Вспомнив про запертую в подвале Сину я, беспокоясь за ее жизнь, резко сменил направление движения и устремился в сторону центрального дома. Ориентируясь по воспоминаниям Лоунза, сразу же спустился в комнату с люком и ожидаемо наткнулся там на парочку кочевников. Когда я оказался в низу, то сразу же посмотрел в сторону секретного убежища принцессы. К моему облегчению его еще не нашли, земля лежала не тронутой. А охраннику повезло меньше. Не очень аппетитное зрелище. Солдат лежал изрешеченный пулями, а рядом с ним пристроились еще три мертвых кочевника. Скорее всего, он потушил все факелы, спрятался в одном из углов и подождал пока в низ спустится как можно больше врагов. Отвратительная композиция отлично иллюстрировала произошедшую бойню. Если бы я был здесь в своем истинном теле, то меня наверное точно вырвало (и скорее всего не раз). Зрелище жуткое. Видимо в низ спустилось лишь трое кочевников а остальные двое оказались более предусмотрительными и решили подождать в доме. Гвардеец скорее всего и опомниться не успел, когда подвал накрыло ответным беспорядочным шквалом пуль. В него было выпущено как минимум три полных обоймы. Стрельба была настолько беспорядочной, что пострадали даже тела уже мертвых кочевников. Судя по луже с кусками полупереваренной пищи у стены, спустившиеся затем вниз бойцы тоже оценили дело рук своих.

Парой прикосновений к головам степняков я прервал их поисковый порыв, после чего, подойдя к замаскированному люку, сел на корточки и просунул голову сквозь пол. Увиденное меня поразило. Сина, накинув на плечи несколько шкур, сидела прислонившись к стене. Глаза прикрыты, слышится ровное дыхание. У принцессы оказались стальные нервы. Я уверен, она точно слышала стрельбу и топот над головой, но по ее безмятежному виду сложно было сказать что ей страшно. Свеча погашена, чтобы экономить кислород, а в руке зажат однозарядный пистолет. Какая-то добрая душа озаботилась честью благородной леди. А оставит ли она эту пулю для себя или убьет сунувшегося врага, это будет выбором уже самой принцессы.

Немного подумав, решил ее усыпить, чтобы в умную головку не пришли какие ни будь патриотические мысли. Протянув руку, я коснулся головы Сины и от шквала накативших на меня чувств, едва не нырнул в земляной мешок. Страх, переживания за других, злость отчаяние — как она от такого напора эмоций еще в голос не начала завывать, непонятно.

Словно обжегшись, я отдернул руку и с трудом сохранив равновесие, вынырнул из ямы. Больше мне в подвале делать было нечего поэтому, взбежав по лестнице, поспешил в направлении выстрелов, на помощь оставшимся в живых бойцам третьей сотни. Пока бежал, не преминул заскочить в один из деревенских домов и лишить сознания степняка и по совместительству, так сказать, последнего бодрствующего человека в деревне. Увы, но эта задержка дорого мне обошлась в дальнейшем.

Еще на полпути к месту последнего боя ребят из гвардейской сотни, я понял, что катастрофически опаздываю. Чувство жизни принесло мне знание, что в лесу в живых осталось всего девять человек. И это число сокращалось едва ли ни с каждой секундой. Судя по всему у стрелков из метателей гранат было прикрытие и парни из третьей сотни не смогли сходу захватить вражеское оружие. А потом еще и остатки степняков из деревни нагрянули, ударив героям в спину. Стрелки из автоматов кочевники были аховые и преимущество от внезапной атаки тут же сошло на нет, после чего отстрел последних воинов королевства Оргейм превратился в бессмысленную свалку и очередную попытку задавить количеством.

И увы, на сей раз у них это получилось. Видимо патроны у обоих сторон уже закончились и я, вбегая на место лесного сражения, успел увидеть как пятерка степняков с яростными криками на неизвестном мне языке, толпой наваливается на последнего бойца и беспорядочно кромсая его ножами, валит его на землю. Секунда и "Чувство жизни" приносит мне знание о том что в лесу в живых осталось лишь четыре человека. Последний герой гвардейской сотни все же успел забрать с собой на тот свет одного кочевника из под левой руки которого виднелась рукоять нашедшего лазейку меж ребер ножа.

Не знаю что в тот момент на меня нашло, но вид того как переполненные злостью и адреналином степняки пинают и топчут тело поверженного врага, просто взбесил меня и заставил действовать. Два прыжка вперед и я, вонзив руку в голову ближайшего кочевника, выкрикиваю приказ "УБЕЙ!!!", сдабривая его своим неистовым желанием и яростью. После этого, не останавливаясь тут же шагаю к другому и прикоснувшись, ветром выдергиваю веревку, из висевшей на разгрузке за спиной, гранаты.

Влекомый моими эмоциями и приказом, степняк кидается на спину своего ближайшего товарища и начинает глубоко вонзать в него свой, еще не забывший крови Оргеймских воинов, нож. Один удар! Другой! Двое других степняков, заметив происходящее, бросаются на помощь и... "БУУУУУУУМ".

Взрывная волна подбрасывает и отталкивает меня метров на десять, а затем медленно, словно опавший лист, опускает обратно на землю. Я не смотрю на дело рук своих, наверное боюсь взглянуть в глаза последствиям собственной ярости. Да мне и не нужно смотреть глазами. Чувство жизни принесло мне знание о том, что поблизости нет ни одного живого существа. Красноречивее некуда.

Стараясь не думать ни о чем, я вскочил на ноги и бросился прочь. Прочь из леса!

Лишь через десяток секунд и несколько сотен метров, я вспомнил про спрятанного Лоунза. Осознание того что кто-то из сотни все же выжил порадовало меня и принесло облегчение, словно я сбросил часть груза своей вины на плечи младшего Берроу. Словно это не я только что там, в лесу... Встряхнув головой, я взял себя в руки и что бы не возвращаться мыслями к прошлому, постарался загрузить себя ненужными делами.

Сперва решил собрать всех выживших в одном месте. Семь разбросанных по всей деревне степняков и парень — пришлось потратить более получаса что бы сложить их у крыльца самого большого дома. И лишь после этого я вспомнил о принцессе (точнее об ограниченном количестве воздуха в ее земляном мешке) и опрометью бросился в подвал. Прикоснувшись к земле, я очень сильным потоком воздуха разметал по сторонам всю землю с крышки люка, одним сильным желание вскрыл тайник и... наконец-то успокоился поняв что девушка еще жива. А потом заковыристо выругался, вспомнив про забытое в спешке "Чувство жизни".

— Ладно. Нечего тебе тут почки морозить — высказался я касаясь плеча Сины и сформировав уже привычный образ, выдернул ее из холодного укрытия. Не став вытаскивать девушку на улицу к остальной кучке бессознательных, подумав несколько секунд, все же положил ее на найденную в доме кровать. После чего вышел во двор, уселся на крыльце и задумался, чем бы занять себя теперь.

Из размышлений, стремительно скатывающихся к воспоминаниям о том, что произошло недавно в лесу, меня выдернул многоголосый, возмущенный крик воронья. Падальщики негодовали из-за того что кто-то отрывает их от, организованного глупыми людьми, пиршества. Вернувшийся ветер принес мне знание от трех крупных существах, предположительно людях, вошедших в деревню со стороны южного тракта. Лесное зверье, тоже не брезгующее мертвечины и решившее потеснить наглое воронье, меня не заинтересовало.

Так и пришлось мне подниматься и идти навстречу нежданным гостям. Хотя, не сложно было догадаться кто это пожаловал. Создавалось впечатление, что пограничная оборона Оргейма превратилась в ведро с дырявым дном и пропускало вглубь королевства всю степную нечисть без разбора. Вот и еще троих прозевали, так сказать, до кучи. Правда эти где-то задержались и поспели лишь к концу раздачи пирогов. Или может это командиры, дождавшись когда стихнет стрельба, решили проверить свое брошенное на убой воинство? Дааа, неважно. Три тычка в головы и вот уже в общей куче степняков лежит полный десяток человек.

— Если еще часа три тут посижу, то может быть целую роту тут накоплю. Еще бы придумать, что делать со всей этой толпой — одна только мысль и... Я решил, что судьбу этих вторженцев должны решать местные. Ну а так как живых граждан Оргейма в деревне осталось лишь двое, то этот груз ответственности пал на молодого десятника Лоунза. Но я не стал спешить и все же решил дать парню выбор.

Подготовка задуманного отняла у меня практически целый час. Обыскав всю деревню, мне удалось найти несколько неразряженных автоматов и винтовок, десяток полных обойм и несколько не растащенных зверьем сумок с едой. Сложив все это добро у крыльца, я отправился добывать транспорт. Из памяти парня я помнил где Скир приказал оставить лошадей, поэтому искать их не пришлось. А вот тянуть эту упрямую животину до деревни... Намучавшись с ними, я мысленно сплюнул и просто усыпил четырех жеребцов и быстро перенес их в деревню при помощи своего ветра. Лишь когда зацепил их поводы за забор, привел этих упрямых животин в себя.

Я каждые пять минут проверял округу, но за время моей беготни в деревню ни кто так и не заглянул. Наверное к счастью. Поняв что моя "коллекция" степняков уже не пополнится, принялся рассаживать их вдоль сарая и дома. Я не забыл прикоснуться к голове каждого, но не для того что бы привести в себя, а приказывая проснуться когда солнце пойдет на закат. Я не знал какие тут в ходу меры счисления, поэтому выбрал именно этот способ определения времени.

Закончив с пленными и еще раз проверив снаряжение и оружие, я... решил что пора. Вытащил Сину на улицу, усадил ее вместе с Лоунзом на крыльцо, еще раз использовал "Чувство жизни" и лишь после этого привел в сознание обоих. А потом, покончив со всеми делами, поспешил сунуть голову в песок. Скрыться от того что будет дальше под толщей земли. Пусть Берроу младший решает, застрелить беспомощных кочевников или взять принцессу в охапку и ускакать с нею в закат, оставив врагам жизнь. Это уже его забота, а я... А я в домике! Спустился в подвал, занял недавнее обиталище принцессы, закрыл за собой крышку и даже землицей не поленился немного ее присыпать. В общем, как последний трус спрятался от возможной ответственности.

И остался наедине с поджидающими меня в темноте "тараканами".

— О! А тут и трофей имеется! — отвлекая себя от воспоминаний и вдумчивого процесса самокопания, воскликнул я — Ну хоть что-то прихвачу из этого мира. И довольно символично, что это будет оружие — Оставшийся на дне земляного мешка однозарядный пистоль Сины с виду казался тем еще раритетом. Такой же старый, потертый и вышедший из обращения... Ну прямо как я. В общем, нам с этим пистолем было по пути, прямиком на самое дно истории.

— Ээх. Ну а чего тянуть? Нужно наверное просыпаться — проговорил я, накрывая рукой оружие. Трофей нашел, двух человек спас, делов наделал... — Да, пора. Нечего мне тут больше рассиживаться.

ГЛАВА 10

Пробуждение оказалось не из приятных. Нет, боли не было. Наоборот, из-за долгого сна я чувствовал себя полным сил. Проблема была в другом. Только-только мои глаза открылись, как я уже бежал во двор и все протесты организма не принимались в расчет. Пистоль лежащий на груди упал на пол, в тот момент судьба этой железяки волновала меня мало. Все мыслимые и немыслимые усилия приходилось прилагать, чтобы удерживать скудное содержимое своего желудка. Если честно, он был и вовсе пуст, но этот факт не брался в учет организмом и разумом. Я только успел выбежать на крыльцо и перегнуться через перила, как меня начало выворачивать на изнанку. Желудочный сок вперемешку с желчью изливались на сорняки заполонившие мой, давно запущенный двор. Вскоре желудок оказался окончательно и бесповоротно пуст, но рвотные спазмы сотрясали меня еще пару минут. Стоящие перед глазами картины залитой кровью и заваленной телами маленькой деревушки, просто прекрасно способствовали делу прочищения желудка.

Прекратив бесплодные попытки вывернуть свой организм наизнанку, я вытер рот рукавом рубашки и не обращая внимания на алые разводы оставшиеся на одежде, вернулся в дом. Голова кружилась. Путь до кровати казался мне настоящей пыткой. Все еще подташнивало, но теперь стало легче сдерживать эти порывы бунтующего организма. Во рту надолго поселился противный горький привкус, а вся накопленная за долгую ночь энергия, казалось бы, растаяла без следа. Тело стало тяжелым и неуклюжим.

До спальни добраться так и не удалось. Я медленно сползал по стене в прихожей. Головокружение усилилось и привело с собой для компании и боль. Боль тупую, давящую на виски и затылок. Не смотря на почти летнюю жару, стена была холодной и по капле высасывала из меня тепло. Из последних сил я дернулся и повалился на пол. Старый, протертый до дыр, грязный линолеум оказался не в пример гостеприимнее. Входная дверь была распахнута еще со вчерашнего вечера и теплый лучи, успевшего высоко подняться солнца немного согрели пол. Поэтому лежать было довольно тепло. Я расслабился и стал ждать прихода милосердного забытья, но все ожидания оказались напрасны, видимо боги таким образом решили наказать меня за убежденный атеизм. Глупые мысли лезли в голову. Хотя, что еще оставалось делать в таком положение, только думать и ждать. Ждать неизвестно чего. Впервые со мной случилось такое и из-за этого становилось лишь еще страшнее.

— Что происходит? Что со мной? Откуда эта слабость? — мысли роились в голове, вопросов становилось все больше и больше — Что делать? Что же делать?

Ждать или попытаться найти в себе силы и встать, что бы добраться до кровати? В принципе нет разницы, лежать здесь или в мягкой постели, на полу и под солнышком даже теплее, да и вряд ли что получится. Максимум чего добьюсь, это сменю линолеум прихожей на ковер спальни, а на еще один подъем сил точно не хватит. Лучше уж здесь полежать. Подумаю над происходящим, может что ни будь умное и придет в голову.

Приняв это решение, я мысленно расслабился и попытался погрузиться в дрему. Видимо организм, не желал продолжения и без того уже длинного сна, поэтому ничего не вышло, но стало ощутимо легче. Нет, не физически, а скорее духовно. Мысли теперь не метались по моей больной голове то и дело скатываясь к той бойне в деревне. Появилась возможность подумать о чем-то другом, вот только в голову лезла лишь какая-то чушь.

Неожиданно вспомнился вчерашний поход к Катерине. Разговор был очень продуктивным и мне многое удалось узнать, но вот окончание беседы подкачало. Закрутилась какая-то нелепая словесная пурга, приведшая к взаимному неприятию и прекращению дальнейшего общения. До меня только сейчас дошла вся глупость наших взаимных претензий и страхов. И если подумать... Екатерина Федоровна скорее всего специально раздула этот конфликт. Видимо она знала куда больше чем говорила, да и на счет оставшегося мне времени жизни наверняка соврала. Скорее всего счет времени идет не на недели, а на дни.

Затем мне вновь вспомнились некоторые моменты из прошедшего сна, а в частности, та необъяснимая вспышка ярости в лесу. Нет, все рефлексии на тему "О боожее! Я теперь убиийца! Я убиил людеей!" отошли в сторону и мне теперь хотелось понять лишь одно. Почему это произошло? И все размышления вели меня к одному не очень утешительному ответу. Нелюбовь к степнякам у меня появилась после просмотра памяти Лоунза Берроу, а это значит... Значит что я хапнул из его разума лишку. Лояльность к королевству Оргейм, ненависть к Амирату, желание спасти принцессу (и ведь сперва ее проведать побежал, а не людей спасать) — видимо ноги всей этой патриотичной ереси растут именно оттуда. Из воспоминаний молодого десятника Берроу. И это было неприятно.