Коносубарский кантай

Кронштадт, ленясь объяснять привычную ей самой идиому, благожелательно спросила:

— А в чём подвиг-то съесть вернейшего друга человека?

— Пф-ф-ф, девчули, — встав в пафосную позу, даллахан повёл могучими плечами. — Просто собаку сожрать — много ума не надо, а вот собачатину, приготовленную в соусе Мингамган нарилтоп бомэ азу будруён...

— Мангаган... Нозотроп... Ятаган-в-бульон?.. — Девушка чувствовала, что при каждой попытке повторить сказанное её язык ломается в самых неожиданных и противоестественных местах, а потому, махнув рукой, просто грустным тоном, без следа какой-либо экспрессии, добавила: — Ну его в пень, этот твой соус, ёк его макарёк, за клюзы да в Белорусское море, шестой флот имени Литоголовой Женьки Псаки встречать солью да картечью.

— Нихрена не понял, — часто-часто закивал Вердия, сверкая честными красными глазами, равно как и сопартийцы Саши, — но очень интересно!

— Ай, не берите в голову, — стушевалась уже сама канмусу: околопетровские малые загибы ей редко удавались, куда уж до тех же сестрёнок-Щук, других подлодок, да и вообще большей части действительного флота? Чай, почти что бумажный кораблик — отнюдь не ровня тем, кто прошёл весь свой путь от и до, родившись в набросках и чертежах и закончив жизнь в бою или миром...

Канмусу встряхнулась, отгоняя несвоевременные воспоминания:

— Это так, память прошлого, эхо войны и всё такое... Но вернёмся к нашим собакам: что это за соус такой дивный, что произнести его — проще уж скоростным речитативом поимённо и по должностям перечислить всех Алых Мазоку?

— Хей, нормальные у нас имена! — тихо пискнула Юнъюн, но, как всегда, её никто, кроме канмусу и Глубинной, не услышал.

— Аборигены архипелага Нгу-Кхе зовут этот соус Мингамган нарилтоп бомэ азу будруён, что, буквально, означает: Нежный потрошитель, особо ласковый по весне[3].

— Поэты, машу ж вать, — канмусу едва удержалась от того, чтобы сплюнуть — всё же, девушкой она была достаточно благоразумной и воспитанной. Чего нельзя сказать о Харизме, юной натуре, этикой и правилами поведения в культурном социуме не обременённой. Что беловолосая Дочь Бездны и подтвердила, уловив по ментальной связи эхо эмоций и желаний Девы Флота, и смачно сплюнув себе под ноги.

— Ну, вообще-то, есть и другое название, попроще и более приземлённо. Но его при дамах приличные рыцари не озвучивают, — от доспеха даллахана пошёл отчётливый жар, заставив всю компанию заинтересованно сосредоточить взгляды на Вердии.

— Приличные дамы по замкам сидят, да по пещерам драконов, да ждут в смирении, подавив всё свое нетерпение, когда же явится очередной странствующий рыцарь, отважный маг или, в идеале, и вовсе прекрасный принц, чтобы их освободить и сразу утащить под венец, — с видом знатока отмахнулась Юнъюн.

— Таких не берут в разгильдяи... эм... в смысле, в Гильдию Авантюристов, — окончательно стушевавшись, отнюдь уже не так бодро закончила девушка. Кажется, покраснели не только её ушки и лицо, но и все верхние калибры, щедро отмеренные ей Природой-Матушкой и достаточно провокационно демонстрируемые миру через своеобразное декольте в рубашке-безрукавке.

— Ну, по крайней мере, так пишут в книгах, вот! — Алая Мазоку, сжав кулачки, всё-таки выкрутилась из неловкой только для неё одной ситуации.

— Ладно, — пошёл на попятную даллахан. — Расскажу. Соус этот очень, нет, не так — пипецки, люто, бешено острый! И готовят его из настолько ядрёного перца, что перечную казнь — когда заключённых заставляют принять ванну с одной такой перчинкой, а потом съесть три стручка этого перца — запретили, как совершенно бесчеловечную. Ну а соус... второе его неофициальное название после «Сопли лавового дракона», звучит как «Обжигающий дважды. Тех, кто выжил».

Кронштадт сделала зарубку в памяти: по возможности разжиться таким перцем. Всё же даже Каролина Рипер для канмусу был не более, чем пряной, ароматной и очень лёгкой приправой.

— Интересные тут блюда, конечно, но нам, кажется, уже пора бы собираться, — от бдительного ока канмусу не укрылось оживление, пробежавшее по возницам, грузчикам и пассажирам головы каравана.

Впрочем, как вскоре выяснилось, причиной активного шевеления стала не столько последняя перепроверка карет, животных, фуража и прочего, сколько иное явление.

И имя этому явлению было — безупречная красотка.

Сначала Саша на миг подзависла, заметив, как Кшарр провожает игривым взглядом рыжеволосую красавицу с острыми ушками и совершенно шикарнейшей фигуркой, — всё же кошкопарень отличался избыточной корректностью, тем более, к представительницам прекрасного пола, и такое его поведение было отнюдь нехарактерным. Тем более — для осени. Всё же местный март давно уже отбушевал, равно как и бурление гормонов в крови кошачьих.

Но, потратив ещё несколько секунд на срисовку окружения, поняла, что отнюдь не аппетитная попа девушки, идеально подчёркнутая длинным платьем и налетевшим в спину ветром, являлась предметом аномального возбуждения ушастого сопартийца, а длинные «хвостики» узкого тканевого пояска, повязанные сзади и утяжелённые позолочёнными декоративными колокольчиками.

Впрочем, стоило только ветру стихнуть, как стало понятно — колокольчики несут отнюдь не одни лишь декоративные функции. С каждым шагом рыжеволосой они издавали мелодичный перезвон.

Вертикальные зрачки жёлто-красных глаз, укрытых лёгкой тенью от широких полей плетёной шляпки, с лёгким интересом скользнули по их компании, чуть задержались на массивом даллахане, соскользнули в сторону, на Глубинную и окружающую её компанию из девушек и кошкопарня, вернулись к Вердии, задержавшись дольше, чем положено для простого взгляда.

«Знакомого в дедуле узнала?» — подумала Саша, вполглаза не столько наблюдая за действиями девушки с бантиком-колокольчиками, сколько наслаждаясь её внешностью.

Рыжая мотнула головой, словно отгоняя наваждение, и, поудобнее перехватив небольшой саквояж, поспешила к соседнему каравану.

— А давай возьмём её к себе, флагман? — очень чётко и без двусмысленностей донеслось в ментальной связи до канмусу.

— А она пойдёт? — хмыкнула Александра, внешне стараясь не показывать, что столь качественная, прекрасно воспринимаемая связь для неё стала откровенным сюрпризом. Раньше-то только эмоции, да команды, наработанные до инстинкта, передавать удавалось.

— Она очень сильная, прямо как Дедушка-во-вкусных-доспехах! Правда, ощущается, как мои сёстры, которые утеряли своих демонов...

— Ты про симбионта сейчас?

— Ага.

— И как это?..

— Очень больно. До безумия. И чувство, что от тебя оторвали половину.

— Жуть какая, — повела плечами Дева, и феечки, устроившиеся на её плече, согласно и сочувственно закивали. — Ладно, помечтали, и хватит.

— Яй-яй, командир!

Дурашливо отдав честь, Черри улыбнулась, мгновенно переключившись в позитивный режим жизни, словно и не было только горьких и ментально, и чувственно мыслей-слов-образов о бытие без огромной части того, что есть ты.

Александра, конечно, за минувшее время научилась доверять белянке, но некоторые вещи лучше крепко держать в собственных руках: так меньше вероятность, что их кто-нибудь (не будем показывать пальцем на Глубинную, щурящую ярко-медовые глаза навстречу не на шутку разогревшемуся солнцу) съест. Ну а то, что плотная бумага билетов проходит у Дочери Бездны по категории: нямка деликатесная, редкая, при обнаружении — срочно употребить внутрь, — Саша уже знала. И знание это стоило ей дважды по два билета в дилижанс первого класса. Деньги не весть какие великие, конечно, особенно с оглядкой на тот небольшой капитал, что Деве удалось скопить за счёт реализации алкоголя и патентных отчислений, но два-три похода в элитный ресторан они вполне могли бы покрыть.

Сола, выкроив несколько минут, сбегала до ближайшей таверны и вернулась с пивом, заодно и поделилась слухами:

— С вашим караваном пойдут ещё два, один до Алканретии, столицы горячих источников, а второй оттуда — направится в Элроуд. Именно поэтому с отправкой не особо торопятся. Говорят, у похотливых змеептиц внеочередной гон начался, да ещё зомби полезли к местам основных стоянок, так что усиление путём объединения охраны лишним не будут, — эльфийка, лучезарно улыбаясь, прошествовала между всеми компаньонами, угощая тёмным аббатским, даже о даллахане не забыла.

И, в лучших традициях жанра, едва только компаньоны и друзья поднесли кружки к губам, как над площадью разнёсся пронзительный скрип — так работал рог, оповещающий о выходе каравана из города.

Черри, как всегда, одним только маханием рукой не обошлась, впоследствии чего: Юнъюн была обнята, подброшена с визгом в воздух, поймана и поцелована в щёчку; Сола — ухвачена за полупопие и одарена плетёным браслетом, согнутым Глубинной на досуге из остатков какого-то невкусного, но прочного металла; Вердию постигла участь уже знакомого на примере гнома длинного лизь, сконцентрированного в прорези шлема; Кшарр отделался фырканьем в ушки и хвостом, бесцеремонно сграбастанным и потёртым о щёки Харизмы; даже Кронштадт получила свои пару минут нежности от разогнавшейся Дочери Бездны — получила свою порцию обнимашек и жаркий, пусть и короткий, поцелуй в шею.

Только Арикасэ не досталось ничего, и то — сугубо в силу её отсутствия здесь и присутствия на малой родине.

Кивнув всем на прощание, Саша подхватила Черри под ручку и поспешила к дилижансу: лучше уж поскорее забиться внутрь кареты, да отгородиться шторками, а то, неровен час, придётся бросить всё и вернуться обратно — всё же и к сопартийцам, и к Вердии с Солой она очень даже привыкла. Сказано — сделано.

И спустя пару таких долгих минут объединённый караван тронулся, уводя с собой и дилижанс с наглухо закрытыми плотными шторками, из-под которых чуткое ухо прохожего, окажись он не оглушён ржанием лошадей, цокотом подкованных копыт и поскрипыванием рессор, могло бы услышать едва доносящее шмыгание носом и характерное, на выходе, торопливым оправдывающимся шёпотом:

— В порядке всё, белянка, просто соринка в глаз попала... И пылинка на слизистую...

Для путешественниц история переворачивала новую страницу.

Примечание к части

[1] маглев — от "магнитная левитация" [2] Суллиз — возможно, имя родственно Сулис, Сулевии — кельтской богине целительства, в том числе — лечения минеральными водами. Не путать с Аквой и столицей культа её имени [3] дословный яндексогуглоперевод Увы, но и меня это коснулось. Так что гордость и остальное — куда поглубже и подальше... https://money.yandex.ru/to/410013962898822

>

Интерлюдия 1.

Интерлюдия 1.

Харамамбар, левая рука Гастора Фарт Актории, бессменного основателя и председателя КГБ, или же, как когда-то подначивали особого порученца сослуживцы по Коллегии, «шпион с лицензией на занудство и раздолбайство», восседал на шпиле городской ратуши Акселя, надёжно укрытый Покровом невидимости, и предавался греху чревоугодия.

«Восседал на шпиле» — пожалуй, громко и двусмысленно сказано, особенно для разумного, тот самый шпиль не видевшего ни разу. Всё дело в том, что стальной шип, попирающий небеса, заканчивался не остриём, но достаточно большим шаром, от которого на четыре стороны света отходили достаточно длинные металлические лучи. Непосвящённым сооружение отдалённо напоминало флюгер, для посвящённых же — флюгером и являлось. Не погодным, но магическим.

После падения Старой Империи на континенте осталось достаточное количество мощных артефактов, опасных даже в руках опытных, многомудрых магов. И ладно бы они лежали себе спокойно на одном месте... Но нет: у архимагов Империи, видимо, был отдельный пунктик насчёт иммобильности артефактов. Они, похоже, принципиально не желали создавать ничего неподвижного, оборудуя поделия магического искусства всевозможными движителями, будь то ноги, крылья, хвосты, воздушные подушки, гусеничный ход и так далее. Ну, а так как артефакты имели возможность передвигаться, то, рано или поздно, один из них, а то и сразу несколько, оказывались в непосредственной близости от крупных населённых пунктов. Как правило: практически внезапно. Что было сравнимо, по сути, с чрезвычайной ситуацией государственного уровня, ибо город мог исчезнуть в считанные секунды.

Вот на случай таких вот внезапных казусов, после которых остаются лишь руины, да и те — не всегда, последние носители актуальных знаний Старой Империи и разработали прототип системы раннего предупреждения магической опасности. Это сейчас повсеместно используется кристаллический мананит, а в те времена маги и артефакторы в средствах не стеснялись, на расходники не скупились, и повсеместно использовали корманатит — штуку насколько нестабильную, настолько и мощную. Современный манатит, являясь дальним сродственником любимой игрушки Старой Империи, по полезному выделению энергии, увы, и рядом не стоял, но он, хотя бы, не взрывается при любом удобном и внезапном случае, оставляя после себя глубокие кратеры, что светятся по ночам.

Вот выжившие Старые, собственно говоря, и пришли к выводу, что имеет смысл детектировать активность корманатита в магическом ядре артефактов. И, как результат, прототип, будучи удачно испытан в полевых условиях, разошёлся массовым тиражом по всему королевству. Правда, ощутимо увеличилась цена крепостных стен — за счёт встраиваемых в неё специфических компонентов и элементов системы раннего обнаружения и предупреждения, кои требовали долгого и дорогого труда целой гильдии специально выученных артемагов [1]. Но деньги можно заработать, а лояльных граждан не накрафтишь по желанию левой пятки: если уж мобильный артефакт атаковал город, население в нём резко заканчивалось.

Оперативники Коллегии глаз бестелесных не всегда успевали вовремя охолонить наместников, лордов и прочих ставленников короля на роль региональных, префектурных и городских администраторов и управленцев, и оттого, в принципе, по статусу как гильдийцев, так и самих Гильдий — Авантюристов, Охотников, Защитников, Рыцарей, и прочих, и прочих — наносился вполне себе ощутимый урон.

Взять, к примеру, того молодого авантюриста, как его там, Сато Казуму, что ли? Да, точно, Сато Казума, — некогда перспективный кандидат на роль Избранного. Парень со своей, мягко говоря, далёкой от сработанности командой умудрился пару раз спасти Аксель от тотального разрушения, а награда — сотни миллионов штрафа за восстановление городских стен и артефактов, сокрытых в ней. Ну и приглашение на суд с перспективой казни. Положение спасла Архижрица культа Аксис, Аква — воскресив казнённого прямо не сходя с эшафота.