Неудачная реинкарнация-2

Сейчас группа прикрытия подойдет! — злорадно сообщил каратель. — И вашей крепи — не станет! Вы у меня даже накричаться не успеете. А мы не успеем со всеми вами потешиться. Но с тобой, священник — точно успеем! Приступай. Вас спасет только чудо, вот и продемонстрируй! Нужен стимул? Обеспечим! С кого кожу содрать, с Ялиньки или с невесток? Приступай, говорю...

Старшой, группа прикрытия в прямой видимости! — крикнули от повозок.

С дальнего склона горы к деревне быстро двигались целеустремленные вооруженные люди.

Готовься к мучительной смерти! — рявкнул палач. — Или предъяви чудо! Чудо предъяви, священник! Начинай!

Гончар судорожно вздохнул. Когда-то его учили, что обездвиживание можно снять. Снять вообще возможно все, что касалось физиологии и психики! Человеческий организм — такая сложная вещь, куда до него эльфийским бирюлькам... только это было больно. Когда рвутся мышцы — всегда больно...

Воины справедливости! — потешался каратель. — Валяетесь, как бараны на кастрации! А еще собрались империи противиться! Чем?! На вас на всех одного меня хватило!

Ты ничего не знаешь о нашей вере, — сказал Кола Гончар. — Нам дела нет до империи. Мы верим, что там, где мы живем, мы в силах навести порядок. Вот и все. Мы здесь живем, нам отступать некуда! Мы не строим храмов, наш храм — дом, в котором живем, семья, соседи... И вот за это на нас и ополчились все сильные мира сего! Не нравится им наша свобода...

Приступай!

Ребра ожгло болью.

Дом мой — Храм, осиянный светом... — прошептал Кола Гончар, прикрыв повлажневшие глаза.

... Храм... — тихо вздохнули рядом.

Это было удивительно. Старшины, похабники и корыстолюбцы, еле слышно подхватили древнюю литанию. Дошло кое-что перед ликом смерти! Правда, слишком поздно дошло, что крепь — не просто слово. Но стало легче. Вместе — всегда легче...

Храм мой — дом...

Не молю о царствии небесном — Здесь живу — и стою на том...

И стало легче! И грянуло еле слышно:

Храм-м-м-м!!!

Ритм литании бился волнами в невидимые оковы, расшатывал, и становилось легче. Никакой магии, конечно, просто транс, самогипноз — но какая разница, если помогает? Лишь бы хоть кто-то воспользовался. Лишь бы не прозевали момент растерянности. Лишь бы сын в боевом фургоне правильно распорядился мгновениями. Лишь бы он там не заснул, балбес деревенский...

Кола Гончар захрипел и начал медленно подниматься. Затрещали мышцы. Храм-м-м!!! — грянуло угрожающее.

И стало легко. Потому что не один Кола Гончар — все старшины мучительно рвались из плена — и вырвались! Каратель отступил, схватился за арбалет... покачнулся и упал, прижав руки к горлу. Знобинька, закусив губу, пыталась снова взвести пружинный стреломет — и не могла. Кола Гончар одним прыжком подскочил к ней, навалился, загнал стальное жало в ствол. Умница, иха! — выдохнул он.

Я после экстрим форс безоружной никуда! — непонятно ответила Знобинька и поднялась. — Дада, там же подручные... и вон еще бегут!

Все же воспользовались моментом, не прозевали! Жива оказалась крепь Кыррабалты! Не чувствуя в горячке боли, Кола Гончар кинулся на подручных — и увидел, как из-за повозки опустилась на голову одного жердина, а другому заплела ноги взбешенная Яха. Упавших карателей, кажется, даже руками никто не тронул — затоптали сгоряча старшины... А потом сказали свое веское слово станковые арбалеты из боевого фургона. И неважно, что Эке не умел стрелять! Штурмовая стрела ни в кого не попала — но только первая. Потом бегущих бойцов осадила хрипящая от ненависти кудлатая свора сторожевых псов, и вторая стрела ударила в свалку. Кто-то дико закричал...

Дада, а ты чего улыбаешься? — полюбопытствовала прихромавшая к повозкам Знобинька.

Жива крепь! — счастливо сказал Гончар. — Я уж и не надеялся! Знобинька, малх-ансердынько сан! Я тебя мастером войны сделаю! И если Эре дружинкой не возьмет — пойдешь ко мне младшей женой?

Да хоть прямо сейчас, дада!

Прямо сейчас не получится, — сказал Кола Гончар с сожалением. — Прямо сейчас нас убивать станут! Что делать-то?

Драться! — убежденно сказала Знобинька.

Я точно сделаю тебя мастером войны! — пообещал Кола Гончар. — И младшей женой — тоже...

Потом Гончар неловко улыбнулся, качнулся... и мягко упал к ногам девойки. Когда рвутся мышцы — это не только больно. Это и смертью грозит. Особенно тому, кто идет первым.

Глава восьмая

Император Хист. Война, смерть, Бог ...

Враги действительно шли. Пешком.

Или я чего-то не понимаю, или в пешей атаке конногвардейцев сокрыта неведомая мне военная хитрость! — задумчиво объявил эпсар Джайгет. — Крутизны никакой, вполне могли бы заехать. Как думаешь, император?

Хист недоуменно пожал плечами. Стандартное вооружение конного гвардейца — кричаще яркая форма, сабля, пика и малый пружинный стреломет.

Первое, конечно, против йох предназначено в основном. А последнее — тоже не для боя, а для пьяных дуэлей. Самое то покуражиться и проявить молодецкую храбрость — при полном отсутствии опасности. Стрелялись-то на тридцати шагах, а стреломет уже с десяти давал гарантированный разброс в полкорпуса, а на двадцати терял эффективную убойную силу. Ну, это понятно: оружие для дуэлей и делалось, вовсе не для истребления эпсарского состава.

Вот только это и было понятно. Сабля и пика являлись, конечно, неплохим оружием — но только в сочетании с конем. А конногвардейцы брели на холм пешком. Хе, зато выдерживали интервалы конного строя! Что значит парадная выучка!

Коней жалеют, — тихо сказала стоящая рядом лучница. — У гвардейцев прекрасные кони. Очень дорогие. Они выездке обучены. Танцуют...

Глаза Здравы ир-Дарц мечтательно затуманились от приятных воспоминаний. Затем прояснились и построжели. Йоха прикинула расстояние, отстраненно и холодно, как все снайпера, прицелилась и пустила стрелу по дуге. В далекой шеренге упал и истошно завопил боец в разукрашенной форме эпсара.

Кони у них прекрасные, — сообщила невозмутимо лучница. — А вот эпсары — пьянь наглая, приставучая! Перебить бы всех!

И еще одна стрела унеслась к далекой цели. И опять безошибочно. Шеренги дрогнули и прибавили ходу.

Без коней — в этом может быть смысл! — признал гном, нервно стиснувший копье. — Вы канав нарыли на загляденье — мелких, зато как быстро! Конь если и пройдет, то медленно — и не везде! Но почему они без стрелков?

Армия! — философски вздохнул эпсар Джайгет. — Это значит — путаница и неразбериха. Да еще и раковины не работают, то есть связи нет. А без приказа в армии рукой не шевельнут! Вот кто бы объяснил, почему в структуре, где все регламентировано, вечный бардак? Конногвардейцам арбалеты по штату не положены, только и всего! Вот они и топают в атаку без прикрытия! Коней берегут, а людей, как всегда, не жалко... Ну а мы им сейчас вломим! А потом еще вломим! Тогда они начнут думать. Потом отправят гонца за помощью. А мы им в это время еще вломим!

Дребен Хист испытал робкую надежду. А вдруг и вправду получится вломить? Джайгет говорил очень уверенным тоном!

А потом? — подбодрил он своего полководца.

А потом к ним подойдет помощь, — вздохнул пограничник. — Со щитами, с арбалетами. Может, даже со спецсредствами.

А мы?

А что мы? Нас к тому времени уже не будет. При таком перевесе сил конногвардейцы нас за три атаки на ноль помножат, и даже без арбалетов. Хотя, может, я и ошибаюсь...

Хист с возродившейся надеждой глянул на него.

Может, мы не три атаки выдержим, а четыре.

Ласточка неуловимо улыбнулась. И выпустила еще стрелу. Йоха была вполне довольна ситуацией. Стой да безнаказанно расстреливай лично ненавистных тебе эпсаров, не дававших проходу в столице — что может быть в жизни лучше для скромной девицы?

А потом, отдуваясь, набежали конногвардейцы — и началась тяжелая военная работа. Рубить, колоть, отбрасывать, носиться с резервом, запугивая врага видимостью численного превосходства — и рубить, рубить! И постоянно чувствовать рядом надежное спокойное внимание Здравы ир-Дарц. Ласточка безошибочно выбивала самых опасных бойцов, самых смелых. С особой любовью — эпсаров.

Так что они отбили атаку. Хист покрутил головой, нашел парочку бездельников и отправил собирать стрелы — боезапас растратили еще ночью, а в обозе мало чего нашлось. Остальные, не дожидаясь указаний, кинулись с бешеной энергией копать и досыпать вал. Во как их на жизнь потянуло!

Потом была еще одна атака, ничем не отличимая от первой. Разве что нападали с другой стороны? Джайгет тоже отметил эту особенность.

Вот если б у нас четыре стены было, я б смело мог предположить количество атак до того, как гвардейцы побегут за помощью! — задумчиво отметил он. — Но мы стоим кругом. Так что даже и не знаю, куда вильнет военный гений конногвардейцев!

Что ж, видимо, неизвестный командир конногвардейцев сумел-таки проявить аналитическую мощь ума и вписал в круг квадрат — потому что атак состоялось четыре. А потом день закончился, и наступила темнота, быстро, как это всегда происходит в предгорьях.

Бойцы сидели без сил прямо там, где их застала ночь. Насмешница-судьба дала им возможность пожить до рассвета. Конногвардейцы — не спецназ, они по темноте не воюют. Кстати, спецназ. Хист собрался с силами и приподнялся с земли — только для того, чтоб услышать, как

Джайгет отправляет уцелевших "Ночных Котов" за кем-нибудь поразговорчивее из состава гвардейцев, желательно эпсара. Профессионала не стоило учить ремеслу, и Хист в очередной раз устыдился.

Эпсара не обещаем: Здрава всех распугала, кого не выбила! — недовольно проворчал старшина разведчиков. — Говорили же дуракам, что хуже нет обидеть девственницу с луком! Ладно бы своего добились, а то по пьяни и не смогли ни по одному, ни вместе...

И ловкие тени растворились в сумерках за валом.

Крепкая ладонь прихватила Хиста за портупею и усадила обратно.

Какой неугомонный у нас император! — мягко сказала лучница. — Сиди. Отдыхай. Гвардия ночью не воюет. Гвардия ночью в кости играет на пайковый алкоголь. Уж я-то знаю.

Ты замечательная йоха, Здрава ир-Дарц, — пробормотал Хист. — И почему мы не познакомились с тобой раньше?

Потому что некрасивая, — хмыкнула Ласточка.

И Хист мысленно согласился с ней. Да. Именно поэтому.

Пришел Джайгет и тяжело опустился рядом. Притопал гном и еще кто-то из руководства блицштурма. Хист до сих пор путался в их именах. Да и смысл запоминать? Все равно они все злобные оппозиционеры и тайные наймиты главного визиря. Курган бы сложить из их голов. Кстати об именах...

Почтенный, ты бы представился, что ли! — пробормотал Хист. — Четыре атаки вместе отбили, ты половину своих ребят потерял, а мы так и не знаем, как к тебе обращаться. Не орать же "эй ты, гном!" через все укрепление?

Да ори! — хмыкнул гном. — С именами у нас сложно. И захочешь, да не проорешь, больно неблагозвучные! Мы ж не эльфы! А по жизни больше кличками пользуемся

— потому что все характерны и неповторимы, не то что эльфы те же самые! Вот меня Кирпичом зовут, потому что...

Морда кирпича просит, — негромко пробормотал Джайгет.

Потому что лицо формы прямоугольной и чуточку плоское! — рявкнул гном. — И еще красное оно от ветров да солнца, как кирпич, ибо на открытых местах тружусь! А тебе, степняк окультуренный, лучше б меня Мастером окликать, да поуважительней, вот как ребятки мои кличут!

А ребяток твоих — Подмастерьями? — спросил Хист уважительно, чтоб замять недоразумение. — Кстати, прими соболезнования. Мы потеряли настоящих бойцов.

Подмастерья? — покатал во рту непривычное слово гном. — Под... язвительно как-то... среди гномов такое непотребство не практикуется, если честно. Разве что у эльфов? Вот Мастерками — это да, это зову! Я Мастер, а они, получается, Мастерки. Меж собой они, понятно, как-то обзываются, но я не вникал. Молоды еще для собственных кличек! И... что-то я не понял, император — кого вы потеряли?

Да Мастерков твоих! — удивился Хист. — Я сам видел, троих унесли в первой атаке! И потом еще падали!

Э, да они встали давно! Гнома пикой не упокоить, нам такие раны что царапинка, раззадоривают только!

Понятно, — странным голосом сказал Джайгет. — Ох и гады вы, длиннобородые. Убить бы всех...

Так! — решительно сказал Хист и встал. — Джайгет! Я чего-то не понял!

Длинная рука лучницы без затруднений усадила его обратно.

Я тебе сказала не подпрыгивать! — попрекнула йоха. — Или тебя обнять и не пускать? Сиди. Отдыхай. Они сами разберутся. Я вот, например, уже разобралась.

Хист подумал, оценил крепость держащей его руки и махнул рукой на дурдом. Привалился к надежному плечу лучницы и закрыл глаза. Пусть хоть передерутся. Все равно их всех завтра с утречка поубивают.

А я давно не мог понять одной странности, — тусклым голосом сказал пограничник. — Все слышали про трехслойную гномью броню...

Наша работа, и что? — настороженно ответил гном.

... а кто-то и видел. Очень дорогая, очень редкая. "Кулаки императора" могут себе позволить, личная охрана главного визиря — и все, пожалуй. У них практически нет потерь в личном составе. У Ворты один погиб по глупости — сферу снял. А вот гномы свою разработку не используют! Я много ваших перевидал в Южном массиве. И перебил! Теперь понимаю, что не насмерть!

Пограничник? — задумчиво спросил гном. — Тот самый Джайгет? Ну — уважаю. И что?

Вы почему в простых кольчугах бьетесь? — с горечью сказал Джайгет. — Я уж не говорю про барахло, которое называется мягкой броней!

Да наша мягкая броня арбалетный болт держит!

Для вас войны — просто игры от нечего делать, верно?

Гном смущенно кашлянул.

Ну, не совсем, — неохотно признал он. — Тут видишь, какое дело... наши женщины, они не того... это... в общем, много у гнома остается ярости для жизни, слишком много, а больше вам знать про нас и не стоит! И ярости, и страсти, да! Вот и тешимся молодецкими забавами! Кровушку пустить — оно и для здоровья полезно! Для психического... да!

Вам — конечно! А сколько я своих ребят в этих проклятых горах на костер положил, вы считали?!

А зачем?

Затем, что мы потом не встаем! Для нас с ударом копьем жизненный путь — закончен! Нет больше моих ребят, ты хоть это понимаешь?!

Это я понимаю, — озадаченно признался гном. — И, это... ты не злись. Ты объясни. Действительно разобраться кой с чем пора. Мы тоже все в недоумении, чего вы на нас так злобно кидаетесь!

Вы нас навсегда убиваете! А сами потом встали и пошли!

Угу, — кивнул терпеливо гном. — Это я понял. Но вы говорите, что в смерти уходите к Творцу. Все говорите! Или это шутка?

Джайгет поперхнулся и замолчал. И молчал очень долго.

Не шутка, — наконец отозвался пограничник. — Но...

Вот я бы с удовольствием к Творцу сходил! — признался гном. — У меня к нему много вопросов накопилось по части устройства мироздания! Вдруг Он разъяснил бы, потешил мое любопытство? Я б потом в новую реинкарнацию удовлетворенным пошел!

Может, в эльфе воплотился бы...

Не, я понимаю, ты оскорблен! — обиделся гном. — Но твое пожелание — это уж слишком! Чтоб тебе самому распутной девкой в дольний мир вернуться, язви тебя!