1. Осколки старого мира

— По-твоему, тот, кто доверяет другому человеку, может рассказать ему вообще все?

— Конечно, — убежденно ответила она, — В том и суть доверия. Ты не думаешь о том, можешь ли ты это рассказать. Если ты начинаешь думать, что это я рассказать могу, а вот это не могу, то это уже не доверие. Это лицемерие.

— А ты сама? — осведомился он, — Ты доверяешь мне?

— Конечно, — не задумываясь, ответила чародейка, — Ты мой друг. Конечно, я тебе доверяю.

Почему-то слово "друг" начинало его слегка раздражать.

— Тогда что, если я задам тебе вопрос о чем-то глубоко личном? Ну, например, за что ты так влюбилась в Амброуса?

Она поморщилась:

— То я отвечу, что постановка вопроса сама по себе дурацкая. Это попросту не так работает. По-твоему, люди любят только за что-то?

Килиан задумался.

— По-моему, люди любят тех, кто их восхищает чем-то. Тех, на кого смотрят, как на богов, даже сознавая, что это всего лишь люди.

Он почувствовал, что говорит не то и не так. То, что он говорил, не было логическим выводом, — он пытался сформулировать то, что просто чувствовал. А чувства были ненадежной почвой.

И немудрено, что Лана не сочла его слова убедительными. Она покачала головой:

— Нет, Кили. То, о чем ты говоришь, это вообще не о любви. Всего лишь о восхищении. И именно потому что ты путаешь эти понятия, ты и не можешь по-настоящему доверять. Доверие — следствие любви. Но для тебя любовь — это восхищение. Поэтому ты так одержим стремлением быть оцененным, признанным. Ты хочешь, чтобы люди восхищались тобой, потому что для тебя это значит, что они будут тебя любить. Но у этого есть и оборотная сторона. Это значит, что когда тобой НЕ восхищаются, тебя не любят. А так как ты не сможешь всегда вызывать восхищение, это значит, что любовь людей ты рано или поздно потеряешь, и твое доверие обернется против тебя. Вот почему ты не можешь доверять. Никому, в том числе и мне.

— Есть люди, которые восхищают всегда.

Голос чародея звучал глухо, как из бочки. Он не был согласен с тем, что говорила девушка. Он хотел отмести это, назвать чушью...

Но банальная логика подсказывала, что настоящая чушь не вызывает такой глухой тоски.

— Я не знаю таких, — ответила Лана, — Не представляю таких, и, по-моему, это само по себе как-то нездорово.

— Да что ты знаешь!.. — не сдержался Килиан, но тут же заставил себя успокоиться:

— Извини. Давай лучше сменим тему.

— Хорошо, — легко согласилась девушка.

Но по взгляду, который она кинула на него, ученый понял, что своим отказом продолжать разговор он сказал ей больше, чем любыми словами. Да и сам он понимал, что хоть на мгновение, но потерял самоконтроль, раскрыв одно из главных своих уязвимых мест.

И в одном эжени была точно права: он действительно боялся раскрыться даже при ней. Он привык в любой момент ждать удара с любой стороны. Излишне говорить, что с полным доверием это сочеталось плоховато.

— И на какую тему ты хочешь ее сменить? — с легкой ехидцей спросила Лана.

Мстительница мелкая!

— Ты взяла кольчугу, как я советовал? — озвучил Килиан первое, что пришло в голову.

— Взяла, — кивнула девушка, — Хотя смысла я не понимаю. Если я окажусь в гуще боя, меня не спасет даже полный рыцарский доспех. Пулю она вроде как тоже не останавливает. И потом, я попробовала ее поносить; плечи уже через пятнадцать минут пообещали отвалиться.

— Пулю из винтовки не остановит ни один доступный нам доспех, — покачал головой ученый, — Я посоветовал кольчуги — и тебе, и остальным, — для защиты не от оружия, а от магии. В отличие от лат или тем более кожи, кольчуга может образовывать клетки Фарадея. Халиф мог создавать ударную ионизацию, как и я. Это сравнительно простое заклятье; думаю, адепты рангом пониже это тоже умеют. И я почти уверен, что хоть кто-то из них отправится в Гмундн. Конечно, кольчуга не дает надежной защиты. Но хоть какая-то. Если разряд не пройдет через тело насквозь, этого уже может хватить, чтобы спасти жизнь.

Иоланта задумчиво кивнула. И даже не придралась к "умничанью".

— А ты сам?

Ученый оттянул край табарда, демонстрируя кольчужную рубашку восьмерного плетения.

— Я постепенно приучаюсь носить кольчугу большую часть дня. Но если честно, плечи от этого устают не только у тебя. Нагрузка у нее неравномерно распределяется.

— Ясненько... — протянула Лана.

Какое-то время она ждала от него новой реплики, но не дождалась. Он, в общем-то, знал, что это проблема. И что его недостаток социализации делает общение с ним куда более неприятным для нее, чем ему бы того хотелось. Но вот не мог он ни с полной уверенностью судить, что будет для нее интересным, ни заговорить о том, что может оказаться неинтересным.

— А расскажи о той стране, куда мы едем, — спасла его из неловкого положения девушка, — Как ты ее назвал, Восточная Империя?

— Так она звалась к Закату, — кивнул ученый, — Правда, скорее по привычке. По меркам Дозакатных это было далеко не самое крупное и значительное государство... Хотя все наши герцогства оно, понятное дело, превосходило.

— По идее, то же самое можно сказать о всех Дозакатных королевствах, — заметила Лана.

— Не о всех, — хмыкнул юноша, — Но о большей части. И, кстати, не вполне верно называть их королевствами. Когда-то большинство из них такими были, но на момент Заката короли были для них таким же атрибутом прошлого, как и для нас. Только в отличие от нас, у них это было обусловлено не размером государств, а другой формой правления. Примерно как в торговых республиках.

Он хмыкнул:

— Вплоть до появления Владык, которые стали подминать власть под себя. Но тогда их Владыками тоже еще не звали: их власть строилась не на титулах, а на чистой магической мощи.

Большой иронией он находил то, что столь почтительным словом их прозвали, пытаясь выразить ненависть к ним. Владыки разрушили старый мир. Немногие выжившие изо всех сил старались проклинать их. Но сквозь хор проклятий нет-нет, да и проникали голоса страха, почтения и преклонения.

Так удивительно ли, что в новом мире рано или поздно должны были возникнуть культы, поклоняющиеся Владыкам? Ненависть творит богов не хуже, чем любовь.

— Возвращаясь к Восточной империи. Как я уже сказал, это было не очень влиятельное государство, часто остававшееся в тени более северной Народной земли. Тем не менее, оно отличалось развитием науки и искусств. Там родились несколько очень известных в свое время и даже после своей смерти музыкантов и актеров. Там же открыли и телепортацию.

— Телепортацию?!

Лану аж подкинуло. Килиан уже запомнил, что этот вид магии вызывал у нее особую реакцию, и всерьез думал захватить записи адептов Лефевра, чтобы понять, как именно халифу это удавалось.

Чего не сделает мужчина, чтобы произвести впечатление на женщину.

— Да. Сперва речь шла лишь о телепортации как о передаче квантового состояния. Но потом, после открытия фундаментальных принципов магии, стала возможной и телепортация макроскопических объектов. Как именно это работает, тут уж не скажу. Исследовать надо.

Последняя фраза в его понимании звучала крайне оптимистично. Ведь исследовать — гораздо интереснее, чем знать.

Ближе к вечеру Тэрл обнаружил, что халифат опережает их.

"Стремительный" как раз вынужден был приспустить парус, чтобы пролавировать между мелкими островками, оставшимися после Заката. Возможно, что двигайся он на полной скорости, инерция движения позволила бы ему преодолеть препятствие, не задерживаясь.

А так, корабль наткнулся на деревянные обломки — слишком мелкие, чтобы представлять угрозу, но вынуждающие дополнительно сбросить скорость.

Присмотревшись еще внимательнее, Тэрл понял, что поспешил, причислив их к обломкам. Доски это были. Кто-то побросал в море запас досок, предназначенный для ремонта корабля.

Неужели только чтобы замедлить преследователей?

— Человек за бортом!

По крику одного из матросов остальные мгновенно засуетились. Человека за бортом нужно, не мешкая, спасти. Вытащить на корабль, оказать первую помощь. А там уж смотреть, кто такой и что с ним дальше делать. Таков непреложный закон моря.

Но не в данном случае.

— Отставить! — приказал Тэрл.

Моряки смотрели на него, как на чудовище, но он знал, что делал.

— Это может быть ловушкой, — пояснил воин, после чего обернулся к Килиану.

Впрочем, чародей и без указаний высматривал что-то под бортом корабля.

— Понятное дело, это ловушка, — поморщился он, — Вопрос, какая...

Это не было вопросом, обращенным к кому бы то ни было. Ученого не интересовало мнение солдат или моряков. Он советовался с единственным человеком на борту, которого признавал за разумное существо — с самим собой.

— Так... Мужчина, ансар, двадцать лет. Убит ножом по горлу, помещен в воду... спустя некоторое время: иначе трупные процессы затормозились бы сразу. Вода холодная, а он уже начал разлагаться. Одежды, оружия нет...

Ученый огляделся и задумчиво кивнул:

— Ага. И он там не один такой.

Присмотревшись, Тэрл понял, о чем он. По обеим сторонам от корабля у поверхности воды плавало не меньше дюжины трупов ансаров — смуглых рабов Халифата. И раны у них были одинаковы.

Неспроста.

— То есть, черные не просто сбросили отработанный материал, — озвучил его мысли Килиан, — Их убили, а затем еще везли трупы, специально чтобы сбросить сюда. Зачем...

В задумчивости он снова утратил контакт с внешним миром, но лишь на пару секунд. Взгляд ученого остановился, и казалось, в его голове загорелся невидимый огонек.

— Мушкетоны! Сейчас же!

Море окрасилось кровью, когда тела рабов разорвались изнутри. Десятки змеиных голов недобро уставились на корабль. Тэрл уже знал, что они ищут.

Магию.

— Орудия к бою! — распорядился Аксион.

Но толку с того было немного. Сложно попасть из пушки в столь небольшую и юркую цель, а монстры, уверенные в собственной неуязвимости, не шарахались от грохота залпов. Палубу тряхнуло, когда примерно две трети от стаи регенераторов ударили в борт корабля.

А остальные в это время уже заходили сверху. Одна или две твари рухнули в воду, когда очереди из винтовок задели их крылья, но остальные, казалось, даже не заметили этого.

Их целью был Килиан, в данный момент стряхивавший с пальцев пыль, оставшуюся от уничтожения двух колец. Ученый медлил, — впрочем, у Тэрла этот момент вопросов не вызвал.

Он наблюдал за союзником достаточно, чтобы изучить его слабые места.

Тэрл успел почувствовать исходящий от тварей Порчи омерзительный смрад, когда чародей резко взмахнул обеими руками, выпуская с пальцев множество разрядов молний. Уже разинувший пасти регенератор рухнул в воду дымящейся тушкой, а следующие за ним отпрянули назад, сталкиваясь в воздухе с замыкающими.

Как раз в этот момент пара солдат принесли мушкетоны, заряженные магниевой дробью. Тэрл раньше видел ее действие на испытаниях, но в реальном бою этому чуду алхимии только предстояло себя показать.

Выстрелы превращались в сполохи огня. Не слишком точные и совсем не дальнобойные, они, однако, идеально подходили для стрельбы в самую гущу тварей. Следом за первым регенератором упали еще трое. Остальные отступили назад, но отставать от корабля явно не собирались.

— Заряжайте книппелями, идиоты! — приказал капитан, — По команде, лево руля!

— Не стрелять без команды! — одновременно с ним распорядился Тэрл, принимая оружие из рук одного из подчиненных.

При всем своем впечатляющем эффекте магниевая дробь имела фатальный недостаток. Один, максимум два выстрела — и раструб мушкетона приходил в совершенную негодность. Сидя в обороне, можно было заменить его. Но в дальнем походе это фактически означало, что каждый мушкетон был одноразовым оружием. Фосфорные гранаты были в этом плане удобнее уже тем, что были легче и компактнее; их можно было таскать с собой по несколько штук. Но на деревянной палубе использовать их было бы сущим самоубийством.

Девять уцелевших тварей стали заходить широким полукругом, более не давая возможности задеть сразу нескольких одной атакой, — будь то молния или заряд дроби. Шпага в руке Килиана светилась синим и слегка потрескивала, готовая направить смертельный разряд в цель, но все же, чародей медлил. Понятно, почему: даже если молния и уничтожит тварь на месте, остальные успеют атаковать прежде, чем он сотворит новое заклинание.

— Когда зарядите орудия, стреляйте поочередно, — сказал он, — Целиться необязательно: я перенаправлю снаряды с помощью магнитокинеза...

Однако этому плану не суждено было сбыться. Словно по команде, твари синхронно бросились в атаку.

— ОГОНЬ!!!

Послышался грохот молнии, но Тэрл не видел ее результатов. То ли тварям хватило ума определить командира, то ли это было простым совпадением, но на него нацелился сразу десяток змеиных пастей. Практически в упор разрядив мушкетон в одного из регенераторов, воин не стал хвататься за меч. Используя оплавленный ствол на манер дубинки, он ударил по одной из голов, целясь в глаза. Краем глаза он увидел, что некоторые из солдат последовали его примеру.

Но увы, не все, далеко не все. В бою за солдат должны думать офицеры. Простой пехотинец полагается на выучку, а не на разум. И эта выучка требовала, вступив в ближний бой, при первой возможности взять в руки холодное оружие.

Сейчас это было ошибкой. Шпаги и сабли в руках солдат не причиняли тварям Порчи практически никакого вреда. Еще меньше толку было от кортиков моряков. О книппелях пришлось забыть, да и не было уже от них толку. Бой перешел на палубу. Регенераторы хватали людей и пожирали, игнорируя сыплющиеся со всех сторон удары клинков. Одна из тварей попыталась поднять жертву над палубой, но тут же получила заряд магниевой дроби.

Жертву все равно было не спасти.

Не давая противнику оклематься, Тэрл обрушил град ударов на вторую голову твари. На третьем ударе та еще шевелилась. На четвертом — уже нет. Гвардеец обернулся вправо, высматривая новую цель...

Увидеть он ее успел, а вот среагировать — нет. Мощные челюсти регенератора сомкнулись на его предплечье, заставляя выпустить мушкетон. Острая боль пронзила руку, но воин не позволял ей взять над ним контроль. Левой рукой достав из-за пояса кинжал, он попытался ударить в глаза твари, но та заметила движение. Отбросив прокушенное насквозь тело капитана, она атаковала двумя другими головами.

Лишь чудом Тэрлу удалось уклониться, уведя шею из-под смертельного удара. Тварь взмыла в воздух, поднимая его за руку, но гвардеец ударил обеими ногами по крылу, заставляя ее опуститься на палубу.

Снова послышался раскат грома: Килиан выпустил еще одну молнию. Увы, не в ту тварь, что сейчас пыталась сожрать его. Воин продолжал бороться, но все четче понимал, что это бесполезно. С одним кинжалом в борцовском поединке справиться с тварью, которую не можешь ранить, попросту невозможно.

Очередной удар почти достиг цели. Хотя гвардеец снова успел уберечь шею, змеиные челюсти сомкнулись на левом плече.