Линия разлома 2

— Вы мне нравитесь — просто сказал он — Станюк, который вас вчера допрашивал, это дикарь, не более того. Он с Говерлы слез, а ума не набрался. Я же — хочу с вами договориться.

— О чем?

— Жить можно по разному. Даже в камере.

— Предлагаете стучать.

— Зачем такое плохое слово. Стучать. Скажем так — информировать компетентные органы. Устраивает?

Затриманный закрыл глаза... он дорого бы дал, чтобы не видеть все это.

— Как ваше имя.

— Мое? Семен Ильич. Украинец, если это вас интересует.

— Ну, да...

— Честное пионерское! — Семен Ильич поднял руки — у меня и папа и мама украинцами записаны.

— В паспорте много чего написано.

— Вы антисемит?

— Нет.

— А жаль. С антисемитами проще...

Затриманный показал глазами на пачку

— Я все же закурю.

— Да ради Бога...

Дым — прополз в отбитые легкие. Закружилась голова.

— Ну, как? Будем подписывать? Или пойдем в карцер?

Затриманный вдохнул горький аромат дыма... от него веяло уютом дачи и почему то напоминало о свежести на Днепре.

— Зачем это вам? Не проще ли подделать подпись? Все равно — процесс давно куплен. Кто там у меня судья — Вовк?

— Ну, Вовк делами посерьезнее занят... не чета вашему.

Следователь тоже закупил из пачки. Выключил диктофон.

— Вот вы говорите... зачем мне это. Проще подделать... Да нет, не проще. За то что вы сделали — отвечать надо.

— У Вовка?

— Да причем тут Вовк? — следователь заговорил собранно и зло — если бы тебя хотели бы грохнуть, давно бы грохнули. На улицах полно шпаны... бах, и все. Нет, б... не так. Вот думаешь, зачем я здесь сижу, а не в Израиле?

...

— Потому что я вас, с.. ненавижу! Вы ведь гады на систему посягнули. На каждого из нас, на то, что мы от отцов получили и детям передадим. Думаете, просто так отделаетесь? Нет... не выйдет. Хочешь жить — подписывай. Нет — пойдешь на процесс. Статья подрасстрельная. Так что выбирай. И сейчас.

— А если подпишу. Не боишься?

— Нет... — следователь курил, уверенный в правоте и силе — того, кто подписал — чего бояться? Он уже с червоточинкой. Раз пошел на сделку с совестью — и второй раз пойдет. Третий. Знаешь, как говорят — баба целку один раз теряет...

Затриманный — исподлобья смотрел на курящего следователя. Он уже давно боролся против системы... в две тысячи четвертом, во время первого Майдана — они еще не понимали, что дело не в отдельных личностях и не в злодее Кучме — а в системе. Во время второго — они это все понимали... многие понимали. Они видели, как сговариваются непримиримые враги... они понимали, что разницы между партиями, по сути, и нет... вопрос лишь в том, кто у кормушки. Чего говорить, если после Первого майдана несколько месяцев прошло — и Янукович сидел в кресле премьера страны. Они знали это и сразу говорили — простая смена партии у власти их не устроит. Но все равно — они упустили победу. У них выбили ее из рук.

Он с ужасом подумал, что лучше бы они отдали Крым. И Донбасс. И все, что захотел бы Путин — лучше бы они отдали. Все равно — осталось бы многое. А главное — развязанные руки чтобы бороться с нечистью.

Он впервые видел своими глазами воплощение системы, против которой он и боролся. Вот этот невзрачный следак, украинец по паспорту — и есть система. Система, которая калечит и уродует людей. И не столько физически уродует, сколько морально. Подпиши, согласись стучать, возьми мешок муки за голос на выборах. Дай взятку даишнику, врачу, возьми взятку. Все что угодно — лишь бы ты был виновен. Как только ты виновен — ты свой для системы. И она — начинает строить общество круговой поруки. Общество, где виновны все. Общества, где просто невозможно ничего добиться.

— Один вопрос.

— Хоть два.

— Вот вы мне пишете, что я русский агент. А вы ведь сами русский агент, верно?

Следак долго хохотал. До слез.

— Чего смешного?

— Я... русский агент. Насмешил...

— А что — нет?

Следователь добро так улыбнулся

— Ничего ты не понял. Хоть и умного из себя строишь. Где то там, в России — есть такой же стол. И там — сидит такой же человек, как и я. Который тоже — должен что-то детям передать и внукам. И если хочешь знать, мне этот человек — ближе и дороже, чем все вы. Краинцы-мешканцы. Умные. Знаешь, как в книге. Мы с тобой одной крови, ты и я.

Видя лицо затриманного — следак мелко рассмеялся.

— А ты как думал? Думал, СССР упразднили, незалежность провозгласили — и всё? Нет, дорогой. Страны нет — но люди то, люди остались. Мы и были, и есть, мы и будем. Наших сил не хватит — Путин поможет, или еще кто. У Путина будут проблемы — мы ему поможем. А вам — кто поможет?

...

— Ну? Будешь подписывать? Или под статью идешь?

И тут — он понял, как победить их.

— Взамен что?

— Взамен? Получишь статью за антиукраинскую пропаганду. Наказание в размере фактически отбытого. Выйдешь — мы тебя по волонтерской линии двинем. Или по диссидентской. Поедешь в Канаду деньги собирать. На борьбу с Путиным ха-ха-ха...

— Ручку дай.

— О — удовлетворенно сказал следователь — так бы сразу.

Достал из кармана какую-то ручку... дешевую, китайскую.

— Руку то отстегни.

Следователь подозрительно посмотрел на задержанного — но руку отстегнул. Левую. Сам — подался назад.

Затриманный глубоко выдохнул, а потом, перехватив ручку, с силой ударил ей себя в глаз. Дикая боль — прострелила его как удар током, но он, под истошный крик следователя — ударил себя и во второй глаз, и, в кровавой темноте, теряя сознание, закричал.

— Ну! Веди меня на процесс! Тварь!

* Задержанный

Вашингтон, округ Колумбия

Белый Дом, Пенсильвания-авеню 1600

28 августа 2020 года

— Это становится уродливым... — сказал президент Соединенных штатов Америки

Президент и вице-президент США сидели в небольшом кабинете, известном всему миру как "овальный" за столом, который был поставлен здесь всего пару месяцев назад — прежний, сделанный из дубовых досок британского военного корабля Резолют, затопленного неподалеку — был отправлен хозяином этого кабинета в музей, потому что работать за ним было неудобно. Новый стол — был собран корпорацией Нортроп-Грамман и представлял из себя многофункциональный офисный центр и центр управления, его поверхность — представляла собой экран, на котором можно было смотреть телепередачи, работать в Интернете и просматривать презентации. Сейчас — президент и вице-президент США, два единомышленника (в отличие от многих других случаев, вице-президент не был навязан президенту его партией, и не представлял из себя одного из возможных кандидатов в президенты, проигравшего на праймериз) смотрели на этом столе телевизор, настроенный на канал Russia Today. Шли новости, сексапильная ведущая (русские всегда на этом играли) как раз дала слово корреспонденту в Киеве.

— Итак, Грэм, что у нас происходит...

Корреспондент был американцем. Русские тоже это учитывали — все корреспонденты у них были американцами, это создавало доверие. Хитрые твари...

Появилось изображение из Киева, за спиной корреспондента, который был лауреатом Пулицеровской премии* за репортажи из Донецка — было темно, горели костры и взлетали файеры и фейерверки.

— Да, Мария. За моей спиной — Майдан Незалежности, уже третье массовое выступление за последние пятнадцать лет в независимой Украине. С трудом достигнутое соглашение между правительством Украины и лидерами оппозиции — было сорвано после появления сообщения об убийстве в тюрьме активиста второго майдана, бывшего советника президента Украины и правозашитника Виктора Соколова. Виктор Соколов — предположительно был убит вчера или позавчера в следственном изоляторе Службы безопасности Украины, где находился по обвинениям в коррупции и предательстве интересов Украины. Министерство юстиции Украины опубликовало заявление, из которого следует, что произошел несчастный случай — однако отказывается выдавать тело Соколова родным для погребения. Этот инцидент вызвал новую волну беспорядков в центре Киева, произошла попытка штурма здания СБУ, которая была отбита силами правопорядка. На этот час — в центре украинской столицы проходит митинг, присутствуют уже более тридцати тысяч человек и это количество постоянно увеличивается. Митингующие — выдвигают лозунг немедленной отставки Президента Украины и досрочных выборов в Верховную раду. Уже произошли столкновения между митингующими и силами правопорядка при попытке перекрытия метро, с обеих сторон есть пострадавшие, их количество сейчас уточняется. Мария...

Президент выключил трансляцию.

— История идет по кругу и никого ничему не учит.

— Несколько лет назад действующее правительство Украины протестовало против полицейского произвола, а теперь само убивает правозащитников в тюрьмах — сказал вице-президент — скорее всего, они не выдают тело, поскольку на нем есть явные следы избиений и пыток. Интересно... почему те кто борется против произвола, придя к власти начинают сами его творить, а? Не первый раз...

— Почему...

Президент встал со своего бронированного кресла с высокой спинкой и внутренним массажером, потянулся и снова сел в него — кресло заменили вместе со столом, и оно было намного удобнее старого. Он был опытным политиком и более того — опытным руководителем, чем отличался от предыдущих горлопанов — политиканов, у которых и собственной то команды не было, так, с бору по сосенке набрали. Он знал ответ

— Потому что этого требуют интересы системы, дружище — сказал он обычным, рассуждающим тоном — легко критиковать систему и бороться с ней, находясь вне ее и не будучи поставленным перед необходимостью принимать решения. У тебя нет ответственности за людей, за саму систему и выполнение ею своих функций. Они критиковали систему и были свободны в своей критике, но, оказавшись внутри системы, точнее во главе ее — приняли интересы системы и ее укрепления как часть своих интересов. Потому — они стали еще более жестокими тиранами, нежели те кто предшествовал им — в отличие от предшественников они не испытывали ни грамма вины перед народом, поскольку получили свое место в борьбе, и готовы были на все, что и продемонстрировали на предыдущем Майдане. Это казус большевиков — самым радикальным революционерам удалось построить государство, чья система принуждения и подавления была намного мощнее и жестче, чем у того государства, против которого они боролись. Сталин сделал то, что не смог сделать царь Николай — он просто физически уничтожил всех опасных для него пассионариев. В отличие от царя Николая — у него не дрогнула рука санкционировать массовые убийства ради выживания государства, которым он руководил и собственного политического и физического выживания...

В отличие от своих предшественников, президент хорошо знал Россию, точнее — ее ранний советский период, потому что имел степень PhD** по русской истории и несколько студенческих работ по истории сталинской тирании, где рассматривал сталинскую тиранию с точки зрения менеджмента и корпоративных взаимоотношений. Возможно, именно поэтому он относился к России лучше, чем любой другой президент США с 1991 года — он понимал, что сегодняшнее состояние дел с демократией и правами человека в России составляет гигантский шаг вперед по сравнению с тем, что было при Джозефе Сталине. Он так же явно видел опасность восстановления сталинизма в России.

— Таким образом — сказал вице-президент, у которого степени PhD не было, что не помешало ему заработать многие миллионы долларов — получается, что любое движение сопротивления диктатуре, любые прогрессивные силы, свергающие очередного диктатора и приходящие к власти, обречены на создание новой диктатуры?!

Для него, как для истинного американца — это было потрясением

— Ну, не совсем и не всегда — сказал президент — мы можем оказать какую-то помощь. Но важно понимать, что если в какой-то стране длительное время невозбранно существует диктатура, то есть две силы, которые в этом заинтересованы — диктатор и сам народ. Мировая общественность и борцы за свободу внутри страны — в какой-то момент могут скинуть диктатора, но они не могут скинуть народ. Народ остается тем же самым. В конце концов, весь репрессивный аппарат диктатора, который осуществляет контроль над страной — набирается из того же самого народа и живет в нем. Так что путь к демократии — труден и тернист и революция — не лучшее его начало, как мы видим.

Президент помолчал.

— Как прошла церемония?

— А как сами думаете, сэр? — ответил вице-президент, что было вообще -то грубостью

— Это часть твоей работы и ты об этом знал.

— Да. Знал.

Вице-президент барабанил пальцами по поверхности стола, а система — не зная как реагировать, подсовывала то одну функцию, то другую. Заглянул дежурный охранник и снова закрыл дверь.

— Убит посол США, не успев даже вступить в должность, а заместитель директора ФБР отправившийся расследовать его смерть, убит на второй день пребывания в Киеве. И вот теперь — правительством убит в тюрьме правозащитник и гражданский активист. А те, кто собрался на Майдане — носит знамена со свастикой.

Президент помолчал и жестко подытожил

— Теперь поддержка режима в Киеве становится для нас не просто обременительной, а совершенно неприемлемой ни с политической, ни с этической точки зрения.

— Восемьдесят процентов сотрудников Госдепа и НТС, и семьдесят процентов Конгресса не согласятся с этим — парировал вице-президент — для них они борцы за свободу Украины от России и ее имперских взглядов. Они скажут, что национально-освободительная борьба зачастую выглядит уродливо, но не перестает от этого быть таковой.

— В таком случае, им придется смириться с реальностью — жестко сказал президент — когда Джо Сикс-Пак включает телевизор, и видит по CNN репортаж о защитниках свободы на Украине, а потом заходит в Интернет, и видит что у защитников свободы свастика — он перестает верить. Он начинает думать, что по телевизору лгут, и политики — тоже лгут. И это бьет, в том числе и по нам по всем, по нашим взаимоотношениям с избирателями. Мы слишком долго испытываем их на прочность и слишком много — поставили на эту карту.

— Вот именно — сказал вице-президент

— У нас нет рвотного рефлекса — сказал президент — мы видим, во что это все превратилось, но продолжаем глотать. Мясо давно сгнило, но мы продолжаем его есть. Кто-то должен положить этому конец...

...

— Мы подготовим обращение к украинскому правительству, где определенно потребуем международного расследования смерти правозащитника Соколова в месте заключения. Мы так же потребуем провести международный аудит состояния дел с правами человека в стране и потребуем международного расследования действий Украины в ее восточных областях и допуска туда международных экспертов. Кроме того, мы потребуем строгого соблюдения прав русскоязычного населения и отмены всех дискриминирующих норм. План по Украине подготовит и озвучит моя команда, а не Госдеп. Если они не пойдут на это — значит, они не с нами. Это первое — сказал президент США — второе. Я дочитал план по Беларуси, который нам достался от предыдущей администрации. Это не просто неприемлемый план. Это безумие. Которое скорее всего — закончится не победой демократии — а кровавой бойней и реваншем белорусских хардлайнеров. К демократии — так не идут. Этот план мы можем использовать в пользу только в одном случае — если передадим его русским как знак доброй воли. У тебя есть канал?