Озаренный Оорсаной -1. Отрочество

— Кому нужно это ваше герцогское дворянство, — фыркнула Агата.

— Дворяне и маги — опора государства, — поучительно произнес Борут, — но, по статистике, именно они чаще всего гибнут на войне.

— Тут я не соглашусь, — покачал головой Жюль, — просто их потери более заметны.

— Ну да. Ты, наверно, прав. У меня нет цифр по простолюдинам. Но буквально пятьдесят лет назад процент дворянства к остальному населению составлял гораздо большую цифру — пятнадцать процентов! А сейчас не более пяти.

Все умолкли, обдумывая эту информацию.

— Слушай, а почему твоя сестра и Нокс не учатся на магов? — обратился я к Боруту и, повернувшись к девчонкам, уточнил у них, — вы же троечки?

В ответ они дружно закивали головами:

— Я третий уровень уже два года, — подтвердила Дана

— А я год. Догнала рыжую, — солидно произнесла Нокс, кивнув на подружку.

— Они девчонки, — произнес Борут, — школу закончат — родители найдут им магов для обучения. Сложно угадать, родится маг в семье или нет. У меня отец единичка, я единичка, мама у нас нолик. Дана тоже был единичкой до десяти лет. А потом раз — и троечка.

— Понятно. У меня обратная ситуация. Отец был четверкой, мама троечкой, и они не сомневались, что я стану магом. Отдали в магическую школу, а тут вот... не вышло!

— Ну и не грусти, — хлопнул меня по плечу Жюль, поднимаясь из-за стола. Пора было идти на занятия.

— Да я уже вообще не переживаю. Я еще найду свой путь! — оптимистично ответил я, заработав заинтересованные взгляды ребят и девчонок...

Под ногами радостно скрипел лед, вспарываемый лезвиями коньков. Над катком шумел ветер, подталкивая меня в спину. Мне наконец-то удалось приноровиться к конькам, которые специально для меня притащил Жюль. Я, набирая скорость, несся по краю замерзшего пруда. Над катком парили осветительные шары, изо рта клубами вырывался пар. Я наслаждался удивительной возможностью второй раз прожить свое детство. Все проблемы отступили, оставив меня наедине с упоительным чувством детского восторга. Да, тринадцать лет — это уже не детство, но в такие моменты ты ни о чем не думаешь. Ты просто катишься по льду, уворачиваясь от людей, и забываешь обо всем.

Ребята уже давно меня звали с собой. Оказывается, они пару раз в неделю приходят на этот каток. Сначала мое тело не соглашалось слушаться меня. Ноги разъезжались, равновесие постоянно терялось. Но опыт! Я в своем детстве достаточно много времени провел на коньках, и мне хватило буквально получаса, чтобы заставить это тело слушаться меня.

— Что ж ты скрывал свои таланты? — с трудом догнав меня, спросил запыхавшийся Борут.

— Сам не ожидал, что быстро вспомню. Я давно не катался, а тут видишь!

— Такие вещи не забываются, это как инстинкт, — поддержал меня Жюль.

— Смотрите, там Луиза с подружками, и Агата там же. Поехали к ним? — махнул рукой разгоряченный Борут, и первым устремился в сторону девчонок.

Несмотря на достаточно высокую стоимость посещения катка — 3 акта, народу все прибывало и прибывало. На сцене заиграл оркестр, добавляя веселья катающимся. Я ухватил Луизу, которая не очень уверенно держалась на коньках, и, слегка приобняв, не слушая ее визгу, понесся с ней по кругу. Вслед за нами устремились Борут с Агатой, и даже Жюль схватил какую-то девчонку и, радостно хохоча, принялся нас догонять.

Все закончилось веселой кучей-малой. Догнавший нас Жюль использовал нечестный прием: он срезал дорогу и, не сумев остановиться, свалился мне под ноги. Я полетел на лед, придерживая Луизу, чтобы она не расшиблась, тут же Борут влетел в нас, а за ним и другие посетители катка. Радостно смеясь, я помог выбраться своим и мы, слегка утомившись, отправились поближе к оркестру. Там, прямо на льду, было кафе со столиками, вокруг которых сновали официанты на коньках. С этой стороны катка на берегу пруда росли большие черные ели, которые отлично укрывали маленький закуток от ветра.

Вечером меня за мою безответственность отчитывал Семи. Я с улыбкой смотрел, как он ходит по комнате и ворчит:

— Нельзя быть таким! Как ты можешь развлекаться, когда над тобой нависла смертельная опасность?

— Слушай, ну нельзя же быть таким занудным в тринадцать лет!

— При чем тут возраст?

— Давай, я попробую тебе объяснить? — начал я и, дождавшись кивка Семи, продолжил, — да, мне тридцать пять лет. И последние пять лет я только и делал, что работал и строил бизнес. Ты не поймешь, но я мечтал вернуться в беззаботное детство. И вот судьба дала мне такой шанс. Мне грустно упускать это время, и жить взрослой, серьезной жизнью. Боюсь, больше такой возможности не представится. А ты тут постоянно нудишь.

— Я не нудю, — насупился он, — просто... мне, наверно, даже немного завидно. У меня не было друзей, не было никаких развлечений. Только упорная учеба и злобная тетка. А тут появился ты — и у тебя совсем другая жизнь. С друзьями и развлечениями. Почему так? Это несправедливо!

Я подошел к нему и, погладив по голове, обнял Семи.

— Извини, я не подумал, что тебе от этого может быть больно. Я бы с радостью поменялся с тобой местами, но не знаю, как это сделать.

— Это ты меня прости. Зависть — недостойное чувство. На самом деле, мне тут очень хорошо и комфортно. Просто ты так весело все рассказываешь...

— Мы что-нибудь придумаем! — я похлопал его по спине. Семи вывернулся из моих объятий и сел на стул:

— Да не надо ничего придумывать. Не переживай за меня. Так, минутная слабость. Лучше будь посерьезнее.

— Договорились. Завтра я иду заряжать амулет, а в субботу собираюсь в гости к тете. Там наверняка будет Ромуал. Договорюсь с ним насчет накопителей.

— Отлично, тогда давай еще потренируемся писать вязь?

Оставшееся время я тренировался под присмотром Семи, болтая с ним ни о чем. Он взял себя в руки, и мы снова стали хорошими друзьями. Все-таки повезло мне с ним.

Посещение магической лавки я решил не откладывать, и прямо из школы направился на площадь. Открыв тугую дверь, зашел в лавку. Леонид оторвался от бумаг и взглянул на меня. На его лице промелькнула тень узнавания — и сразу появилась улыбка. Он поднялся мне навстречу и, подойдя, кивнул, приветствуя:

— Семюсель, рад тебя видеть.

— Я тоже, — слегка кивнув, ответил я. За моей спиной скрипнула дверь, и в лавку зашел еще один посетитель. Заметив желание Леонида подойти к нему, тот замахал руками, мол, сам разберусь, занимайтесь своими делами. Леонид пожал плечами и повернулся ко мне:

— Итак, ты решил купить накопитель?

— Пока нет, с деньгами не очень хорошо. Для начала мне хотелось бы, чтобы вы зарядили амулет, — произнес я, снимая с шеи подарок Юрия.

Леонид взял амулет в руки, надел маску и посмотрел на него.

— Он у тебя совсем разряжен, — он осуждающе покачал головой и снял маску, — нельзя так запускать артефакты. Еще пару месяцев, и вязь сотрется. А там неплохое заклинание. Весьма не дешевое.

— Сколько будет стоить зарядить его?

— Обычной энергией — порядка двухсот актов. Если хочешь, могу зарядить чистой 'воздушкой', но это чуть дороже. Где-то триста актов.

'Блин. Как же это дорого', — про себя выругался я.

— Давайте пока обычной, — решил я, прикидывая в уме свои финансы.

— Хорошо, сейчас сделаем, — он достал из-под стола кубик накопителя и положил на него мой амулет. Я перешел в состояние полумедитации, и смог наблюдать, как энергия тоненьким ручейком втекает в мой артефакт. Рунная вязь начала светиться и помигивать. Я почувствовал, как замедлилось время, и ощутил дуновение ветра. Леонид недоуменно поднял голову, потом продолжил вместе со мной наблюдать, как наполняется амулет. За спиной хлопнула дверь. Я оглянулся. В зале было пусто. Ушел посетитель.

— Готово, — сказал Леонид и снял маску, когда вязь амулета перестала помигивать и засветилась ровным ярким светом. — Сто пятьдесят актов, — произнес он и отправил мне счет на Ибри. Я оплатил его, привычно нажав на кнопку оплаты.

— Спасибо. Как деньги появятся, зайду к вам за накопителями.

— Хорошо, — улыбнулся мне Леонид, — я тебя не тороплю. Как получится, заходи.

Я попрощался с ним и потянул дверь на себя. Только сделал шаг на улицу, заправляя амулет под одежду, как дверь окрасилась красным цветом, и улицу огласил громкий вой сирены. В недоумении я остановился на пороге. В этот момент трое мужчин в форме стражей набросились на меня. От первого удара меня внесло обратно в лавку, и я врезался в стену.

— На нем амулет защиты, — крикнул один из стражей.

— Сейчас разберемся, — ответил другой, и запустил в меня огненный шар. Я, как в замедленной съемке, видел, как шар набирает скорость и врезается в меня. Защита выдержала. Но если бы я не опирался спиной о стену, меня бы сбило с ног. За первым шаром последовал второй, затем третий. После третьего попадания я почувствовал, что защита спала. Страж тоже уловил этот момент и, резво подскочив ко мне, сильно ударил кулаком в живот. Я согнулся от боли, и второй удар — в лицо — свалил меня на пол.

Мне не дали разлеживаться. Грубые руки подняли меня и подвели к стойке, за которой стоял ошарашенный Леонид. В голове все плыло, перед глазами стоял кровавый туман. Я видел, как один из стражей вытряхнул мой рюкзак на стойку. Тетради выпали небольшой кучей, карандаши раскатились по полу, и вслед за ними из рюкзака вывалились два кубика накопителей.

— Это ваши? — обратился один из стражей к Леониду. Тот взял кубики в руки и озадаченно повертел их.

— Да, мои, лежали на витрине. Но они не заряженные. Просто образцы.

— Хищение налицо, — строго произнес один из державших меня. — Мы забираем его. Заявление оформите завтра.

Другой страж сорвал с меня амулет и осмотрел его.

— Амулет без знака мастера, тоже, наверняка, ворованный, — заключил он, убирая его к себе в карман.

— Подождите, он скорее всего просто старый. Знак мастера держится лет десять, или пять перезарядок, — попробовал возразить Леонид.

— Разберемся, не мешайте нам выполнять нашу службу, — грубо ответил один из стражей.

Меня выволокли на улицу и затолкали в машину. Двое стражей сели со мной на заднее сиденье, прижав своими могучими телами. Третий разместился рядом с водителем. Ужасно болела челюсть. Дышать было тяжело, я чувствовал, что удар в солнечное сплетение не прошел бесследно. При любом движении болели ребра. Я мечтал потерять сознание и пережить эту боль. Попытка уйти в магическую медитацию не принесла успеха. Какая медитация, когда все тело болит?

Минут через пятнадцать мы доехали до небольшого, явно казенного, здания. Там меня передали с рук на руки другим людям в похожей форме. Те молча сопроводили меня в отдельную камеру, в которой и заперли.

Мне понадобилось примерно полчаса, чтобы хоть немного прийти в себя. Я начал колотить в дверь. Кричать не мог: судя по всему, у меня была сломана челюсть. Да и стучать в дверь было тяжело — каждый удар отдавался в моем теле, принося очередную волну боли.

— Чего тебе, — хмуро заглянул в окошко охранник.

— Я — несовершеннолетний, вы не имеете права меня задерживать, — с трудом проговорил я, морщась от дикой боли в челюсти. — Вызовите целителя, и сообщите моей тете!

— Ага, сейчас. Несовершеннолетний он, — хмыкнул охранник, — у несовершеннолетних нет Ибри. Нечего мне тут заливать.

— Посмотрите на нем мои данные, у вас же есть доступ.

— В этом здании все Ибри заблокированы. Завтра придет следователь, разберется. А сейчас не шуми, — он присмотрелся к моему опухшему лицу. Не знаю, чего уж там увидел, но, слегка поморщившись, добавил, — ладно, целителя сейчас позову. Жди.

Окошко захлопнулось, и я остался один. Камера, в которой я оказался, выглядела, как камера в любом из обитаемых миров. Узкая койка стояла вдоль стены, за ней — маленькая полупрозрачная шторка, высотой примерно в метр, скрывающая унитаз и умывальник. Я с трудом лег и попытался выровнять дыхание. Так и лежал, омываемый волнами боли, пока не открылась дверь. В комнату вошел неряшливый мужичок. Вид у целителя был такой, будто его только что разбудили. Всклокоченные волосы, мятая одежда и весьма недовольное лицо.

— Что у тебя? — обратился он ко мне безразличным, хриплым голосом. Я показал ему рукой на свою челюсть. Совсем не так я представлял себе целителя. Ну, хоть такой. Надеюсь, он свое дело знает.

Целитель поводил руками у меня перед лицом. Я попытался войти в состояние полумедитации, чтобы понаблюдать за ним магическим зрением, но даже это мне не удалось.

— Эк тебя. Да-а. Двойной перелом челюсти, — хмыкнул он, радуясь непонятно чему. — Сейчас усе сделаем, да, — он достал из кармана тонкую пластинку медицинского амулета и достаточно болезненно вжал ее в мое лицо. Я ощутил, как постепенно немеет челюсть, и боль отступает. Раньше я сталкивался с зубной болью — это просто кошмар. Но двойной перелом челюсти оказался куда болезненнее. — Полегчало? — спросил целитель и, дождавшись моего кивка, поднялся.

— Еще вот, — с трудом проговорил я и показал рукой на ребра.

— Ща, глянем, да, — он провел рукой в районе солнечного сплетения. — Ерунда, сильный ушиб, ну, может, ребра сломаны. Ща, — он достал вторую пластинку и вжал ее в мое многострадальное тело. Подержав пару минут, убрал в карман. — Усе, пошел я, — кивнул целитель мне на прощание, и вышел из камеры.

Немного полежав, я понял, что боль отступила. На смену пришла злость на самого себя. Я встал и начал мерить шагами комнату. От стены до стены. Девять шагов в одну сторону — и девять в другую. Иногда я останавливался и бил кулаком по стене.

— Проклятый идиот, — ругался я на самого себя сквозь зубы, — совсем расслабился. Жизни спокойной ему захотелось. Пожить, как все, ни о чем не думать. Идиот! Слабак! Тряпка! — злился я, распаляясь все сильнее. — Ты не Семи! Ты взрослый мужик. Какого хрена ведешь себя, как мальчишка? Сколько можно! Возьми себя в руки. Совсем обленился. Опять влип. Потому что идиот, — голова плохо соображала, оставались только злость и желание действовать. Но место и время были явно не подходящими. Устав заниматься самобичеванием, я упал на кровать и провалился в беспокойный сон.

Глава 17

К утру мне удалось немного успокоиться, хотя злость на себя из-за потерянного времени осталась.

Я понимал, что эта злость не рациональна. На самом деле, у меня не было причин как-то форсировать события. Вкалывать до седьмого пота, искать пути наверх и набивать шишки. Для начала мне хотелось просто вжиться, понять по-настоящему этот мир, в котором я, не знаю по чьей воле, оказался. Разобраться во всем — и уже тогда начинать действовать.

К тому же, была еще проблема, сильно осложняющая мой путь — школа и мой возраст. Не могут меня пока серьезно воспринимать. Так что частичное оправдание своей бездеятельности у меня есть. Но пренебрежение собственной безопасностью оправдать уже сложнее. Хотя в данной ситуации, если трезво смотреть на вещи, я вряд ли что-то мог изменить.

Неразговорчивый охранник принес завтрак. Мало аппетитную кашу и стакан с холодным травяным чаем. Челюсть по-прежнему ныла, но, несмотря на это, мне удалось поесть. Кто знает, когда здесь обед, и чем меня будут кормить. Вскоре поднос забрали, и я остался в одиночестве. Здесь было удивительно тихо. Мне это напоминало больницу. Все вокруг такое же казенное, чистое и безлюдное. Только дверь закрыта, и из комнаты нельзя никуда выйти.