Дем Михайлов Низший 5

— А как быстро система поймет, что Сьюг и Греджерс дохляками стали? — Рэк задумчиво потер щетинистый подбородок.

— Чипы — сказал я и постучал себя по виску — Скоро наших жертв высрет сожравший их призм. Вместе с чипами, что поплывут себе воткнутыми в дерьмо все ниже и ниже по трубам. И где-то в самом конце доплывут до Дренажтауна, где изольются дождем на стальные улицы и попадут под сенсоры системы. Вот тогда-то она и поймет — парочка добросов все же сдохла. Других вариантов нет — кроме чистосердечного признания с нашей стороны.

— А мы же не настолько конченные — хмыкнул орк — Чипы...

— И у добросов они могут быть только в голове. Раз руки-ноги. Шрамов на руках и ногах я не видел.

— Я видел один — но там походу мужика система попросту починила, добавив от щедрот почти такую же на вид руку.

— Берегись! — заорали с одного из кораблей.

Предостережение было переполнено тревогой. А кричащий — один из парней на палубе ближайшего кораблика — подпрыгивал и махал руками трудящимся на берегу гоблинам, продолжающим собирать дохлую рыбу.

Стоя на месте выискивать источник опасности я не стал. Круто развернулся и помчался к чистильщикам, на ходу срывая с плеча игстрел и шаря расфокусированным взглядом по портовой территории.

Где?

Где?

Берег пуст.

Гоблины замерли, таращатся на крикуна. Один из них развел широко руками в недоумении. Я бросил взгляд назад и увидел, как парень тычет рукой в сторону воды.

Воды?

Взгляд вперед позволил увидеть насколько быстро изменилось отношение чистильщиков к предупреждению, едва они поняли, что указывают на море. Они рванули от берега как ошпаренные, торопясь к поросшей декоративной растительностью стене. Одному удалось. А у второго слетела обувь и этот придурок остановился, чтобы ее подобрать.

Вода взорвалась белой пеной, пропуская на берег лоснящуюся черную тушу. Я мельком увидел огромный бессильно согнутый плавник не стоящий, а лежащий на спине. Увидел разинутую зубастую пасть, что резко сомкнулась. Услышал дикий крик боли. Брызнула алая кровь, что смешалась с белой пеной и запузырилась розовой шапкой.

Щелчок. Щелчок. Щелчок. Еще! Еще! Перезарядить! Повторить!

Я всаживал в огромный лоснящийся бок иглу за иглой и не боялся промахнуться — это попросту невозможно.

— Это же сучья рыба! — заорал Рэк, вырываясь вперед и с силой швыряя свинокол.

Ответить я не успел — прилип взглядом к призму, что быстро показал нам что такое настоящая скорость бега. В секунду оказавшись у медленно уходящей назад громадины, призм вспрыгнул ей на спину и с криком вбил скрытые в рукавах лезвия куда-то в зону хребта. А у этой твари есть хребет?

— Хоггер! Хоггер! — орали за нашими спинами.

Булькал и надрывно верещал в пасти проглоченный гоблин.

Еще шаг. Почти коснуться дулом игстрела огромного глаза. Вжать клавишу спуска.

— Берегись! — заоравший Рэк шарахнулся.

Берег пробороздила еще одна туша — чуть поменьше, но столь же злобная. Сомкнулась пасть, выплевывая фонтан грязи и воды. Мелькнула в воздухе фигура призма, перепрыгнувшего с туши на тушу. Перезарядившись, я сменил цель и опустошил в нее еще один картридж. В небо почти одновременно ударили два коротких сипящих фонтана, бешено забилась в песке одна из рыб, показав белое брюхо. Убрав игстрел, я взялся за топор, с силой вбив его в угол пасти первой твари — пытался перебить мышцы, чтобы разжать страшный капкан и вытащить его булькающего гоблина.

С криками подоспели мореходы — вооруженные длинными копьями и топорами. И стало ясно, что морским агрессорам уже не вернуться в родную стихию — их стремительно добивали. Когда рыбины замерли, я махнул нашим, отводя их в сторону. На этот раз призм послушался сразу. Следом подошел лыбящийся орк.

Мы замерли шагах в пяти от места происшествия, с нескрываемым изумлением изучая тварей. Это нечто монструозное и при этом какое-то больное. Черно-белая кожа во многих местах изодрана — причем давно. Свисают посеревшие лохмотья. У второй рыбы только один глаз, на месте второго настоящая воронка, видна кость. У всех безвольно лежат спинные плавники — а они разве не должны стоять?

Рыбы — если это рыбы — выглядят знакомо.

— А мы сюда на долбанном плотики приплыли — дернулся орк.

— Ага — усмехнулся я — Вот тут нам повезло...

Из кое-как чуть разжатой пасти выволокли истерзанное тело гоблина, что каким-то чудом еще продолжал жить и протяжно стонать. Из пробитого живота вытекала кровь, перебитые ноги изогнуты в нескольких местах, на коже глубокие длинные борозды, вроде что-то с позвоночником. Мелочи, короче. Лишь бы донесли до медблока.

— Шагаем дальше — велел я, перезаряжаясь — Патруль никто не отменял.

Мы вернулись на маршрут, вскоре пройдя мимо вскочивших, но оставшихся у ящиков Нанны и Джоранн.

— Херня какая-то — буркнул я им — Что это?

— Спекхог. Хоггер. Касатка — ответила Джоранн, отсалютовав бокалом с ликером — Больные касатки.

За нашими спинами почти сожранный гоблин с блеющим криком выгнулся на руках несущих и обмяк. Все же сдох...

— У них тут свои плунарные ксарлы — пробормотал Рэк, принимаясь очищать нож от облепившей его гадости — Чем больные? Мы не заразимся?

— Они плачут, бросаются на берег, охотясь на все и даже не камни — с неожиданной тоской в голосе произнесла рыжая Джоранн и махом допила ликер — Дритт! Они плачут и хотят умереть... Не все в порядке в их лобастых головах...

"Да и у тебя тоже, девочка" — мысленно подытожил я и приказал:

— Продолжаем патруль. А вы сидите здесь. Если подойдут верги и начнут выпытывать или давить — прикидывайтесь тупыми и странными, тяните время до нашего подхода. Если есть шанс — вставайте и шагайте к нам.

— Как прикидываться? — вздохнула тяжело Нанна — Ну и денек...

— Говорят валы и хогги чувствуют грядущий конец света и потому плачут, заранее поминая обреченный мир — тихо сказала Джоранн, глядя на фальшиво далекий горизонт.

— Вот так и прикидывайтесь — ткнул я пальцем в рыжуху — Тебе полегчало?

— Мне хорошо — безучастно призналась Нанна — Не знаю, что ты мне дал, но после той стопки самогона на душе легко и хорошо. Я смотрела как орущего низушка жрала больная касатка и думала лишь об одном — как красиво и безжалостно сомкнулась пасть на податливом орущем теле...

— У них получится прикинуться странными — подытожил Рэк.

— Дай еще немного чудесного — тихо попросила Нанна.

— Держи — с готовностью протянул я ей четвертушку таблетки — Но это лютое дерьмо.

Запихнув дар в рот, коренастая уселась поудобней на краю ящика и, не обращая внимания на столь обожаемую недавно подругу никакого внимания, задумалась о чем-то своем.

Призмы и мемвас — гарантированный разрушитель состоявшихся пар. Применяйте в особо запущенных случаях. Дозировка и первого и второго варьируется...

Мы пошли на новый виток. Я не скрывал любопытства, но островному сыроеду не обломилось ничего интересного. Труп унесли. Второй низушек, подрагивая, перепугано косясь в море, продолжил собирать дохлятину в ящики, ему на помощь нарочито неспешно шагало еще двое. Страх страхом, а рабочую норму никто не отменял. Я сумел разглядеть и длинную одноэтажную серую постройку высящуюся на склоне холма. Постройку, что была расположена на отшибе города. Даже кольцевая стена не обходила здание стороной, а примыкала к нему, делая его частью смешного защитного сооружения. Узкие высокие окна, дерновая крыша, пара тяжелых деревянных дверей, несколько каменных дорожек бегущих от входов в разные стороны. Причем лишь одна бежит к улице, а другие тропинки петляют так, чтобы упереться в явно хозяйственные постройки. Вывод прост — постройка ничто иное как рабочий барак. Место обитания всех гоблинов Светлого Плеса. И предназначение здания запланировано изначально — потому и дорожки бегут куда угодно, но не к местам увеселения.

На кораблях успокоилась команда. Уселись на ящиках, расположились под мачтами. Кто-то из матросов чинил сети и проверял гарпуны, кто-то лениво копался в ящиках. Но как не крути — все они страдали херней. Лишь изображали занятость, а на самом деле просто убивали время. Похоже, у них там что-то вроде вахты. Они обязаны отбыть эту вахту полностью, не покидая при этом стоящих на приколе кораблей. И наверняка им за это платят. Но что толку сидеть на пришвартованном кораблей всей командой? Разве в таких случаях не принято оставлять лишь одного-двух матросов для приглядывания за порядком?

Кое-какое оживление царило у места недавнего побоища. Туда подтянулся десяток горожан с ножами, топорами и носилками. С другой стороны робко подоспело еще десяток жаждущих нарубить себе в рацион жирного китового мясца — низушки. Эти подошли не к брюху, а к хвосту дальней от порта косатки. Но даже прикоснуться не успели к заветной добыче — на них тут же яростно зарычал пузатый низенький мужик, так натужно сведя светлые бровки у переносицы, что я испугался за его затылок — не лопнет ли кожа у бедолаги?

— Че надо? Валите нахрен, суки грязные!

— Выброшенное на берег — для всех — робко напомнила перепоясанная старым кожаным ремнем женщина в некогда синем застиранном платье и короткой куртке поверх. Она стояла впереди группы, что старательно пыталась спрятаться за ее не столь уж и широкой спиной. Впрочем, прятались не все — высокий широкоплечий парень с топором на плече стоял в вызывающей позе за ее правым плечом и явно был готов к любому развитию конфликта.

Низушки пришли за мясом. Низушки голодны.

— У вас уши дерьмом забиты, дритсеки? — изумился пузанчик — Я же сказал! Валите нахрен пока что! Таково мое веселое повеление! Вернетесь, когда мы уйдем и заберете что останетесь.

— Вы оставляете лишь грязные кости! — в глазах спокойно стоящей женщины мелькнуло и погасло злое пламя — Остатки мяса вываляны в песке и затоптаны! И заплеваны! А нам жрать?

— А вам — жрать! — подтвердил пузан.

— У нас тоже есть право на мясо! На нормальное мясо. Мы не возьмем много — хотя бы килограмм пятьдесят. Этого хватит на...

— Я же сказал!

— Но...

— Вы не участвовали в убийстве хоггов! Поэтому — подберете остатки. Заодно избавитесь от костей.

— Наш погиб в пасти косатки!

— Да в сраку твои трудности, Хросса! Я сказал — вам жрать то, что мы оставим! Забыли свое место?!

Парень с топором свирепо набычился. Шагнуло было вперед, но в его грудь уперлась крепкая женская рука. Предводительница открыла рот... и медленно закрыла. Пузан победно осклабился. Хотел сказать что-то еще, но понял, что низушки смотрят не на него, а куда-то левее... повернувшись, он вздрогнул, едва не ткнувшись сальным носом в жвала призма нависшего над его плечом.

— Гыхы... — сказал пузан и неуклюже отпрянул на шаг назад.

Хван подался за ним, снова прилипнув жвалами к его перекошенной харе. Что-то проблеяв, пузан рухнул на задницу, выронил длинный нож.

Вперед шагнул я и ласково поинтересовался:

— А че ты тут, сука гребаная, мое мясо резать вздумал, а?

— Я... мы...

— Это мы их убили — я поочередно ткнул в каждую груду мяса — Я и моя группа. Остальные прибежали позже — они были заняты, насасывая друг у друга. Видишь дыры в хребтах? Видишь кровь на моем бойце?

— Я... мы... — взгляды всех без исключения прилипли к фигуре призма, выглядящего так, будто извалялся в груде кровавого мяса.

Да так, по сути, и было. Не знаю, получится ли у системы отстирать его одежду.

— По нашим обычаям... — попыталась вякнуть какая-то престарелая сука, что явно старалась выглядеть моложе своих лет.

— Вашим обычаям? — удивился я — Да в сраку ваши обычаи! Мы сыроеды живем по своим заветам! Добросы помогли добить — хорошо. Хотя мы и сами бы справились. Но пусть так. Помогли. Часть мяса ваша. Давай даже так — я покажу свою охренненную щедрость островную. Забирайте вот эту рыбину — я ткнул пальцем в косатку сцапавшую низушка — А на вторую даже глядеть не вздумайте!

— Мы позовем вергов! — пришел в себя пузанчик.

— Да хоть кого зови! — рявкнул Рэк, наклоняясь над добросом — Отвали от нашего мяса, хреносос тупой! Ты чего не понял?

— У нас есть права! Мы добросы! Живем по обычаям! А они всего лишь...

Орочья лапа сомкнулась на податливом горле. Рэк выпрямился и начал поднимать за глотку сипящего мужика, продолжая рычать в его лицо:

— Отвалите от нашей рыбы, суки! Понял меня? — пузана встряхнули как кутенка — Понял?! Понял?! Ты еще не понял, сука?!

— Хватит! — прозвеневший крик донесся от вершины забранного в камень склона.

Стоящая там валькирия медленно оглядела территорию и повторила:

— Хватит! Сыроедами добытое — сыроедам. Они вправе распоряжаться своей добычей! Чужак! Да ты! Высокий и хриплый! Отпусти его!

Рэк глянул на меня. Я лениво кивнул. Пузан шлепнулся на задницу и... заплакал, спрятав лицо в пухлых ладонях. С презрением сплюнув, я, словно позабыв про валькирию над нами, повернулся к женщине в синем платье и грубых рабочих башмаках:

— Эта косатка — ваша.

— Что взамен?

— Ужин сегодня вечером там — я ткнул пальцем в серый барак — Что-нибудь мясное и вкусное.

— Решил пообедать с нами? — хрипло рассмеялась женщина — Не боишься оскверниться?

— Не особо.

— А быт наш гребано-скромный увидеть не боишься? Там есть чему поражаться. Мы низушки. Отверженные. Не слышал?

Внимательно оглядев предводительницу низушков и стоящих за ней гоблинов, я чуть наклонился и медленно заговорил:

— Прежде чем еще раз вздумать в будущем разыгрывать из себя жертву, помни — есть те в этом мире, кто рожден без имени и без прав, кто живет по горло в кислотном дерьме, кто лишен рук и ног и вынужден ползать червем в лужах серой слизи, кто готов отсосать даже самый гнойный влажный член в обмен на кусок пищевого брикета и глоток относительно чистой воды... Вы, что так любите прибедняться, должны твердо знать и помнить — вы живете в благословенном раю с видом на океан! Вы сука гребаные счастливчики, что почему решили поплакаться в меховую жилетку сыроеда. Так что насчет ужина?

— Ждем — коротко произнесла ошарашенная предводительница — Мы заканчиваем работу поздно. Ужинаем еще позднее. К одиннадцати вечера.

— Мы будем — ответил я и пошел прочь, скользнув взглядом по успевшей спуститься валькирии, что явно слышала каждое мое слово и сейчас пребывала в крайней задумчивости.

Плевать.

И было интересно увидеть этих двух явных лидеров лицом к лицу — городскую холеную волшебницу и суровую предводительницу низушков. Пусть себе сверлят друг друга взглядами.

Проверив интерфейс, я убедился, что за мелкими кровавыми происшествиями и любопытными перебранками время пролетело незаметно. Два часа патруля подходили к концу. А от гостевого дома — где трудилась бригада вергов — по-прежнему никаких новостей. Не хочется после завершения задания тратить время впустую.

Поэтому, когда мы проходили мимо большой портовой постройки, что служила одновременно складом, местом для посиделок и рабочей конторой, я на несколько секунд остановился рядом с бесстрастно поблескивающей визорами небольшой полусферой крепившейся над дверью, откуда открывалась отличная панорама сразу и на внутренности постройки и на причаленные корабли. Приостановился и внятно произнес: