Возвращение в рай

Надеюсь, что я его не убил, — подумал Леней, — наклоняясь над поверженным противником.

В это время звуки во второй комнате стихли и оттуда вышли его воины с окровавленными мечами.

Как там? — спросил Леней.

Там все, — коротко ответил Пирес.

Отлично, — похвалил их Леней, — Теперь так. Ты, — указал он на второго воина, — Свяжи вот этого бойца. Помни, он мне нужен живой. Смотри, ты за него головой отвечаешь. А ты, Пирес, иди со мной.

Вместе с двумя другими разведчиками, они открыли городские ворота, и не прошло трех минут, как весь отряд уже был в городе. Четырех человек, во главе с Пиресом, Леней послал зачистить все оставшиеся сторожевые башни, а остальной отряд разделил на группы по десять человек, каждой группе выдал план города с обозначенным на нем зданием, в котором проживали начальники гарнизона и местные руководители "ордена". Себе же он выбрал казармы местного гарнизона. Группы одна за другой исчезли в темноте городских улиц, а в городе все было тихо. Жители его спали, не ведая о том, что происходит совсем рядом с их домами.

"Вот так очень часто случается", — подумалось Ленею, — "Мы спокойно живем и не видим, как беда уже вошла в наш дом, а потом оказывается, что уже поздно. Так же и с этим "орденом". Да найдись человек, который во время схватил бы этого святого Аркадия за руку, и вся жизнь пошла бы по-другому. Не было бы всех этих смертей и страданий. Не вылезла бы из разных углов вся эта мразь. Почему так всегда выходит, что разная падаль сразу чует, где можно поживиться, а честные люди обычно пропускают момент появления лжи? Но, об этом потом", — прервал он свои мысли, — "Теперь некогда".

Его отряд, в пятьдесят человек, подошел к зданию местного гарнизона. По случаю готовящейся операции, местный гарнизон был усилен отборными отрядами "ордена", прибывшими для поимки Олега и разгрома его возможных помощников. Для начала, Ленею хотелось взять "языка" и узнать у него место расположения отрядов. Десять разведчиков были выдвинуты вперед. Спустя некоторое время, пятеро из них вернулись к отряду и доложили обстановку. Подход к зданию гарнизона патрулировался четырьмя часовыми, которые обходили здание с четырех сторон. Судя по всему, с тем, чтобы снять часовых, проблем не будет.

Взять живыми! — приказал Леней, — И доставить мне сюда.

Через десять минут перед ним уже лежали четверо связанных часовых противника.

Давайте знакомиться, — обратился к ним Леней, после того, как пленных привели в чувство, — Я Олег, тот самый, за которым вы хотели устроить охоту, и тот самый, кстати, которого вы, почему-то решили назвать своим богом. Может быть, вы мне теперь объясните, с каких это пор стало нормой охотиться на своих богов?

Пленные угрюмо молчали, потом, наконец, один из них гневно возразил,

Никакой ты не бог, а просто самозванец, вот поэтому мы и воюем против тебя.

Все верно, — усмехнулся в ответ Леней, — Никакой я не бог, да, кстати, никогда им и не был, но я не самозванец. Это я с моими товарищами, которых вы заточили на руднике, боролся против захватчиков, это я вот этой самой рукой убил Тимурбека. И каждый из этих людей, что сейчас со мной, может это подтвердить, потому, что они не прятались от опасности в годины тяжелых испытаний, а сражались с нею. А где был ты в те годы? Отвечай.

В ответ на это, пленник угрюмо молчал, кусая себе губы.

Ну, а вы? — обратился Леней к остальным, — Тоже дома отсиживались, ждали, когда за вас выполнят всю грязную и опасную работу?

Я был в ополчении светославцев, — подал голос один из пленников.

Вот как? — оживился Леней, — Участвовал в битве при Понте?

Да, — с гордостью ответил пленный, — От начала и до самой победы.

И что, ты меня не узнаешь? — Леней подошел поближе к пленному, чтобы тот мог разглядеть его лучше.

Узнаю, — ответил тот, — Но, на этот случай, нас специально инструктировали, что самозванец будет похож на Олега, как две капли воды.

Хорошо, — Усмехнулся Леней, — Тогда ответь мне на такой вопрос, ты когда-нибудь видел апостола Аркадия?

Нет, покачал головой пленный. Он святой, и простому люду не дано его видеть.

Не кажется ли тебе странным, что Олег, который по вашим словам куда более свят, чем апостол Аркадий, спокойно жил среди людей и делил с ними все тяготы жизни, а апостол настолько велик, что вам, простым людям не дано его видеть? Хорошо, а что ты скажешь на то, что и я, сам Олег, его никогда не видел? Больше того, и из этих людей, которые прошли со мной всю войну, его никто не знает, да и ты, бывший в бою, под Понтом, его тоже там не видел?

Олег дал время пленному подумать над этим вопросом, и затем продолжил,

Ты знаешь, я нашел время и прочитал ту писанину, которую вы называете "наказами". Ничего, кроме общих фраз и лжи, слегка разбавленной правдой, там нет. Но есть там и кое-что, что соответствует истине — это имена участников событий. Так почему же вы — люди, у которых никто не может отнять право думать, не поинтересовались у этих участников событий, как там все было, на самом деле? Вот, например, — неожиданно, Леней достал откуда-то книжонку, открыл ее и прочитал навскидку первые попавшиеся на глаза строчки: "И послушал Джон апостола Аркадия и понял, как был не прав и разрыдался, бросил наземь свой меч и стал рвать на себе волосы, да только изменить ничего уже было нельзя". Это когда же такое было? Вот ведь, как интересно? — он покрутил книжицу, с изумлением глядя на эти строки и качая головой, — Давай же спросим у того, о ком здесь идет речь? Ответь нам Джон, — обратился Леней к стоящему рядом с ним воину, — Ты же, по этой книжке, тоже выходит апостол, никогда об этом не задумывался?

Такая мысль мне в голову, как-то не приходила, — улыбнулся тот, — Только никакого Аркадия у нас в отряде никогда не было.

Вот видишь? — вновь обратился Леней к часовому, — Кому же ты больше веришь, мне, апостолу Джону, еще тысяче людей, которые, судя по этой книжице, все являются святыми, или самозванцу, которого никто в нашем отряде никогда не видел, и который насаждает в стране свою власть и дикие порядки? Ну, думай, думай — на то ты и человек, чтобы думать, и пойми, как только человек перестает думать своей головой и начинает слепо верить тому, что говорят ему с высокой трибуны, он тут же перестает быть человеком и становится скотом.

Видно было, как трудно этому человеку выкинуть из головы все то, что ему вдалбливали в течение трех лет с амвона, но, к его чести, он все-таки принял верное решение. Тряхнув головой, словно отгоняя от себя все те лживые истины, он сказал,

Думаю, что ты прав. Ты уж нас прости, трудно это — жить своим умом, хочется, чтобы кто-то другой думал за тебя, но, видать, так жить нельзя. Спрашивай Олег, я на все вопросы отвечу.

Тихо, как тени, разведчики прокрались в расположение лагеря отряда святого ордена. О том, что там было, мы писать не будем, итак слишком много смертей в нашем романе. Скажем только, что поутру никто не вышел из своих палаток. А положение в городе, между тем, было любопытное. Едва прозвучала побудка, и воины гарнизона вышли из своего здания, оказалось, что никто из старших офицеров в расположение войск не прибыл. Это было странно, так как на это утро намечался поход к расположению предполагаемого противника. Были посланы посыльные к начальству на квартиры, но назад они не вернулись. Кроме того, куда-то пропали все часовые, несшие гарнизонную службу. Весь личный состав гарнизона находился в состоянии полной растерянности. Были высказаны предположения, что вчера, перед походом, начальство решило провести хорошую вечеринку, которая переросла в грандиозную попойку, но это не объясняло исчезновение часовых. Среди солдат поползли какие-то слухи. Поговаривали, что тут явно не обошлось без нечистой силы. Наконец, лейтенант Люггер решил взять командование на себя и послал посыльного в расположение войска орденского. Когда же, спустя какое-то время, посыльный вернулся, с лицом, белым, как штукатурка, и глазами, полными ужаса, и рассказал, что все четыреста человек, как один, зарезаны ночью в своих койках — вот тогда началась настоящая паника. Солдаты, в большинстве своем не видавшие настоящих сражений, метались по двору, дико вытаращив глаза, думая, куда бы им унести ноги? Хорошо еще, что среди этих молокососов, нашлась сотня воинов, прошедших через горнило сражений с кочевниками. С их помощью, Люггеру удалось, в конце концов, установить, хоть какое-то подобие порядка. Основная часть войска забаррикадировалась в здании, а часть осталась снаружи, прячась за вытащенными для этой цели из здания шкафами и столами. Таким образом, в считанные минуты, весь город был отдан во власть, неизвестного пока неприятеля. Что делать дальше, Люггер, как ни силился, придумать не мог. Оставалось только ждать, что кто-то придет им на помощь, либо на то, что, забрав в городе все ценное, неприятель, кто бы он ни был, уберется отсюда прочь и оставит их в покое. Через час такого состояния, когда каждый миг они ждали, что вот-вот откуда-нибудь покажется неизвестный, но ужасный враг, нервы людей были уже на пределе.

Как хотите, — высказался, наконец, один из воинов, — А я не собираюсь дальше вот так сидеть, ожидая неизвестно чего, в то время как у меня дома осталась жена с детьми, да и всем добром, в придачу.

Удивительно, но только теперь, после этих слов, до многих воинов дошло истинное положение дел: пока они тут прячутся, враги, может быть, грабят их дома и насилуют их жен — вещь очень распространенная во время военных походов. Уже не слушая своего командира, не думая об опасности, воины стали покидать здание гарнизона и разбегаться по своим домам.

Если бы в планы Ленея входило перебить всех воинов гарнизона, то он мог бы теперь это легко сделать, отловив их по одиночке. Но такие мысли у него, к счастью для гарнизона города, не появились. Напротив, когда разведчики ему доложили, что весь гарнизон разбежался по домам, и в здании осталось всего сорок человек, он приказал выдвигаться к зданию гарнизона.

Лейтенант Люггер, оставшийся с самыми опытными и здравомыслящими воинами в стенах здания, увидел, как с противоположной стороны площади, расположенной перед зданием, к ним, спокойным шагом, направляются два человека. Это было настолько неожиданно, что он даже протер свои глаза, отказываясь им верить, но факт остается фактом: эти двое шли к осажденному зданию, спокойно, как будто гуляли по лесу и о чем-то друг с другом переговаривались.

Я могу одного из них подстрелить из лука, — проговорил один из воинов Люггера, беря в руки тугой лук и накладывая стрелу на тетиву.

Нет, не делай этого, — откликнулся на это Фелор, пожилой уже воин, прошедший всю войну с Тимурбеком в войсках сопротивления. — Раз они так спокойно идут, значит это не просто так. Не дураки же они? Давай посмотрим, что дальше будет?

С сомнением, посмотрев на своего старшего товарища, стрелок все-таки опустил свой лук. А через секунду Фелор, внезапно присвистнул и удивленно воскликнул,

Ах, ты мать честная!

Все посмотрели на него. Лицо его выражало крайнее изумление. Глаза его, казалось, готовы были выскочить из орбит наружу. Он указывал на идущих к ним людей пальцем.

Это же сам святой Олег!

Брось! — прикрикнул на него лейтенант Люггер, — Ересь несешь!

Нет, это ты брось, ваше благородие, — огрызнулся тот, — А я с ним всю войну прошел, и уж кого-кого, а Олега всегда узнаю, — и старый вояка выскочил из здания и бросился к подходящим людям с распростертыми объятиями.

Оцепенев от удивления, осажденные наблюдали, как один из подходивших людей обнял Фелора и расцеловал его в обе щеки, потом это же проделал и второй человек. Получалось, что это вовсе не враги. Как же тогда быть с тем приказом, который им был дан руководством, и тем, что в лагере прикомандированных войск не осталось ни одного живого человека? Но желание думать, что все опасности уже позади, и их жизням ничего теперь не угрожает, пересилило эти сомнения. Люди стали выходить во двор и подходить к этим людям, впрочем, не выпуская из рук оружие.

Это мои друзья, — объявил своим сослуживцам Фелор, — Знакомьтесь, это Олег, — при этом он указал на одного из них, довольно молодого светловолосого, не слишком высокого человека, с лицом, знакомым всем им по изображению на иконах, — И Пирес, — новый жест, на этот раз, в сторону совсем еще молодого темноволосого воина.

Те самые, настоящие, — добавил Фелор, улыбнувшись, — Уж мне-то вы можете поверить.

При этих словах, словно камень свалился с души у воинов гарнизона, все стали смеяться, кричать, — Ура! — бросать вверх оружие и каски, словом, вести себя, как мальчишки.

Что же теперь будет? — спросил Люггер, когда буря восторга несколько улеглась.

А что будет? — засмеялся Олег, — Жить теперь будем. Как люди жить будем, и не будет больше в Эллоре никаких "орденов". Правда, для этого нам всем придется немало потрудиться. Слишком много появилось здесь разной грязи за те три года, что меня здесь не было.

Он отвернулся и призывно помахал рукой. На этот жест из-за соседних домов и деревьев, окружавших площадь, показались многочисленные вооруженные люди.

Все в порядке, — успокоил он подошедших воинов, — Теперь, Джон, принимайте команду. Всех членов гарнизона разделить на отряды и отправить выполнять задание. Приказ такой, за сегодняшний день очистить город от сторонников Аркадия и его "ордена". Организовать органы управления городом. Из добровольцев собрать отряд, готовый выступить вместе с нами на столицу. Выступление завтра. По пути, захватим город Магдебор. После этого, надеюсь, население само перейдет на нашу сторону.

Слушаюсь, — вытянулся в струнку Джон, но потом подошел к Ленею ближе и спросил вполголоса, — А как же ты сам?

А я вас завтра вечером покину и заберу с собой трех человек. — И увидев недоумение на лице Джона, он объяснил, — Мне надо спешить к Ариэле, пока до Аркадия не дошли слухи о моем появлении. Боюсь, как бы он не причинил ей вреда, или не устроил нам засаду. Так что, извини, друг, придется вам обойтись без меня. Хотя, после захвата Магдебора труби обо мне во все трубы.

Власть, замешанная на страхе, держится прочно, но рушится в один момент. Уже к вечеру весь город ликовал и приветствовал Ленея, как своего спасителя. На главной площади стихийно начались танцы. Из пивоварен и винокурен выкатывали полные бочки и угощали всех желающих. Было видно, что жители натерпелись от "святого ордена". Попутно, сами жители расправились со всеми шпионами ордена, которых все знали, ненавидели, но не могли с ними ничего поделать при прежней власти. Однако надо заметить, что, не смотря на всеобщее ликование, воины Ленея не утратили дисциплины. Была организована караульная служба, и неслась она не так, как прежде, а так, как следовало ее вести в военное время. Сам же Леней, воспользовавшись свободным временем, решил навестить того самого часового, с которым сражался во время штурма, и которого потом сдал под охрану своему бойцу. Нашел он пленного в гарнизонной тюрьме, куда его поместили после захвата города.