Путин против Сатаны

Агава раздавила босыми пальцами ног орешек, который бросил ей клиент, и бросила себе в рот.

Замечательно! И так хорошо!

Девушка пропела:

— Белка песенки поет! И орешки все грызет, а орешки непростые! В них скорлупки золотые! Ядра чистый изумруд! Будет Гитлеру капут!

И стриптизерша рассмеялась, показала зубки. Вообще, она много смеется, но это ее такой имидж.

Агава, потом, босыми пальцами ног снова тасовала колоду и выбрасывала карты. И вела игру. Хотя, наверное, в Суперчейз охотнее бы порезалась. Но для людей шахматы на пятистах клетках, слишком уж сложно.

В этих шахматах есть и лучники, и катапульты, и верблюды, и колесницы, два ферзя, шуты, один великий визирь — самая сильная фигура. И это только в древней модификации Суперчейза. А ведь есть еще и более современная, с космическими воинами.

Агава такую игру уважала. А карты не очень. Для ума пищи мало, только мошенничай.

Эх, не очень хорошо обманывать. А как законы робототехники? Не причиняй человеку зла? Обмануть и обчистить кошелек, это тоже зло! А она этим и занимается.

Агава взяла, выиграла тысячу долларов. Потом, выпила виски. Это не так приятно, как шампанское, но если клиент платит, то почему бы и нет.

Сталин-Путин прервал написание фантастического произведения. И снова долбает свое окружение.

Александр Рыбаченко и Валентина шлепали босенькие далее по Балканским каменистым дорогам. Голод в конечном итоге побудил их зайти в селение и пением выпросить милостыню.

Исхудавшие, измученные многими сотня преодоленных километров дети не вызывали подозрений. Наоборот, из звонкие чистые голоса, в которых слышалась искренняя боль, порождали сочувствие. Видимо юные путники немного заплутали, так как, все еще не смотря на то, что июль подходил к концу и уже вступал в свои права, август все еще блуждали по Сербским горным дорогам. Спали при этом очень мало, питались лишь милостыней, но, тем не менее, энергии и выносливости только прибавилось, так нужно нести свой меньший вес, а жилы, словно проволоки.

Детские подошвы огрубели настолько, что покрылись твердейшей коркой, Валентине давно забывшей, что такое обувь ничего, а вот Александр Рыбаченко после привала чувствовал сильное зудение, опасаясь появления болезненный трещинок. Девочка перед сном натирала ему ступни соком нескольких трав, чтобы было легче уснуть.

Но вот им как-то и повезло в одном из домов побогаче накормили жирным мясом, кашей с парным молоком и медом уложив постели. На сей раз, юные путники уснули надолго, компенсирую прежнее воздержание;

Александру Рыбаченко снился прежний, весьма занимательный фантастический сериал — бои на неизвестной, но вполне человеческой планете.

Кроме собственных приключений появилась так же греза о родном брате Вольке Карасеве. Как он там? Может уже давно погиб, его крутой и бесстрашный брат, вечный заводила и отчаянный боец!

Вот они сейчас с принцем чего ждали. Видимо надеялись на лучшее, но пришло совсем не то, чего им хотелось.

Послышался надрывный гул рева великого множества бомбардировщиков.

Крупные бомбовозы словно зубья плуга разрезали небо, и пролет над головами сбросили бомбы чуть дальше того места, где находились ребята. Горячая волна термических бомб долетела до них, она напоминала пустынный ветер, принц Франках вновь с головой ушел в воду. Бесстрашный Александр Рыбаченко остался стоять по пояс, в воде внимательно всматриваясь за тем, что происходит, джунгли догорали, напалм спалил большую часть фиолетово-зеленого покрова. Мальчишка-попаданец остроумно иронизируя произнес:

-Это напоминает корову, роняющую лепешки сплошного огня. Интересно будут они зачищать местность или ограничится простым бомбометанием.

Принц, словно перепуганный бобер, вынырнул из-под мутноватой воды. Отфыркиваясь и сплевывая, пробормотал, скрывая страх:

-Я думаю если они сунуться, мы снова будем драться и победим.

Рыбаченко-младший кивнул — автомат промок, но на этой планете делают хорошее и надежное оружие, не уступающее в надежности лучшим российским аналогам, да еще миниатюрной подзарядкой. Так что если будет, то найдется чем встретить врага.

Проворный мальчик Александр, стремительным броском выскочи из оврага, принц семенил за ним, земля была очень горячей местами стекловидной и дымилась, жестоко обжигала босые ноги мальчишек. Попаданцу Александру Рыбаченко впрочем, не привыкать к боли, а гордый принц, молча, терпел страдания, лишь тяжелое дыхание выдавало страдание. Другое беспокоило проворного Александра — густые заросли джунглей сгорели, словно пышные кудри срезанные острой бритвой, их стало видно как на ладони.

Что делать? Вывод прост маскироваться!

Александр Рыбаченко ласково с хитринкой в голосе произнес:

-Извини Франк, но тебе придется зарыться в пепел, как впрочем, и мне. Иначе вряд ли дойдем до базы. Да и там нам в принципе нечего делать — Валентину, скорее всего уже переправили поближе к столице.

-А может быть, и нет!

Возразил принц и со стоном намазал на себя жгучий защитный камуфляж.

Густо вымазав себя пеплом, мальчишки стали неотличимы от грязно-серого фона, сожженных джунглей. Они аккуратно ползли к укрепленной базе. Противник, похоже, был начеку — стены были усеяны войсками, бегали шакалы-кобры. Александр Рыбаченко очередной раз, сопоставив реальные шансы, отказался от штурма.

-Нет в лоб нельзя, сами поляжем и Валентину не спасем. А вообще все девчонки на одно лицо в независимости от расы. И все при всей порой истеричной крутизне, нуждаются в опеке со стороны мужчин.

Принц Франк мотнул головой.

-Ты не совсем прав! Мужчина должен заботится об женщине, как пастух об овце. Это естественно и разумно!

Александр Рыбаченко резко напрягся, даже выступили жилки на шее, тонким слухом услышав движение, тихо шепнул:

-Кто-то ползет! Чуть-чуть правее нас.

Принц с головой зарылся в пепел.

-Это наверняка лучшие лазутчики противника.

Рыбаченко-младший по-доброму усмехнулся:

-Что-то они мелковаты для разведчиков, хотя в разведке рост только мешает.

Александр Рыбаченко незаметной змеей пополз к месту неуловимого обычным ухом шуршания. Он оказался прав двое чумазых густо вымазанных в пепле, мальчишек ползли по спаленному дерну.

"Наверное, из тех, кто спасся во время штурма. Хотя не видно лиц я, кажется, узнаю их".

-Привет Коля и Марат — замусорились как кроты.

Александр Рыбаченко шлепнул Марата по носу. Будучи старше оборзевшего Рыбаченко-младшего юный партизан слегка оскорбился.

-Ты ведешь себя как маленький ребенок, а ты ведь не мальчик — ты наша надежда и опора.

Мальчишка-попаданец резво ответил:

-Я последний довод королей. Лучше быть крутым пацаном, тем старым чмо, даже если в последнем случае тебе платят пенсию, а в первом по тебе плачет тюрьма!

Марат согласился:

— Тюрьма школа жизни, куда отправляют насильно, но за прогулы не наказывают!

Александр Рыбаченко с трудом сдержал чихание, пепел забился в нос. Мальчишки медленно отползли на относительно чистое место. Марат устремил озабоченный взгляд на небо, тучи начали густеть, собирался дождь. Вокруг базы вился целый рой тяжелых ощетинившихся дулами вертолетов. Рыбаченко-младший сделал принятый у мальчишек-партизан знак, четверка собралась вместе.

Александр Рыбаченко поскреб острием кинжала по пеплу, кольнул пару раз в зудящую на пятке мозоль набитую долгим хождением босиком, по самой суровой поверхности планеты. Пацан стало весело:

-Мы сейчас напоминаем героев Дюма, веселая четверка собралась вместе. Я все же решил немного посовещаться с вами, у кого какое мнение.

Марат на вид самый старший из них, но все равно пацан, со слегка рыжеватый расцарапанным лицом первым взял слово:

-Скоро прольется сильный ливень и, судя по цвету туч — видите оранжевые блики подует настоящий ураган. Он заставит приземлится "вертушки", и тогда мы получим шанс не заметно проникнуть на территорию базы.

Александр Рыбаченко согласно кивнул:

-Это не самый плохой шанс, но если там нет Валентины, то подобный выпад будет означать лишь новую кровь. А мне так надоели все эти массовые убийства. И вообще стоит ли нам драться с Чертоганом, может Ленин и Сталин еще хуже. Был у нас один такой Пугачев, вроде хотел добра народу, а вышло тотальное опустошение страны. Потом спустя семьдесят лет все вернулось в круги своя, вновь появились олигархи жадно пьющие народную кровь.

Марат гордо расправил плечи и столь резко тряхнул головой, что с нее слетели кучки пепла, от чего волосы стали рыжее:

-Ты не прав! Чертоган зверь и маньяк. Я расскажу тебе, что было со мной. Происходило все это два года назад. В нашем селе партизаны останавливались редко, но все же я поддерживал с ними связь, а мой младший брат Коля, не смотря на свой малый возраст, умудрился поступить на летные курсы.

Колька охотно кивнул.

-Он неплохой летчик и смело пошел на таран. — Подтвердил, улыбаясь Рыбаченко-младший.

Марат, слегка поперхнувшись, в горло попало жженым деревом, и получив освобождающих хлопок по спине, продолжил:

-За последние три года в нашей деревне ни разу не пролилась кровь. Не смотря на тяжкое бремя регулярно платила налоги. Но они все же пришли, когда наступили легкие сумерки, деревню окружили карательные войска. Они выгнали всех, больше тысячи жителей из хат, и ударами прикладов загнали в машины. Брать с собой ничего не разрешали, в кузовах торчали остро оточенные железные гвозди. Моя сестра попробовала сопротивляться, и ее так сильно избили прикладами, что она потеряла сознание. Везли нас долго, машины петляли, унося живой груз в высокие горы. Моя сестра Кэт задыхалась и бредила, у нее были сломаны ребра, у бедной девушки пересохли губы, и она все время просила пить. В горах было холодно, и во время краткой остановки я соскочил с машины и набрал в банку свежего снега. Каратели заметили это, один из них пырнул меня штыком.

Марат показал пальцем на едва заметный шрам, на смуглой коже мускулистой, похожей на щиток груди и более заметный длинные пониже и сбоку. С ненавистью продолжил:

-Мне повезло, штык скользнул по ребрам. Затем нас бросили в железобетонный бункер, включили шланги и обильно полили холодной водой. Затем вывели на мороз, у многих женщин на руках были грудные дети и они умерли в результате истязаний. После нас загнали в бронированные герметически закупоренные вагоны.

В них было очень холодно и вместе с тем душно. От нехватки воздуха только в нашем вагоне погибло два десятка детей и примерно столько же стариков. Потом эти звери все же пустили немного воздуха, но нас стала доставить жажда. Конвоиры издевались над нами, а на просьбу попить, справляли в нас малую нужду. Когда, наконец, поезд остановился, и нас принялись выгружать, люди не выдержали и словно звери набросились на отливающий фиолетовым цветом снег. Конвоиры открыли огонь на поражение, спустили шакалов-кобр. Это были особые специально откормленные животные, ужасающие пасти легко перекусывали руки и ноги.

Нас сбили в кучу и погнали по снегу как гонят на бойню скот. Посему было видно, что тут и раньше проходили такие несчастные как мы. Вдоль дороги валялся мусор и закоченевшие сильно изуродованные трупы. Стоял сильный мороз, а многие люди, особенно дети, брели босиком. Да и на мне были только легкие сандалии. Моя сестра не могла идти, и я взвалил ее на спину. От природы я очень сильный, титан для своего возраста, и по этому мог идти даже с такой поклажей, но многие другие ребята выбивались из сил. Кто отставал того загрызали чудовищные шакалы-кобры.

Он из моих друзей предложил свою помощь и мы, соорудив носилки, понесли вдвоем несчастную девушку. Некоторые из детей отморозили ноги и движимые состраданием я и Кито посадили их на носилки. Как нам было тяжело, пригнали нас к уничтоженной деревне. Были видны глубокие воронки от вакуумных бомб, сожженные в пепел строения, все это было обнесено колючей проволокой. Стоящие по бокам вышки ощетинились пулеметами, особенно зловеще смотрелись шестиствольные огнеметы. Нас сбросили на снег, мы были голодны, негде сварить пищу. Люди корчились от холода, корчились, плакали. Наш дядя крепкий деревенский мужик схватился руками из проволоку и потребовал дать хлеба.

В ответ по нему ударили огнеметом, вспыхнув восковым факелом, дядя упал в снег. Через пол часа он скончался. Наша сестра металась и стонала, иней покрыл ее ресницы, девушка умирала от холода. Возле сгоревшего хлева мы нашли кучу навоза, разгребли его голыми руками. На дне он был теплый, шел пар. Разослали одеяло, положили сестру и маленьких детишек с верху прикрыли дерюгой.

Затем нас снова погнали, путь напоминал схождение в преисподнюю. Мать не хотела отдать ребенка, тогда ее облили бензином, и подожги заживо, а ребенка бросили голодной шакалу-кобре. Затем я видел, как на женщину спустили специально натасканную пчело-ворону, она раздробила череп, затем выклевала глаз ребенку.

Таская носилки, мы в конец уморились. Чуть отстал и на тебя натравливаю сокобру. Несколько раз меня кусали за ноги, били палками и прикладом. Путь был услан сплошными трупами. Нас гнали через замершее болото, многие проваливались и тонули, потом шли мимо замершего водопада. Каратели забавлялись, сталкивая узников в низ. Сестра бредила, и сопровождавшие нас изверги сбросили ее с носилок и вместе с тремя детьми живьем закопали в снег. Сверху проехал средний танк "лис-5", четыре гусеницы намертво утрамбовали сугробы. Путь был очень длинным, когда наступил долгожданный привал мы, не смотря на холод, повалились спать. Утром, когда появилось третье светило, стало теплее, мы с трудом выбрались из-под снега. Била дрожь, я хотел развести костер и всю натыкался на одубевших людей, многие умерли во сне, попав в страшные лапы ледяной смерти. Погреться нам не довелось, каратели не разрешили раскладывать костры. Четырех женщин, что попытались нарушить запрет закололи штыками. Еще несколько человек сожгли огнеметами, они стонали, корчились, пока от них не остались скелеты. Командир орал и скалился.

-Вам холодно так пойдите, согрейтесь.

Я вот, действительно сунув окоченевшие ноги в пепел, на пару секунд ощутил себя в раю.

Нас снова построили в поредевшую колонну, и повели на верную смерть. Лагерь аннигиляции встретил нас высокими бетонными стенами и амбразурами дотов. Спали мы под открытым небом, замерзали и умирали, часто шел мокрый снег, вокруг нас громоздили штабеля неубранных трупов. Часто нас строили в шеренги и через колючую проволоку кидали хлеб. Кому удавалась схватить угощение, в того стреляли или живьем палили огнем. Иногда делали так, когда люди спали, ставили мину, а сверху клали еду. Стоит дотронуться следует взрыв, кому повезло, того убило сразу, иные еще долго живут и мучаются. В меня самого попало осколком, сломав три ребра, двое суток я висел между жизнью и смертью.

Марат показал глубокий, рубцовый шрам на боку. Ударили первые капли поначалу робкого и трепетного дождя. Алексей стер каплю с участием спросив: