— Пап, ну ты скажешь... Мы ничего такого...
— Ладно-ладно... Теперь давай зови свою невесту. Хоть познакомимся поближе что-ли.
ТЫСЯЧА ДЕВЯТЬСОТ СЕМЬДЕСЯТ ВОСЬМОЙ ГОД.
ВСТРЕЧА.
Уже не лето, но еще не осень. Межсезонье. Еще по прежнему тепло и прогретый на солнце асфальт, и рано снимать летнее. Но в воздухе уже чувствуется слабый запах палой листвы, а по ночам стелется осенняя дымка.
По улице, пробираясь через толпу и весело переговариваясь идут две девчонки. Одна рыжая, в джинсовом сарафане, другая прячет под потрепанной курткой длинные волосы цвета аквамарина. За спиной у нее, расшитая цветами холщовая сумка.
— И вот откуда они все взялись? Не пройти же... Чего толкаетесь? Извините...
— Суббота же, гуляют типа... Ты лучше скажи, тетя Рая точно сегодня работает?
— По графику вроде должна.
— А если...
— Никаких если. На крайняк мужиков попросим. Не ссы. Первый раз что-ли... Лучше дай подумать сколько брать будем, чтобы денег хватило. Стой. Да подожди ты.
Рыжая остановилась, побледнев.
— Ты чего? Привидение увидела?
— Смотри. — рыжая показала пальцем.
У стены, опустив голову сидел мужчина. Странная, похожая на военную форму, одежда, длинные седые волосы. Между ног рюкзак. Люди, проходившие мимо лишь отворачивались от него, бросая брезгливые взгляды. Пьяный поди... Милицию позвать, да связываться неохота.
— И что? — удивилась зеленоволосая. — сидит и пусть себе.
Рыжая лишь помотала головой.
— Да нет... Ну не может же быть. Он...
— Кто он? Лиска, у тебя крыша едет от снов. Кончай...
Та лишь отмахнулась. Потом, подойдя к человеку у стены, присела перед ним на корточки и потрепала его за плечо.
— Эй... Что с тобой? Тебе плохо? Ты хоть живой?
Мужчина поднял голову.
— Какого хера? Что нужно, блядь?
Рыжая отшатнулась, сев на тротуар.
— Господи, ты...
Страшно изуродованное лицо. Ощущение такое, как будто его изрезали ножами, а потом сшили на скорую руку. На месте правого глаза шрам.
— Лиска, это же... Он что-ли? Слышь, ты вобще кто и чего? Мы на районе всех знаем?
Рыжая только поморщилась.
— Самурайка, да прекрати ты хуйней страдать.
Тем временем человек, прищурясь внимательно посмотрел на девчонок, и неожиданно, застонав, схватился за голову.
— Сука, больно...
— Ты что?
— Я вспомнил. Я же вас во сне видел. Двоих. И там вроде еще помладше рыжая была, и парень какой-то...
— Слушай, это он про...
— Черт... Понимаешь тут какая фигня... Мы же тебя тоже во сне видели. Все одновременно, прикинь. Слушай, а имя у тебя хоть есть?
— Азад. Вроде бы.
— Это что имя у тебя такое странное?
— Нет. Позывной.
— Ну допустим. А меня Алиса зовут. Лиска. Ее Мику или Самурайка. Знаешь, давай мы тебя Седой будем звать, не обидишься? Слушай, а ты вообще как здесь оказался? Откуда?
Седой зажмурился, потом выдохнул.
— Из 'Лесного'. Помню ведь.
Алиса снова отшатнулась.
— Во бля... Ну... Мику ты слышала?
Та пожала плечами.
— И что такого особенного в этом?
— Ты совсем что-ли? Не знаешь что такое 'Лесной'?
Мику почесала лоб.
— Вроде слышала от родителей, что это санаторий какой-то.
Алиса в ответ покрутила пальцем у виска.
— Микуся, ты дура. Знаешь? В этот санаторий путевки в профкоме не дают. Это... Как я слышала. Закрытый военный госпиталь. Вроде бы. Точно никто не знает. Охраняемая зона. И говорят о нем только шепотом, на кухнях. Понимаешь или нет, какая хрень.
Мужчина тем временем порылся во внутренних карманах куртки. С удивлением посмотрел на вытащенную пачку денег. Мол, откуда взялись? Потом достал потрепанный листок бумаги.
— Это что? Дай глянуть.
Алиса повертела в руках листок.
— Не хрена не поняла. Не по русски написано. Не по английски. Женьку бы сюда, она языки знает.
— Дай сюда.
— Да не на японском.
— Да давай я посмотрю.
— Это латынь. Похоже типа выписка из истории болезни. Вон видишь, печать и подпись, только неразборчиво.
— И что там ему написали?
— Ну, как я поняла... После тяжелого ранения и контузии страдает частичной амнезией. Вроде как потерей памяти.
— А дом то у тебя есть? Ну...
Мужчина сделал вид, что улыбнулся.
— Наверно, только...
Потом, хмыкнув, посмотрел на свои руки и снова улыбнулся.
Мику, присевшая рядом, вгляделась в него и, неожиданно ойкнув, потянула подругу назад.
— Ты чего? — удивилась Алиса.
— Того, бля. Слушай, может пойдем? Мне что-то с ним стремно стало. Без памяти, без... Крезанутый какой-то. Ты руки его видишь?
— Вроде костяшки на кулаках сбитые и... И, черт, кровь? Слышь, Седой, ты помахался с кем-то недавно? А кровь? Мочканул что-ли кого? Только честно давай.
Тот лишь пожал плечами.
— Не помню, наверно нет. Только откуда деньги? Раньше вроде не было. Знаете что, девчонки, вы идите куда шли. Поговорили и ладно. А я посижу, да может вспомню.
Седой прикрыл глаз и простонал, обхватив голову.
— Вот только башка болеть начинает когда вспомнить пытаюсь. — он махнул рукой. — А вы идите. Зачем я вам сдался?
Алиса только помотала головой.
— Вот еще. Мику, его же оставлять нельзя.
Та почесала лоб.
— Нельзя. Точно менты загребут. И сны опять же эти... Ох... — она, выдохнула, закусив губу. — И что же они с тобой сделали? Что они сделали с тобой, ронин. Они ведь отобрали у тебя все. Все... Имя, прошлое, память... Отдав взамен только боль.
Мику тяжело вздохнула.
— А ведь они наверно думают, что сломали тебя как ломали других. Да?
— Нет.
Алиса погладила Седого по руке, потом дотронулась до его изуродованной щеки . В ее глазах неожиданно блеснули слезинки.
— Где же ты был, чтобы вот так? Где?
— В аду.
' Не отправленные письма, как испуганные птицы в силках
Ломали крылья, пропадая в почерневших лесах,
Старуха выносила мертвых на костлявых руках,
Живые теряли разум, заглянув ей в глаза.
Мы стояли по горло в трясине, улыбаясь весне,
Мы глохли от взрывов, мы видели вещие сны,
Мы сжигали деревни, и плавилось солнце в огне,
Мы знали слишком много такого, чего знать не должны.'
— Вот что. Пойдем домой. Давай. Это неправильно, плохо когда человек без дома, без... Я знаю. Знаю. Микуся что скажешь?
— А Костя?
— Разберемся.
— Тогда... Слушай Седой. Тут вот такой расклад. Может мы под это дело вина возьмем? Типа за знакомство и все такое.
— Микуся, ты... Ты совсем ебанулась?
Та пожала плечами.
— А что? Нет, ты не думай, это не развод какой. У нас тоже прайсы есть, если Лиска их не посеяла. Скооперируемся, типа. И да... Впишем, не волнуйся.
Седой прищурился.
— Уговорили. Сколько нас там будет? Ну то есть сколько вина брать?
— Пьющих, с тобой, четверо.
Тот достал деньги, пересчитал.
— Нормально, должно хватить. — встал, закинул рюзак за спину. — Пошли. А то сидеть надоело.
А мимо проходили люди, не обращая на них никакого внимания. Лишь немногие оборачивались, презрительно косясь на странного мужика в застиранной 'горке', идущего с двумя девчонками.
'Но мы отравлены дурью, мы чужие на этом пиру.
Эти марши оркестров, фейерверки помпезных ракет,
Эти флаги с гербами, реющие на ветру,
Это наша страна, которой до нас дела нет.'
...— Сигарет надо еще взять. И папирос пачку.
— Зачем?
— Ну, видишь ли. Микуся у нас папиросы курит.
— Да не курю я. А что, осталось думаешь?
— А то.
— АААААААА!
— Блин, Самурайка, ты еще громче ори. Чтобы ментов кто-нибудь догадался позвать.
— Да ладно.
В вино-водочном отделе Алиса протиснулась к прилавку и помахала рукой продавщице.
— Тетя Рая!
По другую сторону прилавка, женщина средних лет раздраженно посмотрела на нее.
— Лиска! Не дам. Сколько можно.
— Да не мне. — Алиса показала на Седого. — Ему.
— Ему? Слышь, что-то я тебя покарябанного раньше не видела. Вы где его нашли? Ладно, не мое дело. Мужик, в очередь вставай.
— Что брать будешь?
Седой ненадолго задумался.
— Давай шесть 'Массандры', гуляем. Блок 'Интера' и пачку 'Казбека'. Сколько с меня? Девчонки, принимайте, у меня две руки.
Наконец купленное было аккуратно упаковано в сумку и рюкзак.
— Все?
Алиса приложила палец ко лбу.
— Нет конечно. Самое главное чуть не забыли. Где тут...
— Дайте пожалуйста две бутылки лимонада, вот те пирожные и пачку чая. Спасибо.
Перехватив недоуменный взгляд Седого, Алиса с Мику одновременно пожали плечами.
— Да это... Сам увидишь. Пошли.
... Обычная пятиэтажка. Дворик с песочницей, качелями, играющими детьми и бабушками, сидящими на скамейке у подъезда. Проходя мимо, Мику вежливо поздоровалась.
— Добрый день.
Старухи подозрительно покосились на мужчину.
— Вы кто?
— Да это дальний родственник костин. Вот приехал.
— Здравствуйте.
— А зовут вас хоть как?
— Азад.
— Здравствуйте. Родственник, значит. Ну это ладно. Может быть хоть за вами присмотрит. А то...
— Ох, а что же с лицом у вас? Смотреть страшно.
— Да... Несчастный случай на работе. Авария...
— И надолго вы к нам?
— Как получится.
Лиска потянула его за собой.
— Пошли. Извините, дома ждут.
... Алиса открыла дверь квартиры на пятом этаже.
— Мы дома.
Их встретил высокий парень с длинными черными волосами, одетый в темную спортивную майку и такие же мешковатые штаны.
— Девки... Вас только за смертью посылать. — он перевел взгляд на Седого. — А это кто?
— Да вот, как-то получилось, что... Короче он...
Запахло скандалом.
— Я что-то не въехал. — парень недобро сощурился. — Слышь мужик, ты какого хера сюда приперся? Я тебя не знаю. Ты зачем пришел? Что тут потерял? И на девок не вали... А вы? Делать вам нечего, только с улицы всяких приводит? Что еще за... Мужик, ты все понял?
Седой равнодушно посмотрел на парня, пожал плечами и хотел уже было повернуться к входной двери чтобы выйти. Алиса остановила его.
— Стоять. — она толкнула черноволосого к стене. — Ах ты ж, сука... Не знает он. Не знает. Братик, тебе напомнить как ты кричал когда его во сне увидел? Напомнить? Мику...
— А я чего? Может он мозги посеял, охуевший наш... Может он ебанулся нечаянно, может подкурить успел... Я же не в курсе, что он без нас тут делал. Тоже мне, на измену сел.
Тем временем из комнаты в коридор вышла рыжая девочка лет двенадцати.
— А вы чего тут кричите и ругаетесь еще? Да еще с матерками. Фу...
Она перевела взгляд на Седого.
— Ой, дядька. Я тебя знаю, ты же из сна пришел. Точно ведь. А как это? И страшный еще...
— Прости, что напугал.
Девочка только шмыгнула носом.
— Да я может и не сильно напугалась. Просто неожиданно, вот. А тебя как хоть тогда зовут?
— Азад.
— А меня Уля. А ты как нас нашел? А они, что на тебя ругались? А зачем?
Парень тем временем отстранил Алису в сторону и вздохнул.
— Прекрати, давай. Черт... И не на измене я. Ну да, он это. Помню я. Просто... Сама ведь знаешь.
— Ты мне стрелки не переводи и заканчивай тут. Борзеть, ты, перед другими будешь, понял? Все, проехали. — она повернулась к Седому. — Ты его извини уж...
Черноволосый снова вздохнул.
— Действительно, некрасиво получилось, ведь. Дурак я, что не допер сразу-то. — он протянул мужчине руку. — Наехал не по делу. Прости и давай знакомиться что-ли. Меня Костя зовут, можно Апач.
Мику, облегченно выдохнув, сняла с Азада рюкзак и, отдуваясь понесла его на кухню.
— Тяжелый, сука, ведь. Ты чего туда напихал? Костя, помоги разобрать.
Алиса тем временем повернулась к Ульяне.
— Спасибо, выручила. А ты есть хочешь?
Та помотала головой.
— Нет. Я уже хорошо кушала.
— Вот и ладно. Можешь пирожное взять и...
Ульянка только зашмыгала носом.
— Знаю. Я пошла. Микуся! Где мои пирожные?
— Контрольная у нее в понедельник. По математике. А она ее не очень.
Седой, повесив куртку, удивленно осмотрелся.
— А взрослые где?
Алиса хмыкнула.
— А вот нету. И ведь почему-то все поначалу удивляются. Ну то есть... В геологической экспедиции они. Мы тут типа сами управляемся. Нет ну Микусина мама иногда заходит. Ольга... И короче, ты на бразера не обижайся. Не со зла он.
— Да нормально все. Руки можно помыть?
— Конечно. Вот как Ульянка только кровь у тебя не заметила? Крику бы было...
— А полотенце?
— Возьми мое, там буква А вышита.
Умывшись, Седой вышел на кухню.
— Слушай, извини, что в твоем бэге пошарились. Там вещи какие-то были. Завтра уже определим, а сейчас давай за стол. Стынет все.
Костя задумчиво посмотрел на Азада.
— Да, а что там у тебя за найф? Охотничий что-ли?
— Боевой.
— Круто, блин.
Мику недовольно махнула рукой.
— Прекращайте. А ты... Еще бы автомат с собой прихватил.
— Извини, в другой раз обязательно.
Наконец сели, разлили вино. Алиса подняла стакан.
— Ну, типа, за встречу и за все хорошее. Седой, ты хавать наверно хочешь? Мику, подложи ему. И хлеба.
Повторили. Еще... Покурили...
Когда пустая бутылка отправилась под мойку, Мику с интересом посмотрела на Костю.
— Апач... Кстати о птичках, а ты заметил, что у нас есть папиросы? Только не говори, что не осталось.
— А птички тут причем?
— Для красоты, бля.
— Да понял я. Подвинься, дай пройти.
На кухню он вернулся с целлофановым пакетиком.
— Вот. А кто сделает?
Азад протянул руку.
— Дай-ка... Если конечно не забыл как это делается.
Пододвинув пепельницу, он вытряс в нее табак из папиросы и забил косяк.
— Кто взрывать будет?
— Ты мастырил, ты и взрывай.
— Форточку только откройте, а то весь флэт провоняет.
'Твоя мать отдает мне свой сладкий чай,
Но отвечает всегда о другом,
А отец считает свои ордена
И считает меня врагом.
И в доме твоем слишком мало дверей и все зеркала кривы.
Так не плачь обо мне когда я уйду стучаться в двери травы.'
Седой щелкнул зажигалкой и, улыбнувшись, выпустил клуб дыма.
— Хорошая дурь.
Затянулся еще раз и протянул косяк парню.
— Возьми.
— Костя, а вдуй мне.
— Сейчас, сделаю.
И паровозик пых-пых-пых...
— Лиска, держи.
— Азад, тебе паровоз пустить?
— Спрашиваешь...
Тем временем на кухню вышла Ульянка и сердито оглядела компанию.
— Сидите, да...
— Ты чего?
— Того. Вы тут опять обдолбанные, а у меня задачка не решается. А в понедельник контрольная. А вам пофиг. Вот.
— Улька... Ты где таких слов нахваталась?
— От вас конечно. Тоже мне.
Азад повернулся к девочке.
— А что за задачка, пойдем посмотрим?
Та лишь вздохнула.
— Она сложная. Про два поезда. Ну... ладно, пошли. Может поможешь.
Когда они ушли, Алиса удивленно заметила.
— Странно это. Ульянка же обычно кроме... короче к взрослым не идет. А тут... Как будто бы...
