Охота завершилась провалом. Во всех смыслах слова.
* * *
Коста-Рика июнь 2029
В конце концов, они выбрали Тихий океан.
Планируя жизнь на пенсии, Орсон сразу решил, что лучшего места, чем Коста-Рика, не найти: он бывал в этой маленькой теплой стране и по работе, и на отдыхе, неплохо знал испанский, мог общаться без загруженного в "балалайку" киберпереводчика и даже подобрал для них с Сарой уютный домик на побережье. К счастью, не оплатил, потому что Беатрис фотографии возможного пристанища категорически не понравились. Дом показался девушке большим — четыре комнаты и терраса — и стоящим далеко от воды. К тому же Беатрис сказала, что два-три ближайших месяца им лучше провести в дороге, постоянно меняя места пребывания. Орк, поразмыслив, согласился, и они неспешно проехали Коста-Рику с севера на юг, останавливаясь там, где понравится, и наслаждаясь бездельем, покоем, тишиной и друг другом. Мерцающая ртуть в глаза Бенджамина не вернулась, их след потеряли, поэтому уже через пару дней путешествия любовники перестали вздрагивать от каждого шороха и обрели покой.
Настоящий покой.
Мир, от которого они бежали, стал далеким и ненастоящим. Его чудовищные проблемы потеряли значение. Его жестокость казалась страшным сном. Мир съежился до размеров репортажей — когда они добирались до новостных каналов, — которые выглядели серо-бессмысленными в своей гнетущей серьезности.
Потому что настоящими во всей Вселенной были только они: Бен и Беатрис.
И их чувства.
Смерть Сары выжгла Орсона дотла. Через некоторое время он снова стал встречаться с женщинами, но чувства его умерли, и на встречах он искал только удовольствия.
А рядом с Беатрис стал снова испытывать радость.
От того, что видит ее. От того, что слышит ее голос. От того, что вдыхает ее запах. От прикосновений к ней и ее прикосновений. От того, что иногда ловил на себе ее любящий взгляд и чувствовал себя счастливым восемнадцатилетним мальчишкой. От того, что ей нравилось быть с ним, и она этого не скрывала.
— Ты настоящий, — шептала девушка, обнимая Орка тонкими руками. — Ты неудержимо настоящий и тем сводишь с ума.
А потом она улыбалась, кусала губы, стонала и царапала ему плечи и спину. Волосы закрывали ей лицо, но не могли скрыть горящего взгляда. Упоительное "потом" длилось долго, ведь им некуда было торопиться, плавные паузы нежности сменялись шумными бурными играми, и теплый песок пляжа послушно принимал форму их страсти.
Они были одни, и только очень тихий океан улыбался, глядя на счастливых влюбленных.
— Иногда мне кажется, что встреча с тобой повернула время вспять и я снова научилась радоваться, — прошептала Беатрис, лежа на плече Орка. Они вышли из воды, упали в тени пальм и отдыхали, наслаждаясь блаженным покоем. — Смерть родителей потрясла меня, но я понимала, что рано или поздно сумею вернуться к нормальной жизни, и рада, что вернулась в нее именно с тобой.
— Я не лучший кандидат, — вздохнул Бен, ласково гладя девушку по волосам. — Быть рядом со мной означает постоянный риск.
— Потому что ты — suMpa?
— Потому что я — suMpa.
— Бывший.
— Бывших suMpa не бывает.
— Мы этого не знаем, — твердо произнесла Беатрис, целуя Бена в шею. — Зато мы точно знаем, что твои глаза четыре дня были наполнены мерцающей ртутью, а ты никого не убил.
— Наверное, я уникальный suMpa.
— И тебя можно показывать за деньги.
— Полагаю, да, — Орк с удовольствием рассмеялся шутке.
— Но мне нравится быть с тобой не поэтому, — серьезным тоном продолжила девушка, сильнее прижимаясь к Бену. — Для меня ты уникален тем, что мне хочется быть рядом. Мне хочется всегда быть рядом с тобой. Слышать твое дыхание, ощущать твою силу и если нужно — прятаться за твоей спиной. Я люблю тебя, Орк, в этом твоя уникальность для меня.
Бенджамин приподнялся на локте, посмотрел девушке в глаза и ответил:
— Я люблю тебя, Беатрис, и буду любить всегда.
И подумал, что если умереть, то здесь и сейчас, потому что счастливее он быть уже не сможет. Ведь мало кому везет дважды обрести любовь.
А уж три раза — никому и никогда.
///
Но как бы далеко ты ни убегал, ты не сумеешь покинуть мир. Ведь дом у человечества один, не очень большой, и отголоски происходящего в гостиной обязательно долетят до чердака и подвала.
Мир их не догнал, просто дал о себе знать. Напомнил о том, что, пока они прячутся на чердаке, в гостиной идет кровавая бойня.
Это случилось в июне, то ли на седьмую, то ли на восьмую неделю их пребывания в Коста-Рике, и на вторую — мирной жизни в маленьком домике южнее Доминикаля, стоящего, как и хотела Беатрис, почти у воды. Чуть выше, чтобы не заливало, но совсем рядом, и через распахнутые окна они слышали шум прибоя. До ближайших соседей метров четыреста, до ближайшего поселения — почти три километра, и тишины, о которой они мечтали, в их убежище оказалось столько, что Орку и Беатрис стало не хватать людей. Шумные туристы, расслабленные уличные музыканты, лавочники, рестораторы, зазывалы — взгляды, голоса, обрывки песен, урчание двигателей: они стали скучать по тому, от чего бежали, и вечерами обязательно выбирались в какое-нибудь заведение. Из-за жары Беатрис всегда одевалась легко, но получалось дразняще: шорты или короткая юбка выставляли напоказ длинные ноги, майка или легкая блузка подчеркивали грудь, но местные ловеласы оказались опытными ребятами, правильно оценили не только красивую девушку, но и ее спутника, и ограничивались взглядами издалека. Тем более что благодаря "обложкам" вокруг не было недостатка в красивых длинноногих девушках в дразнящих, едва прикрывающих достоинства одеждах.
А приложения, позволяющие смотреть сквозь AR, в этих местах мало кто использовал — именно потому, что все хотели смотреть на красивых длинноногих девушек.
— Я придумала, что мы будем делать в августе, — жизнерадостно сообщила Беатрис, делая глоток "Маргариты".
— Так далеко я стараюсь не заглядывать, — попытался отшутиться Орк, но не преуспел.
— Через пару недель нам тут надоест, и мы поедем на юг, с остановками, разумеется, как мы любим, но все равно поедем. Пересечем Панамский канал и отправимся в горы. Я хочу побывать в Эквадоре, Перу и Боливии, хочу увидеть Мачу-Пикчу, Тиауанако и озеро Титикака. Ты со мной?
— А куда я денусь?
— Молодец, — одобрила Беатрис. — Я знала, что могу на тебя положиться.
— А захочешь — отправимся дальше, до мыса Горн, потом поднимемся в Рио и перезимуем в нем, — неожиданно предложил мужчина.
— Ты серьезно? — удивилась девушка.
— Почему нет? — пожал плечами Бен. — Время принадлежит нам.
— Да, — помолчав, кивнула Беатрис. — Время принадлежит нам...
И посмотрела на красные буквы над барной стойкой, которые складывались в опоясавшую мир фразу:
"No Country For Oldbug!"
Даже здесь, в далекой, тихой и уютной Коста-Рике, людей делили по цифрам возраста, и ни у кого из посетителей они не превышали рокового значения "42".
Однако надпись привлекла внимание девушки ненадолго, Беатрис лишь скользнула по ней взглядом и сосредоточила внимание на настенном мониторе, подключив к нему аудиоканал своего чипа.
— Снова олдбаг? — тихо спросил Орк, проследив взгляд девушки.
— Женщина из Сиэтла.
Бен тоже подключился и услышал:
— ...оружие принадлежало бывшему мужу и поэтому не было изъято полицией после того, как член семьи достиг "возраста suMpa", — рассказал диктор. — Взорвавшись, миссис Дэвидсон вскрыла сейф, взяла автоматическую винтовку, спрятала ее в коляске и отправилась в ближайший торговый центр, где открыла огонь по посетителям. По нашей информации, миссис Дэвидсон убила девять и ранила шестнадцать человек, прежде чем сама была расстреляна полицейским дроном.
Монитор заполнили "говорящие" видеокадры: залитые кровью коридоры торгового центра, разнесенные витрины, раненые и убитые граждане и хмурые полицейские. Кадры страшные и кадры... привычные. И от того еще более страшные. Репортажи о вспышках suMpa давно перестали вызывать ужас, превратились в обыденность и вызывали глухое раздражение неспособностью властей решить проблему.
— Поскольку WHO не дает ответа на вопрос, когда будет разработана вакцина, мы должны сосредоточиться на других способах противодействия вирусу, — продолжил диктор. — Будем откровенны: по мере распространения suMpa подобные случаи будут происходить все чаще, и правительство обязано разработать жесткие правила сосуществования людей и олдбагов.
— Как интересно, — не сдержался Орк.
— Что не так? — не поняла Беатрис.
— Он разделил людей и олдбагов.
— Что это значит?
— Пока не знаю, но признак нехороший.
— Э-э... — Она явно хотела продолжить разговор, но не успела: новый репортаж привлек их внимание.
— Стали известны подробности нашумевшей "Бруклинской перестрелки", случившейся вчера на Атлантик-авеню и попавшей во все мировые сводки новостей. Управление полиции Нью-Йорка официально подтвердило, что затеявшим стрельбу преступником оказался известный хакер Освальд Гарибальди, специализировавшийся на подделке "балалаек". Гарибальди отказался сдаться агентами GS и попытался скрыться, в результате инцидента его автомобиль взорвался и повредил не менее десятка других машин.
— Боже, — прошептала побледневшая девушка. — Освальд...
— Кажется, нам нужно уезжать, — протянул Бен.
— Сейчас?
— Ни в коем случае, — улыбнулся Орсон, отключая аудиоканал. — Сиди спокойно, но больше на коммуникатор не смотри. Забудь о нем. Мы посмотрели пару репортажей, не нашли ничего интересного и отвернулись.
— Я поняла, — кивнула Беатрис. После чего привстала, потянулась и поцеловала Бена в губы. И прошептала: — Он был хорошим человеком.
— Его больше нет.
— Да, его больше нет.
— И нам нужно уезжать.
— Гарибальди серьезно подходил к работе, — помолчав, сказала девушка. Она уже догадалась, что, предлагая уехать, Бен имел в виду не бар, а страну. — Освальд всегда уничтожал информацию о клиентах.
— Уверена?
— Иначе бы я к нему не обратилась.
— Но в любом случае нужно двигаться, — решительно произнес Орк. — Похоже, наше путешествие в Эквадор начнется раньше запланированного.
— Я уже не уверена, что хочу в Анды.
— Почему?
Девушка пригубила вино из бокала, помолчала и ответила:
— Гарибальди заинтересовался тем, что после смены чипа из твоих глаз исчезла мерцающая ртуть.
— Откуда ты знаешь? — насторожился Бен.
— Я поддерживаю связь с несколькими старыми друзьями, — призналась Беатрис, бросив на мужчину виноватый взгляд. — Но не волнуйся: я умею быть осторожной, и они при всем желании не смогут нас выследить.
— Я просто спросил, — спокойно произнес Орк.
— Да... — Девушка вновь помолчала. — Так вот. Гарибальди рассказал о твоем случае — не называя имен, конечно же, — нескольким исследователям и спросил, возможна ли подобная аномалия. Рассказ произвел фурор, но... Но кто-то, похоже, оказался предателем и донес на Освальда в GS.
— Все опять упирается в suMpa, — глухо подытожил Бен.
— Весь мир уперся в suMpa, — эхом отозвалась Беатрис и вдруг спросила: — Может, пора возвращаться? Если у тебя и правда иммунитет, мы снимем это чертово проклятие.
— Я думал об этом, — не стал скрывать Бен.
— И?
— И мне кажется, что все не так просто. Мы живем в эпоху suMpa, но при этом не замечаем или стараемся не замечать ее странностей, — произнес Орк, внимательно глядя на девушку. — Почему исследования вируса разрешены только "Clisanto"? Почему так жестоко зачистили клинику? Я спец, я знаю, что у агентов GS была возможность взять всех живыми, но они предпочли грубую атаку. Почему они не сумели взять Гарибальди? Арестовать одного человека, даже принимающего все возможные меры предосторожности, — легче легкого. Но агенты затеяли перестрелку и убили его. Почему мои глаза стали прежними после смены чипа? Как получается, что полицейские приезжают на случаи suMpa через считаные секунды? Ты когда-нибудь вызывала полицию? Поверь, они не торопятся. А в маленький бруклинский бар примчались, едва поступил вызов.
— Случаи suMpa для них приоритетные, — попыталась ответить Беатрис, но Орк с недоверием покачал головой.
— Скорость реагирования полиции — лишь один из многих вопросов, на которые либо нет ответов, либо они кажутся невнятными.
— К чему ты ведешь?
— Если бы я верил, что моя жертва пойдет на пользу, то сдался бы не задумываясь, — горячо произнес Бен. — Но вокруг suMpa слишком много странного, и я хочу разобраться в происходящем.
— Собираешься затеять расследование? — прищурилась девушка.
— Это веселее, чем поездка на озеро Титикака.
— Значит, я с тобой.
— Веселее, но опаснее, — уточнил Орк.
— С чего ты хочешь начать?
Он улыбнулся и прикоснулся пальцами к щеке Беатрис.
— Моя женщина...
— И останусь ею навсегда, — твердо сказала Беатрис. — А теперь скажи, с чего ты хочешь начать?
— Думаю, нужно отправиться туда, где все началось.
— В Воронеж?
— В Воронеж, — подтвердил Орк. — В Россию.
* * *
Аэропорт "Шарль де Голль" Франция, Париж июнь 2029
Карифа хотела поговорить с А2 еще в Нью-Йорке, сразу после получения новой информации об Орсоне, но передумала. В последнее время их отношения слишком отдалились от понятия "официальные", и Амин решила охладить их... Или попытаться охладить, но только для того, чтобы потом, когда все закончится, не больно было падать. Потому что Карифа не знала, что будет потом, после запуска проекта "Elysium". Не знала и не хотела знать, полностью отдавшись тому, что есть сейчас, но тем не менее нашла в себе силы не звонить, ведь Феллер обязательно попросил бы ее приехать "для уточнения деталей", и...
И она опять оказалась бы в его полной власти, подчинившись напору и обаянию.
Бешеному напору и нечеловеческому, околдовывающему обаянию.
Иногда А2 казался Карифе демоном, иногда — ангелом, она не могла разобраться, кого видит в нем или кого хочет видеть, но точно знала, что растворяется в том чудовищном сгустке энергии, который окружающие называли Александром Адамом Феллером, страшилась этого и желала.
В этом мужчине воплотились все искушения Карифы и все ее мечты.
Звонить из самолета девушка тоже не стала: сначала проводила инструктаж с группой, затем наслаждалась обедом — воспользовавшись новым, очень высоким положением, Карифа организовала перелет первым классом, в котором все они до сих пор бывали только в мечтах, затем легла спать, здраво рассудив, что на месте ей понадобятся силы, и лишь добравшись до Парижа, сказала, что должна позвонить и уединилась в связной капсуле — тесной будке, разрисованной изнутри непристойными картинками, непрозрачной и звуконепроницаемой. Подключилась к встроенному в стену монитору, набрала личный номер А2, вздохнула, мысленно повторяя придуманное начало разговора, и вздрогнула, когда Феллер благодушно улыбнулся ей из ванной. В смысле: улыбнулся с экрана, однако пребывал А2 в большой ванне, в компании белокурой девицы, достоинства которой прикрывала пена. А в некоторые моменты — не прикрывала.
