Вот в такой биоценоз мы картошечку и встроили. Бросаешь клубень в дырку, проделанную палкой, топаешь ногой, чтобы земля с кромок осыпались, и всё. В рыхлой почве, испещренной ходами, всё растёт прекрасно, жуков и других букашек кушают подчистую, а когда приходит пора — дергаешь куст за ботву и стряхиваешь с него урожай прямо в корзинку. Даже парадокс получается — чем больше насекомых на картошку набрасывается, тем пуще она растёт, потому что тогда образуется больше помёта от землероев и, соответственно, прибавляется удобрения.
Ну и еще там кукуруза с подсолнечником родят отлично, так что, считай, вчетвером исключительно за счёт ручного труда можно сколько угодно народа накормить.
— А почему вчетвером? — Стёпка не выдержал.
— Потому что двоим надо вести круговой обзор с оружием в руках. Серые амфиционы — тоже часть биоценоза. Без них наша агротехника не работает. Раньше мы эту ферму держали на холмах, что к юго-западу от космодрома, а теперь отъехали к югу от Стального водопада — не любят люди хищных зверушек около своего жилья.
Дядя Ляпа прервался, налил себе из запотелого кувшина глоток, хлебнул и поморщился.
— А кто у вас старшим был? — Стёпка воспользовался паузой чтобы задать новый вопрос.
— Сначала — тот парень, что меня позвал. А после того, как у него ружьё дало осечку, обычно у меня совета спрашивали. Или разрешения. Ярн во все контракты велел включать пункты о чтении для рабочих лекций по профилю экспедиции и по результатам сделанных открытий. Сестрица моя тоже в лагерях геологов выросла — родители наши стали наниматься вместе со мной. Мама шить всех учила и всякое другое по хозяйству, а отец по мужской части — инструменты там, и как оружие в порядке содержать. Взрослые люди тоже к нашей банде прибивались, кто не пытался свои порядки заводить или верховодить. А если кого нам не надо, так если тех без нашего согласия нанимали, а то мы на маршрут не выходили, поэтому всегда по-нашему получалось.
Так про сестрицу. Она придумала ещё один способ зарабатывать на жизнь — стала возить товары от одного посёлка к другому и, где менялась, где за деньги покупала или продавала. Экспедиции, они, видите ли, не каждый год прилетали, а питаться желательно регулярно. Ну, и, как вы понимаете, если каждый не по разу кого-то от смерти спас, и таких — через одного, то в команде нашей, которую никто толком ни разу не пересчитывал, сплочённость получилась не меньшая, чем в дружной семье. Последнюю галету на пятерых разломить — это с каждым, наверное, не по разу случалось. Да, если бы не это — не выжили бы мы в те времена. Бывало — несколько лет с Земли ни одного транспорта не приходило, даже военных подкармливать приходилось.
Олька, как начала товарами жонглировать, считай, всю картинку человеческого бедствия на Прерии в деталях разглядела. Вояки ей даже старый вертолёт восстановили и несколько лихтеров столкали на воду, что на берегу у них валялись. Тогда и пустили мы каботажные корытца на юг от космодрома вокруг мыса в залив Тылка, ну и по рекам. На восточном-то берегу материка как-то не поселился никто, все к западу от Большого хребта на равнине, но связь с космодромом поддерживать нужно, опять же с военными контакта терять нельзя — у них хоть новости с Земли бывают.
А у нас кроме картофельной фермы, молочная завелась. Коров-то надо строго в помещениях содержать, чтобы их зверьё не поело, а значит — выращивать корма. Турнепс, бобовые, а тут ещё арбузы нужных сортов сумели с Земли привезти. Маленький такой пакетик с семенами. Потом бананы, хлебное дерево, финики — многие ребята осели на земле, хозяйства позаводили себе разные. Мы в перерывах между наймами вроде как батрачили у них. А на планету Земля стали кое-кого отправлять на учёбу. Первый поехал, чтобы стать юристом. Про то, сколько при этом ему пришлось подрабатывать, и, главное, как — это большой роман. А только, когда второй парень отправился по его стопам поступать на нефтехимика — дорожка уже была протоптана. Жильё и пропитание ребята наладили быстро, а деньжат на учёбу мы подкидывали. Третий растениеводству учился, а дальше я уже и не упомню. Олькиных сыновей мы без особого напряжения в студентах содержали, а вот Ярн пока получил диплом по геофизике, два раза перерывы делал — не хватало у нас тогда платежных средств.
Традиция же — между собой деньгами не считаться — она так с той поры и сохранилась. И выручать людей, хоть своих, хоть бы и нет, из зубов зверя лютого — так без этого тут до сих пор не прожить. В город твари клыкастые редко наведываются, поскольку постреляны или отогнаны, так и наших людей тут немного. А вообще-то, хоть старые поселенцы, хоть те, что с последней волной сюда понаехали, знать не знают, и ведать не ведают про нашу большую семью ничегошеньки.
Когда товар какой нужен — у Ольки интересуются, когда рабочих в экспедицию хотят нанять — мне весточку шлют. Арбузы там, или сыр, или тот же горох — по каждому вопросу известно к кому обратиться. И всё это разные люди. Про то, что все они платят из одного кармана — это ведь не видно. Нам так спокойнее, когда наверху нас принимают за отдельных собственников или работников.
Степан опять встрял с вопросом:
— Ольга — это Яга?
— Угу.
* * *
Встали из-за стола и заклацали оружием. Тут у всех как на подбор слоновые ружья того же десятого калибра. У многих оптические прицелы прилажены. Похоже, что нынче здесь собрались профессиональные охотники. Женщины, впрочем, занялись посудой, а подростки принялись канючить, чтобы их с собою взяли, они, мол, ребята не промах. Большие мужики над ними не подтрунивали, смотрели даже с сочувствием, надевая на себя сбрую парапланов и прилаживая за спинами ранцы с пропеллерами.
Стёпа с интересом наблюдал за приготовлениями. Особенно интересно выглядели двигательные блоки. У Деллы он раньше видел такой, а в магазинах они ему на глаза не попадались. Ружья ребята закрепили на груди поперёк, а потом, наклонившись, дали роторам реверс и взлетели вертикально исключительно на тяге пропеллеров. Там в вышине в лучах закатного солнца раскрывали купола и уходили в сторону предгорий.
Стартовали по одному, последовательно, поэтому вереница из пяти человек вытянулась цепочкой.
— Подбросишь меня до аэродрома? — дядя Ляпа хлопнул юношу по плечу.
— Запросто. Прямо сейчас?
— Угу.
Стёпкина машинка как раз неподалеку около школы дожидается своего хозяина. Сели и поехали.
— Рискованно ты её без присмотра бросил, — пассажир выглядит встревоженным. — Сейчас здесь не то, что раньше, с Земли кто только не понаехал. Из одной пакости могли угнать или скрутить чего.
— Увы, нет в этом районе парковочных площадок, а я последнюю часть пути пешком прошел.
— Да, быстро меняется жизнь последние годы, и не поймёшь, к добру оно, или к худу. Ты не слыхал ли чего о планах руководства колонии на ближайшее время, а то тревожно мне.
— О ГОКе всё больше толкуют. Про инвестиции, паи, дивиденды, — Степа действительно не особенно прислушивается к разговорам родителей, и, наверное, это он напрасно. Отец часто выглядит озабоченным, и многое рассказывает маме. — А Вы на Полигон возвращаетесь?
— Нет, на прикрытие охотничков наших отважных.
— Добычу забрать?
— А они не на промысел полетели. В тех местах один чудак живёт отшельником, так говорит, что видел волков здоровенных. Сам ли узрел, или кто из его семейства — не поклянусь, вроде как с дога размером. Вдали мельтешнули а у коз от этого аппетит пропал и удои снизились. Попробуем отогнать или перестреляем. Оно, видишь, если в потёмках да сверху, да с прибором ночного видения с этими тварями не так опасно связываться, как если на ногах и днём. Ты их всяко лучше видишь, чем они тебя.
— А может и я на что сгожусь, — Стёпа как раз подвёл машину к стоянке, где ждёт дядю Ляпу его биплан. И стало парню интересно, как это ночью с воздуха вести охоту.
— Нет, не стоит тебе со мной лететь, — дядя Ляпа посмотрел на парня. — Только вижу, что очень хочется. Ладно, чиркать шарик крылышком я сегодня не собираюсь, а в багажном отсеке скамеечка есть. Правда с неё не видать ничего.
* * *
Не полетел Стёпа на охоту. Умостился было в багажном отсеке дяди Ляпиного биплана но, как только понял, что кроме нескольких часов, проведённых в ящике, ему ничего здесь не светит, успокоился и вернулся домой. Поднял из сети исторический очерк о колонизации Прерии — захотелось сравнить его содержание с услышанным повествованием. Вроде как и то же самое, а на другой лад. В период после аварии на АЭС описаны бедствия людей, жертвы среди населения, потеря управляемости. Отмечены действия военных спасателей, сумевших эвакуировать немало людей на противоположный берег залива и подбросивших им одежды, медикаментов и продовольствия. А вот о работе администрации совершенно ничего не упоминается.
Хм. Полез в сеть — архивы-то из неё никуда не девались. Так что поковырялся в списках пассажиров бортов, уходивших в тот период с взлётной полосы военной базы. Члены семей руководителей колонии заполнили эти челноки вместе со своими главами. Вот почему от них в этот период никто не получал никаких распоряжений. Не врёт, однако, официальный источник. Никто ничем даже не пытался командовать. Начальники подразделений станции, и её персонал успели что-то сделать, но большинство из них быстро умерли после этого.
Глава 16 Младший абориген.
Игорь — потомственный арбузовод. Традиционный термин "бахчевод" его не устраивает, потому что он любит именно арбузы, а дыни и тыквы его интересуют лишь постольку, поскольку их приходится тоже выращивать и употреблять в пищу. Растение, приспособившееся к жизни в сухом климате и способное достать с огромной глубины влагу в количестве, достаточном для того, чтобы утолить жажду нескольких человек — это поистине шедевр эволюции.
Изучать это шедевр было всё интересней и интересней, тем более, что из домашней лаборатории его никто никогда не гнал. Эта замухрышка Делла выбрала место для освоения ремесла не с бухты-барахты, знала, что на самом деле в этом старом доме живут селекционеры, как называли их исстари. То есть — генные инженеры и естествоиспытатели. На их делянках проходят проверку вновь выведенные сорта и проводятся пробные посевы растений с модифицированным кодом.
Шесть новых видов арбузов Игорь создал своими руками под влиянием идей этой худосочной недотёпы, классно летающей на мотопараплане. Нет, додуматься до мысли заставить плодовую культуру добывать из земли металлы! Хотя грудь у неё и маленькая — он тогда на велосипеде не сразу и понял, что нашёл то, что искал — но идеи в голове вертятся интересные. Даже жалко, что эта малявка выбрала себе другого кавалера, но уж тут ничего не поделаешь. Зато она недотумкала, что соединения металлов, которые желает собрать в арбузе, находятся в почве преимущественно в нерастворимом виде, то есть попасть в корневую систему никак не могут.
Вообще-то растения умеют вырабатывать разные кислоты, причём некоторые из них весьма едкие. Особенно славятся этим мухоловки, переваривающие таким образом добычу. Собственно с этими растениями Игорь и работал направленно, пытаясь подсадить нужный ген в цепочку, отвечающую за функционирование корневой системы.
Если кто-то думает, что это просто — так это потому, что сам никогда ничем подобным не занимался. Но еще сильнее ошибаются люди, полагающие что результат получается сразу. Тысячи попыток приводят к единицам результатов, для которых возможно деление клеток — то есть жизнеспособным. А вот на счёт того, что из этого результата вырастет и будет ли дано потомство в виде, скажем, семян, или, на худой конец произойдёт ли вегетативное размножение, например, отводками, этого заранее не предугадать.
На счёт того, что в четырнадцать лет человек способен на проведение подобных работ, тоже не все согласятся, но, в конце концов, никто не обязывал Игоря держать свои затеи в тайне, так что и сестрица, и дедушка с тётушкой помогали ему или подсказывали. После десятков тысяч операций на геноме полдюжины экземпляров выпустили и корешок и листики и в оранжерее с подсушенным воздухом их удалось более-менее подрастить.
Ну а делянка, куда пересадили образцы оказалась неподалеку от дынных грядок. Дело в том, что во время муссона арбузы не только не растут, они ещё и погибнуть могут от избытка влаги, не говоря уж о том, что в этот период трава их просто забивает. А вот в конце зимы уже достаточно сухо, чтобы можно было рассчитывать на успех. Так что, рассада подоспела вовремя и со всяческими предосторожностями была перенесена на открытый грунт.
Игорь каждый день в одно и то же время фотографировал своих питомцев с одной и той же точки, чтобы потом иметь возможность понаблюдать их рост на всех стадиях, а когда день за днём ходишь одной и той же дорогой, невольно примечаешь некоторые изменения, происходящие поблизости от неё. Вот он и обнаружил пропажу дыни "Колхозница" с соседней грядки. Правды ради следует отметить, что сам имел на неё определённые виды и поглядывал за тем, как она зреет, ожидая наступления оптимальной спелости для употребления её внутрь. Он ведь дыни не любит не в смысле есть, а вообще.
А тут вдруг бах, и нет красавицы. Разыскал стебель, с которого её сорвали. Точно, как раз вовремя унёс её кто-то неведомый — пересох черенок. И, что интересно, срезал ножом, в то время, как все домашние её бы обязательно открутили — ну так уж у них ведётся. Что же касается свойств лезвия, оставившего ровный прямой и гладкий след, то оно заслуживает высокой оценки — острое.
Пропажу следующей дыни он отметил через сутки. Отпечатки ног на сухой земле не настолько выразительны, чтобы по следам можно было хоть что-то узнать о существе, произвёдшем хищение. Шаг, пожалуй, короче чем у него. Забавно. Если бы это был кто-то из соседей — то... нет. Незачем им в такую даль таскаться, у них этого добра и своего в достатке. Да и не принято как-то брать тайком то, что тебе и так дадут, да еще и помогут выбрать то, что получше. Хотя, с выбором воришка определённо справлялся и без посторонней помощи.
Стало так любопытно, что Игорь "забыл" на штативе камеру, и "случайно" поставил её в режим один снимок в минуту. Ну и повернул так, чтобы смотрела как раз на дынные грядки.
* * *
Разыскивать нужные кадры долго не пришлось. Воришка появился буквально сразу вслед за его уходом. На одном изображении был виден в отдалении четвероногий зверь: приземистый, коротколапый с коротким пушистым хвостом. Окрас бурый, а движения настолько стремительные, что кадр даже немного смазался, несмотря на то, что двигался объект в направлении объектива. Обработку изображения Игорь в камере нарочно отключил, потому что перед этим снимал неподвижные предметы, закрепив аппаратуру на опоре, а теперь пожалел об этом.
На втором снимке похититель дынь шёл на задних лапах и находился рядом с предметом хищения, но "до того". Можно было увидеть, что он коренаст, ростом примерно метр тридцать, покрыт густым плотным мехом и ужасно похож на росомаху или горностая-переростка. Третий кадр запечатлел ретираду на трёх лапах с зажатой подмышкой добычей.
