Зона захвата

Подойти, спросить? Не стоит. Вряд ли комитетчик начнёт перед ним распинаться.

О том, что лихой капитан мог заблудиться, Андрей даже помыслить не мог, слишком уверенно тот задавал направление их цепочке.

Видимо, что-то придумал, догадался Липатов и мысленно прикинул обстановку. По всему выходило, что шли они к городу. Очевидно, взятие укрепрайона откладывалось на неопределённый срок.

44

Ассистент профессора Петрова носил звучную фамилию Михельсон и, несмотря на длинный нос-шнобель и некоторую кучерявость, вовсе не был представителем племени Израилева. Он происходил из достаточно известного дворянского рода. Один из его далёких предков участвовал в подавлении пугачёвского бунта, не слишком в том преуспев. Конечно же, юный Михельсон не распространялся об этом на школьных уроках истории, когда проходили восемнадцатый век и времена правления Екатерины Второй. Зато позже, когда он учился в университете, лёгкий аристократический налёт в манерах и происхождении помогал ему кадрить женские сердца, будто и не было недавних десятилетий классовой борьбы.

Биофак Михельсон закончил с красным дипломом. Примерно в то же время он попал в поле зрения соответствующих органов, по неосторожности заведя переписку со своим зарубежным родственником. Тот в недвусмысленных выражениях предлагал молодому подающему надежды учёному помощь в получении вида на жительство, а потом и вовсе гражданства иностранной державы, которая состояла в агрессивном блоке НАТО.

От тлетворного "буржуазного влияния" выпускника престижного ВУЗа удалось спасти. В результате он стал работать в закрытом почтовом ящике и сделался невыездным. Пожалуй, оно было и к лучшему. Кто знает, как бы сложилась судьба учёного при иных обстоятельствах.

С того момента и началось его знакомство и дальнейшее сотрудничество с профессором Петровым (тогда тот носил другую фамилию, тоже не имевшую ничего общего с настоящей).

Михельсон с удовольствием окунулся в секретный проект Петрова. Моральные и этические установки всегда можно отбросить ради научных интересов. Ему было плевать, откуда берутся подопытные существа, каково их назначение, на какие меры приходится идти, чтобы особи могли функционировать в нормальном режиме.

Наука есть наука. Без жертв (желательно чужих) не обойтись.

Ещё меньше Михельсона напрягало сотрудничество с "абреками" — так между собой учёные в лаборатории называли головорезов Хаким-бея. Лишь бы приносили пользу, а остальное его не касается. Чистоплюям в науке делать нечего.

Известие о гибели сразу двух перспективных особей задело Михельсона ничуть не меньше, чем его начальника. Кто-то посмел покуситься на результат их долгих научных трудов и изысканий!

Петров не смог лично участвовать в поиске. Начальство запретило ему покидать лабораторию. После долгих совещаний остановились на кандидатуре Михельсона. Профессор выделил ему сразу четырёх спецназовцев из отряда, который охранял внутренние пределы лаборатории. С таким "конвоем" можно было безбоязненно прочесать территорию, на которой предположительно погибли Черныш и Гипер.

Среди "эскорта" был и Абраменко — старший в охране. Он в последнюю минуту заменил одного из своих людей. С ним Михельсон почувствовал себя абсолютно неуязвимым.

Транспортную проблему решили, не обращаясь за помощью к боевикам Маги. Лаборатория имела свой мини-гараж, в котором стояли два армейских "уаза". Машины были на ходу, горючего — хоть залейся. Для поездки отобрали один "джип", второй оставили в гараже.

Спецназовцы сохраняли спокойствие, а Михельсон почувствовал даже некий азарт. К тому же он давно не покидал пределы лаборатории, потому к поездке отнёсся с трепетом солдата-срочника, получившего первую увольнительную.

На шум мотора пришёл Вали Меджидов. Долго крутился, вынюхивая истинную цель поездки, предложил снарядить ещё один автомобиль, но уже со своими джигитами. Избавиться от него удалось с огромным трудом. Заместитель Магомедова обладал потрясающим чутьём на возможные неприятности. Сбить его с толку было непросто. Понадобилось вмешательство профессора, чтобы Меджидов отстал. И даже тогда, Вали не перестал бросать в их сторону косые взгляды и крутился поблизости до последнего момента.

Наконец, он прикрепил на лобовое стекло лист бумаги, на котором типографским способом была отпечатана большая буква "М".

Севший за руль спецназовец ответил на немой вопрос Михельсона.

— Это Мага понтуется, пропуска лепит. Ну, чтобы свои не перепутали и чужие не обознались.

Вали кивнул. Спросил, намеренно коверкая слова:

— А ты что думал: у нас обычный шайка-лейка, да?

— Да я и сейчас так думаю, — дерзко ответил Михельсон.

Меджидов с усмешкой поцокал языком, но развивать тему и выяснять отношения не стал.

Лишь покинув пределы укрепрайона, Михельсон перестал ощущать всей спиной жгучий взор бандита. Полное спокойствие к нему пришло потом. Поездка по разбитой дороге начала доставлять учёному удовольствие. Он вертел головой, разглядывая унылый осенний пейзаж, типичный для средней полосы России. Деревья ещё не облетели, только успев "перекраситься" в красные и оранжевые цвета. Воздух был тёплым и сырым. Изредка сквозь тучи пробивались косые лучи солнца, обогревавшие округу.

Колёса выбрасывали из-под себя брызги грязи, мигом уделавшие стёкла. Смотреть по сторонам стало скучно: пейзаж ни капельки не изменился, да и грязные разводы мешали обзору.

Кабина ритмично покачивались, убаюкивая пассажиров. Как ни крепился Михельсон, борясь с непреодолимой зевотой, но скоро и его охватило состояние полнейшей апатии. Голова наполнилась удивительной пустотой, редкие мысли ворочались тяжело, будто откормленные свиньи. Он задремал, изредка вздрагивая, когда "уазик" подбрасывало на кочках.

"Господи, вроде опасная поездка, в любой момент можем нарваться, но почему я столь безмятежен?", — задумался Михельсон в состоянии полусна-полуяви:

"Почему мне на всё наплевать? Разве речь не идёт о моей жизни? Я никогда раньше не был таким беспечным. Наверное, это привычка. Мага приучил, что мы на его базе в полной безопасности. К хорошему привыкаешь быстро".

Водитель вставил кассету в магнитолу, и в салоне заиграло что-то бодренькое, дискотечное, на английском языке. Михельсон, как ни силился, не смог опознать исполнителей, хотя слышал их прежде, причём не раз.

— Кто это играет? — спросил он у водителя, не скрывая возникшего интереса.

Михельсон обычно относился к современной музыке равнодушно, но эта песня ему понравилась мелодизмом и редкой по степени проникновения задушевностью. Зацепило его основательно.

Водитель, вместо ответа, протянул футляр от кассеты МК-60, на котором сбоку была выведена надпись красным фломастером — "Бэд Бойз Блу. Первый концерт" .

— Что за "Бэд Бойз Блу"? — не понял Михельсон.

— Да шут их знает. Немцы, говорят, какие-то, — пожал плечами водила. — Ничё так музычка, хоть и не новая. У меня и второй их концерт есть. Спецом с собой в дорогу взял. От скуки самое лекарство!

— Буду знать, — кивнул Михельсон.

Он окончательно стряхнул с себя остатки сна и вновь уставился в залепленное грязью окно.

Они отъехали от укрепрайона довольно далеко. Здесь власть Маги если не заканчивалась, то находилось под большим сомнением. Апатию со всех как рукой сняло.

Теперь спецназовцы вели себя так, что Михельсону, человеку глубоко штатскому, стало ясно: в любой миг они готовы открыть огонь или выпрыгнуть из автомобиля прямо на ходу.

Из оружия у него имелся только ПМ с одной обоймой. Случись перестрелка, толку от Михельсона было бы немного, но он успокаивал себя тем, что ехал в совершенно ином качестве, а спецназовцы на то и нужны, чтобы обеспечивать его безопасность. Грудью, конечно, закрывать не станут, но погибнуть за просто так не дадут. Будут спасать, пока есть такая возможность. В их профессионализме Михельсон не сомневался. Уже видел, как те "работают".

Остатки рейдерской колонны они нашли примерно через час. Принадлежность бандитов к группировке Асмолова удалось вычислить моментально. Да собственно, других вариантов и быть не могло.

Не разграбленные машины так и остались стоять посреди дороги. Истерзанные, начавшие уже гнить тела людей валялись в причудливых позах. Потревоженное воронье разлетелось, открыв взору страшную картину кровавого пиршества.

Даже спецназовцам было не по себе.

Михельсону не потребовалось много времени, чтобы определить — здесь поработали его питомцы. Похоже, у них не оставалось выбора. Асмоловцы засекли особей, те вступили в схватку, уничтожив всех свидетелей. Именно тут Гипер с Чернышом и получили первые ранения.

Пока Михельсон осматривал трупы и чиркал что-то в своём блокнотике, один из спецназовцев связался по рации с лабораторией.

Петров, узнав детали столкновения, покачал головой. Он сразу сообразил, какими неприятностями это грозит. Асмолов не идиот, наверняка повесит гибель своих бойцов на Магу и постарается отомстить. Таковы здешние законы: если дал слабину — сожрут. И чужие, и свои.

Теперь, хочешь-не хочешь, надо ставить Хаким-бея в известность. И чем раньше, тем лучше, чтобы он успел подготовиться к предстоящим проблемам. Асмолов ему смерть бойцов так не оставит.

Одно признание неизбежно влечёт за собой и другое. Гораздо худшее.

Профессор вздохнул. Объясняться с Магой ему не хотелось. Кто может сказать, что тому в голову взбредёт?! Хаким-бей всегда был человеком себе на уме, весьма ненадёжным союзником, который в любую секунду мог превратиться в опасного врага.

Удовлетворённый результатами осмотра и в некоторой степени гордый за своих питомцев, Михельсон забрался в кабину. Обе особи показали просто поразительные результаты, уничтожив сразу столько вооружённых противников. Ассистент профессора не задумывался о последствиях этой бойни. Он только что наблюдал великолепный результат и, поскольку, имел к нему непосредственное отношение, считал себя вправе гордиться. Выходит, не зря они тратили время в здешней глуши. Проект оказался перспективным, а значит, будет продолжен. Впереди масса работы!

Михельсон расслабленно развалился на сиденье. Сосед неодобрительно покосился на его непринуждённую позу, но ничего говорить не стал. А может, и хотел сказать, но не успел.

Автомобиль окружила группа людей в камуфлированной одежде.

— Абзац, — глухо выдохнул водитель. — Всё, мужики, приехали.

Со всех сторон на Михельсона глядела смерть, принявшая обличье автоматных стволов.

— Выходи по одному! — приказал командир автоматчиков. — Без резких движений.

И выразительно повёл своим "калашом".

Ассистента пробил холодный пот. Он беспомощно оглянулся и обнаружил, что надеяться ему не на что.

Спецназовцы, даже не думая о сопротивлении, молча покидали автомобиль и становились возле капота с поднятыми руками. Затем следовал тщательный обыск. В отдалении быстро росла горка захваченного оружия и представлявшего ценность имущества охранников.

45

Андрей с интересом смотрел, как ловко управляются его новые товарищи с пассажирами "уаза". Жаль, не было их тогда в Чечне, на том самом блок-посту. Никогда бы не подумал, что оружие можно спрятать в столь неожиданных местах, на которые Липатов и его сослуживцы и внимания-то не обращали. Эх, а ведь горцы потом наверняка потешались над их неопытностью!

Убедившись, что после обыска пленники угрозы не представляют, капитан приступил к следующей фазе.

— Кто такие?

— А сами-то, кто будете? — вяло спросил водитель и получил ожидаемый ответ.

Старшина легонько двинул его под дых. Накачанный пресс не помог, водитель согнулся, и смог принять вертикальное положение только через минуту.

Лицо у него стало пунцовым. Он жадно глотал воздух, как рыба, выброшенная на берег.

— Повторяю, кто вы такие? — сказал капитан.

Пленные молчали, переминаясь с ноги на ногу. Один из них, которого Липатов сразу записал в гражданские, нервничал заметно сильнее. Остальные были людьми привычными и не ждали ничего хорошего при любом раскладе.

— Не заставляйте меня прибегать к особым мерам. Даю тридцать секунд на размышление, — капитан выразительно посмотрел на циферблат часов.

Штатский заёрзал ещё больше, но продолжал помалкивать.

Липатов бросил взгляд на лобовое стекло захваченного автомобиля и подошёл к комитетчику.

— Товарищ капитан.

— Ну? — обернулся тот.

— Я по поводу этих... Уверен, что они каким-то образом связаны с Магой.

— Ты говорил, что у того всё больше "духи", а у этих всех морды рязанские. Ни одного чёрного. Уверен, это асмоловские.

— Русских у Маги тоже хватает. А асмоловцы сюда ни за что бы не сунулись впятером, да ещё на одном "уазике". К тому же на лобовом стекле у них бумага с литерой "М". Я, когда рабом у Маги был, видел такие. Не сомневайтесь, товарищ капитан, они из его банды.

— Понял.

Комитетчик встал напротив гражданского, взял его за подбородок.

— Будешь говорить, сучонок? Рассказывай, как черножопым продался.

— А вы, — голос гражданского (а это был Михельсон) задрожал, — меня не убьёте?

— Ты мне ещё поторгуйся, сучий потрох! На сколько наговоришь, столько и проживёшь, козёл!

Михельсон заговорил, быстро и сбивчиво. Выкладывал всю подноготную, обеляя себя и очерняя соратников. По мере его рассказа капитан хмурился всё больше. Наконец, яростно выдохнул:

— Значит, ты, урод, помогаешь другому уроду клепать монстров, которые питаются человечиной и являются биологическим оружием. Я тебя правильно понял?

— Не совсем, — испуганно залепетал Михельсон. — Вы неправильно расставили акценты. Всё не столь однозначно...

— Кончай, — угрюмо бросил ему пленный спецназовец, бывший в группе за старшего. — Себя позоришь, и нас заодно.

Капитан внимательно всмотрелся в лицо говорившего, переменился взором:

— Лёнька? Абраменко Лёнька... Ты, что ли?

— Я, — мрачно выдавил пленный.

— Узнаёшь меня?

Абраменко кивнул:

— Я тебя в первую же секунду срисовал, Метис.

— Так ты, что — продал нас? Дружбу нашу променял? С бандитами связался... Мы же с тобой в училище на соседних шконках спали, одной ложкой ели, водку пили вместе из горлышка. Что же ты натворил, крысёныш?! С сукой поганой связался, ублюдков помогаешь мастрячить, которые потом наших же в клочки рвут! Как же так, Лёнька?! — комитетчик не говорил, почти кричал, и с каждым его словом пленный спецназовец будто становился всё меньше и меньше ростом.

Однако он нашёл в себе силы на отповедь:

— Да, вот так! Думаешь, я один такой? Когда всё с откоса полетело, я места себе не находил. Понять не мог, к какому берегу приткнуться. Кругом одна сволота окопалась, что в Регионах, что в Центре. Им на таких, как я, плевать было с высокой колокольни! Мы для них мясо пушечное, скотина для убоинки! Я это сразу понял. Был бы единый и нерушимый, а так, — Абраменко махнул рукой.

— И что? Хватит на себе тельняшку рвать! Если кругом сволочь, так и тебе в сволочи записаться понадобилось? Ладно бы мы с тобой в честном бою один на один вышли. Но ты ведь, сука, хотел, чтобы мне в спину гребаная тварюга профессора вашего вгрызлась!