Валери-Урла

— Что за бред вы несёте, Тимок-ур?! Да меня вообще не было в посёлке Хунай! Последние два дня я провела на охоте!

Старейшина хотел было резко ответить, но его остудил шаман, положив руку на плечо старому воину. Айдас-хуф прошёл вперёд, взял в руки свой большой каменный амулет и затем задумчиво почесал пятернёй свои густые волосы.

— Погодите. Что-то не сходится. Валери-урла не врёт, она действительно ничего не знает о пожаре, спалившем все наши запасы еды.

— Но как же показания свидетелей? Да и зачем она так поспешно сбежала вчера из посёлка Хунай сразу после начала пожара? Да и, если подумать, где она могла переждать ночь, как не в безопасном посёлке наших соседей! И откуда она взяла столько денег? — встрял в разговор один из воинов, это был Конд-хог, самый старший из семи родных братьев Мажека.

Шаман снова задумчиво почесал свою шевелюру и, усевшись на стул перед стоящей перед ним девушкой, снова взял в ладонь свой большой жреческий амулет духов Леса и потребовал:

— Рассказывай! Нас интересует всё, что ты делала вчера и сегодня со всеми подробностями.

И Валери стала рассказывать. О своей охоте. О бегстве от костяного червя. О встрече с теневой пантерой и битве двух лесных хищников. Подробно рассказала, как одну за другой прикончила двух опасных лесных твари и почему решилась продать шкуру теневой пантеры бродячим торговцам. Указала на то, что честно разделила монеты пополам и не собиралась укрывать этот трофей. Рассказала, как тщательно готовилась к ночёвке в лесу и об утренней встрече с летающим сильфом. Рассказала, как вместе с огромным богомолом искала и уничтожала кладки костяного червя. Умолчала Валери лишь о Сестрёнке, так как вдруг в последний момент испугалась, что котёнка у неё могут отнять или запретят находиться в посёлке хищному зверю. Когда она закончила, старый охотник лишь ехидно рассмеялся, показывая, что он ни капельки не верит в рассказ девчонки:

— Ну насмешила! Думаешь, мы поверим в подобную чушь? Да я охотился всю свою жизнь, знаю все окрестные места как свои пять пальцев, но я ни разу не встречался ни с мифической теневой пантерой, ни с придуманным тобой костяным червём! А уж в рассказ про поездку верхом на богомоле может поверить только наивный ребёнок!

Валери ожидала примерно такой реакции на свой рассказ. Поэтому спорить не стала, а просто подошла к своему плетёному коробу и выложила на стол трофеи — зуб теневой пантеры, а также голову и кусок шкуры костяного червя. Потом же, с усмешкой взглянув на сбитого с толку старейшину, охотница весьма дерзко заявила:

— Я не знаю, на кого вы там охотились всю жизнь, уважаемый Тимок-ур, да и охотились ли вообще, если вы даже не знаете зверей, обитающих прямо тут рядом с нашим посёлком! Вот зуб пантеры с очень необычной насечкой с внутренней стороны. Вот голова костяного червя. Вот его шкура с множеством лапок, по её размеру нетрудно понять, насколько крупной была многоножка. С гигантского богомола трофеев у меня нет, так как я его не убила. Но вы можете спуститься вниз к болоту прямо под нашим подвесным мостом и своими глазами увидеть разрытые гигантским чудовищем кучи и огромную нору.

Несмотря на откровенно дерзкий тон девушки, старейшина опустил голову и промолчал. Зато вместо него выразил свои сомнения Конд-хог:

— Валери-урла, я всё же выскажу свои мысли по поводу твоего рассказа. Красивая сказка, много встреченных чудовищ, про которых никто никогда не слышал. Но что мы видим в качестве доказательств твоих слов? Принесённую голову какого-то неизвестного насекомого и непонятный кусок шкуры. А что если ты просто-напросто нашла их в лесу? Или тебе их дали наши враги из посёлка Хавар, чтобы обеспечить тебе алиби. Зуб вообще ничего не говорит, он мог принадлежать кому угодно. А уж в возможность того, что зверь может исчезнуть на ровном месте, я никогда не поверю, пока не увижу своими собственными глазами!

Валери усмехнулась и повернулась к пустой на вид постели.

- Сестрёнка, мне нужно, чтобы ты показалась людям! И покажи им свои зубки, чтобы они убедились, - девушка произнесла эти слова вслух, одновременно дублируя мысленно.

Все присутствующие в комнате дружно ахнули, когда на старой драной шкуре появилось белоснежное пушистое создание. Сестрёнка широко зевнула, показав свои острые клыки. Валери подошла к зверьку и безбоязненно положила в пасть свои пальцы, указав на зазубрины на клыках маленького котёнка.

— Ну что, кто-нибудь из вас всё ещё считает, что невидимых зверей не бывает? Или есть ещё сомнения, какому созданию принадлежит лежащий на столе клык? — поинтересовалась Валери, поглаживая котёнка за ушками. — Голова же костяного червя свежая, как и шкура. Так что их явно не могли хранить где-нибудь, чтобы потом дать мне в качестве фальшивого доказательства. Да и проверить мои слова совсем нетрудно. Айдас-хуф может пообщаться с маленькой пантерой и узнать, что именно в гнезде пантеры я и провела ночь!

Шаман как-то странно посмотрел на неё, словно не понимая, шутит девочка или нет. Проверять он ничего не стал и близко к Сестрёнке не подходил. Мужчины в комнате стали неуверенно переглядываться между собой. Наконец, Конд-хог признал, что Валери полностью ответила на все выдвинутые им обвинения. Старейшина Тимок-ур устало присел на кровати рядом с белым котёнком и, не глядя ни на кого конкретно, принялся рассказывать:

— Вчера сразу после того, как ты вышла из посёлка, случился пожар в общинном зернохранилище. Зерно сушилось на полу закрытого от дождя охраняемого амбара, но злоумышленник подошёл к зданию с задней стороны и бросил через вентиляционное окошко в подвал горшок с горящим маслом. В подвале лежали собранные для продажи шкуры, хранились старые мешки с паклей, сухие дрова для отопления Дома Совещаний... В общем, пожар разгорелся мгновенно, огонь был страшный. Густой дым заметили почти сразу и забили тревогу, но долго не могли открыть забитую деревянными клиньями входную дверь. И к тому моменту, когда открыли запертую дверь в амбар, пламя уже пробивалось через доски пола и пожирало зерно... Спасти сумели очень малую часть запасов, да и то это зерно наверняка стало непригодным для посева. В этот день амбар охранял Кай-хог. Он-то и сообщил, что видел непосредственно перед пожаром, как ты, крадучись, направлялась к задней стене зернохранилища с горшком масла в руках. А старый рыбак Кириз-ир-Хунай подтвердил, что видел, как ты убегала от зернохранилища в сторону выхода из посёлка Хунай, причём никакого горшка с маслом у тебя уже не было. Оба свидетеля уважаемые в посёлке Хунай люди, и врать им никакого резона нет. Поэтому советую тебе не отпираться и честно рассказать, зачем ты сожгла наше зерно.

Валери нехорошо прищурила глаза и проговорила с нажимом:

— И вы даже не подумали, что в этом небогатом доме никогда и не было такой роскоши как горшок с маслом. Хотя это уже неважно... Нужные имена произнесены. Заметьте, не я их назвала, вы сами. Я могла бы рассказать про этих двоих очень многое, но вы всё равно не поверите мне. Поэтому предлагаю вам прямо сейчас пойти к сыну старейшины Кафан-хог-Хуная охотнику Мажек-уру и попросить его рассказать о том, что он услышал в подземном убежище у реки. Скажите ему, что Валери разрешила рассказать правду. Идите и спросите его. Не волнуйтесь, я никуда не убегу. Можете даже оставить в моём доме охрану.

Шаман и старейшина встали и, указав одному из воинов оставаться в доме охотницы, вместе с Конд-хогом вышли из помещения. Вернулись они достаточно быстро, приведя с собой ещё несколько воинов и старейшину Хафиз-хог-Хуная. Все вошедшие были в весьма задумчивом состоянии. И теперь Хафиз-хог попросил Валери рассказать всё, что она сама слышала в подземном убежище и повторить её подозрения насчёт вражеских шпионов в посёлке. Молодая охотница снова рассказала о встрече с вражеским отрядом и о том, что враги к тому моменту уже знали свежие новости из посёлка Хунай. Рассказала о сброшенном на охотничью пирогу бревне и о тех словах, которые они с Мажеком расслышали из-под земли. Рассказала о своих умозаключениях по поводу того, что врагов на самом деле не один, а по крайней мере двое.

— Всё это понятно. Непонятно лишь почему ты ранее ничего не сказала старейшинам? Это выглядит более чем странным, — с упрёком проговорил Конд-хог.

— Что стоят слова ребёнка против слов двух взрослых уважаемых мужиков? Мне бы просто-напросто не поверили. А я лишь подтвердила бы заговорщикам, что слишком многое про них знаю, и меня бы убили. А если бы вы даже и поверили мне, что тогда? Моё слово против слова другого жителя посёлка? Насколько я понимаю, такой спор решается поединком чести. А какой шанс у меня справиться с взрослым крупным рыбаком Кириз-иром, не говоря уже об опытном воине Кай-хоге?

Все замолчали и опустили головы. Наконец, шаман Айдас-хуф проговорил задумчиво:

— Собственно ничего и не изменилось с той поры. Кай-хог клянётся в своей невиновности и требует проведения поединка чести, а Мажек-ур быстро взял свои слова обратно, заявив, что он мог ошибиться и принять чужой голос за голос брата. Валери-урла, ты выдвигаешь очень серьёзные обвинения против двух уважаемых жителей посёлка Хунай. Если ты не возьмёшь свои слова обратно и не извинишься перед Кай-хогом и Кириз-иром, то они вправе потребовать от тебя защиты своей чести на поединке. Правила поединка традиционные — никакого щита и никакой брони, из оружия допускается только ритуальный каменный нож, можно взять с собой на поединок одного приручённого зверя. Бой проводится на площадке для молений и длится до смерти одного из бойцов.

Слушавшая шамана с поникшей головой Валери при словах о приручённом звере словно очнулась и выпрямилась, у неё появилась надежда. Но шамана неожиданно перебил Конд-хог:

— Слушайте все! Я поверил в слова маленькой охотницы и готов выступить вместо неё на поединке чести! Я готов стать поединщиком!

— Нет, не нужно! — перебила его Валери. — Я безгранично благодарна тебе, Конд-хог, за оказанное мне доверие, однако считаю, что справлюсь сама!

— Глупая! У тебя вообще нет шансов против моего брата! А если ты решишь взять с собой на арену этого котёнка, то мой брат тоже возьмёт зверя — своего лютого пса Кровожада, который охраняет ворота посёлка.

Но Валери продолжала настаивать:

— Конд-хог, нет хуже участи, чем выступить в смертельном поединке против родного брата. Не нужно тебе такой тяжкой доли. Я выступлю сама, со мной будет один приручённый зверь. На моей стороне правда, и духи Леса помогут мне!

— Да будет так! — устало проговорил шаман, прекращая все дальнейшие возможные споры. — Поединок чести состоится завтра на рассвете на площадке молений. И да достанется победа правому в вашем споре!

Старейшина Хафиз-хог-Хунай печально посмотрел на рискнувшую сразиться с опытным воином маленькую девочку, покачал головой и проговорил, собираясь вставать:

— Мы не будем оскорблять тебя недоверием, оставляя стражу в твоём доме, Валери-урла. Но ты должна понимать, что до исхода поединка чести тебе запрещено покидать пределы посёлка Хунай.

Охотница кивнула, показав всем, что принимает это условие. Один за другим посетители стали покидать дом Валери. Шаман чуть задержался и спросил, показывая на голову костяного червя и кусок шкуры:

— Разрешишь мне взять с собой твои необычные трофеи? Я хочу поискать в своих книгах упоминания о такой удивительной твари.

Девушка рассеяно кивнула. Когда же за шаманом закрылась дверь, она рухнула на топчан рядом с белым котёнком и... рассмеялась! Нет, она вовсе не считала себя обречённой, какой её посчитали все вокруг. Возможность взять на поединок одного приручённого зверя меняла ситуацию самым кардинальным образом. Эх, только бы богомол за ночь не ушёл слишком далеко от посёлка и услышал её призыв!

Поединок чести

Ранним утром в дверь дома деликатно постучали. Валери давно уже не спала и сидела на краю постели давно готовая, а потому тотчас же открыла дверь и вышла на крыльцо. Молодой воин слегка поклонился и попросил девушку следовать за ним на молельную площадку перед домом шамана. Охотница беспрекословно пошла за ним следом, отмечая при этом находящихся на улице и в ближайших дворах многочисленных соседей. Их лица были напряжёнными и суровыми, никто не здоровался с Валери и не желал ей удачи на поединке. Несколько раз девушка даже расслышала произнесённые ей вслед проклятия и бранные слова. Похоже, едва ли не все поголовно желали ей гибели, считая виновной в уничтожении зерна.

Юная охотница ещё вчера вечером заметила толпящийся возле её дома народ. Некоторые из озлобившихся соседей держали в руках зажжённые факела, Валери слышала призывы сжечь её дом вместе с ней самой. Стражники сдержали тогда разгорячённую толпу и уговорили людей разойтись. Но и потом ночью, осторожно выглядывая из-за занавесей, охотница каждый раз видела несущих круглосуточную вахту вокруг её жилища людей, многие из которых вооружились вилами и дубинами. Это было очень плохо. Соседи не верили в её невиновность и считали, что юная охотница обязательно попытается скрыться, лишь бы избежать поединка с сильным воином. Сейчас Валери старалась сохранять спокойствие и выдержку, идя по живому коридору из перекошенных гневом и ненавистью лиц в сторону площадки, на которой должен был состояться поединок.

На площадке собралось всё население посёлка Хунай от мала до велика. Даже Мажек-ур, несмотря на сломанные ноги, как-то добрался сюда и сидел сейчас на лавочке в первом ряду. При появлении Валери люди расступились, образуя большой круг. Девушка, игнорируя толпу, молча подошла к деревянному идолу, посвящённому духам Леса, и встала перед ним на колени. Зелёный камень-амулет отозвался легко, словно только и ждал её мысленного запроса. Девушка послала осторожный мысленный сигнал, прося своего знакомого богомола откликнуться ей. К её радости, гигантское насекомое находилось совсем рядом от посёлка Хунай и моментально отозвалось на призыв. Валери сообщила громадному насекомому всё, что ей от него требовалось, и разорвала связь, с явным облегчением вставая с оказавшейся неприятно холодной земли.

Пока она общалась с духами Леса, её противник уже подошёл к молельной площадке и теперь с явным брезгливым выражением лица взирал на свою миниатюрную соперницу. Из всей одежды на молодом воине сейчас осталась только набедренная повязка, так что собравшиеся зрители имели возможность с восхищением разглядывать прекрасное мускулистое тело бойца. К тому же Кай-хог перед поединком натёрся ореховой настойкой, от чего его сильное рельефное тело приобрело тёмно-коричневый цвет и блестело в лучах утреннего солнца. В левой руке он держал кожаный поводок, на котором удерживал своего огромного страшного пса. Псину звали Кровожад, и этот боевой пёс своими страшными зубами порвал не одно человеческое и собачье горло во время боёв с отрядами из других посёлков.

— Что-то я не вижу у тебя твоего питомца, — прокричал девчонке противник. — В посёлке только и говорят, что о белом исчезающем зверьке, которого ты притащила с собой из Леса. Мне так хочется накормить сегодня моего любимца свежим мясом. Прикажи ему проявиться, пусть Кровожад посмотрит на свою будущую еду.