Интервенция любви(завершен)

А его реакция на ее прикосновения! Инга не смогла бы сейчас внятно выразить и описать то, что ощущала, когда видела непонимающее, пораженное выражение его глаз, если вдруг касалась руки, когда пыталась привлечь внимание Нестора. До сих пор помнила, как он вздрогнул, когда она легко поцеловала его в щеку. И...

Ох, честное слово, то, что произошло как раз во время последнего раза, когда он брал ее, когда Инга возбудилась — ее это поразило больше всего остального. Настолько, что она половину ночи потом не могла заснуть.

Испытывая тягу к нему, ощущение какого-то родства, сблизившее их за последние дни, и ощущая вот это вот желание, разбуженное его руками, Инга потянулась к Нестору. Впервые. И пользуясь тем, что в этот раз он навис над ней сверху, протянула руки, обняв его плечи, обхватила мощную шею, чувствуя потребность прижаться плотнее, прочувствовать движение каждой мышцы в его теле, пока он сильно и резко погружался внутрь нее самой. И прижалась губами к пульсирующей точке на шее Нестора. Скользнула ртом по горячей и влажной от испарины коже вниз, к плечу.

Он... Не зарычал, нет. Но с его губ сорвался какой-то низкий, рокочущий звук, исторгнувшийся, казалось, из самого горла Нестора. Из его груди. Он замер над ней, в ней. Навис на какую-то долю секунды. А потом, перенеся вес своего тела на одну руку, второй обхватил затылок Инги и надавил, заставив откинуть голову, посмотреть в его глаза. И в этом голубом взгляде в тот момент бушевало нечто такое, что все тело Инги охватила дрожь. Во рту пересохло, а в самой глубине живота что-то начало пульсировать. И где-то на уровне подсознания появилась странная мысль — он прав: она принадлежит ему. Целиком и полностью. Вся, от того дурацкого подживающего шрама, до самой мелкой трещинки на ступне.

А от этого понимания душу скрутило страхом.

Потому что в лицо Инге смотрела та самая бездна, полная безумия, которая уже однажды пугала ее, та прорва, что все это время лишь самым краем выглядывала из-за зрачка — сейчас она затопила взгляд Нестора. И это прорва, глядя на Ингу, безмолвна вопила: "Моё! Все это моё!" Как Нестор однажды и произнес.

Пока все эти мысли и страхи проносились в сознании Инги, пальцы Лютого сжались еще сильнее. Его дыхание стало тяжелым и надсадным, каким-то хрипящим, и грудная клетка стала двигаться мощно, часто. Его бедра, словно бы сами по себе, с силой толкнулись, погрузившись в тело Инги настолько полно, что стало даже немного неудобно. И вдруг он сам резко наклонил голову, прерывая этот контакт взглядов, и впился своим ртом в такую же точку на ее шее. С жадностью, с силой, втягивая в себя кожу Инги.

Это не было поцелуем. Скорее попыткой ее проглотить, если говорить откровенно. Но, тем не менее, это показалось ей гораздо боле личным и значимым, чем все те прикосновения, которыми Нестор исследовал ее предыдущие часы. Чем-то действительно интимным. И при этом — одним на двоих.

Она застонала, не сумев удержаться, поняла, что вцепилась в его плечи, едва не продавливая кожу коротким ногтями. А Лютый, услышав ее стон, стал совершенно неуправляемым. Не Ингой, она и так вряд ли имела над ним хоть какой-то контроль. Самим собой. Он словно собственному разуму подчиняться перестал. Обхватил ее запястья своей рукой, забросил их на голову Инги, продолжая губами терзать, тереть кожу ее шеи, заставляя все тело Инги дрожать от непонятной напряженной дрожи, и раз за разом вколачивал свое тело в нее, едва ли не настолько же мощно и сильно, как это было в первый раз. Почти бешено. Так, что уже через несколько секунд, с еще одним хриплым рыком кончил, всем телом распластавшись на Инге сверху.

А она лежала под ним, не зная, не понимая — где она, и что происходит. Продолжая мелко дрожать и терзаться тягучим, испуганным томлением. Дышала так часто, что легкие горели. И не было ни одной здравой мысли. Потому что такого, что протянулось во время этой сцепки взглядов, во время этого переплетения рук и губ — между ними еще не было. Хотя Нестор каждый день брал ее тело. Но сегодня, как показалось Инге, он зацепил и краешек ее души.

Даже Нестор, казалось, не мог собраться с силами и взять себя в руки необычно долго. Не мог подняться с нее, так и продолжая тереться всем лицом о шею Инги, о ее ключицу.

И только спустя минут семь, а может и десять, лег на бок, но при этом продолжал держать лицо Инги своими пальцами.

Да, потом была горячая ванна и все тот же молчаливый "ритуал", когда он мыл ее, несмотря на ежедневные попытки Инги самостоятельно заняться своей гигиеной. Нестор их просто не замечал. Да и молчал в эти дни почти постоянно, видимо исчерпав хранилища своей "болтливости" в тот день, когда ездил за контрацептивами. После ванны, он велел ей выпить ряженку, которую покупал через день в поселке и хранил в подвале. И сам отвел Ингу в спальню. Все это время: купая, следя за ее "ужином", вытирая — он не отпускал ее, постоянно касался то руки, то плеча, то затылка. И так смотрел на Ингу, будто и сам не понимал, не мог разобраться — что же случилось между ними час назад?

Это все случилось вчера. Сегодня Нестор ее не трогал. Не в сексуальном плане, в смысле. Хотя все остальное в их "распорядке дня" осталось неизменным. Почему Лютый решил не прибегать к "своему праву", она точно не знала, хоть и не могла не признать, что даже испытала некоторую долю облегчения. Инга и сегодня еще не отошла от вчерашнего. Морально. Тело ее чувствовало себя прекрасно. Но нечто в том взгляде, которым он наблюдал за ней весь день, наталкивало Ингу на мысль, что и сам Нестор думает и взвешивает то, что произошло накануне.

А может она зря проецировала свои мысли на малопонятный для нее разум наемного убийцы? И стоит поверить известной телевизионной рекламе, что "сорок, не двадцать", и просто понять: его организму нужен отдых? Не мальчик же, взрослый мужчина...

В общем, не то, чтобы Инга рвалась к сексу. Но уже даже привыкла как-то. Какой-никакой, а распорядок дня. И просто хотелось понимать, что происходит. И...

Возможно, стоило просто прекратить думать о таком.

Но о чем думать, когда делать все равно нечего и нельзя ничего? Слушать собачий лай и вой? Наблюдать за тем, как все та же, похожая на волка собака, упорно сидит под калиткой, пытаясь вернуть расположение "хозяина", а Нестор ее не замечает? Даже Инга уже не могла выносить жалкий и прибитый вид животного. Ее сердце дрогнуло, забыв о том, на кого собака пыталась напасть.

Она пробовала поговорить с Нестором об этом. Правда, вид подживающей раны на его руке не позволил сильно настаивать. Честное слово, Инга еще помнила, распахнутую пасть, сомкнувшуюся на этой руке, и это воспоминание было ужасным.

Потому только вздохнула, когда Нестор пресек все ее слабые попытки поговорить о собаке резким ответом:

— Она угрожала моему.

Инга так поняла, что под "моим", Лютый имел в виду не свое здоровье, а саму Ингу. И больше не спорила. Да и не выиграла еще ни одного спора с этим мужчиной, так что смысла не видела, несмотря на нарастающее глухое раздражение от того, что ее мнение и слова не принимались во внимание.

В общем, Инга послушно легла спать. А сейчас проснулась, ощущая тяжелую, ноющую боль внизу живота.

Ой. Ой-йой. Кажется, регулярная половая жизнь внесла свою лепту в нормализацию ее гормонального фона и цикла. Или это "санаторный" режим полного отдыха, что Лютый ей "прописал" и заставлял строго выполнять? В общем, так или иначе, а у нее точно началась менструация. И продолжать лежать — сейчас не вариант. Ни прокладок, ни тампонов, ни каких-либо иных средств гигиены Инга с собой при побеге не брала. Даже в голову не пришло, если честно. Да и Нестор больше в аптеку не ездил, собственно, Инга его и не просила. Так что придется думать, как теперь справляться.

Попытавшись сообразит, что имелось подходящего в доме, она наконец вспомнила про вату и бинт, имеющиеся в аптечке. И про то, как когда-то именно таким "арсеналом" мать и учила ее обходиться.

Осторожно приподняв голову, Инга попыталась тихо и аккуратно встать с постели. Разумеется, глупая и даже абсурдная попытка, если рядом с вами спит наемный убийца.

— Куда?

Сиплый шепот раздался у ее уха одновременно с тем, как сильная рука Нестора обвилась вокруг живота Инги. В данный момент это было не очень приятно. Так что вместо вразумительного ответа и объяснения она только сдавленно ухнула.

Зря.

Стоило Лютому услышать этот ее всхлип, как Инга утратила слабое преимущество тех сантиметров, на которые уже сумела выбраться из кровати. Все та же крепкая рука потянула, беспрепятственно откинув Ингу назад, на подушку, и Нестор навис над ней, видимо, в полной темноте что-то рассматривая в лице Инги.

— Что? — тем же тоном, только уже громче и настойчивей, потребовал он ответа.

— Ничего, — придя в себя от такого "массированного" наступления с его стороны, спокойно ответила Инга. — Все нормально. Мне просто надо в ванную.

И она опять попыталась встать, прикидывая, что горячей воды с вечера не осталось, но Нестор почти всегда оставлял чайник с водой у самой грубы, которую продолжал топить. Потому как не считал возможным для Инги даже руки мыть холодной водой. Так что с этим проблемы не будет.

И действительно, проблемы у Инги возникли вовсе не с водой. А все той же твердой уверенностью Нестора в том, словно бы он имеет полное право контролировать абсолютно все, происходящее с ней. Позволив ей встать, Лютый поднялся следом, не отставая ни на шаг.

— Нестор, я сама справлюсь, — попыталась избавиться Инга от его присутствия и наблюдения, испытывая мучительное смущение.

Ее всегда учили, что мужчине не следует особо углубляться в эту особенность женского организма. И пусть он изучил ее едва ли не "вдоль и поперек", несмотря на то, сколько и каким образом занимался с ней сексом, Инга не могла представить, как сейчас будет делать себе прокладки при Несторе. Или мыться. Или использовать это самодельное средство гигиены.

Ее коробило изнутри так, что даже горло нервно сдавило и Инга начала нервно хрустеть суставами пальцев. Что, само-собой, тут же заметил Лютый.

— Плохо?

Она, кажется, просто почувствовала, как он нахмурился, словно ощутила колебания воздуха, возникшее от движения его мышц и кожи. Очевидно, после ее слов о ванной и из-за нервозности Инги, Нестор приписал ей уже какое-то заболевание.

Она остановилась на середине кухни, у столь памятного и примечательного стола, зачастую, занимавшего центральное место в расписании ее дня. И попыталась подавить свою сумятицу в голове, а так же успокоить его. Возможно, тогда Нестор даст ей хоть какое-то уединение?

— Все хорошо. Я нормально себя чувствую. Мне просто надо в ванную на пару минут. И все.

— Зачем? — его голос едва не вибрировал от странного и совершенно непонятного Инге напряжения. Будто бы Нестор действительно сомневался и даже испытывал серьезное беспокойство. — Что с тобой?

Впервые за последние четыре дня он расширил свои односложные реплики.

Инга поняла, что проще будет ответить, как есть, несмотря на то, что ее продолжало от этого коробить. И стыдливость никуда не делась.

— Месячные. У меня начались месячные, — испытывая раздражение от того, что он вынуждает ее это объяснять, буркнула она.

Она повернулась и зашла в ванную.

— Что тебе надо? — немного расслабившись, похоже, даже спокойно, проговорил Нестор собранным и деловым тоном. И пошел за ней. — Зачем? — Тут же спросил он, увидев, как она достает все из аптечки, ориентируясь только по отсветам луны, попадающим в окно.

— Ради Бога! — Инга не удержалась. Ей действительно хотелось уединения. — У меня ничего нет! Я попытаюсь... — Инга заставила себя замолчать и сделать глубокий вдох, понимая, что из-за своей неловкости и раздражения срывается в истерику. — Сделаю себе прокладку, — гораздо тише проворчала она. — Выйди, пожалуйста! — искренне попросила, испытывая все то же нервное напряжение от его неослабевающего внимания.

— Тебе такого хватит? — не обратив никакого внимания на ее просьбу, спросил Нестор.

И, видимо, в отличие от просьбы, заметив взвинченность и нервозность Инги, обхватил ее шею своей ладонью. Теплой и большой. Твердой. Но его пальцы так неожиданно осторожно начали скользить вверх-вниз по затылку Инги. Словно бы успокаивали. Гладили... Впервые что-то, действительно похожее на поглаживание.

Это ее обескуражило.

— Я не знаю, — честно призналась Инга. — Сто лет ничего подобного не использовала.

— А что?

Это он объяснения ждет? Она обреченно зажмурилась, понимая, что Лютый не остановится, пока не доковыряется до самой сути.

— Тампоны. Обычно я использую тампоны. — Раздражение и внутренний дискомфорт нарастал.

Он молчал около минуты.

— Час. Хватит? За поселком есть заправка. Там круглосуточный магазин. — Выдал вдруг Лютый.

И теперь ей потребовалось несколько секунд, чтобы все "переварить".

— Ты что? Сейчас сколько? Час? Два часа ночи? Я перебьюсь ватой и бинтом. Правда. Не надо, — искренне растерялась Инга, поняв, что Нестор собрался ехать в магазин прямо сейчас.

Но он не планировал ее слушать, кажется.

— Тампоны, — еще раз проговорил он, словно проверяя, правильно ли выговаривает. — Час, — повторно уточнил Нестор.

И вышел, видимо за одеждой. Зажег керосиновую лампу в кухне. А через две минуты уехал, оставив ее все же в столь долгожданном одиночестве.

На несколько минут Инга застыла, почему-то поняв, что впервые осталась одна в доме ночью за эти дни. И почти уверилась, что сейчас вновь начнет ощущать нечто, чего не может слышать или чувствовать. Вся напряглась, сжимая в руках вату и бинт.

Но ничего не происходило. Дом казался тихим и спящим. Таким, каким всегда был при Лютом. Насколько бы глупым не казалось ей так описывать жилье. Так что Инга, все еще прислушиваясь и поглядывая через плечо на кривые тени и отблески света на стенах, все-таки пошла за теплой водой, чтобы привести себя в порядок.

Он не сомневался, что управится за час. Двадцать пять минут на дорогу до той заправки — как раз достаточно. И думал сейчас не об этом. Нестор был зол. Даже в ярости. И не стал бы отрицать этот факт. Не стал бы себя оправдывать. Потому что не подумал заранее о том, что может понадобиться Инге. Не обеспечил все необходимое.

И за это стоило бы отправить самого себя как минимум на два штрафных круга.

Однако в данный момент злость стоило отодвинуть на последнее место, обеспечив все, в чем она нуждается. И сделать так, чтобы больше не допустить подобной ошибки и просчета. Никогда.

Не после того, что отдавала ему Инга. Без всякого принуждения.

Впервые ощутив ее прикосновение несколько дней назад, Нестор оказался озадачен и выбит из колеи. Дезориентирован. Зачем? Что именно заставило ее наклониться и коснуться его? Прижаться руками, губами к его коже? Она так испугалась дурацкого укуса той собаки? Волновалась, что с ним что-то случится, и это отразится на ее состоянии и безопасности?

Вероятно.