

— Слушаю вас, — сухо произнесла она.

— Извиняюсь... я недавно у вас работаю и не могу найти... подскажите, где галерея скульптуры?

— По коридору направо. Первый поворот, — кратко ответила девушка.

Уборщица вздохнула облегченно: проклятые скульптуры отыскались-таки!

— А где на этом этаже воду можно набрать?

— Туалет в конце коридора, — девушка снова переключилась на разговор. — Так вот, насчет встречи...

Уборщица исчезала.

Сати брякнула на рычаг гудевшую трубку и вытерла лоб трясущейся рукой. Потом подхватила сумку, прокралась к двери, прислушалась, выглянула: уборщицы не было видно. Сати выскользнула, осторожно прикрыла дверь и, что было духу, понеслась в главный зал на конференцию.

Через несколько минут машина Никиты со страшным визгом затормозила на углу возле музея, и сисадмин выскочил на улицу.

Навстречу медленно проехал белый микроавтобус с надписью "Телекомпания "Губернский город" и Никита понял, что опоздал: пресс-конференция закончилась. Из дверей музея гурьбой вывалились веселые корреспонденты. Он заколебался: идти ли ему в парк или дождаться здесь? И где Сати?

Но тут она показалась на крыльце, и Никита вздохнул с облегчением. Он понятия не имел, чем закончилась операция, но, по крайней мере, подельница вышла из музея не в сопровождении милиционера, а вместе со своим эксом. А тот вряд ли расточал бы такие ослепительные улыбки, если б покража уже обнаружилась! Костя и Сати постояли на крыльце, болтая, потом она заметила Никиту и изменилась в лице. Сисадмин незаметно кивнул и, прячась за припаркованными машинами, крадучись, направился в парк.

Вскоре его нагнала Сати.

— Почему ты был в машине? — вполголоса спросила она сердито. — Ты же должен в кустах сидеть, вместе с мечом!

— Ты его стащила? Стащила?

— Мать твою! — заорала Сати, не выдержав. — Ты ничего не знаешь? Где ты был?

— Тихо! — цыкнул Никита.

Она оглянулась и замолчала.

— Стащила и сбросила тебе с балкона! — шепотом пояснила Сати. — Я думала, ты там!

— Менты меня задержали, улицу перекрыли! — Никита в двух словах поведал о своих злоключениях. Они свернули с центральной аллеи парка и пошли дальше, все убыстряя шаг, пока, наконец, не перешли на бег.

Возле кустов боярышника остановились. Никита быстро огляделся по сторонам и нырнул в заросли. Слышно было, как он возится там, приглушенно чертыхаясь.