Босиком По Лужам

— Ты уверена, что это не тепловой удар? — хмурился Саки.

— Да, очень похоже на переутомление. Я недавно вернулась из Колумбии. Там словить тепловой удар — плёвое дело. Но это не он, по симптомам не похоже. При тепловом ударе пота не бывает и температура зашкаливает, а Билл мокрый, как мышь и холодный. Это переутомление. Просто поверьте мне. Я знаю.

Он еще раз с сомнением посмотрел на меня.

— Герр Пелко, — наклонилась я к его уху. — Кругом видеокамеры. Через час весь Интернет увидит, как Билл грохнулся в обморок, а к вечеру газетчики понапишут всякой ерунды. Пожалуйста, решите этот вопрос.

Саки кивнул, повел бровями, и охранники быстро рассосредоточились по этажу.

— И вода... Пожалуйста, кто-нибудь принесите воду, — взмолилась.

Я бережно обтирала худое тело. Густав где-то нашел стакан. Мы тонкой струйкой лили на грудь холодную воду, а потом размазывали ее по всем телу в шесть рук — я, Том и Георг. Густав как опахалом обмахивал нас сверху каким-то журналом.

— Да, Георг, да! Еще нежнее, — хитро прищурился Билл, подмигнув другу. В полуобморочном состоянии он еще умудрялся шутить. Георг отпрянул, покраснев. Том тоже дернулся, едва не уронив голову брата, согнулся от смеха. Густав зажал рот, чтобы не хохотать очень громко.

— Если Билл грязно домогается Георга, то кризис миновал, жить будет — тщательно пряча улыбку, серьезно произнесла я. Густав плюхнулся рядом со мной, давясь беззвучным гоготом. Том все-таки уронил лохматую голову на пол, отполз в сторону. Билл неприятно тюкнулся затылком о кафель и обиженно сдвинул брови — ни дать, ни взять — прЫнца оскорбили.

Через несколько минут его взгляд стал более осмысленным. Бледные щеки покрылись красными пятнами. Тоби принес полуторалитровую бутылку воды, которую Билл тут же вылакал. Георг еще раз намочил футболку. Мы усадили нашего тщедушного солиста, и накинули ее на ссутулившиеся плечи. Билл поежился. Я чувствовала себя неловко. Голая спина парня демонстрировала присутствующим весьма недвусмысленные синяки и царапины, на которые несколько минут назад никто не обратил ни малейшего внимания. Я заметила, как Густав и Георг переглянулись. Потом оба вопросительно посмотрели на Тома. Том только пожал плечами и ухмыльнулся.

— А где это ты так? — не выдержал Георг и показал пальцем на засосы.

Билл непонимающе уставился на друга.

— У гостиницы, — грустно констатировала я, тяжко вздохнув. — У меня спина такая же. Скажи, Том?

— Даааа, — протянул Том таким голосом, что ему сразу же никто не поверил.

— И засосы? — не сдавался Георг.

— Это синяки, — мрачно соврал Билл. — Они щипаться начали. Знаешь как больно?

— Даааа, — вновь протянул Том таким голосом, что опять никто не поверил.

— Ты уверен, что это синяки, а не засосы? — не унимался противный Георг.

— Отвали, а! — в один голос посоветовали мы втроем.

— Ты ревнуешь что ли? — я посмотрела на парня наивно-наивно. Близнецы захихикали.

— Нет, мне все-таки интересно...

Ситуацию спас Саки. Он материализовался из ниоткуда и протянул Биллукассету:

— Они не успели сделать копии.

— Что это? — Билл попробовал подняться. Но не удержался на ногах, благо брат и друг оказались рядом, поддержали.

— Фрау Ефремова порекомендовала навестить охрану издательства и изъять материал. Это он.

— А сами не додумались? — ворчала малолетняя звезда. — Как я теперь буду ходить в мокрой футболке? А вдруг кто увидит?

— Зато не жарко, — улыбнулся Густав.

— И косметику всю стерли, — дул он губы.

— Нечего было припадочного изображать, — довольно ухмыльнулся Том.

— Пойдемте в кафе. Герр Пелко, у Билла обезвоживание, ему надо пить как можно больше воды. Проследите за этим, — устало произнесла я.

Саки не удостоил меня ответом, но я знала, что сегодня он от Билла ни на шаг не отойдет. Билл же опять недовольно сморщился, надел футболку, обулся и медленно побрел вперед. Том сгреб снятые нами аксессуары, распихал их по карманам, и протянул мне руку.

— Спасибо, — сказал неожиданно.

— За что? — недоуменно улыбнулась я.

— За то, что была рядом с ним.

— Пффф... — закатила я глаза, скорчив противную физиономию.

Том усмехнулся и приобнял меня за плечи, чмокнув в щеку.

Мы спустились на первый этаж издательства в кафе, где Полинка, Йост и главред журнала с какими-то девицами пили пиво и весело щебетали.

— А воду нельзя было ребятам оставить? — рыкнула я на главреда, пока парни рассаживались за столик.

— Вы не просили, — язвительно вякнула она.

— Ума не хватило?

— Машка! — вскочила Полина.

— Сами, как я погляжу, из студии быстренько свалили. А мы там в обморок должны были все попадать? — злилась я.

— То-то я смотрю бледная такая, — усмехнулась одна из девушек.

— Зато ты румяная посреди рабочего дня, — быстро заткнула я ее.

Йост непонимающе крутил головой, переводя взгляд с меня на окружающих девушек.

— Что случилось? — спросил продюсер у подопечных. — Почему ты в таком виде, Билл?

— Ерунда, — опустил он глаза. — Просто я чуть...

Я пнула его под столом. Быстро показав взглядом на сидящих рядом журналистов.

— ...я чуть... — Билл запнулся. — Да так жарко, что я чуть не умер! Воды нет. Дышать нечем! Вот футболку намочил, чтобы хоть немного освежиться.

Йост уловил мой взгляд. И не стал больше задавать ненужных вопросов.

Мальчишки пытались что-то заказать. У Тома это даже получилось. Остальным помогала я. Когда напитки принесли и раздражение было залито кисловатыми натуральными соками, близнецы и Георг заметно оживились и начали кокетничать с барышнями. Густав меня загрузил проблемами какого-то ритма в какой-то последовательности. Нашел, черт побери, благодарного слушателя, я половины слов не понимала, хотя немецким владею в совершенстве. Для наглядности он даже мне что-то простукивал по столу. Я кивала и делала умный вид, стараясь не смотреть на изрядно помятого Билла. Обида занозой вонзилась в сердце. Она бродила по душе, питая эмоции, провоцируя гнусные фантазии, мешая разуму, а, видя как братья откровенно кадрятся к каким-то девкам, так и вовсе раздулась до просто таки неприличных размеров. Мне было неприятно. Я улыбалась, смеялась, была милой и беззаботной. Но мне было чертовски неприятно и очень больно! Больно до слез, до дрожи в ногах.

Потом все шло по плану: обед в ресторане, репетиция перед концертом — ничего особенного и примечательного. Полинка носилась то там, то сям, договаривалась, передоговаривалась, решала какие-то организационные вопросы. Я взвалила на свои плечи все СМИ, которые таскались следом за нами, — надо же помочь подруге хоть чем-то. Но как эти девочки липли к моим мальчикам! Особенно к Биллу! И он с ними кокетничал так, что я зубами начинала скрипеть от гнева. Рядом крутился Том, строил глазки и всячески перетягивал одеяло на себя. И только Георг с Густавом были заняты каждый своими инструментами. У Георга что-то не получалось со звуком, а Густав закатил истерику по поводу того, что кто-то трогал его барабаны и... табурет! А с другой стороны, вот чего я завелась? Он мне кто? Никто! Одна совместно проведенная ночь — еще не повод для знакомства. Чего ради я занялась его опекой, мать Тереза недобитая! Всё, мальчика трахнула — успокойся. И ему хорошо — развязался, маленький, и тебе — получила, что хотела. Пусть теперь катится ко всем чертям. К тому же он четко выразил свою позицию — ты шлюха. Ты для него ш-лю-ха. Проститутка. Развела сопли, уши развесила. Дура! Сто лет ты ему сдалась со своими 'тараканами'. Он тебе ничего не обещал, ничего не должен. А то, что у него жилеткой побыла, задницу его в обиду не дала, и еще непонятно каким боком тебе все это вылезет спустя несколько дней, — сама виновата. Не надо совать свой нос, куда не следует. Забудь. И даже в голову не бери все эти глупости. Пусть хоть на трибунах прилюдно сношаются, мне все равно!

— Мария, с тобой все в порядке? — Том обеспокоено заглядывал мне в глаза. Три девицы пялились на меня как на заморскую зверюшку. Билл стоял в пол-оборота. Полубоком. Спиной!

— Душно как-то... — пробормотала я, пытаясь сообразить, с чего бы Тому интересоваться моим 'порядком'? — Жарко...

— Может, ты посидишь на трибунах? — деликатно предложил он. — Там попрохладнее. Хотя... По-моему здесь холодно.

Я с радостью ухватилась за предложение. Сделала самый разнесчастный вид и уковыляла в сектор. Пусть юные ловеласы сами с девушками общий язык находят. Я им в канделябры не нанималась. Да и Билл мне не нужен. Звезда! Ха! Мужчин на свете много. Таких как он — миллионы! Он мне не нужен! Я свободная, независимая, самодостаточная девушка. Мне нужен мужчина, а не сопливая малолетка. Вот и пусть катится на все четыре стороны. Больше пальцем о палец не ударю, чтобы помочь ему. Надоел со своим креативом!

— Машка, — Полинка больно ткнула меня локтем в бок. — Оглохла что ли?

— Чего тебе? — проворчала я.

— Устала? — она крепко обняла меня, целуя в шею.

— Немного, — вздохнула. Рядом с ней я чувствовала себя такой защищенной.

— Я тебе уже сказала? Ты прекрасно выглядишь. Стильно и сексуально. Всегда завидовала твоему таланту подбирать вещи. Вроде бы простенько, но так здорово.

— Не подлизывайся, — буркнула я расстроено. — Говори, чего надо?

— Ничего. Вот решила тебя подбодрить, а то ты как-то совсем сникла.

— Сильно заметно?

— Очень. Как тебе 'звезды'? Достали?

— Не, разве что самую малость. Близнецы кошмарно говорливые. У Саки не нервы, а стальные канаты. Он-то с ними нянчится круглосуточно.

Поля рассмеялась, ткнувшись мне лбом в плечо. Я взяла ее за руку и переплела наши пальцы. Все-таки хорошо, что она у меня есть. Пусть и не родная сестра, зато самая любимая. Единственная. Как Том у Билла.

Ребята отыграли концерт даже лучше, чем вчера. Билл пел восхитительно, очень проникновенно и легко, словно сегодня он брал не голосом, а пропускал слова сквозь душу. Я стояла рядом с охранниками в сторонке, оглушенная мощными динамиками, и любовалась этой хрупкой фигуркой на огромной сцене. Движения угловатые, немного резкие. Но в этой резкой угловатости был он сам — как звезда-татушка на его животе. Графичный мальчик. Том, простой в жизни, наглый с журналистами и чужими, вновь превратился в секс-бога. Девчонки, как вчера, впадали в истерику от одного только взгляда этого очаровательного парня. А когда Том открыл рот на бэк-вокале, зал заревел от восторга. Георг он и в Африке Георг. Сытый, довольный, вальяжный. Ах, этот Георг. Так бы и любовалась его ленивой игрой. А Густава мне опять не было видно. Лишь руки, иногда молниями появляющиеся над барабанами. А моя Полинка ни на шаг не отходила от продюсера, все решала какие-то свои рабочие вопросы.

После концерта фанаты зря стояли больше часа около служебного входа. Автограф-сессии не было. Ребятам просто не дали ее провести. Билл спорил, ругался, но Саки и Йост уперлись рогом и категорически отказались выпускать группу к толпе. Не помогало ничего. Тут еще Полина влезла, заявив, что в целях безопасности никакой раздачи звездных завитушек лучше не устраивать. Билл глянул на меня, как на последнее средство от верной гибели. Ох, вот хотела ж завязать с 'помоганиями'...

— Полина, ребята около гостиницы проигнорировали поклонниц, если и сейчас не будет раздачи автографов, то это ударит по имиджу группы, — мягко попросила я.

— Маш, все классно. Но там человек пятьсот. Они поубивают друг друга. Не дай бог, произойдет какая-нибудь провокация, ребят в толпе раздавят как цыплят, охрана — ни их, ни наша — при всем желании не сможет защитить. Я не буду ими рисковать. Ты забыла, что было вчера, как их смяли?

— Полина...

— Я сказала нет, и тут я полностью согласна с Дэвидом.

— С этого и надо было начинать, — фыркнула я недовольно. Перешла на немецкий: — Машины ждут в гараже. Сейчас ужинать, потом будет пати в честь вас, а потом в гостиницу собирать вещи и в аэропорт. Если повезет, вам позволят поспать ближе к утру.

— А если я никуда не хочу ехать? — мрачно спросил Билл.

— А тебя никто и не спрашивает. Вы взяли платину по России за диски. Глупо будет пропустить церемонию вручения и последующий банкет.

— Я не хочу.

— Не ко мне, — развернулась и вышла из гримерки.

А что я могу сделать? Я такой же исполнитель, как и ребята. И также не имею никакого права голоса.

Глава 11

— Билл, ты через несколько часов улетаешь, — грустно сказала я, когда нас наконец-то все оставили в покое, если такое вообще возможно в ночном клубе. — Я хотела бы помириться на прощание. Не гоже после всего того, что произошло прошлой ночью, нам расставаться врагами.

Он пил коктейль с совершенно безразличным видом. На губах легкая улыбка — маска.

— Если я чем-то тебя обидела или оскорбила — прости... Я очень хотела, чтобы эта ночь тебе запомнилась...

По прозрачной трубочке побежал красно-оранжевый алкоголь.

Я горько усмехнулась:

— Забавно... Билл Каулитц и ты — это два совершенно разных существа. Первый настоящий, живой, искренний, а второй... Мне так жаль... — голос дрожал. В горле стоял ком.

Я поискала взглядом ребят. Том флиртовал с какой-то длинноногой красоткой. Георг что-то втирал умопомрачительного вида блондинке, которая была на голову выше него. Густав.... Густав нашел где-то газету и увлеченно ее изучал.

Билл так и стоял с приклеенной улыбкой. Волнение выдавали лишь тонкие пальцы, нервно ерзающие по ножке фужера. Я заметила, что Том краем глаза поглядывает в нашу сторону.

— Что ты хочешь от меня? — устало спросил парень.

Внутри все сжалось, загорелось. Казалось, что кто-то высыпал мне на грудь ведро желтых от жара углей. Стало невыносимо больно и неприятно.

— Ничего... — нервно дернула плечами, кусая губы. Действительно, а чего я от него хочу? Зачем пристала?

Мы с Томом смотрели друг на друга всего секунду. Неожиданно он встал, чмокнул деваху в щеку и бодрым шагом, немного качаясь, направился к нам.

— Мария, какая чудесная медленная композиция! Айда танцевать! — он подхватил меня за талию и выпихнул на танц-пол.

Черт, танцевать мне сейчас хотелось меньше всего!

— Запомни, крошка, — шептал он мне на ухо, выделывая какие-то кренделя, которые по какой-то причине принял за подобие медленного танца, — здесь, в тусовке, никому нет дела до того, что у тебя на душе. Всегда улыбайся так, чтобы они все сдохли от завести. Ты меня поняла? Никого... как это по-русски?.. Меня этому слову научила вон та фрау...

— Что именно? — не поняла я.

— Ну слово... На иб... Она так и говорила 'Ини... иб... йо...' Как же это по-русски? По-английски это значит fuck!

— Том, это слово в обществе произносить не принято, это говорит о бескультурье человека, — скривилась я. — И потом, я знаю, как вести себя в тусовке. Так что ты прав, никому нет дела до твоих проблем. Давай отрываться и веселится! По нашему, по-русски!

— Ты уверена? Я как-никак немец.

— Да, что русскому хорошо, то немцу смерть! — захохотала я.